Ослик Иа

Однажды старый серый ослик Иа, которому всегда ужасно не везло, особенно в пятницу, стоял на берегу озера и рассуждал о странностях жизни. Берег был сырой, тростник – колючим, а вода в озере – мутной и неприветливой.

«Жалкое зрелище…» – пробубнил Иа, глядя на свое отражение, которое, как ему показалось, выглядело еще более унылым, чем обычно. «Душераздирающее зрелище… Кошмар!» Он тяжело вздохнул, так что с ближайшей ивы посыпались прошлогодние листья, и, не видя лучшего применения своему времени, решил перейти озеро вброд. Вода оказалась холодной и илистой, а на середине пути он еще и зацепился хвостом за какую-то корягу. Естественно.

Выбравшись на другой берег, мокрый и еще более разочарованный, Иа огляделся. Пейзаж был точь-в-точь такой же унылый, как и на том берегу. «Ну вот, я так и думал», – констатировал он с мрачным удовлетворением. «С этой стороны ничуть не лучше. Может быть, даже хуже. Хотя куда уж хуже… А всё почему? И по какой причине? И какой из этого следует вывод?»

Он задумчиво пожевал кончик своего многострадального хвоста. «Вывод напрашивается сам собой, такой же мокрый и неприятный, как и я сейчас. Мы ожидаем чего-то. Вот в чем корень. Я, например, переходя это… это недоразумение, называемое озером, подсознательно ждал, что на том берегу будет… ну, хоть немного меньше сырости. Или, может, завалящий кустик чертополоха поприличнее. А что в итоге? То же самое. Ожидание – вот оно, хитрое изобретение».

Иа покачал головой, разбрызгивая вокруг себя капли грязной воды. «Когда Боги, или кто там этим занимается, наделили человека – ну, и ослов, видимо, тоже, хотя нас, как обычно, никто не спрашивал – способностью воображать, они, конечно, знали, что он навоображает себе такое… Такое, от чего потом сам же и будет страдать. Навоображает себе сухие берега, сочный чертополох, пятницы без происшествий. А потом, когда всё это воображаемое великолепие разбивается о первую же кочку реальности, или, как в моем случае, о дно этого бессмысленного водоема, что он делает? Начинает докучать тем самым Богам».

Он усмехнулся, если такое слово вообще применимо к выражению его морды. «И ведь они, эти Боги, не дураки. Они предвидели, что мы будем к ним лезть со своими «почему» да «за что». Поэтому, чтобы не докучал им своими бесконечными жалобами и вопросами без ответов, они научили человека молиться. Гениально, не правда ли? «Проси, – сказали они, – и, может быть, когда-нибудь, если звезды сойдутся особенно удачно, и если у нас будет настроение, мы подумаем над твоей просьбой».

И с тех пор особо усердные даже лбы себе разбивают, вымаливая то, что сами же себе и навоображали. А Боги? А Боги могут спокойно пребывать в своем божественном блаженстве, слушая этот несмолкаемый гул просьб, как успокаивающий фоновый шум. Им хорошо. А нам… А нам остается только констатировать: с этой стороны ничуть не лучше. И задаваться вопросом: и какой из этого следует вывод? Хотя, кажется, я его уже сделал».

И, глубоко вздохнув, Иа побрел искать место посуше, чтобы обдумать еще какую-нибудь неутешительную истину.