Потерянный рай

Это повествование не содержит остросюжетных сцен и не брызжет юмором. Этот автобиографический рассказ, полностью основанный на реальных событиях моего советского и перестроечного детства, предназначен для тех, кто родился в 70-80-х годах и хочет поностальгировать о детстве, каким бы голодным оно не было.

Глава 1. Первый год.

Это было в 1987 году. Моя бабушка в поезде познакомилась с одной женщиной по имени Варвара Никитична. Разговор двух попутчиц зашел о внуках. Бабушка Валя посетовала на то, что её шестилетнюю внучку, которая часто болеет, некуда вывести на лето. Дача у нас была, но очень далеко от города и на нулевом цикле строительства.

Советские дачи – это отдельная тема. Сколько трудов и здоровья положили наши деды и отцы на этих дачах! Стройматериалы возились на собственном горбу, поднималась целина, корчевались пни лопатами, спины гнулись и болели, продуктов не было, электричества и воды тоже. И всё ради жалких шести соток огорода.

Другое дело – советские пионерские лагеря. Это был коммунистический рай для работников предприятий и их детей. «Вставай, вставай, штанишки надевай, трусики натягивай, вставай!» - трубил горн ежедневно в восемь утра. Все дружно вставали и шли на линейку. «Бери ложку, бери хлеб, собирайся на обед!» - трубил горн ежедневно в 9:00, в 13:30, в 16:30 и в 19:00, и все дружно шли в столовую. «Спать-спать по палатам пионерам-октябрятам!» - трубил горн ежедневно в 22:00, и все дружно шли рассказывать друг другу страшилки на ночь.

 Уставшие от советского дефицита работники заводов и НИИ стремились в отпусках подработать в лагере на лёгком труде, бесплатно поесть борщи и котлеты, которые тяжело было готовить на коммунальных кухнях. Этого бонуса вполне достаточно, чтобы на месяц-два-три в году (многие брали за свой счет) почувствовать себя счастливым, но плюсом к этому шли грибы-ягоды, свежий воздух, лес, озеро. Не жизнь, а сказка!

- Валя, не переживай! – успокоила Варвара Никитична бабушку. – Я тебя пристрою в очень хороший пионерлагерь санаторного типа. Вот, держи телефон председателя профсоюза «Дальней связи». Позвонишь, скажешь от меня. Марина Александровна – свой человек. Поставишь ей бутылку, и дело в шляпе. Уж уборщицы всегда требуются – это тебе не воспитатель и не руководитель кружка.

Бабушка в то время только что вышла на пенсию. Мне было шесть лет.
Я помню свой последний день в детском саду. Бабушка в красивом платье пришла за мной. Я даже не сразу её узнала в модном китайском платьице. Это было в двадцатых числах мая. Конкретное число я не помню, но помню, что это был последний день карантина по скарлатине в нашей группе. Больше я детский сад не посещала.
После садика мы поехали в зоопарк. Точнее, мы туда зашли по пути, потому что основной целью нашей поездки на Петроградку был медосмотр бабушки перед устройством в лагерь. В тот день я очень устала. К вечеру у меня поднялась высокая температура, сильно заболело горло. Врач поставил диагноз «ангина» и назначил полоскать горло. Лучше мне не стало, а на следующий день меня всю обсыпало мелкой сыпью. На этот раз «приговор» врача был суровый: в лагерь ехать нельзя.

Бабушка уехала на работу в лагерь, я осталась дома с родителями. Мама была в отпуске. Как известно, если берется больничный по уходу за детьми, отпуск не продлевается. Мать, естественно, была не в духе. Я ела пригоршнями пенициллин и эритромицин, но упрямый стрептококк никак не отступал. На пару дней мне становилось лучше, а на третий день снова поднималась температура и начинало жутко драть горло. Выписали меня только в конце июня.

И вот, наконец, мы сели дружно всей семьей на электричку в Девяткино и отправились в «коммунистический рай». Через час я впервые в жизни оказалась в Орехово. Помню тот пасмурный день, когда я в первый раз шла по дороге от станции до лагеря. Сначала полтора км грунтовки, затем полтора км асфальта. Какой ровный тогда был асфальт! И сейчас, 38 лет спустя, лежит всё тот же асфальт!

Это был конец июня, а возможно даже середина июля. Факт тот, что когда я там появилась, уже поспела черника. Бабушка пыталась в меня запихнуть эти безвкусные ягоды, приговаривая, какие они полезные. Мне они не нравились, но других ягод там не было. Гораздо интереснее было собирать грибы! Если честно, их там было не очень много. По крайней мере, рядом с лагерем, а далеко в лес мы не ходили. Все дети любят собирать грибы. Сколько радости было в детстве, когда находишь гриб! И куда это сейчас подевалось? Грибы мы сушили на электрическом радиаторе. У нас была старая трамвайная печка. Варенье мы варили прямо на ней, а грибы нанизывали на нитки и подвешивали над печкой.

Жили мы в тот год в административном корпусе, в просторной комнате на первом этаже с видом на медпункт. Нашей соседкой в квартирном блоке была бухгалтер Софья Яковлевна – добродушная старушка маленького роста.

Именно в медпункте бабушка и работала санитаркой. В отряд меня не взяли – я была ещё слишком маленькой. Персональским детям разрешалось жить с родителями. Если честно, за все 10 лет я ни разу не жила в отряде. Мою слабую психику бабушка жалела.

