Маша

            Действия, события, ощущения, яркие образы, детали переползают в чердак памяти, укладываются на полки, постепенно покрываются пылью, зарастают паутиной, бледнеют, усыхают, да и выветриваются порой. И что остается? Имя, фраза, силуэт, иногда запах, вкус. Нет, памятью этой не пользуешься, на чердак поднимаешься редко. Да и зачем? Но вдруг, совершенно вдруг, то ли найдя в шкафу пожелтевший исписанный листок, фото, то ли услышав случайную фразу, аккуратно вытаскиваешь забытую папку с остатками тех событий и ощущений, напрягаясь, пытаешься что-то восстановить.
            Вот и на этот раз выплыл просто силуэт, даже не образ, а, скорее, отражение в моём мутном зеркале юного создания по имени Маша. И было это чуть не полвека назад, в Кириллове, куда мы приехали летом после диплома, весеннего Крыма, с Барашковым, попленэрить, порисовать монастырь. Поселились в одноместных номерах на последнем этаже гостиницы «Русь». Поутру удар сапога моего друга в дверь поднимал меня с кровати, и мы топали, обвесившись этюдниками, планшетами и прочим художественным барахлом.
            
             И однажды, спускаясь по лестнице, столкнулись с поднимающейся юной особой. Это был совершенный, скорее, античный силуэт, или, быть может, образ светской красавицы начала девятнадцатого века, перед которой явно бледнели красотки Боровиковского., красавицы, диссонирующей со всем окружением. Нет, рта я не раскрывал, я просто не мог понять, как такое могло появиться здесь, в этом обшарпанном коридоре, в этой гостинице, в этом Кириллове, прекрасно осознавая, что даже близко не посмею к ней подойти.
            Но, Господь велик. Только мы приступили к этюдам в монастыре, как пошел дождь, переходящий в ливень, и мы срочно укрылись под старинными сводами в ресторане, уплетая пельмени и запивая странным напитком в пол литровых бутылках по 90 копеек, под названием «Вермут», но, впрочем, не суть, важно, что бутылок хватало. А дальше? Дальше – я уже сидел в номере гостиницы рядом с Машей и с тремя её подругами, напротив. Оказывается, они все, учась в каком-то техникуме  в Вологде, приехали на практику в Кириллов.
            Наутро, конечно, клял себя за излишнюю бесцеремонность, но вечером всё повторялось. Ну да, она не такая, такие, по её словам, живут на нашем этаже, напротив, что меня, совершенно не интересовало.
            Как-то Маша зашла к нам в гости. Барашков с удовольствием присоединился к беседе, но подруг её не пустил, ну не прошли они фейс контроль.
 - А ты откуда? – спросил он
 - Из Во-ло-гды, - нараспев ответила Маша, делая упор на букву «о».
 - А где бывала?
 - В Во-лог-де.
 - А какой город любишь?
 - Во-лог-ду.
            Пребывание в Кириллове заканчивалось, Барашков отъехал в Москву, я же рано утром, нагрузив на себя рюкзак и, обвесившись сумками, вышел из гостиницы, и, прижимаясь к стене, чтобы меня не видели из окон, побрел на автовокзал. Не успел купить билет, как услышал сзади певучий, окающий голос.
 - А я увидела тебя из окна и пришла попрощаться. Мне подруги говорят, что вчера поселился новый художник, но я его не люблю, я тебя люблю.
Не буду описывать свои ощущения, думаю, вы догадываетесь. А куда я поехал дальше? Ну, конечно, в Заонежье, на встречу с будущей женой, побродить в болотных сапогах по бездорожью, поснимать и порисовать деревеньки, часовни, понюхать настоящий Север.
            Что теперь, интересно, с Машей? Небось, и внуки подросли. А папка с чердака, как видите, пригодилась, отнесу ка я её обратно.

29.05.25