Оньливарпен

- Прости, но я устал.
- Йылим, ьсоличулс отч?
Я вытащил из кармана блокнот и карандаш. Мне все еще никак не удавалось выучить ее перевернутый язык, поэтому приходилось сначала записывать, а потом читать справа налево, чтобы понять смысл сказанного.
- Всё это вокруг нас… Мне кажется, еще немного и я больше не выдержу.
- Ьшибюл ен ешьлоб янем ыт?
- Дело не в тебе, а в мире, в который я попал. Я никак не могу к нему привыкнуть. Он мучает меня. Здесь всё так неправильно…
- Ясйаджалсан и ясьбалссар отсорп. Ошорох тут ьдев он.
Я смотрел, как две кофейные лужи объединяются в один мрачный водоем, который медленно движется к краю стола, в мою сторону. Я отодвинулся и, вырвав страницу из блокнота, принялся снимать ею остатки пирога со своей штанины.  При этом краем глаза я следил за официанткой, ранее любезно поставившей наши чашки и поднос с выпечкой вверх тормашками. Она хотела перевернуть и сам стол, но я так в него вцепился, что у нее ничего не получилось. Как этой официантке удавалось ходить на своих каблуках среди разбросанной мебели по разбитой посуде, скользким продуктам и клиентам, мне было не понятно.
Тем не менее, это кафе выглядело менее опасным, чем другие места в городе. Остальных посетителей блюда, вываленные прямо на них или на пол, казалось, нисколько не смущали. Большинство сидело или лежало на полу и ело руками. При этом люди или громко чавкали или переговаривались задом наперед, периодически звонко высмеивая меня с моей спутницей за то, что мы сидим на стульях, не как все. Я знал, что она шла на этот подвиг ради меня, и был благодарен ей.
- Ьшенкывирп ыт менемерв ос, ьтаджодоп онжун *бет, - она наклонилась ко мне, взяла меня за руку и впилась в нее своими ногтями с такой силой, что у меня пошла кровь.
- Ладно, забудем о моем нытье. Буду держаться…
Тут на несколько секунд я утратил ориентацию в пространстве. Это официантка, подкравшись сзади, ударила с размаху меня по голове кожаным меню. Затем она вытащила из своего кармана несколько мятых денежных купюр и бросила их в лужу на столе. Там было даже больше,  чем стоил наш заказ.
Спотыкаясь об посетителей, мы вышли из кафе через окно.
Конечно же, на улице тоже всё пребывало в неправильном состоянии. Движение машин было более чем медленным. Ведь тот, кто выбирал автомобиль, сам и толкал его по тротуару. По проезжей части по лужам ползли люди. Пройдя на красный и обогнув двух толкальщиков, мы присоединились к ползущим.
Мне терять было нечего, моя одежда и так уже была грязной и мокрой. Исходя из правил этикета, я полз впереди моей подруги. Нужно было преодолеть всего один квартал до моей квартиры, оазиса среди всего этого кошмара. Там в полумраке пятидесяти квадратных метров всё было хорошо. Правда, она постоянно старалась раздвинуть шторы, напоминая о том, что нас ждет снаружи.
Но в тот день мы не доползли до моего укрытия. Моя спутница встретила лучшую подругу, и они принялись мутузить друг друга своими вывернутыми наружу сумочками. Пока я лежал и ждал, когда они набьются вдоволь, ко мне подобралась старушка и вцепилась в мои часы. Ей нужно было узнать время, точнее, забрать его. Чтобы отбиться от нее, мне пришлось встать. И тогда ко мне начали подползать люди, выясняя, не плохо ли мне. Моя подруга попыталась помочь мне лечь обратно на асфальт.
- Ятсан, я больше так не могу, - сказал я ей. – Не могу больше ползать, не могу есть с пола, не могу спать на потолке, не могу учить эту вашу тарабарщину, не могу выполнять неправильные правила.  Прости, но этот мир не для меня.
- Ясьтидохан онжомзовен еритравк йотунревереп йеовт в. Удирп ен ешьлоб *бет к я и адгот он. Идоху, ж отч.
Тогда я не понял, что она сказала. Лишь посмотрел на нее в последний раз и, перешагивая через ползоходов, поспешил домой.

11 май, 2015