Цветики. Разведотряд Ч. 3

Это заключительная часть.
Первая часть тут: http://proza.ru/2024/07/04/835

Тюльпан, морщась и шипя, открыла свой единственный глаз. Только затем, чтобы закрыть его обратно – любое движение мышцами лица приводило к пульсирующей резкой боли в правой глазнице, теперь крепко-накрепко забинтованной. Боль набатом проникала прямо в мозг, благо расположение раны позволяло сигналу доходить моментально.

– Мда-уж, боец из тебя теперь никакой, – раздался голос командира Ниоп.

– Где мы? – спросила, помедлив, тюльпан.

Открывать глаз или даже хоть как-то шевелиться она пока не решалась.

– В убежище. Ромашка нашла его как раз вовремя. Ещё час, и все мы остались бы в темноте. Места не много, так что лежи и отдыхай. Вход тут только один.

Тюльпан не стала перечить словам командира, только устроилась чутка удобней и рукой попыталась нащупать шпагу.

– А где моя?..

– Она у меня, – подала голос Кромаш. – Сейчас ты всё равно ей ничего и никому не сделаешь.

Ромашка сидела в противоположной стороне пещеры, настолько далеко от остальных, насколько физически было возможно в этом довольно тесном пространстве. Как и командир, она не спала, крепко прижимая шпагу к груди. Оба цветика внимательно вслушивались в укрытый сухими листьями проход, готовые броситься в побег или бой в любую минуту.

Тюльпан не смогла уснуть обратно из-за боли. Она лежала, прислушиваясь и размышляя. Это была только вторая ночь их пути, а уже осталась только половина новобранцев. Учитывая, что они всё ещё не нашли почвы, могло статься так, что командир Ниоп вновь вернётся обратно в одиночестве. И тюльпан видела, почему именно. Командир, имея все необходимые навыки и знания, казалось, абсолютно никак не беспокоилась о группе в экстренных ситуациях. Да, она могла развести огонь или обработать рану, но в реальных столкновениях она всегда была в стороне. Будто бы специально.

Тюльпан не слишком боялась умереть. Да, конечно, она не была бесстрашной, и ужас забвения порой доходил и до неё. Но умереть настолько глупо, просто из-за плохого командира, ей тоже не хотелось. Хотя её семья и была бы рада услышать подобную новость.

Как и все тюльпаны, она воспитывалась в чётком регламенте, идеально выверенном расписании, чтобы стать в будущем частью стражи или телохранителем. Как и все сёстры, она день и ночь тренировалась и училась, совершенствуя все необходимые для того навыки. Видя высоко задранные лепестки старших, она мечтала стоять подле них, неся безопасность и стабильность городу.

Однако она не справилась. Её прекрасные шелковистые лепестки обрезали почти под основание, а её саму сослали в разведчики, ещё и к самому худшему командиру из возможных. Тюльпан ни секунды не сомневалась в справедливости подобного наказания. Той ошибке, что она допустила, не было оправдания. И всё же – если она умрёт сейчас, то лишится какого-либо шанса оправдать себя и вернуть уважение сестёр.

Голова болела, руки дрожали, однако она смогла приподняться, проглотив собственный стон.

– Командир, какое сейчас время суток? Кажется, мимо пролетела муха, а значит, уже не ночь.

– Раннее утро. Мы дадим тебе время до полудня и двинемся дальше.

– Я могу идти.

Ниоп с лёгкой усмешкой помотала головой.

– Ты даже увидеть ничего не можешь. Сиди уж.

Тюльпан, не слушая её, встала, опираясь о стену. Голод быстро брал своё, поэтому её ноги подкашивались и тряслись так, словно она пробежала марафон. Но нужно было идти дальше. Стиснув губы, она медленно и с усилием приоткрыла оставшийся глаз.

– Я всё ещё на ногах.

Группа двинулась дальше. Впереди в отдалении шла командир, позади неё – хмурая ромашка, а замыкала всё тюльпан. Растительности вокруг практически не осталось, постепенно началась выжженная пустошь. По карте их маршрута, именно за этим участком в последний раз видели пригодную для питания почву. Оставалось только дойти.

Тюльпан, плетясь за остальными, заметила странные затемнения на ногах ромашки. Тёмные пятна слегка выглядывали из-под защитных ботинок. Словно её корни впитали слишком большое количество воды и начали гнить.

