Заблудился

Говорят, и на старуху бывает проруха. Это я к тому, что со мной под старости лет то же беда приключилась – заблудился. Главное не просто заблудился, а в тех местах где ещё мальцом без штанов бегал.
Ежели по порядку, то началась та история с того, что старуха моя вздурилась. « Я, говорит, троих сыновей да дочка своей грудью вскормила, пущай и они меня по балуют как я их жалела. Гнать будут, не уйду. У каждого поживу по году. А там можно и на покой. Коли мы с тобой, Кондраша, как иголка с ниткой, то тебе вместе со мной ехать придётся. Будешь у меня либо сопровождающим лицом, либо адъютантом. Вот весь мой сказ.» Кто мою бабу знает, тот поймёт, что лучше с ножом на паровоз кинуться нежели с ней спорить. Сказано-сделано. Распродали мы кое какую скотинку, избу заколотили и в путь.
Правду молвят, что яблоко от яблони не далеко падает. Так и наши детки в нас пошли, добрые, да обходительные. И что главное уважаемые люди. Бабка своё слово держит. У каждого по году живём. Где с внучатами, где с пра- внучатами забавляемся. Время, что один день промелькнуло. А когда, по бабкиному расписанию, приехали к дочке Танюшке, меня тоска стала грызть по родным местам,- на охоту сходить захотелось. Ни с того, ни с сего, захотелось и всё,- хоть волком вой.
Танюшка как узнала про мою таску, так в голос кричать принялась. Обидно ей стало, что у братьев мы по году жили, а у неё, у любимицы, месяц-другой не желаем быть. Но на общем собрании всё же приняли решение в мою пользу. Решили так,что пока мы обживём свой временно покинутый очаг, Новый год подкатит. Вот тогда все вместе в родном доме и соберёмся под ёлкой.
Приехали домой. Старуха принялась пауков гонять да пылюку стряхивать, а я скорее к соседу Серёге,- у него ружьё на хранение оставлял. Пока по деревне бегал,  перемен больших не заметил. Как были избёнки друг к дружке прилеплены, так их ни кто и не разлепил. Только вот по дороге асфальт положили. И шныряют по тому асфальту машины всех марок и систем. Я особого внимания тому не придал, некогда было, на охоту собирался по утям.
Утром, чем свет, поднялся и в путь. Темновато было, да ещё туман на землю лёг, но мне каждая тропинка знакома, смело зашагал. Решил двинуть в начале на дальние луговые болота, а уж потом завернуть ещё в два лесных озерка. В аккурат ежели к вечеру домой притащусь , то и ладно будет. Шагаю, сом с собой рассуждаю, планы строю, вдруг, что такое, ручка у ног. Стою, понять не могу, откуда речка взялась. Или она за время , пока гостевал, русло сменила? Пригляделся в берега, а они рукотворные, - машина эту речку капала. На моё счастье мосток не далече оказался. По нему я перебрался на другой берег.
Иду дальше, снова токая же речка, потом канава, а в ней ручей. Думаю, Господи, что же это так землю исковыряли, словно заградительные рвы против танков рыли. Да вроде о войне слыхать не было. Чую, по времени, должны луговые болота быть, но, что-то ни одного куста не видно. Сомнения стали ко мне подкрадываться. Ужели я где с тропы сбился, уплёлся в соседний район. Но наконец, слава Богу, на настоящую речку напал и вышел точно к Козьему броду. Место с детства знакомое, а узнаю с трудом. С права и с лева должны быть кусты калины, крушины, а среди них озерки. Тут же ни чего кроме болот заросших осокой. Нет, думаю, ни куда не пойду, пока туман не сойдёт. Либо я заплутал, либо что-то тут не так. Когда же разветрилось, да прояснилось, у меня волос дыбом встал. Сижу я будто на Луне или на другой не живой планете. Ни какого куста нет что бы от ветра , дождя, или от солнца скрыться. На озёрах, где раньше утва стадами паслась, теперь стрекоза комара давит. А рыба в этих водах вряд ли хвостом шевельнёт,- всё тиной затянуло.
Осмотрелся я не много и к лесу потянул, благо хоть он ещё виднелся. Пока к лесу шёл, слово вспоминал, как всё это безобразие называется, что-то с  мелями связано. Так и не вспомнил. Только где то слыхивал, что толку от мелей ни какого,- один вред .
Подошёл, значит, я к лесу. Вижу стоит целёхонек. Вдруг, гляжу, летит кто то мне поперёк пути, будто чёрт на помеле. Такая скоростища у него большая. Меня даже оторопь взяла, так по лесу могут только ведьмаки носиться. Заметил меня этот леший и ко мне подкатил.
Гляжу, не леший вовсе, а паренёк молоденький на мотоциклетке. «Здорово, дед, много утей набил?» Я ему сам вопрос строю. « Как же это ты, мил-человек, так быстро по буеракам ездишь?» Он мне в ответ:» Ты что, старый, всё ещё с войны партизанишь или перебрал маленько? По колхозным полям второй год как асфальт проложили, а ты буераки вспоминаешь.» Глянул я и правда асфальтированная шоссейка по полю вдоль леса лежит. Чудеса да и только. Тем временем паренёк, надувши губёнки, изрыгнул из мотоцикла клубы дыма и скрылся за поворотом. Вот что значит год-другой дома не побыть. Могли бы с бабкой приехать, а вместо нашей избы небоскрёб стоит. Чудеса!
Хорошо хоть в лес, в болото , дорогу не провели, может там ещё утки держатся.
Прошёл я лесом метров двести и окаменел. На не проходимых болотах дома стоят,- дачи.
От болот следа не видно. Канализация, водопровод проложены.  О дороге молчу- везде бетон да асфальт. Господи, неужели и правда кто то на меня блуд навёл, что же это такое делается. Ведь, кажется,  именно в этих болотах моя корова два раза тонула.
Глядь, женщина интеллигентная токая, мимо меня по бетонке шпарит. Я к ней с вопросом обратился:» Не подскажите ли, гражданочка, как мне горемыке до Лукоморья  пробраться?» « Вы, говорит, дедушка, идите прямо вот по этой улице Студёной, и как раз к автобусной остановке выйдете.» Я вновь спрашиваю:» А  почему же эта улица  Студёной названа?» « Не знаю, отвечает, но говорят эти болота, где сейчас наши дачи стоят Студёными прозваны были.»
Понял я , что верно на охоту пришёл, на Студенник, где ещё мальцом без штанов бегал.
Только теперь здесь  без штанов нельзя. Тут, на болоте, вместо уток люди живут.