Бандиты. Герои. Предатели

                9 мая – это так памятно, волнительно и торжественно!!! Святой день! На вечные времена ближайших поколений!

                Но! Говорю прежде всего для тех, кто помоложе и не всё знает. Праздновали День Победы не всегда. С 1947 по 1965 годы – это был рабочий день, не гуляли всенародно … Почему? Не нам судить! Хотя, вдумайтесь!

                Страна находилась в тяжелейшем состоянии послевоенной разрухи и угрозы начала новой, уже атомной. На улицах было не счесть инвалидов: однорукие, слепые, безногие, передвигавшиеся на примитивных тележках с подшипниковыми колёсиками. А ещё многие миллионы вдов, вечно печальных, одиноких женщин у которых война отняла ВСЁ: семьи, детей, мужей, будущее ... Кому-то будет праздник, а им? Мне, послевоенному мальчишке, это понятно …
         
              ... Ещё, в этот памятный день, вспоминаются несколько давних, но очень ярких событий, с ним связанных! О них и сказ…

                ***

                Прошлое аукнулось для меня 9 мая 2005 года. Днём, с букетом цветов пошёл к обелиску в честь погибших горожан в годы Великой Отечественной войны - почтить память всех павших и своих родственников, сражавшихся на полях фронтов. Захоронены они в разных местах страны, но в этот день, можно вспомнить их вместе, в городском парке у Вечного огня.

                Обычно хожу на возложение вместе с друзьями и знакомыми организованной колонной, после митинга, а в тот день смотрел по телевизору прямую трансляцию из Москвы – всё-таки круглая дата – 60 лет Победы, затем решил исполнить свой гражданский и личный долг, хоть и позднее, чем всегда.

                … Стояла прекрасная крымская погода! В курортном парке уже, почти, никого не было: все нагулялись на свежем воздухе и рассредоточились по домам, в кафе, на природу - отмечать праздничные, юбилейные торжества! Издали увидел множество цветов не только у самого обелиска и гранитных плит с именами погибших горожан, но и горкой лежащие на длинной ковровой дорожке, расстеленной посередине аллеи, ведущей к памятнику. По краям, возле неё, стояли скамейки, на одной из которых, ближе к обелиску, сидел старик, облокотившись обеими руками на набалдашник красивой, резной трости.

                Невольно замедлил движение, рассматривая дедушку.  Прилично одет, шляпа лежит рядом, редкие седые волосы, на склонённой голове, шевелит небольшой тёплый ветерок. Ветеран как бы спал. Нет! Покачивает головой: толи молится, толи с кем-то мысленно беседует, как бы прощается, возможно, говорит, что старость достала его и больше он сюда не придёт. Возможно, у кого-то из людей, чьи фамилии выбиты на памятнике, просит извинения, запоздалого прощении. Странно!

                Вдруг он плавно соскользнул со скамейки и встал на колени, лицом к обелиску. От неожиданности остановился, первая мысль была, не нужна ли ему помощь, но видя, что движения ветерана были осознанными и сгруппированными, тронулся вперёд.
 
                Всегда разделяю букет и, проходя вдоль ковровой дорожки, бросаю по одному цветку за каждого из моих дедов, проливших кровь на фронтах и демобилизованных после ранений, а затем - в память о давно ушедшем отце, кадровом офицере - лётчике, закончившим войну в Болгарии. Оставшиеся цветы возлагаю у самого Вечного огня в честь дяди Коли, погибшего 17 января 1943 года, в неполные девятнадцать лет и похороненному в братской могиле станицы Чапаевской, вблизи города Черкесск.

                Медленно иду по аллее, кладу цветы и вдруг - прямо бросилось в глаза – обнажившиеся при коленопреклонении запястья и тыльные стороны кистей рук старика, лежащие на набалдашнике! Они были синими от различных многочисленных наколок! Аж мороз прошёлся по телу! Настолько был поражён этим открытием, что не рассмотрел рисунки, да и трудно было это сделать – морщинистые складки и тёмные пятна на старческой коже скрадывали их очертания. Только наколки в виде печаток были чётко видны!

                Крупный перстень с короной на среднем пальце. Криминальный авторитет! Вор в законе! Коронованный на зоне! Неоднократный ходок по тюрьмам! Насмотрелся, в своё время, на эти «художества», работая в Заполярье!

                Кто ты, дед? И откуда здесь такой взялся?! Что ты замаливаешь из грехов, или с кем разговариваешь?! В чём каешься? Может здесь выгравированы имена твоих родных? А, возможно, жертв!? Поздно пришёл! Жизнь прожита и ничего назад не вернёшь!

                Хотя, как знать! Может именно такая запоздалая, но искренняя, последняя молитва «на костях», твоё позднее, но страстное раскаяние и дойдёт до высших сил! Зачтётся на смертном одре!

                Возможно, он один из тех, оступившихся, ставших уже легендой, уголовников и предателей, искупивших свою вину в лагерях, на стройках Отчизны!

