Первая любовь

   Я всегда думал, что   самые трогательные и чистые воспоминания каждого человека  - это воспоминания о первой любви или о том, что люди  называют первой любовью.
    Можно долго беседовать, что рановато маленькому мальчику думать о прекрасных дамах в десять, а тем более в восемь лет.
    Этим в основном и занималась моя бабушка, хотя она в школу не ходила, зато школа была рядом и её окна были видны с нашего балкона. Как и откуда она всё узнавала?
   Когда мы переехали из небольшого посёлка в  город, меня сразу определили в эту школу напротив. Потом, почти пятнадцать лет  спустя,  когда «мы  с мамой» уже давно развелись с папой, во дворе этой школы установили памятник Герою, имя которого носила наша пионерская дружина. Памятник вылепил  папа. Он  позвонил и попросил приехать на открытие.
А вот пока мне восемь лет и  октябрь 1964 года можно смело считать  той датой, когда я увидел Её.   И ещё -  датой вступления  в сознательный возраст .
   Вернее было бы сказать,  что я стал видеть  и замечать рядом те воздушные  прекрасные создания, которые не только визжат, орут, носятся по коридорам с диким топотом, задают глупые и ненужные вопросы, не готовят уроков, списывают  у тебя всё подряд, но ещё и могут  один раз так  глубоко посмотреть тебе прямо в глаза, что, кажется, тебя пригвоздили этим взглядом  к  месту, где ты оказался….
    И почему всё это так?  Откуда у них такая сила?
    Но, верно, они об этом совершенно не догадываются, да и не  умеют пользоваться…
         Её  звали Ира…Ири-на…
   Так получилось, что в классе меня посадили перед Ней. По диагонали, а потом, видимо из-за того, что я постоянно оборачивался, пытаясь наглядеться, посадили и рядом с ней.
    Учился я хорошо, даже отлично, поэтому никто  не думал, что я оборачиваюсь ,чтобы списать, а заводилы  класса даже решили меня побить для порядка, чтобы не заглядывался слишком на эти лучистые лукавые глаза.
   Она всем нравилась : мальчишки старались на школьных мероприятиях сидеть рядом с Ней, в игре в ручеёк выбирать только Её, в очереди в школьном буфете обязательно пихнуть Её , вернее, дотронуться до Неё любым способом.
   Так, в Индии существует поверье, что человек в белых одеждах приносит счастье, и дотронувшись до него можно и самому обрести частичку этого счастья…
    Волосы Её были чуть с рыжинкой, а две Её подруги, постоянно следовавшие за Ней везде и жившие с Ней в одном доме, носили соответствующую  случаю фамилию Рыжичковы  и сами были ещё более рыжими,  но только  светло- рыжими.
    Сестры ни  особой красотой, ни успеваемостью не отличались и воспринимались мальчишеской частью класса  как  неизбежные спутницы-фрейлины  Первой Красавицы.
 Её странная фамилия не соответствовала рассказам об её австрийском происхождении, откуда и как я это узнал, не помню, но кто-то,  папа или мама были родом из Австрии.   
   Жили они вдвоём с мамой и я всего лишь раз или два, как бы случайно забежав к ней в подъезд за какой-то забытой тетрадкой или школьным заданием, видел эту красивую  немолодую светловолосую женщину, которая мягко приветствовала меня.
   Ира также  училась  в музыкальной школе и я с  нескрываемой радостью обнаружил это однажды, увидев Её, идущей к «музыкалке» с нотной папкой, на которой была изображена лира.
    Отныне, выяснив расписание Её уроков я следовал за Ней поодаль, пока Она не переступала школьный порог. Иногда она случайно оборачивалась и мне приходилось прятаться среди прохожих, чтобы не оказаться замеченным. Со временем я упросил своего учителя Сергея Феоктистовича изменить  время занятий, чтобы  было удобнее следить за Ней, и через несколько минут  следом и самому приходить на занятия. Он удивился, но  изменил.
   Теряться в толпе, стараясь оказаться  невидимым, прятаться там, где, казалось бы, и спрятаться  невозможно, было так увлекательно…но я ни разу не  решился подойти к ней.
  Правда, однажды, выходя из школы после занятий, я неожиданно наткнулся на Неё прямо на ступенях.  Она, казалось, поджидала меня.
   Солнце как-то по особому, интересно освещало ее волосы- рыжинки на челке, они блестели и переливались.
 Она улыбнулась:
- Хочешь донести до дома мою папку?
   Об этом я не мог бы и мечтать. Взяв папку, я  наглухо закрыл рот, закрыл, казалось, навсегда. О чём говорить?  Меня уже, кажется, поймали на месте преступления  ещё до  его начала. И будто в подтверждение этого  до меня донёсся её светлый негромкий голос:
- Смотри туда, - и она, указывая на распахнутые окна второго этажа   «музыкалки», продолжала: - …там – мой класс, я оттуда смотрю каждый раз, как ты подходишь к школе после меня…ты меня что – оберегаешь, провожаешь, сопровождаешь, преследуешь или что?
    И она  заулыбалась.
   Я стоял, онемев. Она что, всё знала?