Лето в тот год было дождливое, в жилых корпусах было холодно и сыро, и многие дети болели. Я болталась под окнами медпункта и развлекала ребят, лежащих там. «Ах, вернисаж, ах вернисаж! Какой портрет, какой пейзаж! Вот зимний вечер, летний зной…», - пела я по окном «серенаду». «Хочу домой! Хочу домой!» - подпевали мне в рифму девчонки из изолятора.

Вскоре бабушка подцепила какую-то заразу от юных пионеров и сильно заболела. Мы снова поехали в город лечиться. После бабушка перевелась в уборщицы жилых корпусов.

Свой первый год пребывания в лагере я помню плохо. Бабушке в лагере очень понравилось, она очень сильно сокрушалась, что на следующий год по какой-то причине в лагерь поехать не удалось.

Глава 2. Маньяк.

Следующий мой визит в лагерь состоялся после окончания первого класса. Мне было уже восемь. Я могла бы жить в четвертом отряде для самых маленьких, но я осталась с бабушкой и правильно сделала. О том, почему правильно, чуть позже.

В лагере было четыре отряда по 30-40 человек. Детям в отрядах было от 7 до 16 лет. Воспитателями и вожатыми были простые инженеры предприятия «Дальняя связь» - люди, не имевшие отношения к педагогике.

С первых дней на меня обратила внимание худрук. Ей понравился мой громкий колос, и она пригласила меня участвовать в художественной самодеятельности. Я окончила первый класс с одними «пятёрками», прекрасно читала стихи Пушкина, Некрасова, Маяковского и Гумилева, а мне предложили прочитать какой-то стишок про больных коров, которым назначили валериану. И эта нервная дама, которой тоже не мешало бы попить валерьянку, ещё посмела мне сделать замечание по поводу интонации! То, что актёр должен слушать режиссера, мне никто не объяснил. Я обиделась, хлопнула дверью и ушла. «Девочка с характером», - констатировала нервная дама, а потом все три месяца сокрушалась, что я не хожу к ней в кружок. «Какая речь! Какая дикция! Как жаль, что Даша прошла мимо меня!» - постоянно говорила худрук бабушке.

Другое дело – кружок «Мягкая игрушка». Вела его Зоя Афанасьевна – очень спокойная и добрая старушка. Именно такой педагог мне и был нужен. Если бы все учителя могли так спокойно и последовательно объяснять! При этом она меня очень хвалила: «Посмотрите, какие ровные у Даши стежки!» - говорила она неаккуратным и торопливым девочкам. У меня до сих пор хранятся сшитые мной заяц, обезьяна, петух и кот. Я поражаюсь оригинальности этих изделий! И ведь все было сделано из утиля: в ход шли рваные сорочки, старые шубы, изношенные ремни и прочие вещи, отжившие свой век.

Дружила я с пятилетней внучкой замдиректора, которую, как и меня, звали Дашей. Девочкой она была очень хорошенькой, все пионеры её очень любили. Я тоже любила общаться с детьми младше меня. Именно в этом возрасте я мечтала о младшем братике или сестрёнке. По дороге из школы я шла к универсаму, а затем к универмагу, чтобы покачать коляски с младенцами. Вот время было! Мамы оставляли своих детей на улице в колясках! Сейчас это просто немыслимо. За такое попустительство многие заплатили очень высокую цену, как одна маленькая девочка из нашего лагеря.
В тот год мы с бабушкой жили в деревянном двухэтажном корпусе у самого леса. Каждый вечер я наблюдала шикарный закат над лесом из окна второго этажа. Бабушка сразу после завтрака шла делать уборку в корпусах, а я на два часа была предоставлена сама себе.

В тот день я после завтрака пошла домой. Бабушка пришла с объекта раньше обычного, вся раскрасневшаяся и взъерошенная она влетела в комнату.

- Даша, ты здесь была? Никуда не ходила? – спросила бабушка запыхавшимся голосом.

- Здесь, а что?

- За первым корпусом в кустах только что изнасиловали семилетнюю девочку!

Я не знала, что это означало, но понимала, что произошло что-то ужасное.

Вечером замдиректора собрал всех в кинозале. Обстоятельства дела были такими: три девочки собирали на территории лагеря чернику. Воспитатель четвертого отряда в это время загорала на скамейке. Со слов двух других девочек, к их подружке подошел молодой мужчина, схватил её и потащил в кусты. Пока девочки искали воспитателя, гнусное дело было уже сделано. Подонок воспользовался ребёнком по полной программе, девочку отвезли в больницу, где ей пришлось делать операцию.
Никто из взрослых людей не понёс ответственность за свою халатность. Воспитатель и вожатый, которые должны были отвечать за жизнь и здоровье детей из своего отряда, не уволились и все последующие годы ездили в лагерь.  Да, нравы тогда были гораздо проще. Очень хочется верить, что малышка не поняла, что с ней случилось. А ведь на её месте могла оказаться и я.

В тот год подобные инциденты случились в нескольких лагерях Ленинградской области. Не исключено, что во всех делах фигурировал один и тот же преступник.

