Иситнофрет книга первая Принцесса Египта Глава 12

Глава 12

         День похорон Тримидата. Похороны - мрачное и одновременно красочное зрелище. Траурную процессию составляли, большей частью младшие братья отца Иситнофрет и их семьи, его бывшие подчинённые, слуги, кое кто из окружения царицы Меритамон. Сама она не стала участвовать в этом обряде, сказавшись нездоровой. Плакальщики были поистине неутомимы. Вымазав лица илом, обнажившись до пояса, разорвав на себе одежды, они рыдали, стонали и били себя руками по голове.  Солидные мужи в траурной процессии не предавались таким чрезмерным проявлениям горя, но вспоминали на ходу о достоинствах покойного: «Сколь прекрасна его судьба!.. Он заполнил сердце Хонсу* в Пер-Рамзисе и тот дозволил ему достичь Запада в сопровождении поколении и поколении его служителей».
          Группа служителей несла на коромыслах пирожки и цветы, глиняные кувшины и каменные вазы, ларцы со статуэтками-ушебти* и их орудиями труда. Вторая, более многочисленная группа несла обычную погребальную мебель: кресла, кровати, ларцы и шкафчики, а кроме того — колесницу в разобранном виде. Личные вещи, ящики с канонами, трости, скипетры, статуи, зонты были доверены третьей группе носильщиков. Драгоценности, ожерелья, фигуры соколов с распростертыми крыльями, птиц с человеческими головами и другие предметы роскоши несли на блюдах, не опасаясь многочисленных зевак, наблюдавших за шествием. Саркофага почти не было видно на катафалке, который тащили две коровы; несколько мужчин подталкивали его. Он покоился на ладье со статуями Исиды и Нефтис* с обеих сторон, а сама ладья стояла на санях с полозьями.
          Процессия медленно приблизилась к берегу Нила, где её уже ожидала целая флотилия. Главная погребальная ладья с грациозно изогнутыми внутрь носом и кормой в форме зонтиков папируса имела посередине большую кабину, увешанную изнутри расшитыми тканями и кожаными лентами. В нее и поставили катафалк вместе со статуями Исиды и Нефтис. Жрец в наброшенной на плечи шкуре пантеры возжёг благовония. Плакальщицы стали бить себя по голове. Команда этой ладьи — единственный матрос, который прощупывает глубину длинным шестом, потому что погребальную ладью ведет на буксире другое судно с многочисленным экипажем под командой капитана и кормчим у рулевого весла. На этом судне тоже стоит большая кабина. На крыше её группа обнаженных по пояс плакальщиц продолжает рыдать и заламывать руки, повернувшись лицом к саркофагу. Вот одна из них возвышает голос:
— Скорее плывем на Запад*, к земле Истины! Женщины плачут и плачут. С миром, с миром на Запад, о достойнейший, иди с миром! Если угодно богу, когда день сменится вечностью, мы увидим тебя, увидим, как ты уходишь на ту землю, где все люди!
          Еще четыре судна следовали за погребальной ладьей. На них взошли те, кто решил проводить покойного до конца, и туда же погрузили погребальную утварь. 
На другом берегу процессию уже ждут. Люди разбились на группы. Повсюду стоят маленькие лавочки со всевозможными амулетами, талисманами и прочими предметами культа для тех, кто не успел ими запастись в городе. Человек на причале придерживает за нос первую ладью, и все помогают переносить на берег катафалк и погребальную утварь. Вновь выстраивается похоронная процессия, не столь многочисленная, но примерно в том же порядке. Двух коров снова впрягают в сани, на которых стоит ладья с саркофагом. Исида и Нефтис занимают свои места. Погонщики берут в руки кнуты. Вместе с ними идет человек со свитком. Дорога идет вверх и становится все труднее. Коров отпрягают. Теперь сани тянут за собой люди, иногда саркофаг приходится нести на плечах. Впереди идет жрец, который все время окропляет саркофаг из чаши и протягивает в его сторону зажженную курильницу. Процессия с трудом добирается до гробницы. Здесь тоже стоят маленькие лавочки, где торговцы разжигают курильницы с ручкой и охлаждают воду в больших глиняных кувшинах. Саркофаг снимают с катафалка. Плакальщицы бьют себя руками по голове еще отчаяннее, чем в начале церемонии. Жрецам необходимо выполнить очень важный обряд. Они уже расставили на столе самое необходимое для «тризны» — хлебцы и кружки с пивом, а рядом положили: тесло, тесак в форме страусового пера, муляж бычьей ноги, палитру с двумя завитками на краях. Эти предметы понадобятся жрецу, чтобы устранить последствия бальзамирования и вернуть усопшему «возможность двигаться». Он снова сможет видеть. Он откроет рот, чтобы говорить и есть (так называемый обряд «отверзания уст и очей»).
         Момент расставания приближается. Остается только спустить саркофаг в гробницу и расставить там погребальную утварь. Катафалк теперь пуст. Давшие его напрокат жрецы отвезут его в город, где их уже дожидаются другие скорбящие, нуждающиеся в их услугах. .
