Видимость власти

      Так уж всегда получается, что  все самое интересное и запоминающееся происходит с человеком в детстве, потому, видимо, что он все познает впервые, заново и это навсегда врезается в память.
      Когда мы с мамой «развелись» с папой, то переехали на другой край города. Маме дали комнату в коммуналке на пятом этаже.
     В ней кроме нас проживали ещё две женщины. Пожилая одинокая  – Антонина  и вторая -  средних лет  Зина, которая родила  без мужа и воспитывала маленькую крошечную дочку.
   Меня определили в другую школу, и я к своему удивлению, оказался уже четвёртым  учеником с одинаковой фамилией.
   Многие мои новые друзья  жили в казармах, которыми меня  с раннего детства пугала бабушка, объясняя, что там, ещё со времён революции, всегда живут только пьяницы, воры и уголовники, и чтобы я ни в коем случае не «водился» ни с кем, на ком стояло ей поставленное раз и навсегда «казарменное» клеймо.
   Но бабушка осталась с папой, а я был предоставлен самому себе, и, конечно же, сразу завёл знакомства с этими самыми казарменными ребятами.
  Ничего особенного, правда вся наша небольшая компания из трех-четырех человек взяла за правило собираться после школы у меня на пятом этаже. Наш дом стоял по дороге из школы первым, а остальные ребята жили дальше вдоль  железнодорожной линии. Закончив уроки и купив на собранные по карманам мелкие монетки, данные родителями и  сданные бутылки, найденные по кустам, благо рядом была станция  несколько бутылок пива (его тогда продавали детям, если скажешь, что отец послал, а не принесёшь - морду набьют), мы восседали за столом, распивая пиво, играя в карты, и, философски, совсем по-взрослому, рассуждая о том, кто и у кого вернулся из тюрьмы, кто кого порезал на посёлке или  кто из девочек параллельного класса красивее наших.
   Если соседки были дома и почему -то им не нравился шум в комнате, или они заходили  «проверить» , чем я занимаюсь в отсутствии мамы, то на стук в дверь  карты  моментально складывались, а пиво ставилось в пианино под его нижнюю крышку.
    После пива сразу становилось жарко и хотелось спать.
   Не знаю, сколь долго продолжались бы эти посиделки и куда бы они нас привели, но вот однажды бутылка  выпала из  чьих-то неумелых рук,  упала, горлышко разбилось и сдать её уже не представлялось возможным. Кому-то пришла в голову идея  выбросить  негодную бутылку  в окно с пятого этажа.
    А просто  - выбросить – неинтересно. Стали ждать прихода электрички. Со станции пошли люди и вот бутылка летит в окно и пугает бабку с авоськами.
   Эффект поразительный, и, главное, всем понравился. Крики, мат внизу, и - полная наша безнаказанность.
    Теперь мы собирали по кустам не только «хорошие» бутылки, в ход шли и повреждённые  битые…
   Бросание из окна становилось традицией. Одно было плохо. Можно было получать удовольствие от своих «деяний» только на слух. А увидеть с пятого этажа что-то было проблематичным. У подоконника был большой козырёк. Это и подвело нашу компанию. Начитавшись Жюля Верна, я предложил сделать подобие перископа, чтобы наблюдать за улицей, но ничего похожего под рукой не оказалось. Следующим изобретением стало зеркальце, приделанное к  длинной палочке, которое высовывали в окно, чтобы что –то видеть, но все это тоже было неудачным. Отчаявшись узнать, что  происходит после очередного метания, поскольку на улице воцарилась подозрительная тишина, и недоумевая (убили, что ли?), мы все сразу выглянули  из окна…
Мощная тётка, поставив сумки на асфальт, подбоченясь,  гневно разглядывала нас:
-  Вот они, голубчики…все как один…это шо ж за безобразие…сейчас, сейчас я к вам подниму-усь!!!
Мы обмерли. Соседка Зина с дочкой  были дома .
-Атас, ребя! Прячемся…
А куда было прятаться? Этаж пятый, на крышу хода нет, вниз – тоже. « «Народ» полез под мебель.
- Сидите тихо, а Зине мы не откроем.
Раздался настойчивый звонок в дверь, затем ещё один. К нам было – три раза. Звонили два.  Мы услышали, как вышла Зина, как она говорила с тёткой, как подошла к нашей двери и постучала…
   Стало слышно, как  в комнате идут часы - будильник, подрагивает крышка у кипящего  чайника на кухне, а внизу на улице у  соседнего дома громко переговариваются на лавочке две  полуглухие бабки…
-Да нет у них никого,  и пацанчика ихнего я не видала - сказала Зина, подёргав ещё раз ручку двери…
-Ну-ну… - сказала  сурово тётка – бандитов, значит, покрываете, а они меня может убить хотели, стекла - то мне прямо в глаз летели, если бы не сумки…
- А может, не из нашей квартиры?