Со мной в тот год тоже случилась неприятность, которая, возможно, послужила одной из причин моих мигреней. Одним ветренным днем мы с бабушкой пошли в лес за ягодами. Мы собирали чернику на болотце, где было много сухих деревьев. При сильном порыве ветра я услышала скрип, испугалась, метнулась к бабушке, но не успела отбежать. Тонкая высохшая сосёнка упала мне прямо на макушку. На несколько минут я потеряла сознание. Не помню, как бабушка довела меня до дома. Сейчас бы мне в обязательном порядке назначили КТ, а тогда меня даже не осмотрел лагерный врач. Целый день меня тошнило, но к вечеру стало лучше, и я побежала на улицу кататься на качелях-каруселях. А надо было соблюдать постельный режим.

Площадки в лагере были оборудованы весьма скромно. Было несколько качающихся скамеек и одна большая карусель. Карусель эту все особенно любили. Как только мы на ней не выделывались, испытывая на себе законы физики! Современные детские площадки оборудованы куда лучше, но такой карусели вы не встретите нигде!

К концу лета я совсем забыла о своей мечте – кукольной коляске. Я была высокой девочкой, коляска под мой рост стоила дорого – 28 рублей, как сейчас помню. Мама мне обещала купить к 1 сентября, но за лето я перегорела. И всем родителям я бы рекомендовала не лететь на всех парусах исполнять желания своих чад. Нередко желания детей бывают импульсивными, а когда они получают желаемое, эта вещь быстро становится ненужной. Лучший способ – занять ребенка чем-нибудь интересным. Совместный досуг ребенка с членами семьи очень важен. Общение со сверстниками он найдёт в школе, в детском саду, на детской площадке, а в лице родителей и других родственников ребенок получает внутреннюю опору. Человек не будет крепко стоять на земле, если внутренняя опора его слабая. Бабушка Валя приучила меня к активному отдыху, походам в лес, купанию в озёрах. Сейчас я не трачу бешеные деньги на Мальдивы, поскольку наш край нисколько не уступает по красоте. Мне не нужно солнце Монако и луна Сан-Тропе, я могу сесть в машину, проехать 30-50 км и наслаждаться красотой природы.

Глава 3. Умная цель.

Во второй класс я пошла в другую школу. В связи с семейными обстоятельствами, мы вынуждены были переехать. Ребенком я была очень чувствительным, сильно за всё переживала. На нервной почве у меня развилось расстройство пищевого поведения. Обычно этот недуг случается у девушек постарше, но меня накрыло в девять лет. Я была очень худая, такая тощая, что меня даже освободили от физкультуры. Когда меня в школе стали дразнить «скелетом», мать со смой серьёзно поговорила.

«Даша, ты будешь очень красивой девушкой: волосы у тебя вылезут, зубы выпадут, мышцы атрофируются. Будешь просто красавицей!». Слова матери на меня сильно подействовали, плюс мне надоели постоянные издевки детей и причитания взрослых по поводу моей худобы. Я твердо решила набрать вес за лето. Я с завистью смотрела на крепких упитанных девчонок. Я поставила цель – за лето поправиться на пять кг.

Прямо как по американской системе SMART:
Specific – конкретная. Набрать вес.
Measurable – измеримая. Пять кило.
Achievable – достижимая. За три месяца это реально.
Relevant – актуальная. Я не хочу больше быть ходячим скелетом.
Time-bound – ограниченная во времени. За три месяца.

Я приехала в лагерь, встала на весы. Двадцать четыре с половиной. Медсестра закатила глаза.

- Ты больше кушай, Дашенька, - сказала Марья Павловна своим ласковым голосом.

Кормили нас тогда очень хорошо. Было две смены поваров. Нам с бабушкой больше нравилось, как готовит Надежда Васильевна, а те, кто любит поострее, любили дядю Мишу – шефа второй смены. Надежда Васильевна была профессиональным поваром, всю жизнь проработала на «Дальней связи» в столовой, на пенсии устроилась в лагерь и жила там круглый год. Это была тучная пожилая женщина с деревенским говором. Жила она на первом этаже деревянного корпуса рядом с завхозом. Надежда Васильевна и завхоз Людмила Павловна перед корпусом разводили огороды, выращивали картошку, капусту, огурцы, кабачки. Их счастливые деньки наступали в сентябре.

В этот год я заставляла себя доедать всё до последней крошки. Я запихивала в себя еду, желая добиться своей цели любой ценой. Я строго соблюдала режим, устраивала себе тихий час после обеда.

Этим летом всё было здорово, но всё же некоторые события слегка омрачили мне жизнь. В лагерь я приехала с хомячком. Естественно, мне хотелось похвастаться своим питомцем перед ребятами. Все тискали моего бедного зверька. Мне это не нравилось, но я плохо умела отказывать. В один день зверьку стало плохо. У него парализовало задние лапы, а через несколько дней он умер.

Мама тут же купила мне замену – крыску. Крысы гораздо умнее хомячков, они прекрасно чувствуют опасность. Однажды мы с бабушкой поехали в город по делам. В дороге крыска вдруг начала метаться по клетке. Оказалось, что на железной дороге произошла серьезная авария, все поезда встали. Мы простояли полтора часа.

Чувствуют они прекрасно любую опасность, но только не яд. Вскоре у крыски возникли те же симптомы, и она отправилась вслед за хомячком на радужную сферу. Я думаю, что в лагере проводилась плановая дератизация перед открытием сезона. Возможно, следы яда были на полу в комнате, и оба животных отравились.
 
В конце лета перед школой я пришла на медосмотр. Встала на весы.

- Двадцать девять с половиной, - констатировала старшеклассница, измеряющая вес.
Я не поверила своим ушам! Но это была правда. Так в девять лет я добилась своей первой цели.