         Скорбь присутствующих достигает предела. Иситнофрет держалась всю дорогу, старалась не поддаваться напору эмоций, создаваемых плакальщиками. Хотя её роль в этом трагическом спектакле должна была быть даже более выдающейся, чем у этих наёмных актёров. Но она чувствовала себя столь опустошённой и иссохшей, даже более, чем мумия её дорогого отца. Хранилища слёз иссушило горе. Она ничего не видела и не замечала вокруг себя. Её совершенно не интересовало кто находится в процессии, люди были в этот момент для неё, как тени: лиц и чинов не различала; звуки и события слились в единый стон. Отца больше нет с ней, и жизнь прекратилась.
       Когда в подземной усыпальнице все было расставлено по местам, жрец и его помощники удалились, каменщик замуровал вход, однако родственники и друзья, которые проводили усопшего до его вечного жилища, не торопились уходить. Такое горе и волнение пробуждали аппетит. Носильщики, доставившие все, что нужно покойнику, не забыли и о пище для живых. Все собрались чуть поодаль от гробницы, в легких беседках. Стол не отличался роскошеством. То, что можно было принести в этот жаркий день, то и пошло в желудки растерзанных горем страдальцев. Зато пива было в достатке.
        Иситнофрет села на камень рядом со входом в гробницу отца. Она не принимала участие в этом празднике жизни, скорбя по будущему без дорогого ей человека. Весь её облик нёс собой послание остальным: «не трогайте меня - я скорблю, и - не ваше занятие меня успокаивать». Поэтому её одиночество не слишком старались нарушить, воздавая почести пиву и яствам. Вдруг чья-то рука поднесла глиняную чашу с охлаждённым пивом прямо ей под нос.
- Так не долго и получить удар от палящих стрел Ра-солнца.
- О, богиня! Вы тут откуда, Мернептах?
- О, великий Ра! Я был в процессии всё это время, и даже помогал волочить в гору эти сани с саркофагом, исполняя роль быка. Я понимаю, что горе отвернуло глаза твои от мира живых. 
- Принц, я благод...
- Не меня благодари, а Бастет, она ведёт наши судьбы. Да и ваш батюшка уже предопределил её для вас.
- Разве не к вам едет невеста, ассирийская принцесса, кажется? - с ехидством отпарировала девушка.
- Ехала.
- Приехала?
- Мы только что узнали, что на её караван напали разбойники. Случайно наш пограничный патруль нашёл её сгоревший шатёр и трупы охраны, служанок и её самой. Ни кого в живых не оставили.
- Как такое может произойти в наших приделах? Это неслыханно!
- И всё же это случилось. Моя невеста погибла. Отец приказал найти этих живоглотов. Но я боюсь, что вряд ли это увенчается успехом. Никаких следов не осталось.
- Порождения скорпиона, они подняли руку на царственную особу! Боги покарают их. Им не уйти от проклятия. Не беспокойтесь, принц ваша невеста будет отомщена, если люди не смогут, то боги не допустят такой несправедливости!
- Дело не в этом...
- Простите меня принц, а в чём? Однако, меня удивляет ваше спокойствие.
- Дело в том, что Ра освободил меня от обещания моему отцу жениться на дочери Ассирийского царя. Она погибла.
- Мне жаль её, несчастная судьба.
- И мне жаль, но я теперь свободен в своём выборе...
- Принц, ради Исиды не начинайте!..
- Я всё же посмею. Будьте моей принцессой.
Его пылкий шёпот начал раздражать Иситнофрет. Она приняла его игру и так же эмоционально, шёпотом как бы закричала ему в лицо:
- Не кощунствуйте перед усыпальницей моего отца, принц. Вы этим ни чего не добьётесь. Я только что похоронила самого любимого человека, а вы виснете на моей душе с вашим предложением. И вы хотите услышать положительный ответ?! О боги, за что мне это?!
- Послушай, моя принцесса...
- Нет - это вы меня послушайте! -  гневно перебила она. - Я понимаю, что не являюсь настоящей принцессой и не достойна королевского обращения, но я и не рабыня, что бы попирать мои чувства и мои желания! Оставьте меня, прошу... -  слёзы хлынули горьким потоком. Мернептаха как буд-то обдало ледяной водой.
- Прости меня... я - глупец. Прости. - Он вскочил и быстро исчез.
Слёзы, которые, казалось, уже не смогут накопиться в её глазах, всё лились и лились. Вся боль потери, одиночества и озлобленности хлынула вместе с этим потоком. Вопросы били по сердцу: как жить дальше? Что осталось? Куда бежать от одиночества? Где взять сил? Кончится ли когда-нибудь эта ночь?

                *****
               
*Хонсу: египетский бог, почитавшийся в Фивах как сын Амона и Мут, вместе с которыми составлял фиванскую триаду богов,
божество луны. 
*Западная земля: земля умерших
Нефтис: Нефтида, рассматривалась одними авторами как богиня смерти, а другими — как аспект Черной Исиды. Нефтиду также иногда называли Владычицей Свитков и приписывали ей авторство скорбных песнопений и других гимнов.