Легенда десятая. Снежный Костёр

На севере, где небо цепляется за верхушки деревьев, а солнце прячется так глубоко, что его не видно неделями, брели двое.
Дикий Дэн, с бочонком виски на плече и бородой, полной ледяных хрусталиков.
И Одноглазый Гарри, с кольтом, которыйе ещё ни разу не промахнулся, и глазом, который видит то, чего не должны видеть люди.

Север — это не просто место. Это память мира о том, каким он был до людей. Здесь реки текут сквозь камень, как кровь сквозь сердце. Горы стоят, словно древние стражники, готовые обрушиться на тех, кто осмелится пройти без уважения. И леса... они не просто деревья. Они — свидетели, хранители имён, которые давно забыты.

Пурга выла, будто знала, что они приближаются. Тени между сосен двигались, как живые. И только одинокий волк наблюдал издалека, не рыча, а прислушиваясь.

Они нашли её на краю леса, где дорога обрывалась в пустоту.
Её повозка — странная, собранная из чёрного дерева, покрытого рунами, что мерцали, как звёзды в ночном небосводе.
Колесо сломалось. спица вывернута, как переломанное ребро.
Сама она сидела рядом на камне, одетая в длинное чёрное пальто, будто сотканное из тьмы. Её волосы были белыми, как первый снег, а глаза — голубые как небо на севере.

— Проблемы? — спросил Дэн, снимая бочонок с плеча.
— Колесо, — ответила она, не оборачиваясь.
— Я бы сказал, что мы просто проходили мимо, но ты ведь знаешь, что это не правда, — добавил Гарри, глядя на неё своим единственным глазом.

Она улыбнулась.

— Конечно. Вы — те, кто не проходят мимо.

Она представилась просто:

— Меня зовут Хель.

Гарри замер.
Дэн почесал затылок.

— Ну, если это шутка, то я не смеюсь.
— Это не шутка, — сказала она. — Я — Хель. Владычица того, что было и больше не будет. Повелительница холодного порога. Хранительница вечности.

Она легко спрыгнула с камня, как будто вес её была меньше, чем воздух.

— Но сегодня я — просто путешественница, у которой сломалась повозка.

Пока Дэн возился с колесом, используя старый ремень от своей сумки и немного удачи, Гарри налил ей в стакан.

— Это не просто виски, — предупредил он. — Это наша вещь.
— Я чувствую, — ответила она, понюхав. — В нём есть вкус потерянных снов.

Она сделала глоток.
И на мгновение показалось, что ветер замер.

— Хорошо, — сказала она. — Теперь я понимаю, почему они вас боятся.
— Кто «они»?
— Те, кто живёт там, куда я их отправляю.

Они сидели у костра, который горел слишком ярко для этих мест. Пламя было почти синим, и оно не могло растопить снег вокруг.
Тени на снегу танцевали, как будто кто-то невидимый пел им песню.

Хель рассказывала истории, которых никто не слышал:

Как первые люди просили её быть милосердной.
Как боги боялись её имени.
Как она встречает каждого, кто закрывает глаза в последний раз.
— Я не зло, — сказала она, чуть заплетающимся языком. — Я — конец, но без меня не будет начала.

Когда ночь стала особенно тихой, Гарри посмотрел на неё.

— У нас есть просьба.
— Я уже догадываюсь, — ответила она.
— Джон Беляш. Он умер три года назад. От случайной пули. Не герой, не злодей. Просто человек.
— Я помню его. Он любил собак и неплохо пел под гармонь.
— Да. Мы хотим… чтобы ты отпустила его на неделю. Чтобы он мог попрощаться с нами. Или просто снова увидеть закат.
— Это против правил, — сказала Хель.
— Мы не просим навсегда, — сказал Дэн. — Просто… семь дней. Семь восходов. Семь песен.

Она долго молчала.
Затем кивнула.

— Хорошо.
Но с условием.

— Каким?
— Что вы будете рядом. Что вы проведёте его через этот путь. И что вы не станете плакать, когда он уйдёт снова.
— Обещаем, — сказал Гарри.
— Почти, — добавил Дэн.

Хель вздохнула.

— Почти — тоже хорошо.

Утром, когда солнце начало пробираться сквозь ледяные облака, он стоял перед ними.
Не совсем живой. Не совсем мёртвый.
Просто Джон. Со своей улыбкой, со своим голосом, с сигарой в зубах.

— Чёртовы болваны! — сказал он. — Вы сбрендили, чтобы просить об этом?
— Только ради тебя, — ответил Дэн.

Они пили.
Они смеялись.
Они пели под аккомпанемент ветра и треска льда.
Джон рассказал, как ему было там, внизу — не страшно, но тихо. Как он скучал по собаке, которую оставил дома. Как он хотел услышать смех друзей и ещё раз выпить с ними виски.

На шестой день он сказал:

— Я благодарен. Но я знаю, что это временно.

На седьмой — он ушёл.
Просто закрыл глаза.
И исчез.

Хель ждала его на краю поляны.

— Спасибо, — сказал он, прежде чем шагнуть в тень.

Она посмотрела на Дэна и Гарри.

— Вы хорошие люди, — сказала она. — Но берегите себя. Однажды и вы придёте ко мне.
И тогда я не буду делать исключений.

Она села в свою повозку, теперь уже целую.
Конь фыркнул, будто понимал всё, что произошло.

— Если однажды встретишь меня в другом мире, — сказала она Гарри, — не предлагай мне виски. Предложи мне историю.
— Обещаю, — сказал он улыбнувшись.

Она уехала.
Колёса не оставляли следов.
Только ветер шептал её имя, будто знал, что она вернётся за ними.

Дэн и Гарри остались стоять на снегу, с пустыми стаканами в руках.

— Ты думаешь, он был счастлив? — спросил Дэн.
— Да, — ответил Гарри. — На одну неделю он снова был собой.
— Хотел бы я, чтобы, когда моё время придёт, кто-то так же попросил меня вернуться.
— Может, и попросят, — сказал Гарри. — Если найдётся кто-то достаточно безумный.

Дэн рассмеялся.
Смех эхом унёсся в леса, где деревья всё слышат и помнят.