Если честно, я критикую систему SMART. Не всегда, к примеру, можно достичь цели за определенный срок. Иногда эти сроки сдвигаются по не зависящим от нас обстоятельствам. Актуальность цель также может утратить. Надо верить в то, что у тебя всё получится. Это, пожалуй, главное. Могу сказать одно: моё упрямство мне помогает. Я верю, что смогу стать преуспевающим частнопрактикующим психологом, как бы не подрывали мою веру другие люди. I want to believe!

Глава 4. Новая цель.

Маленькая собачка завхоза по кличке Дина с радостным тявканьем пробежала мимо сидящих на скамейке девочек.

- Дина, не смейся! – крикнула Катя собачонке. – Сегодня нельзя смеяться.

- Это какой-то проклятый лагерь! – стенала Маша, обливаясь слезами.

Я изо всех сил пыталась состроить грустное лицо, не желая, чтобы мои подружки обвинили меня в бездушии. После трагедии, произошедшей на моих глазах, меня одолевали странные чувства: я ещё не отошла от шока с одной стороны, с другой – я радовалась, что это произошло не со мной. В десять лет эмпатия у ребенка ситуационная. Вспомним тургеневскую «Муму». Всем детям жалко собаку, и мало кому жалко бедного Герасима.

В тот жаркий день наша прачка взяла с собой на пляж мальчика из отряда. Он был не только другом её сына, но и сыном её лучшей подруги. У нашего лагеря был свой пляж, но многим он не нравился, поскольку там не было нормального захода в воду, а был деревянный бассейн, купаться в котором было неудобно. Сотрудники со своими детьми ходили на озеро Большое Барково, которое находилось примерно в километре от лагеря. Живописный пляж был расположен на территории базы отдыха Адмиралтейских верфей. Тогда это была аббревиатура ЛАО (Ленинградское Адмиралтейское объединение). Пляж представлял из себя небольшой песчаный холмик с молодыми сосенками. Вода в озере прозрачная, дно песчаное. Рядом с пляжем находились деревянные мостки для любителей позагорать.

Флегматичная прачка разлеглась загорать на мостках, а её сын с другом пошли купаться. Сынок её плавал хорошо и подбил своего друга, неумеющего плавать, поплыть к буйкам.

Мы с бабушкой расстелили покрывало на песчаной горке, спокойно сидели, обсыхали после купания. Вдруг подбежала очумелая прачка и буквально вытащила из-по нас подстилку.
 
Мы сначала не поняли, что произошло, но затем увидели, как двое здоровых парней вытащили из воды мальчишку. Он не дышал, пульса также не нащупали. Молодые люди стали делать искусственное дыхание и массаж сердца. Это были простые рабочие с ЛАО, не имевшие отношение к медицине. Помощь они оказывали, как получалось. Медработников на пляже не оказалось. Кто-то побежал за нашим врачом. Напомню, что расстояние в один конец было более километра. Врачиха наша прибежала через полчаса со шприцем в руках. В шприце, вероятно был адреналин. Она сделала укол, но эффекта не было. Сейчас я понимаю, что от страха у мальчика произошел ларингоспазм и рефлекторная остановка сердца. Искусственное дыхание делать было бесполезно, поскольку воздух из-за спазма не поступал в лёгкие.  Спасти его могла только трахеостомия. Разумеется, наборов для трахеостомии не было ни на ЛАО, ни в нашем лагере. Да если бы и были, сделать эту манипуляцию никто бы не смог. Наш врач не была ни хирургом, ни реаниматологом. Кажется, она работала в детском садике или в школе.

Минут через сорок приехала скорая. Из машины вышла толстая фельдшер, одним глазом взглянула на пациента и констатировала смерть.

Как и в предыдущий раз, никто не понёс ответственности за случившееся. Как и воспитатель отряда, где изнасиловали девочку, прачка наша не уволилась и приехала на следующий год. Неужели ради борщей и котлет люди способны полностью потерять стыд?! Но это были 90-е годы…. Не представляю, как она смотрела в глаза своей подруге. Этот мальчик был поздним ребёнком, талантливым, играл на скрипке. Только когда у меня появился свой ребенок, в этой истории мне больше всех стало жаль мать мальчика.
 
После этого несчастья у меня появилась новая цель – научиться плавать, чтобы подобная беда не случилась со мной. И я научилась. Самостоятельно. Я много чему научилась самостоятельно: плавать, кататься на лыжах, на коньках, делать ремонт и даже водить машину. Восемнадцати часов практики в автошколе в 2003 году было достаточно только, чтобы научиться трогаться с места и переключать передачи. Всё остальное пришлось осваивать самостоятельно.

Глава 5. Август 1991.

После трагедии на пляже лагерь закрыли. Думаю, причиной было не только это, но и недостаток финансирования, и проблемы со снабжением. В последний летний месяц устроили базу отдыха для сотрудников «Дальней связи». Это был август 1991.

После отъезда пионеров сотрудники лагеря слишком расслабились. Повар дядя Миша стал выпивать вместе со своей помощницей Жанной Петровной. Еда в столовой очень испортилась. Кашу варили на отвратительном гуманитарном сухом молоке. Однажды пьяные дядя Миша с тётей Жанной сварили кашу на муке вместо сухого молока. В другой раз нам подали макароны с песком. Не сахарным, речным. Еда была практически несъедобная. Надежда Васильевна ещё пыталась изо всех сил сделать из г…на конфету. Однажды она дала задание всем отдыхающим собрать по стакану черники для пирогов. Пироги оказались очень вкусными, но после ужина мне заплохело. И не только мне.