 -… Да, нет, это как-то  мама видела, как ты шёл следом за мной, интересно так, словно убегал или прятался от кого-то и мне рассказала. Но ты не ходи больше за мной, а то тебя мальчики наши побьют, ведь если я вечером выхожу из дома, то Леша с Женькой дежурят  по очереди и идут за мной, я же вижу…
- И тебе… это нравится?
- А что я с ними сделаю, они же не уходят… им ведь тоже нравится всё это, как и тебе, правда?
 - А можно мне тебя… за руку взять? – вдруг осмелел я.
 - А тебе это важно?
- ?
- Возьми…
Так, рука в руке, мы идём метров двадцать по дорожке вдоль музыкальной школы. Затем дорожка переходит в тротуар, где уже ходят люди.
- Ну, вот наверное и всё, а папку можешь понести.
    И она легонько и необидно освобождается от моей руки.
   Рука её мягкая и почти невесомая, и, кажется, что держал сейчас что-то прохладное и нежное. Похожее ощущение  мне  вспомнилось, когда мы в лесу  с папой  нашли птенца. Он был как раз таким, как Её рука…
- А как же «твои» Леша с Женькой?
- Да они такие же «мои» , как и «твои» – наши одноклассники, и потом они за мной в                « музыкалку»  никогда не ходят, уроки, наверное, делают, чтобы потом весь вечер под окнами стоять, хотя мне кажется, они и уроки не делают…но в общем, днём они не волнуются…
  Так  мы шли, разговаривая, изредка  слегка чуть соприкасаясь  локтями, если вдруг навстречу нам попадалась группа людей, и  нам было не разойтись.
 И я, предвкушая следующее касание, заглядывал вперёд, уже высчитывая, как бы так же удачно встретиться с очередной группой прохожих.
   Из школы можно было ехать автобусом, но мы, не сговариваясь, шли пешком.
     Мне казалось, что теперь весь город знает, что я шёл рядом с Ней.
    Солнце сияло ослепительно и мне было очень жарко, то ли от него, то ли от того, что рядом шла Она.
   Удивительно, но мне сегодня было совершенно все равно, что Она обо мне думает, совсем не так, как в  школьном классе, когда любой её взгляд в мою сторону, любая безобидная просьба  обрастали мысленно тут же фантастическими образами и дурацкими рассуждениями, например, «Нравится - не нравится?», «Любит – не любит?»
    Побывав летом в пионерском лагере, я узнал про игру во взрослых отрядах, так называемую «бутылочку». Играющие садились в круг, раскручивалась эта невесть откуда взятая бутылка, и двое, иногда  совсем и не желавших этого, должны были поцеловаться.
Об этом младшие отряды шептались после отбоя  украдкой под одеялом, а старшие – стесняясь  и краснея, рассказывали друг другу на  вечерних танцах.
   Я очень редко видел, как целуются папа и мама, и это бывало  у них всегда мимолётно. Только один раз, во время какого-то домашнего праздника папа обнимал маму особенно нежно, но бабушка сразу сказала, чтобы они ушли в другую комнату .
   Меня целовали все родные, но сам я не любил целоваться, не понимая, зачем это нужно, и что это за удовольствие, если один человек «лижет» другого.
   Идя рядом с Ней по городу, мне казалось, что если вдруг она меня поцелует, или если вдруг случится чудо,  и я Её поцелую, то  мы будем всегда вместе на всю жизнь и так должно случится, и прямо сейчас!
   Но это не случилось… Мы подошли к  её дому. Вокруг никого не было, ни рыжих сестер-соседок, ни Леши, и никто из других ребят не гулял и не видел моего блаженства и торжества.
  Она запросто попрощалась  и ушла в подъезд. Солнце померкло, оставшись тем более на месте, а я поплёлся к собственному дому. Зайдя домой, вышел на балкон. С балкона было видно одно Её окно и  я долго стоял, гипнотизируя, что Она сейчас высунется и  посмотрит в эту сторону. Но и этого не случилось.
Через полчаса бабушка, подозрительно ходившая мимо балкона, заворчала:
- Ты, что там куришь, что ли? Иди, уроки делай, или кушать будешь?
   Но мне ничего не хотелось.
Я понял, что безнадёжно и надолго влюблён. Влюблён  серьёзно, первый раз и навсегда…
…………………………………………………………………………………………………
Мы проучились вместе ещё два класса, и я был счастлив ежедневно встречать её улыбку, сидя за партой и тосковал, пока не кончалось длинное лето, но потом мои родители развелись и меня переводили в другую школу, на другой конец города.
     Никто не знал моей личной трагедии - расставания с первой любовью, все были озабочены горем семейным. Уезжая, я несколько раз хотел зайти к Ней , чтобы попрощаться, но сильно смущался и не знал, что буду говорить, ходил вокруг её дома, а когда, наконец, решился и зашёл, Её не оказалось дома.
   Прошло почти полвека, но я до сих пор храню в себе те отголоски первого чувства, которое пробудилось тогда, старался сохранить его и также бережно относиться ко всем женщинам, с которыми  посчастливилось повстречаться.

(из книги "Недетские рассказы")