Дом стоит, свет горит...

«Ни тьмы, ни смерти нет на этом свете. Мы все уже на берегу морском, и я из тех, кто выбирает сети, когда идет бессмертье косяком».
«Жизнь, жизнь», Арсений Тарковский.

Во время учебы в университете мы слушали «Наутилус», ДДТ, «Алису», «Бригаду С», «Аквариум», «Чайф» и, конечно же, «Кино». Но тогда Цой еще не был легендой.

Он стал ею после 15 августа 1990 года.

Через несколько дней вместе с подругой мы взяли билеты на поезд. Приехали в Питер, и сразу – на Богословское кладбище. Невероятное количество цветов у могилы, в руках парней и девушек – портреты музыканта, горящие свечи. Слезы, и безутешное море тоски в глазах. Но здесь ли нужно было искать ушедшего в мир иной Виктора? Пришло время, и «странный стук» позвал в дорогу… А смерть? Кто придумал это нелепое слово? Цой жив!

– Как жаль, что год назад я не попросил Сергея Шапрана взять меня с собой в Питер на интервью с музыкантом! – почему-то тогда пронеслось в моей голове.

Сергей жил в нашем общежитии, и в то время был уже известным журналистом: работал в газете «Знамя Юности». Писать о жизни артистов, музыкантов, звезд русского рока уже стало его главным «хобби».
Однажды Сергей рассказал по секрету, что Цой попросил привезти ему попробовать белорусского сала. На эту просьбу откликнулся Володя, выделив Виктору самый аппетитный кусок. После Вова еще долго всем рассказывал, что Цой его сало ел.

Уход Виктора в сердце каждого из нас тогда отозвался жгучей болью. Так, музыкант, лидер группы «Выход», режиссер самодеятельного театра Андрей Ермолинский, с которым мы занимались в театре-студии киноактера при университете, написал песню памяти Цоя:

«Холодное лето плевало дождем, закрытые окна, слепые глаза... И ветер-бродяга шипел мне в лицо, и что-то не в строчку кричала гроза...»

...Но время лечит. Прошло 30 лет и группа «Кино» возродилась! Забиваю в поисковике «Кино в Севкабеле» и жадно ловлю все тот же пронзительный баритон: «Снова за окнами белый день...» Феномен музыканта, мелодии которого «разрывают» пространство и время, умом не понять. Моей дочери 16, она из другой эпохи, но на кухне она пьет чай и слушает «Кино»!

Слушаешь до боли знакомые, такие простые, порой незамысловатые, но глубокие своим душевным надрывом космические песни Цоя и понимаешь: да он никуда от нас не уходил! Разве что в соседний магазин отлучился за зажигалкой, чтобы «подкурить» очередную сигарету...

Задумываюсь: какая песня музыканта для меня самая главная? «Перемен», «Видели ночь», «Группа крови» или «Звезда по имени Солнце»? Да нет, и даже не «Кукушка» из «Черного альбома». Есть у Цоя лирическая композиция, она называется «Печаль». Почему такой выбор? Все просто: эта песня обнажает раздвоенность, растерзанность души Виктора. Свои 28 лет прожил он, пролетев, как комета, не по законам земного, а горнего мира. Здесь, на этой земле он был гостем. И подсознательно тосковал о доме, который приготовил ему Отец Небесный в обителях Своих. Иначе как с точки зрения человеческой логики объяснить, что «вроде жив и здоров, и вроде жить не тужить...», но это не напояет возвышенной радостью душу.

Настоящее только то, что соединяет человека с Творцом.

– Дом стоит, свет горит,
Из окна видна даль.
Так откуда взялась, печаль?