Недомогание моё, конечно, было связано вовсе не с пирогами, а с несоблюдением санитарных норм и отвратительным качеством «гуманитарных» продуктов. Накаченные антибиотиками и гормонами ножки Буша многим тогда подорвали здоровье. У меня, скорее всего, была серьёзная инфекция, поскольку болела я недели три. Хворь сильно испортила мне настроение, поскольку я снова похудела. Напомню, что всё детство я боролась с недостатком веса. Я сидела в комнате, грустно смотрела в окно на грозовые тучи, бралась то за книгу, то за рукоделие, но всё валилось из рук, и я мечтала, чтобы это лето скорее закончилось. Лето закончилось, а вместе с ним закончился Советский Союз.

После 1991 года предприятие «Дальняя связь» стало постепенно хиреть. Вместе с предприятием стал хиреть и лагерь. Просуществовал лагерь ещё два года. В 1994 году была только база отдыха для нищих сотрудников предприятия, желающих чуть-чуть подкормиться. Спасались от голода и мы с бабушкой. Голод – не тётка. В 90-е годы я стала есть всё, хотя ранее я страдала ОКР и была очень избирательна в еде. Когда ваш ребенок воротит нос от домашней еды, это говорит о том, что у вас не всё так плохо!

В 1995 году п/л «Лесной» прекратил своё существование. Предприятие «Дальняя связь» проволочило своё жалкое существование ещё несколько лет, затем навсегда исчезло.

Глава 6. Физкультурники.

Многие приближенные начальников предприятия были пристроены в лагерь на синекуру. Они создавали видимость какой-то деятельности: вели кружки, спортивные занятия, числились всякими зампомами. Жили они при этом в административном корпусе и занимали лучшие комнаты. Мало того, к ним постоянно приезжали родственники и знакомые, которые бесплатно питались в столовой. На таких, как моя бабушка, честно отрабатывавших свой хлеб, вся эта «элита» смотрела свысока, а иногда и с презрением.

Одной из таких особ была Надежда Николаевна, подруга спортивного инструктора Татьяны. Спортивная инструкторша была грубоватой мужеподобной женщиной средних лет. Её подруга была взбалмошной дамой с противным характером. Чем она занималась, не знаю, но в лагерь она ездила каждый год на все три месяца. В один год она вела кружок по изготовлению искусственных цветов, где я сделала землянику, нарцисс и мак. Всё остальное время она ходила парой с физкультурницей. Они вместе водили детей в походы на лесные озёра, а взрослых за черникой и малиной.

Поскольку черника в голодные девяностые вблизи лагеря была вся обобрана, а малина не росла вовсе, за ягодами приходилось ходить далеко. За черникой ходили за пять километров от лагеря, а за малиной – три километра до станции, одна остановка на электричке, затем ещё пять километров лесом в гору (подъем вверх на 200 м). То есть, чтобы набрать 2-3 литра малины, нужно было проделать путь в 16 км, да ещё и в гору. Люди ходили. Моя бабушка тоже, несмотря на преклонный возраст. Сейчас бы такая затея в голову никому не пришла. Ещё раз повторюсь, что голод не тётка.
 
У обеих подружек были жирные коты, которых они любили больше, чем детей. Трогать и гладить этих «элитных» котиков никому не разрешалось. Однажды я хотела погладить спрятавшегося в траве Мотю, но не успела я сказать «кис-кис», как строгий голос Надежды Николаевны из окна скомандовал мне: «А ну отойди немедленно!». Еда этими двумя дамами оценивалась с точки зрения пригодности для кошек. «Какой сегодня кошачий день!» - сказала как-то Надежда Николаевна, разглядывая меню, в котором значился рыбный суп на обед и рыба отварная на ужин.
 
Надежда Николаевна была одинокой женщиной. Мне её было жалко. Уже тогда я прекрасно понимала, что её сложный характер связан с одиночеством, а одиночество её усиливается из-за сложного характера. Это замкнутый круг одиночества старой девы. Ещё раз скажу, что к техническому персоналу она относилась с долей презрения. Как-то раз, бабушка обратилась к ней «Надя», на что Надя её отчитала, сообщив, что даже её лучшие друзья так к ней не обращаются.

Ещё одним колоритным персонажем была инструктор ЛФК. Не помню, как её звали. Ирина, кажется. Она вела занятия по полчаса два раза в неделю. Всем бы такую работу! В остальное время она загорала и к концу сезона напоминала головёшку. Свою любовь к ультрафиолету она спроецировала на детей, решив, что мы слишком бледные в начале лета, и нам непременно надо приобрести загар. Она поставила в зал ЛФК ультрафиолетовую лампу, раздела нас до трусов и продержала нас под лампой 10 минут. Десять минут, для тех, кто в курсе, - это десять средних биодоз! Начинать УФ-облучение нужно с 0,5 биодозы, то есть с полминуты, и доводить максимум до трех биодоз, то есть 3-9 минут в зависимости от типа кожи. Девять минут (в моём случае) должны быть через месяц регулярных процедур, но никак не в первый раз. Я тогда отделалась лёгким покраснением кожи, но у других детей были ультрафиолетовые ожоги. Хорошо, что среди нас не было рыжих, иначе дело закончилось бы госпитализацией в ожоговое отделение.

