Свой мирок 92. Никогда и ничего

    День 27-го мая я запомню надолго. Он оказался перенасыщен событиями и эмоциями. Для меня. Режим - взлёт-падение - стал уже привычным для души. Но собирать себя заново и поднимать из бездны - это был уже рукотворный процесс. После субботней поездки с Лео я не угомонилась. Казалось бы: мечты сбылись. Всё, что было возможно в нашей ситуации, я получила. Можно спокойно собираться в дорогу, с чувством удовлетворения. Но у меня появился новый страх: как вести себя с Лео, если дальше пойдёт всё хорошо? Дальше - обнять, поцеловать и поехать - я не мыслила. Цели не поставлены. Мечты не обмечтаны. Энергию под будущие отношения я даже не планировала выделить. И я пошла навстречу страху: раз мне нужен Лео, я не должна бояться его получить. Вдруг жизнь даст мне его?
    В понедельник написала Оле, что хочу приехать во вторник. Здесь тоже борьба со страхом. Показалось, что я раздражаю Олю. Напрашивалось решение не тревожить её, сделать паузу. Но почему нужно бояться попроситься к ней тогда, когда это нужно мне? Оля ответила, что у неё гостит внучка Прасковья, а вечером приедет внук Артур с ночевой. Но я уже вышла на тропу борьбы со страхами, поэтому попросила:
- Можно тогда лечь к квартиранту на свободный диван?
Я настырно добивалась своей цели. Оля ответила:
- На том диване и спит Артур. Но если ты согласна спать на одном диване с Прасковьей.
- Хорошо! Я согласна на всё!
    Приехав в хутор, я отправилась прямиком к дому Лео, наказав ангелам-хранителям сплести наши дорожки. Машина его стояла перед воротами. Я вошла во двор, потом в сени. Лео увидел меня через стекло двери, и я зашла в дом. Они с мамой обедали. Потом я попросилась к Лео в машину, чтобы он отвёз меня на красивый луг. Лео был в растегнутой рубашке, и перед прощанием я поцеловала его в грудь, и он назвал меня "маньячкой". Я пошла вдоль луга, сорвала красный мак и сиреневый цветок типа левкоя. Продела их ножки под ремешок часов. Сняла видео луга: красные маки на фоне желтых мелких цветочков на длинных стволах. И свернула на земляную дорогу. Полтора часа под тенью акаций я прошла в ожидании поворота в сторону хутора. Дорога была бескрайняя, никаких пересечений. Я отключила воспоминания о поездке и, включив мозги, свернула налево через лесополосу, где деревья и травы росли не так плотно. Но дальше шли сплошные поля, без намека хотя бы на тропку. Босоножки черпали землю, но выбора не было. Деревни видно тоже не было. Я миновала поля кукурузы, пшеницы, фасоли, каких-то турнепсов, опять лесополосы. Увидела телевышки и крыши домов, но дорог не было. В общем, вышла я в поля в час дня, а к Оле пришла в шесть вечера. Выпила с ней три стакана чая и пошла обливаться водой в её кладовку. Оказалось, там есть и горячая вода. Оля включила аппарат. Закрыла дверь в кладовку. Дала мне ополоснуться. А я боялась спросить даже про возможность освежиться. Ещё один страх преодолела. И вышла на прогулку.
    Я рассказала Оле, как в тот раз боялась опоздать к девяти часам, когда Лео пригласил меня в гости.
- Можешь задержаться, только меня не буди, - подобрела Оля.
    На пути в центр я встретила Лео: он жёг траву возле дома бывшей, или настоящей. Когда он подсел ко мне на скамейку, да ещё и ближе пододвинулся, я обняла его за спину, чтобы прохожие не увидели. Рассказала о своём приключении. Он сказал, что ещё поработает, и скрылся во дворе. Днём, в машине, когда я обнимала его, он напомнил, что у него никогда ничего со мной не будет. Я ответила, что давно это поняла, смирилась, просто хочу, чтоб он был в моей жизни. Не хочу ни мешать, ни разрушать его жизнь. Приняла на вооружение тезис: брать то, что жизнь даёт. Вот, мол, жизнь дала мне сегодня тебя, я взяла. Не дала бы - пошла дальше. И сейчас, сидя на лавочке, я ждала, когда выйдет Лео, чтобы он подвез меня куда-нибудь, а лучше - к себе. Идти никуда не хотелось, ведь Лео был здесь.
    Лео вышел из двора, сел в машину. Я подошла к окошку и услышала ужасные слова:
- Прости, у меня свои дела и планы. Я поеду. Не надо ко мне.
    Стекло поднялось, и я успела заметить его улыбку. Он отъехал, а я стояла, окаменев. Мог же посадить в машину, побыть со мной пару минут. А он бежал. Показал мне, что я никто. А какие могут быть обиды: он же сказал, что никогда и ничего?! И не первый раз сказал. У него есть свои женщины, которыми он дорожит и которым хранит верность. Но почему так резко? А как ещё, если я не обращаю внимания на его слова? А при чём эта улыбочка? Удалось перехитрить меня и обломить?! Раз он мной не дорожит, то ему смешно было видеть мою растерянность. Может, он вообще насмехался над моими чувствами изначально?
    Я вернулась к Оле и сразу легла спать. Хотелось отключиться, чтобы хоть ночью забыть об этом оскорблении. Но ведь не оскорбил, ни одного грубого слова. Просто не дал пересечь личные границы. Ну да, свидетелей моего унижения нет. Но как мне после этого с ним общаться? Я подойду, а он захлопнет окно или дверь перед моим носом, улыбаясь мне в лицо. Значит, дальнейшее общение невозможно. Карл Юнг, что ты скажешь по этому поводу? Что я должна переключить внимание на себя? Ну, хорошо, что он у меня взял? Чего лишил? И красота, и ум остались со мной. Он отказался от меня, так он ничего не взял у меня! Ничего у меня не пропало! Всё на месте! Так пускай тогда идёт куда хочет. А я со всем, что у меня есть, продолжу жить. Месяц, два, три - потерпеть. Не улыбаться, не радоваться. Или радоваться - через силу. Потом должно стать легче.
    Наутро Оля попила со мной чай, даже рассмешила меня. Ещё вечером она предположила, что Лео специально завез меня в глухомань, чтобы я не нашла обратной дороги. А тут увидел меня живой и невредимой, решил больше в машину не сажать: бесполезно увозить, я всё равно обратную дорогу найду. Мы тепло попрощались с Олей. Я сказала:
- Рада, что ты не оказалась мегерой, а позволила, если нужно мне, задержаться и после девяти. Спасибо, что всё же приняла меня.
    Я уехала из хутора в семь утра, чтобы скорее вытряхнуть этот хутор из своей головы.

28.05.2025