– Кромаш...

– О, а вот теперь-то ты знаешь, как меня зовут? – не оборачиваясь ответила ромашка. – Шпагу не верну.

– Нет, я не про то, – тюльпан тряхнула головой. – Твои ноги...

– С ними всё прекрасно.

Она шла бодрым шагом, словно только-только сошла с кормильной кадки. Её даже солнце не особо беспокоило. Или она просто перестала на него жаловаться.

– Нет, погоди, я имею в виду, что...

Ромашка быстрым взглядом оценила, насколько далеко от них командир, после чего поставила кончик шпаги на сухую землю. И начала гнуть.

– Со мной всё хорошо, тюльпан. Когда найдём мою подругу – верну тебе твою шпагу. Но если будешь меня донимать, то сломаю её, и тогда она не достанется никому.

Тюльпан с сомнением посмотрела на некогда собственное оружие. Да, оно было не лучшего качества, но всё же настолько просто сломать его было явно не по силам маленькому цветику.

– Твои ноги гниют, – спокойно продолжила тюльпан. – Ты питалась заражённой почвой? Или пила местную воду?

– Не твоё дело. Иди быстрее.

Ромашка ускорила шаг, нагоняя командира, и тюльпан ничего не оставалось, как потащиться следом. За очередным холмом они увидели лишь ссохшийся пожелтевший лепесток. Других следов пропавшей ромашки не наблюдалось, и командир Ниоп даже не собиралась её искать. Привычным шагом она продолжила пусть вплоть до заката, не давая цветикам и минуты перерыва.

– Поздравляю, вы дожили до третьей ночи, – бодро сказала она на привале. – Мало кому из моих новобранцев это удавалось.

– То есть кто-то доходил до сюда? – спросила, о чём-то задумываясь, Кромаш.

– Да. Обратный путь, впрочем...

– Вы никого не вернули, мы знаем.

Пион просто кивнула.

– Завтра мы уже сможем начать настоящие поиски. А до той поры – даже не думайте питаться или пить. Только после моей проверки, понятно?

– Да, – просто кивнула тюльпан.

Ромашка промолчала. Сколько времени займёт поиск? Быть может, что цель пиона как раз таки в том, чтобы погубить всех новобранцев. Да, ромашка убеждалась в этом с каждым часом. Её сёстры погибли, а командир и бровью не повела! Ещё эта мерзкая зазнайка-тюльпан...

Ромашка думала, что было бы чудесно, унеси стрекоза именно тюльпан. Они с подругой бы тогда сейчас вместе смеялись, тихонько перешучиваясь за спиной командира. Они бы без проблем нашли почву и вернулись маленькими героинями разведки. Но нет, стрекоза не смогла поднять этого здорового цветика, и теперь она вынуждена терпеть её рядом с собой.

Ромашка обнимала колени и слегка раскачивалась. Ей так всё надоело. Она хотела сбежать, вернуться домой, покаяться перед матушкой-ромашкой во всех возможных грехах. Она бы стала идеальным цветиком и собирала больше всех росы. Не толкалась возле кадок. Носила бы все самые тяжёлые железяки без жалоб или слёз.

Но она понимала, что не сможет дойти одна. Поэтому подошла к Ниоп, пока та ещё не легла спать.

– Командир, я хочу первой сесть в дежурство.

– Разумеется, – моментально согласилась Ниоп. – Нужно дать тюльпан хоть немного больше отдохнуть, так что она вообще сегодня дежурить не будет. Когда захочешь спать – сразу буди меня.

Когда два цветика разошлись по своим импровизированным местам сна, Кромаш села у небольшого костерка и стала ждать. Сияющий диск медленно проплывал над её головой, а прямо за ним – второй, с колечками вокруг него. Ночные звуки в пустоши отличались от лесных, от того наводили лишь больше жути. Однако ромашка быстро успокоилась. Когда спутники прошли половину пути, она подкралась к тюльпан и занесла шпагу.

Вдвоём у них всяко было бы больше шансов, так Кромаш рассудила. Тащить на себе раненного – бессмысленная роскошь. Да и не успеет тюльпан за ночь поправиться, даже до самого возвращения домой такая рана ни у кого не заживёт.

