Эй, мужики

Помните, я рассказывал, как на «ниве» на охоту ездил? Так вот, этот мужик, Василий, вновь меня на охоту утащил. Опосля «нивы» я два года нос на охоту не высовывал. Очень большие, прямо громадные впечатления остались, до дрожи в коленях. Но в этот раз меня Василий все же уговорил поехать с артелью не далече от дома.
Отправились мы впятером. Проскочили на Васькиной «ниве» верст пятнадцать и встали у большого, красивого озера. Таких озёр в заповедной Мещере мало осталось. Мелиорация здорово помогла вывести озёра. Вместо них теперь одни болота. А это каким-то чудом пока сохранилось, но и оно понемногу кувшинкой украшается, верный признак того, что скоро болотом станет. Да и камыш к середине наступает. Но камыш хорош. Десантная бригада там будет жить и ни кто её не заметит.
Мужики подобрались все дородные, с положением. По сто кил каждый, а кроме того, все из начальства. Только начали обустраиваться, пожитки разбирать. Тут-то один и говорит:»Всё, больше не могу, буду разряжаться» и в рюкзак свою лапищу запустил. Я ему говорю: « Мил-друг, это как же понимать? Самое время ружья заряжать, а ты разряжать их решил не расчехляя.» Мужики хохот подняли, а Василий поясняет: « Ты, К   Кондрат Макарыч не понял. У Федора вчера трудный день выпал,- день рождения. Вот он и решил из головушки вредные заряды изгнать, разрядиться стало быть. Мы ему тоже подмогнём, только уж пусть он скорее начинает, не-то в черепушке взрыв произойдёт.»
Фёдор, тем временем, выхватил из рюкзака пузырь « столичной «, зубом сорвал пробку и быстрым движением раскрутил содержимое бутылки.  Я хотел спросить, зачем он производит такой манёвр, но Василий перехватил меня поясняя, что сейчас жидкость не просто вливаться Фёдору в глотку станет, а будет в ввинчиваться, чтобы на зад уже не выйти.
Одной рукой Фёдор держался за машину. Грузное тело мелко тряслось, колени подламывались, голова дёргалась, глаза были закрыты, лицо ежесекундно меняло окраску от бледного до тёмно-фиолетового цвета. Временами он фыркал как мой кот почуявший запах самосада. Несмотря на страшные муки, другая его рука, движимая  не вероятным усилием воли, медленно поднимала сосуд с крутившейся в нём жидкостью. Наконец горлышко бутылки достигло уровня рта и зубы жадно, со скрежетом схватили поднесённый предмет. Хотя Фёдор не делал глотательных движений, бутылка пустела на глазах. Когда в ней осталось меньше половины содержимого, раздался звук похожий на спущенную воду из унитазного бочка. Буд-то она с силой рванула по трубам канализации унося с собой вредные отстои и накопления, медленно затихая в чреве измученного тела.
Рука, сжимавшая бутылку, без вольно опустилась, кроваво-красные бычьи глаза открылись удивлённо глядя на белый свет, по телу прокатилась последняя волна дрожи, и Фёдор попросил дать ему солёный огурец.
« Всё, будет жить. Теперь можно к общему столу»,- сделал заключение Василий. Однако, Фёдор ещё минуту стоял облокотившись  на машину, причмокивал солёным бочковым огурцом удивлённо разглядывая окружавшую его природу и наконец улыбнувшись вымолвил:- Мужики, а жизнь прекрасна !    
По случаю своего пожилого возраста я за ужином возлияния делал через раз. Вася ставя упор на болях во внутренностях, так же особенно   на спиртное не налегал. Что же до мужиков, то они себя ничем не стесняли и казалось, даже дали клятву уничтожить всё привезённое зелье до последней капли. Однако в этой борьбе с «зелёным змеем» удача долго переходила из рук в руки. Когда «змей» был положен на обе лопатки, ему вдруг удалось вывернуться из-под трёх здоровенных мужиков и каким-то запрещённым приёмом скрутить их как грудных младенцев. Тогда же , за ужином, выяснилось, что мужики с трудом отличают утку от вороны и на охоту выходят не более как по праздникам. Я с ужасом представил себе, как один из них может пальнуть с похмельных глаз по укрытию, где я собирался охотиться. И вынося мою тушку из камышей будет хвастаться товарищам, что подстрелил невиданную птицу. Поэтому я настойчиво упросил Василия взять меня с собой на лодке, подальше от берега.
Утром, мы с Васей растолкали очумевших охотников, и удалились на лодке в сторону от нашего становища. Уток было много. Да же когда поднялось солнце, утята продолжали шнырять среди камышей. Вдоволь поохотившись мы решили возвращаться назад. По ходу нашего движения в камыши опустилась пара кряковых. Пока мы продумывали как к ним подобраться, в то же место сели ещё четыре утки. Василий приготовил ружьё, когда я услышал, что в  том направлении, куда сели утки, раздаётся хрюканье или храп. Своими наблюдениями я поделился с Василием. Тот то же прислушавшись распознал звуки не свойственные дикой природе. Однако, нас мучили сомнения, потому, что пробраться в это место без лодки  почти не возможно. Нужно было пролезть через не проходимое болото, либо в обход его,- десять вёрст лесом. Утки, заслышав нас, стали подниматься, и Василий крикнув предупредительное,- Эй, мужики!, выстрелил по ближней , сбив её первым выстрелом.
Когда же мы, розыскивая  крякву, пробрались сквозь камыши, то стали свидетелями картины, достойной кисти великих художников. Среди камышей, на кочках спали три здоровенных «бугая». На одной из кочек стояла пустая бутылка, валялся огрызок солёного  огурца, а в ногах у Фёдора ещё подёргивалась сбитая Василием кряква.