И снова я хочу сказать, что никакой ответственности за свою безалаберность и халатность, а возможно, просто глупость эта сотрудница не понесла. Даже не извинилась за свою ошибку.

Глава 7. Свободное поселение.

1994 год был последним годом существования п/л «Лесной». В 1995 бывшим сотрудникам разрешили использовать жилые помещения как дачу. Жили мы там бесплатно. Людям, родившимся при рыночной экономике, представить это очень сложно. Ведь нас было немало. Если бы с каждого отдыхающего брать умеренную плату, можно было бы отремонтировать корпуса, создать хорошие условия, сделать рекламу и зарабатывать деньги. Ещё не перестроившимся людям это и в голову не приходило.

Нищета была тотальная. Горячей воды у нас там не было, электроэнергию часто отключали за неуплату. Не было света – не было воды. Так себе условия. Питались мы с бабушкой овощами, грибами, гречкой. Холодильника, разумеется, не было. Пока бабушка ходила в лес за ягодами, я варила на одноконфорочной электроплите овощной суп и ягодный компот. Однажды я решила оптимизировать производство, бросив ягоды прямо в чайник. Спираль окрасилась в лиловый цвет, отмыть её так и не удалось.

Мыться мы ходили на озеро. Если погода портилась, мы уезжали в город.

Детей моего возраста в тот год не было. Я возилась с малышней, которой было по 6-8 лет. Я даже помню, как их звали: Игорь – внук Галины Владимировны, Саша – внук Веры Ивановны, Серёжа – внук сторожа, Кирилл и Никита. Я их строила и пыталась играть в школу. Никите эти игры очень нравились, он даже просил меня позаниматься с ним математикой.

Вы, наверное, думаете, что мне было скучно. Вовсе нет. Я была увлечена заготовками. Собирала я не только ягоды и грибы, но и лекарственные растения. Биологию я очень любила. Дома у меня было много растений, черенки которых я принесла из школьного кабинета биологии. И тогда я купила справочник по народной медицине, нашла множество рецептов от разных болезней, делала разные зелья и настойки. Анализируя это, я не жалею, что пошла в медицину, поскольку интерес к этому у меня был с детства. Если бы за наш труд достойно платили…

В лагере много всего осталось. На складах было много посуды, электрических приборов, спортивного инвентаря. Нетронутыми остались и книги в библиотеке. Интересного там, правда, было мало. Помню, я тогда читала Шолохова «Они сражались за родину» и «Судьба человека».

Погода в тот год была хорошая, и я окончательно научилась плавать. Несмотря на то, что на моих глазах утонул мальчик, страха воды у меня не было. Призываю всех не бояться! Мальчик тот умер от страха. Если у вас есть страхи, и вы не можете их преодолеть, обратитесь к грамотному психологу и станьте свободны. Я самостоятельно преодолела в себе много страхов и комплексов. На это у меня ушли годы. Если бы я обратилась к грамотному специалисту, результат был бы получен за десять сессий.


Глава 8. Победила «Дружба».

На следующий год на халявную дачу нас не пустили. Там остались только сторожи, завхоз и несколько хорошо подмазавшихся к ним отдыхающих. А в 1997 и 1998 годах на этой территории был организован бюджетный лагерь для детей из проблемных и малоимущих семей. Как это было оформлено по документам, я понятия не имею. Кому отошла эта территория в дальнейшем также остаётся тайной, покрытой мраком. На эти два года п/л «Лесной» превратился в ДОЛ «Дружба».

Завхоз Людмила Павловна позвонила моей бабушке и другим старым сотрудникам лагеря весной 1997 года с приглашением на работу. Я очень обрадовалась, что снова поеду в лагерь, но радость моя сменилась сильной тревогой, когда я узнала, какие там дети. В июне я сдавала экзамены, а бабушка уже работала в лагере. Когда я сдала последний экзамен, бабушка за мной приехала.

- Ты не представляешь, Даша, какие там дети! – с ужасом в голосе сообщила мне бабушка. – Девицы 13-14 лет сожалеют о том, что приехали в лагерь, потому что они здесь ничего не заработают! Ты представляешь, проститутки малолетние!

Я была чрезмерно чувствительной в детстве и в юношестве. После бабушкиных рассказов я не спала всю ночь, меня трясло и лихорадило. Я понимала, что друзей себе я там не найду. Однако я купила на всякий случай презервативы…

Приехав в лагерь, я удивилась относительно спокойной обстановке. Всё было не так плохо, как описывала бабушка. Все дети там были младше меня. Да, многие курили в 9-10 лет, ругались матом, открыто вели половую жизнь. Одна воспитательница рассказывала, что в её отряде есть двенадцатилетняя девочка, которая ложится с раздвинутыми ногами на кровать, а мальчишки по очереди к ней подходят и делают, что хотят. Честно говоря, мне не особо в это верится (примечание автора). Были и вполне нормальные ребята. Я не общалась с детьми из отрядов. Контактировала я, в основном, с сотрудниками.

Старых сотрудников было немного: Вера Ивановна, устроившаяся прачкой, повара дядя Миша и тётя Жанна, сторож Марья Тарасовна, завхоз Людмила Павловна. Повар Надежда Васильевна, бухгалтер Софья Яковлевна и руководитель кружка «мягкая игрушка» Зоя Афанасьевна к тому времени уже ушли из жизни. Спортивной «элиты» - Татьяны и её подруги Надежды также не было в те два года.
 