                … Больше я его никогда не видел! Это как призрак, явившийся неведомо откуда, и неизвестно куда исчезнувший! Канувший в небытие …

                ***

                ... В 1970 году по Донецку гуляла, передавалась всеми байка, что на железнодорожную станцию Сортировочная прибыл эшелон с лесом - кругляком – знаете, такие открытые платформы, на которые, высоким штабелем, искусно, очень аккуратно уложены брёвна. В самом нижнем ряду лежало невероятно толстенное дерево, на торцевом спиле которого было по-хулигански, дословно написано: «Грузили власовцы – поеб….ь вы, донбасовцы!». Но не в этом суть!

                Всех ошарашил сам факт, что через 25 лет после окончания войны, где-то в северных, далёких, лесных лагерях ещё отбывают наказания бывшие изменники Родины! А, возможно, просто трудятся, но продолжают себя числить власовцами … Это как весточка от предыдущих поколений, или с того света, ныне живущим!

                ... Вспомнил об этом, уже работая на Таймыре на руднике «Октябрьском» в Заполярье, когда услышал рассказ ветеранов нашей шахтостроительной бригады, о том, с кем они сталкивались по молодости, в конце далёких пятидесятых, но особенно массово в шестидесятые, и последующие годы.

                Тогда, из местных лагерей строгого режима, стали выходить отсидевшие свой срок по 15 – 20, а то и все 25 лет, военные преступники: предатели, полицаи, бандеровцы, прибалтийские «лесные братья», и прочие. А сколько в здешних заполярных краях, за прошедшие ранее десятилетия, накопилось, освободившихся из заключений в лагерях особого  и строгого режима, бандитов, убийц, садистов, изуверов и насильников – не скажет никто!

                Некоторые из этих категорий, по окончанию наказания, были лишены права выезда за пределы Норильского промышленного района - фактически на вечном поселении, устраивались и трудились на любых профессиях в местных предприятиях, остро нуждающихся в рабочих руках. Интересно то, что многие, имевшие статьи УК за измену, предательство, бандитизм, и не собирались отсюда уезжать! Были случаи, когда люди возвращались в прежние места, а родственники жертв их преступлений сводили с ними личные счёты. Милиция, как правило, не сильно разыскивала виновных, а дела, тихо, под разными предлогами, списывались в архив, понятно по каким причинам …
               
                Большая часть активной жизни тех людей, переживших сложную, трагическую для судеб, ситуацию - позади. Но если они не случайно, а сознательно вступили на предыдущий порочный путь, навыки убийств, приобретённые в войну или на гражданке, ещё будоражат нервы, «руки чешутся», а озлобленность на весь мир осталась, то лучше было избегать встреч с ними в пустынных переулках города, близлежащих посёлков, на лесотундровых и таёжных тропках. Или быть готовым дать отпор. Об этом также предупреждали знакомые ветераны Заполярья.

                Вот такие, и им подобные, якобы, порой вымещали накопившуюся за годы отсидки звериную злобу, жажду крови на случайных людях, встретившихся им на тёмных улочках или глухих, диких просторах! Пойди, найди потом в сугробах, или на неизведанных, до сих пор неисхоженных территориях полуострова Таймыр, следы «деяний» двуногих извергов! Исчезнувших - просто считали без вести пропавшими. Уровень преступности в заполярных краях был всегда очень высок!
         
                Ярко помню, как один из ветеранов, с бригадной кличкой Иван Белорус, в свои 43 года имевший за плечами 19 лет стажа «подземки», рассказывал, как однажды в штреке шахты сцепились в жестокой драке бывшие предатели и бандюги. На рудник брали всех подряд, не спрашивая за прошедшие «подвиги», а с другой стороны им как бы давался шанс, что можно будет начать новую жизнь сначала! С «чистого листа»!

                В тот период в Норильск пришёл газопровод из Мессояхи и потребность в угле резко сократилась. А перед шахтостроительным управлением наоборот, поставили задачу увеличить проходку и крепёж выработок, подготовить к эксплуатации новый участок с богатой полиметаллической рудой. В целях укрупнения состава бригад, несколько десятков рабочих приняли со стороны, в основном из угольных шахт ближайших посёлков, где во множестве работали бывшие заключённые.

                Старые члены коллектива приняли их настороженно, не знали «кто чем дышит», но, судя по блатному жаргону, которым они общались между собой, мужики были «тёртые» жизнью, с большими сроками в местных лагерях (в эти суровейшие края на маленькие сроки и не отправляли!). А какой в них контингент – всем известно!

                Интересно было рассматривать наколки на телах вновь прибывших, при мытье в душе после работы. Для опытных уркаганов, они могли рассказать очень многое: годы отсидки, за что попал на зону, сколько раз «мотал срок», в каких тюрьмах и лагерях побывал, какой «статус» имел среди заключённых и многое другое, для непосвящённых - неведомое… (Часть из этого, постоянно пополнявшегося, «обколотого, расписанного» контингента, довелось видеть и мне, уже в семидесятые годы).

                Для юмора тоже были наколки. Так у одного зэка, проработавшего большинство срока кочегаром в лагерной котельной, на ягодицах были изображены два чёрта с лопатами в лапах. Он умудрялся так двигать мышцами попы, что создавалось впечатление оживших бесов, забрасывавших что-то прямо в очко (анус, по-научному).