Кромаш целилась в оставшийся глаз, побоявшись, что под повязкой будет слишком много слоёв и пробить её будет сложнее. Да даже если она не сможет убить цветика милосердно – слепую командир будет вынуждена оставить здесь же, на привале. А уж потом её кто-нибудь доест, и к этому Кромаш не будет иметь никакого отношения.

Тюльпан резко дёрнула головой, уходя в сторону от приближающегося укола. Пока Кромаш замерла от неожиданности, тюльпан ногой сбила её с ног и припечатала к пыльной земле. Первый молчаливый удар в лицо Кромаш просто удивил. Со вторым пришла боль. Третий и четвёртый она попыталась избежать, но кулак тюльпан всегда находил свою цель. Пятый она просто приняла.

Кромаш сквозь быстро набухающий глаз смотрела на тюльпан. Её лицо не выражало ни удивления, ни гнева. Оно было всё таким же мерзко спокойным, почти сочувственным. Вздохнув, цветик слезла с ромашки и забрала свою шпагу.

– Я покараулю. Иди спать.

Не оборачиваясь и не высказав ни осуждения, ни удивления, тюльпан села к костру. Кромаш трясло от злости и страха, но возразить ей было нечего. Хныча, она забилась на место тюльпан и быстро уснула.

Утром командир Ниоп с большим скептицизмом осмотрела лица своих новобранцев, но комментировать их состояние не стала. За сухой травой и пылью вновь постепенно начала приглядывать зелень, и чем дальше они шли, тем более изумрудной становилась трава. Её цвет наводил на мысли о прекрасной почве, и Кромаш воодушевилась. Она водила пальцами по хрустящим листам, улыбнулась пролетающей мимо насекомику-бабочке.

Ниоп им всё ещё не дала разрешение на питание, но Кромаш это не беспокоило. Глядя на истощённые лица товарищей, она время от времени на минутку ловким движением снимала свои башмаки, когда они сворачивали за корень или лист. Да, простой босой прогулки было недостаточно, чтобы насытиться. Да и питательных веществ в верхнем слое было слишком мало. Однако даже простое поверхностное питание придавало ромашке немного сил.

На четвёртый привал, однако, она запнулась. Просто об камешек, когда переносила сухие ветки для костра, однако её нога вместе с ботинком осталась где-то позади.

Словно подтаявшая сосулька, она отошла легко и безболезненно, словно её никогда и не было.

– А!.. – только и успела воскликнуть Кромаш, падая вместе с ветками на землю.

Ниоп и тюльпан молча смотрели на неё, нависнув сверху.

– Мда, – только и сказала командир.

Пион хотела бы прочитать лекцию, но в этом уже не было смысла. Да и никогда не было. Скольких бы она в свои первые походы не убеждала, не умоляла потерпеть, практически всегда половина её не слушала и заканчивала вот так. Голод был не хуже насекомых, только пожирал он цветиков изнутри, подобно паразиту, а не снаружи.

– Пойдём, тюльпан. Уже завтра утром мы найдём почву, денёк на набраться сил – и домой.

– Погодите, а я?! – воскликнула Кромаш с земли.

Она попыталась подскочить на оставшуюся ногу, но и она с предательским склизким звуком покинула её. Ромашка с ужасом посмотрела на два гнилых стебля, торчащих из-под её юбки.

– Запомни, тюльпан, это один из первейших признаков заражения не подходящей почвой или плохой водой. Гниль.

Ниоп ткнула веточкой в одну из отслоившихся ног. «Трёхдневные курсы, хах», – привычно подумала она.

– Гниль проникает во всю систему цветика. Потеря нижних конечностей это только первый этап. Далее начнут гнить торс и верхние.

– Это... Можно как-то поправить? – обеспокоенно спросила тюльпан.

Пион удивилась эмоциям в её голосе и улыбнулась.

– А что, тоже любишь босиком ходить?

– Нет, нет. Просто я подумала, что если мы прямо сейчас обрубим ей оставшееся...

– Я тебе обрублю! – возопила Кромаш, бросаю в тюльпан горсть земли. – Даже не приближайся ко мне, слышишь?!

Пион же наоборот воодушевилась этой идеей. Не обращая на ромашку внимания, она встала позади неё, подхватывая цветика за руки.

– Теоретически мы можем попытаться... По крайней мере хуже не будет.

