Из жизни книг Отрывок

Книги – это переплетенные люди
(А. С. Макаренко)

За окном библиотеки тихо шелестела слегка позолоченная листва и светило мягкое осеннее солнце. Школьные учебники наслаждались спокойствием, тихо переговариваясь между собой.

- Как же все-таки хорошо сейчас… – заметил Учебник по литературе. – Тишина, благодать, никаких криков… Настоящий Рай…

- Oui, Paradis. Beaute… – ответил откуда-то с дальней полки немного картавым голосом Учебник французского языка.

Наступила непродолжительная пауза, после чего Физика спросила:

- А какие у вас были Хозяева в прошлом году? Вот мой, например, такой, я извиняюсь, свинарник во мне развел, таких гадостей написал… Как вспомню – ощущение, что сейчас раскраснеюсь от стыда, хоть с типографии и синяя…

- Это еще что, – вздохнул с противоположной полки каким-то измученным голосом потрепанный Учебник алгебры. Его измочаленная, выцветшая, словно бы изъеденная обложка и вываливающиеся странички явно говорили о том, что эта книга уже не один раз побывала на линии фронта.... – Это еще что… вот мой Ученик вообще варвар был: мало того, что писал во мне, так еще и с горки на мне катался. А как весна пришла – вздумал в футбол поиграть… мною, естественно. Хотя мне еще повезло. Вон там, в куче на списание, – Алгебра указала в дальний угол библиотеки, где валялась груда изорванных и измочаленных книг, – мой товарищ лежит. Его Хозяин вообще его на подоконник в начале года забросил, а однажды ночью ливень был. Ну, приятеля моего и замочило… а ведь даже четырех лет не проработал…

Вновь наступила пауза, но на этот раз грустная и задумчивая. Учебники, вспоминая свой раны, осматривали друг друга: у кого-то была оторвана корочка, у кого-то выдраны листы, кто-то был исписан вдоль и поперек; Химия же вообще вся была в следах от химреагентов. Впрочем, всего и не перечислишь.

- А все-таки сейчас красота, – вновь встряла Литература, наслаждаясь спокойствием.

- Yes, beauty…

- Ja, sch;nheit... – в один голос отозвались откуда-то издалека Учебники английского и немецкого.

Жизнь книг протекала также, как и на каникулах: размеренно и тихо. За окном все также мягко светило осеннее солнце и шелестела листва, приятно пахло цветами, выращенными на пришкольном участке за время летней практики. В здании же было тихо и спокойно, как вдруг вдалеке послышался негромкий звук, напоминающий шум дождя или аплодисменты. Звук становился все сильнее и сильнее, и учебники, вздрогнув, оглянулись на дверь библиотеки.

- Что происходит? – удивленно спросил Учебник русского языка. – Концерт, что ли, какой?

Книги заинтересованно вслушались в далекий гул, пытаясь понять, что творится там, в школе.

-Qu'est ceci? – также осведомился Французский язык и упал в обморок, услышав ответ Высшей Математики:

- Это ученики. Я тут подсчитала… в общем, сегодня первое сентября – по нас, наверно, идут... – и добавила через пару секунд: «Если я не вернусь, считайте меня Математикой…»

Учебники ахнули в один голос от ужаса, а Геометрия прокричала:

- Так… Не сдаваться! Еще не все потеряно! Организуем оборону! Командование я беру на себя! – глаза книги горели отвагой и решительностью. – Значит так. Труды, забаррикадируйте дверь и соорудите пушки. Химия – сваргань пороху. Физика – просчитай траекторию полета ядра. А я… я по расчетам вымерю положение орудий. Да… просто так мы им не сдадимся!

Геометрия продолжала буйствовать, говорила что-то с жаром и бесстрашием, а Философия вздохнула:

- Бедная книга! Вот что значит десять лет из года в год выдаваться семиклассникам. Она такого на своем веку повидала – немудрено, что до такого состояния докатилась. Второй год одно и то же…

Но не одна Геометрия поддалась этому сумасшествию: книги шептали что-то взволнованно друг другу, История вспоминала гениальные военные операции времен Второй Мировой, а География мысленно представляла себе карту родной библиотеки, думая о том, где можно спрятаться. Английский же вообще мечтал только о том, как бы поскорее улизнуть куда-нибудь подальше из книгохранилища:

-We must to escape more likely! We must to escape more likely! – щебетал он как заведенный.