А я с братом росла. Глава 4

Глава 4. Пневмония.
   Я совершенно не помню, как заболела, как меня лечила бабушка, как мы ходили к врачу.   Помню только то, что бабушка сильно расстроилась, переживала, качала головой и пожимала плечами, почему  же такое  произошло….  Ещё помню, как она собрала  сумку и повела меня в больницу. А я маленькая совсем, всего три. Бабушку со мной не положили. Представляю, как у неё сердце разрывалось в тревоге за свою маленькую Юльку. Зима, мороз  трескучий на улице. Больница не очень далеко от дома, минут 15 пешком. Здание старое, одноэтажное, из бурого кирпича. Оно и сейчас стоит, крепкое, простоит и еще не меньше века. Помню большую палату, детей в ней много.  Свет горел даже днем, потому что толстый слой инея не пропускал внутрь помещения ни луча  с улицы. Иней был многослойный, фигурно-бугристый, идеально белый. Если его как следует поскоблить ноготком, то можно было набрать целую ладошку снега.
   Иногда детей навещали родители.  Меня тоже навещала бабушка. В отделение никогда не пускали. Чтобы её увидеть в окно, мне надо было маленьким детским пальчиком расковырять дырку в кратере ледника на окне. Кратер был основательным, сформированным детскими тёплыми ручками и дыханием в жажде увидеть родное лицо.   Дырочка в ледяной корке у самого стекла была совсем маленькая, наверное,  диаметром в один сантиметр. Я бабушку видела, а она меня - нет.   За окном стояла моя родная и любимая бабСоня  и махала мне в замерзшее окно, не видя, как по детским щекам слезы текут.
    Помню, что было мне там очень одиноко и как-то безысходно.   Я лечилась долго, во всяком случае, мне казалось бесконечно.  Помню болючие уколы. Я - маленькая, сопротивляться  было бесполезно.  В палату заходила медсестра с лотком,  надо было снять штаны, лечь и терпеть. От боли в подушку текли слёзы.  И  никто не жалел при этом. И так было несколько раз в день. Ещё ставили банки и горчичники, а позже горячий парафин. Но самое ужасное было то, что у меня не было отдельной кроватки.  Кровать была большая,  взрослая, с очень растянутой сеткой, чуть ли не до самого пола.  И со мной  почему-то спала чья-то старенькая бабушка, которая очень мешала мне.  Сначала ложилась я, потом  эта бабушка, всегда спиной ко мне, и придавливала меня своим телом, как в гамаке.   Бабушка эта ухаживала  за маленьким ребенком, который спал в детской кроватке, так что она не могла лечь с ним вместе.  Почему такое наказание выпало именно на мою долю – не знаю. Наверное, потому что я не могла это всё рассказать своей бабушке, соответственно, заступиться за меня попросту никто не мог.
   Не так уж много воспоминаний сохраняется с трёхлетнего возраста у людей, но это у меня на всю жизнь засело. Видимо там было так много боли, страха, тревоги, непонимания, что помнятся даже  мелочи тех событий.