 Тётя Жанна пристроила своего младшего сынка уборщиком, но маму с сыном вскоре уволили за безответственное отношение к работе. Поварами устроились молодые ребята, только что окончившие ПТУ. Готовить молодые повара совершенно не умели. Еды было много, но всё было невкусно.

Воспитатели и вожатые также были все новые. Преимущественно это были молодые и крепкие мужчины.

Как и в старые времена, в лагере было много пристроенных на синекуру. Мы с бабушкой были оформлены уборщицами туалетов. Было несколько девчонок моего возраста, пристроенных руководителями кружков, инструкторами аэробики, танцев и прочего ковыряния в носу. Аэробика, к примеру, проходила несколько раз в неделю по полчаса. Вели её аж две девушки, постоянно проживавшие в лагере. Как и в прошлом коллективе, вся эта «интеллектуальная элита» ходила с высоко задранными носами, презрительно поглядывая на технический персонал вроде нас с бабушкой.
Несмотря на то, что это был конец 90-х, рыночной экономикой в этом лагере не пахло. Как и раньше, лагерь был кормушкой для бедных. Питание для сотрудников было бесплатным. И не только для сотрудников. Многочисленные родственники и знакомые, толпами посещавшие лагерь, также бесплатно питались. Если Софья Яковлевна вела строгий отчёт по питанию, новый бухгалтер этим не забивал себе голову. Однажды одна представительница «интеллектуальной элиты» - руководитель кружка по оригами вступила в яростный спор с молодым поваром по поводу того, что он ей дал одну котлету, а не две, как своему приятелю. «Кто не работает, тот не ест!» - отшутился повар. Девушка вся побагровела и начала ему втирать, как она долго училась, чтобы не работать (на самом деле, образование у неё было среднее специальное, как и у повара). Какой глупый парень, однако… Упустил такую возможность познакомиться с молодой симпатичной девчонкой! Этому парню я строила глазки, но он предпочел 26-летнюю сотрудницу, отличавшуюся легким поведением. Говорят, что молодые любят красивых. Не совсем. Я бы сказала, что недалёкие молодые любят доступных.

Парня я себе нашла из «Адмиралтейца». Познакомилась на том самом пляже, где шесть лет назад утонул мальчик. Это был скромный молодой человек, студент Военмеха. Мы ходили целоваться на заброшенную стройку. В 80-е годы за нашим лагерем строилось ещё два: «Авангард» и «Северная заря». В 1990 стройку прекратили на том этапе, когда лагеря были уже почти построены. Несколько лет подряд все, кому не лень, буквально по кирпичикам растаскивали государственное добро. Кирпичные корпуса «Авангарда» до сих пор красуются среди леса. В начале нулевых эту территорию пытался кто-то арендовать, однако, поняв бесперспективность проекта, оставил эту идею. Сейчас эта территория используется для игры в пейнтбол. Для романтических свиданий, наверное, тоже.

В лагере в те два года царила полная разруха и анархия. Администрация Петроградского района, пользовавшаяся в то время территорией, совершенно не побеспокоилась о благоустройстве и текущем ремонте. В нашей с бабушкой комнате обои свисали нам на головы. Было желание купить новые обои и самостоятельно поклеить. Сантехника вся текла и засорялась. Наш рабочий день начинался с вычерпывания воды из забитых песком ванн для мытья ног, а также с пола в туалете. Мы вычерпывали по десять вёдер! В душевой из двенадцать душей работали только два. Кухонное оборудование было тридцатилетней давности. Стиральные машины в прачечной ещё старше. Антисанитария стояла жуткая. Мы все болели. Однажды весь лагерь уложила какая-то непонятная лихорадка. Несколько ночей подряд меня буквально подбрасывало от озноба на кровати. Всё тело ломило так, что я могла с трудом ходить. Наш врач, по специальности психиатр, поставил, понятное дело, диагноз ОРВИ, поскольку других инфекционных болезней он не знал. Он меня напоил каким-то травяным зельем и заверил, что всё будет в порядке. Учитывая устойчивую жаркую погоду, по симптомам можно было вполне заподозрить малярию, но, скорее всего, это был лептоспироз. Нам повезло, что наши молодые организмы справились с инфекцией без антибиотиков. Возрастные люди, к счастью, не заболели. Эта инфекция переносится грызунами, что свидетельствует о грубых нарушениях правил хранения продуктов и приготовления пищи. В другой год у меня была лихорадка с сыпью, не похожей ни на корь, ни на ветрянку, ни на аллергический дерматит. Скорее всего, это был иерсиниоз, который тоже переносится крысами. Проще сказать, какими инфекционными болезнями я не болела: чем я не переболела в лагере, я переболела с ребёнком.

Несмотря на отвратительные условия, в лагере царила не просто дружба, а дружба народов. У нас жиль проповедники из Австралии. В 90-е годы иностранные проповедники были очень популярны. Наши друзья располагались в самом убогом деревянном бараке с удобствами за территорией лагеря. В туалет они иногда заходили в административный корпус. Один из них однажды догадался зайти не в общий туалет, а в наш квартирный блок. Слышу стук в дверь, открываю, там стоит этот мужчина, жестами мне что-то пытается объяснить, думая, что я его не пойму. Выяснилось, что он не слил в туалете, потому что унитаз подтекает. Просил позвать сантехника. Я сказала: «Окей». Только сантехника здесь и видели…

Деятельность этих товарищей была не особо активной. Они мило всем улыбались, угощали детей вкусняшками, раз в неделю устраивали собрания, на которых они пели песни про то, как Бог любит нас, а затем просили похлопать Богу.