                … Проблема на новом месте в руднике состояла ещё и в том, что ряд из бывших заключённых, ранее сидели в одном лагере, годами знали о других всю подноготную, порой очень «грязную», и что к чему, но жили в разных бараках, трудились отдельно, а здесь – на тебе! – совместные трудовые дела!

                ***

                … В тот день вся бригада крепильщиков работала на снятии опалубки после бетонирования большого участка горной выработки и, со временем, был устроен короткий перерыв отдышаться, высушить вспотевшие спины. Кто-то просто завалился поваляться на обрезках досок, кто перекусывал. Один из бывших уголовников, крепкий мужчина, явно, из ходивших ранее в «авторитете», и привыкший жить «по понятиям», громко, изощрённым матом потребовал от другого отойти от него куда подальше, заявив, что с ним на одном гектаре и «ср.ть не сядет».

                Началась словесная перепалки, к которой за компанию мгновенно подключились многие другие. Зазвучали фразы о «фашистских прихвостнях, жо..лизах, изменниках, предателях Родины»; в ответ - уголовников окрестили «ворами, головорезами, грабителями, убийцами ни в чём не повинных мирных людей». Почему-то, каждую сторону это задело, типа: «Вам ли нас судить!».

                После короткой перебранки, началась злобная (кто первый поднял руки – осталось неизвестным), серьёзная, в некоторых моментах, дичайшая кровавая потасовка с применением попавших под руку инструментов, кусков досок и стоек! На шум, разнимать дерущихся, прибежали мужики – шахтёры, кто посмелее, поавторитетнее, да и начальство вскоре подтянулось.
 
                Разнять смогли не сразу, досталось всем! Кровищи было много, в пылу драки на неё никто внимание не обращал, все были изуверски опытные в сражениях, зверели мгновенно! О продолжении дальнейшей работы в тот день для многих трудяг уже не было смысла даже намекать! Рвали на ленты рубашки, нижнее бельё, перевязывали раны друг другу, мастерили шины на места переломов и нервно «перетирали» результаты боя!

                Никто никуда, конечно, о стычке не заявил – стукачей в шахте не держат, здесь люди повыше такого греха! Интересно то, что когда врачи раненых спрашивали, где травмировался – все как один говорили, что это бытовая ситуация, не на производстве… Залечивали резанные, рубленные и рваные раны они сами, по баракам и сараям, за свой счет…

                После этих событий в одну смену под землю бывших зэков, с разными статьями УК, вместе уже не направляли. Начальство побеседовало с «имеющими вес» уголовниками, с учётом их мнения, развели рабочих по разным звеньям и бригадам. В дальнейшем, со временем, как-то всё само собой угомонилось! Отдельные, особо ярые, опять сели в тюрьму, другие - куда-то исчезли, затерялись, просто пропали бесследно, или притихли, затаились … А, возможно, элементарно спились, не зная, куда «пристроить» большие деньги зарплат …

                ***

                Никто никогда не вычислит и не выяснит вклад этих, без утайки и натяжки будет сказано, сотен тысяч людей, (возможно, миллионов) в развитие производства в тяжелейшие сороковые, пятидесятые годы и позднее. Труд на шахтах Экибастуза, лесоповал в глухих местах Сибири и на севере Европейской части страны – не самая суровая деятельность. В Норильске, кроме угольных шахт, ещё шло строительство основ горнорудного и металлургических комбинатов – понятно, что в те годы лагерному контингенту доставалась самая трудная, опасная и жестокая работа на ужасающем холоде и ледяных ветрах.

                Где-то, рассказывали очевидцы, военных предателей и уголовников использовали на строительстве урановых рудников, куда из обычных рабочих никто не хотел устраиваться. Спускали под землю, там они размещались и жили (хоть в тепле зимой, и за то спасибо!), а на поверхность поднимали только заболевших, не способных к работе.  При невыполнении плановых заданий – урезалось и без того скудное питание! Трудились за «пайку», иначе можно было просто умереть от голода. Условия были адские!

            Заслужили ли все они такой участи?
            
             Dura lex sed lex.  Закон суров, но это закон! Так было во веки веков! Уклонился от призыва в армию, предал Родину, чтобы выжить в военные годы! Грабил и убивал! - Отвечай перед обществом! Политические статьи? – и такие заключённые имели место. Государство – это ведь всегда аппарат угнетения одними, считавшими себя на «верном пути» – других, несогласных!
            Не нам их судить…

               К слову будет сказано, после освобождения из лагерей и тюрем, работали «сидельцы» в большинстве своём азартно, с огоньком, ударно, от выработки: сколько сделаешь, столько и получишь! «Пахали» все бандиты и изменники (сказать «на совесть» - не поворачивается язык) за деньги. И немалые! В Норильске в те годы, и всегда потом, жило много очень богатых людей, которым тратить большие деньжища, было просто не на что, и некуда … Но это закончилось вместе с развалом СССР.

                Настали новые времена, проявились иные герои! Да и мы стали другими! Пусть эта часть нашей совместной истории останется только в литературных произведениях и в памяти уходящих поколений!