– Не смейте! Я в порядке! Полном порядке, правда! – панически кричала Кромаш, пытаясь вырваться из рук командира. – Оставьте меня, только не рубите ничего! Я не хочу, чтобы болело!

– А сейчас у тебя разве ничего не болит? – спросила тюльпан.

– Нет! Абсолютно! Ни-че-го-шень-ки! – Кромаш наигранно рассмеялась, тряся почерневшими остатками ног.

– Командир?

– Да, тюльпан?

– Отпустите её. Она не хочет, тогда и не будем.

– Ты уверена? – пион склонила голову набок. – Мы же можем попытаться спасти ей жизнь.

– Она же сказала, что не хочет.

– Не хочу! Не хочу! Ничего не делайте! Просто оставьте меня тут, а на обратном пути заберите! – Кромаш яростно кивала.

– А оно... заразно?

– Только если ты будешь трогать уже гниющие места. Но если просто рядом постоишь – нет. Мы в безопасности.

Тюльпан присела на корточки рядом с ромашкой, оценивая её ноги. Гниль ещё не добралась до торса, "расцветая" только примерно до колена. Разумеется, вся система цветика уже была заражена, но если можно продлить жизнь – почему не попытаться.

– Держите её крепче, командир.

– Возьми с пояса мой нож, – кивнула Ниоп, вновь подхватывая Кромаш под руки.

К сожалению всех участвующих, операция заняла достаточно много времени. Ромашка вырывалась, кричала, и все жуки в округе знали их местоположение. Но тюльпан, отступая с перепачканными руками, осталась довольна результатом. Кромаш была без сознания, а Ниоп осторожно, чтобы ни с чем не соприкоснуться, перевязывала остатками бинта два обрубка.

– Я понесу её, – сказала тюльпан.

– Нет. Это сделаю я, а ты – быстрее вытри руки и крепче держи шпагу.

Несколько муравьёв-разведчиков деловито выбежали к ним. Шевеля усиками, они кружили по полянке.

– Кинь им её ботинки, тюльпан. Тогда отстанут.

– Они не любят гниль?

– Никто не любит гниль.

Теперь, когда их номинально осталось двое, Ниоп стала гораздо разговорчивей, заметила тюльпан. Она показывала на точки интереса, спокойно обучала тюльпан способам определения заражения почвы, подсказывала, как лучше обойти подозрительные ямки. Когда они таки нашли небольшой клочок земли, безопасный для питания, Ниоп сама первым же делом сбросила сапоги.

Сидя рядом с ногами в ямках, цветики всё же внимательно вслушивались в окружающее пространство. Цветикам вне городов никогда нельзя расслабляться.

– А Кромаш... сможет питаться?

Пион рассмеялась. Легко и искренне, будто услышала лучшую шутку в мире.

– Ромашки невероятно живучие и неприхотливые, так что теоретически она может пустить корни от своих стеблей даже в таком состоянии. Попробуй её прикопать – вдруг успеет, пока мы здесь.

Ромашку, так и не пришедшую в сознание, тюльпан прикопала в тени, неподалёку от них самих. Её утешал сам факт, что хотя бы один из её товарищей добрался до цели. Набрав пять мешочков земли, цветики восстанавливали силы весь день и всё следующее утро. Рана тюльпан всё ещё очень болела, но второй глаз по крайней мере видел достаточно чётко, пусть слепое пятно её и раздражало.

– Теперь мне точно не стать частью стражи... – забывшись, пробормотал она.

– О как. А я думала, что ты сдалась. Ну, знаешь. Непригодные тюльпаны обычно быстро устраняются, и если в этом не преуспевает их семья, то они всё делают сами.

– Но в этом не будет смысла. Я всё ещё могу быть полезной обществу.

Пион ухмыльнулась и потрепала тюльпан по лепесткам.

– Чем? Принесёшь горсть земли для анализа да половину ромашки?

– Для анализа? То есть вы сами до конца не уверены, что она пригодна для питания?

Пион дьявольски улыбнулась. Её лепестки на голове затрепетали, когда она сказала:

– Узнаем, если вернёмся. Нежные цветики в разведку не ходят.