«Дружба» просуществовала два года. В дальнейшем районная Администрация отказалась от этого лагеря. Наверняка, городом выделялись деньги на восстановление, но до лагеря они так и не дошли, как это у нас обычно и бывает. Территория осталась заброшенной. Только сторож и завхоз продолжали кайфовать на 50 га обнесённой забором земли.


Глава 9. Орехово. А после вздох тяжелый…

Орехово. А после вздох тяжелый.
Не знаю, что тебе припомнить, что прощать…
Увидимся, наверно, мы нескоро,
Быть может, через год; быть может, через пять;
Быть может, я вообще проеду мимо
И этот лагерь обойду я стороной,
Запущенный, для всех уже противный,
При этом мой любимый и родной…

Всех строк этого стихотворения я не помню. Я написала эти стихи Вере Ивановне на прощание. Вера Ивановна была ровесницей моей бабушки и очень похожа на неё внешне. Это была интеллигентная, спокойная, уравновешенная женщина. Вместе с ней в лагере проживала мама, дочь и десятилетний внук Саша. Саша был весёлым и активным мальчишкой. Я очень любила с ним общаться и сочувствовала тому, что он жил в «бабьем царстве».

Вы, наверно, удивляетесь тому, что я, 30-40 лет спустя, помню всех сотрудников по именам и отчествам. Ничего удивительного в этом нет. Лагерь был большой семьёй, на три месяца мы все становились членами этой семьи. Сегодня в эпоху индивидуализма и рыночной экономики сильно изменились представления о качестве отдыха. Жить в такие условия не поедет даже самый бедный, даже если ему за это заплатят. Тогда люди брали отпуск за свой счет, как дочь Веры Ивановны, и жили в лагере три месяца, бесплатно питаясь. Сейчас это немыслимо! Теперь люди вкалывают круглый год, а иногда и на нескольких работах, чтобы поехать на неделю на курорт, пожить в хороших условиях, потратить все деньги, набрать на полном пансионе пару-тройку кг. Хорошо ли это? Они возвращаются в холодный Питер без денег, но с лишними килограммами, «с корабля на бал» выходят на работу, идут в спортзал сгонять наеденные килограммы. И что запоминают при этом их дети? Аэропорт, отель, бассейн с хлорной водой, головную боль от жары, закрытый пляж по причине стока канализации. Даже если море чистое, на дальних берегах люди страдают от одиночества. Они, разумеется, заводят знакомства, иногда и курортные романы. Вся эта бутафория не имеет души, а в душах людей пустота, большая чёрная дыра.
Как психолог, я призываю бороться не за уровень жизни, а за качество жизни. Эти понятия не тождественны. Важную роль в качественной жизни играет семья. Сейчас изо всех утюгов трубят про сепарацию, про то, что после 18 лет человек должен полностью нести ответственность за свою жизнь, про то, что бабушки не должны помогать воспитывать подрастающее поколение. Радикальный психологизм – так я называю современные веяния в психологии. К чему это приводит? К одиночеству в 100 процентах случаев и к бедности (по крайней мере, в России) в 50 процентах. Где бы я проводила лето, если бы бабушка отказалась на седьмом десятке работать в лагере? Загорала бы я на Муринском ручье, а купалась бы дома в ванной. Возьмём семью Веры Ивановны. В этой семье, состоящей из трёх женщин и одного ребенка, никто сильно не напрягался, однако, Саша поступил в Политех. Благодаря чему, а точнее, кому? Только лишь благодаря взаимопомощи членов семьи. Вспомните притчу про прутья. Один человек не может ничего. Любите своих близких и цените их помощь!

Я застала закат Советского Союза. Лагерь этот был основан в 60-е годы. В первые годы пионерам подавались даже бутерброды с красной икрой. Из года в год каждое лето люди сообща строили коммунистический рай, и это у них получалось. Вот почему я так хорошо всё помню. Все эти люди были мне родными. Там не было чужих детей и своих. Все были родными.
 
Орехово я посещаю регулярно. Летом я езжу купаться на озеро Фигурное, созерцаю красивейшую природу, собираю грибы. Зимой я катаюсь на лыжах. Там проложена хорошая трасса для «Лыжной стрелы», а также имеется профессиональная лыжня для спортсменов. Некоторые спортсмены останавливаются в нашем бывшем лагере. К счастью, территорию эту кто-то выкупил или арендовал. Деревянные постройки снесли, на их месте построили новые домики. Кирпичные корпуса всё ещё стоят, доживают свой век.

А сколько в нашей области заброшенных пионерских лагерей, санаториев и пансионатов! Один из них в Луге на озере Зелёном. Я езжу на это озеро, когда приезжаю на отцовскую дачу во Мшинской. От лагеря остались полностью разрушенные деревянные корпуса. Мне больно на это смотреть. Я не говорю о том, что всё это непременно надо восстановить. Ничто не вечно. Всё в жизни меняется, и надо идти в ногу со временем, используя новые возможности.  Моё советское и перестроечное детство не назвать хорошим. Но оно и не было плохим. Это было детство, и этим всё сказано. Я благодарна моему лагерю за тот бесценный опыт, который я приобрела за эти 10 лет.