На удивление день отдыха прошёл спокойно. Да, муравьи-разведчики ещё пару раз наведывались посмотреть на них, но пока что ничего не предпринимали. Возможно им пока хватало другого пропитания, а цветики были интересны в качестве запасного варианта. Тюльпан даже успел очистить свою шпагу и подлатать износившиеся ботинки. Иногда она внимательно осматривала свои руки на первые признаки заражения, но если в неё что и просочилось, оно пока осталось незаметным, а значит – несущественным.

На обратном пути, уже почти перейдя пустошь, цветики услышали до боли знакомое жужжание, и обе ничком упали вниз. Оглушающий стрёкот раздавался над их головами, мешая какой-либо коммуникации, но Ниоп движением пальца показывала тюльпану оставаться на земле. Стрёкот снижался, раздаваясь буквально над локаторами, такой громкий, что заставлял зажмуриться. Кромаш безвольно повисла в импровизированном мешочке из травы на спине у пиона. К сожалению, Ниоп никак не могла опустить лицо ромашки вниз, и стрекоза уже примерялась к будущей добыче.

Одновременно с этим она продолжала глазами и пальцем приказывать тюльпану оставаться на земле. Ибо видела, что следовать этому указанию она совершенно не собирается, крепко сжимая рукоять шпаги.

Когда стрекоза спикировала вниз, а Ниоп отпустила лямки, удерживающие Кромаш на спине, тюльпан вскочила с места, всаживая шпагу стрекозе в огромный глаз под углом. Одновременно с этим с громким криком тюльпан ударила второй глаз стрекозы кулаком. Стрекоза тут же дёрнулась, взлетая, но, используя вонзённую шпагу как рычаг, тюльпан подтянулась и перевернулась так, чтобы продолжать методично избивать фасеточные глаза стрекозы. Один за одним они темнели, теряя кадр за кадром угол обзора.

Насекомое носилось без какой-либо цели, то врезаясь в землю, то высоко взлетая, пытаясь сбросить мучительницу. Обжигающий ветер хлестал в лицо вместе с поднявшейся пылью. Однако боль тюльпану была не страшна, даже когда ей пришлось проехаться спиной по сухой земле, она лишь выхватила нож Ниоп, который всё ещё носила при себе, и продолжила дело уже им. Взмах за взмахом она била, пока стрекоза окончательно не упала, перевернувшись.

С криком выбравшись из-под тела и выдрав свою шпагу, тюльпан затем продолжила экзекуцию, пока любой с точностью не смог бы сказать – эта стрекоза уже никогда не взлетит.

Но и этого ей показалось мало. Тюльпан отрезала стрекозе крылья, взяв их, как трофей.

– Лучше?

Спросила Ниоп, когда цветик вернулся и пыль улеглась.

– Немного, – согласилась тюльпан.

Обратный путь они прошли без приключений. Кромаш зачахла в половине дня пути от дома, тихо и спокойно. Они заметили это только на последнем привале, когда пытались поправить её тельце в переноске, но оно стало медленно стекать прямо сквозь пожухлые травинки. Расслоение и специфичный запах не оставляли сомнений, и они оставили Кромаш, как и подобает по протоколу, на уже испорченной земле, фиолетовой от скверны.

Только на такие точки разрешено было утилизировать заражённых цветиков, чтобы хоть как-то замедлить разрастание заразы.

Тюльпан же, неся крылья, обречённо смотрела на родное приближающееся дерево. Много веков оно было домом цветиков, но ей, одноглазому тюльпану, которому вновь не получилось никого спасти, оно было чужым. Что ей теперь делать?

Цель её существования – спасение и поддержание порядка. Теперь же...

Ниоп, заметив взгляд тюльпана, похлопала её по плечу. Они уже чувствовали чудесные ароматы тысяч цветов, исходящие от дома.

– Как тебя зовут, цветик?

– Пан'Тюль.

Командир Ниоп широко улыбнулась и изобразила странный поклон, который тюльпан раньше не видела.

– Молодец, Пан'Тюль. Ты вернулась, так что – добро пожаловать в разведку!

Тем временем у командира зазвонил листофон. Чудесное, заряженное магией устройство, передающее вибрации цветиков на расстоянии. Правда, не слишком большом.

– Да, разведотряд «Лист». Ха! Не угадали. Нет. Ага. Да, ребят, у нас пополнение!

Тюльпан устало вздохнула. Кажется, времени жалеть себя не было. Впереди у неё теперь будет очень много работы.