- Да нет, из ва-а-шей, из вашей…Я вечор ещё зайду, ладно?
И тётка  грозно удалилась.   Зина закрыла за ней и ушла к себе пить чай.
   Мы долго ещё сидели ни живы ни мертвы, боясь  пошевелиться или выглянуть в окно – а вдруг тётка ещё там стоит…

Прошёл год. Мы переехали с мамой в Москву.  И вот, когда я рассказал однажды о своих похождениях  Коше и Геше, им тоже захотелось  «подвигов».
Мы набрали бутылок и засели на балконе четвёртого этажа в Кошиной квартире.
    В большой Кошиной семье всегда кто-то был дома, и поэтому надо было еще улучить момент, чтобы что-то выбросить с балкона, но как хотелось это сделать…
   Мы решили, чтобы стекла не летели в глаза людям, бросать бутылки далеко перед ними, заодно, чтобы  и не подумали на нас.
 Но Коша самостоятельно,  оказывается, и до нас терроризировал окрестности.
   Но всё закончилось как и всегда и, даже уйдя  от разъярённых преследователей через чердак, вернувшийся вечером домой Коша  был показательно наказан и три дня сидел дома,  отчаянно  беззвучно жестикулируя  нам с балкона.
   После этой незадачи стало ясно, что безопасней для всех просто обливать прохожих водой. Вода осторожно наливалась  в воздушные шарики или в где-то найденные Кошей презервативы, затем втроём мы тащили тяжёлую ношу в тазу из ванной к балкону, а дальше начиналось самое весёлое - тяжёлый таз очень трудно было поднять на высоту перил. Несколько раз резина рвалась «на нашей стороне огня» и комната или весь балкон оказывались во власти водной стихии.
   Наконец, выйдя на точку обстрела, оставалось дождаться подходящего «клиента»
«Клиент дозрел!- шутил большой любитель комедий и приколов Геша.
Мы с ним  дежурили на улице по обе стороны дома и загодя сообщали знаками Коше, сидящему в засаде на своём балконе, о приближении того или иного «объекта».
Был даже  создан определённый знаковый шифр. Женщину показывали ,приблизив обе руки  с растопыренными пальцами к груди, мужчину – сжав согнутую в локте руку в кулак . Детей было решено не трогать, а то «заиками останутся» - добавил веско Геша.
 Поэтому если  на горизонте появлялись дети, мамочки с колясками или наши взрослые  родственники, показывалось  несколько раз скрещение рук над головой – означавшее  «Нет, ни в коем случае»
  Метание  с нашей подачи было поставлено  весьма точно (после нескольких тренировочных бросков  было рассчитано даже место приземления водяного снаряда , учитывая время пролёта и скорость прохожего) и когда облитый  начинал орать и смотреть вверх, мы  с Гешей появлялись с двух сторон, и сочувствующе принимались рассказывать ,что «точно видели» , с какого именно балкона «что-то мелькнуло» или «здоровенный мужик что-то сбросил, а тётка его смеялась».
     Сами  же мы в это время едва сдерживали смех, наблюдая суету «мокрой курицы» после водяного душа, а когда похожий заходил в другой подъезд в надежде найти обидчиков, тихонько исчезали, чтобы, вернувшись к Коше,  расписать с лицах   происшедшее.
     Финал кампании по бросанию предметов завершился неожиданно. Все было в очередной раз готово, когда за секунду перед метанием «клиент» вдруг неожиданно посмотрел вверх и увидел Кошу, который от неожиданности   прянул назад и разорвал  о край балкона непрочную  резиновую стенку наполненного водой шара. Вдобавок в это время в квартиру вошла его мать. Коша вымок до нитки, балкон долго плавал, а сам он получил крупный нагоняй. Хорошо ещё, что облитый мужик так промок, что даже не стал подниматься наверх.
   Получив хороший  жизненный  урок, мы перешли на ночной график.  Простые развлечения на уровне пустого кошелька на верёвочке нас уже не устраивали.
   Недалеко от нашего дома была остановка автобуса. От неё путь пассажиров следовал по редкой аллейке до асфальтовой дорожки, которая шла вдоль забора, принадлежащего детскому садику. За забором располагалась детская площадка с нехитрым тогдашним набором качелей-каруселей. Площадка закрывалась на ключ и попасть на неё можно было только перелезая высоченный забор в рост человека. Кругом росли липы, а ночью ходить там  было достаточно неуютно, особенно если не горели фонари. От площадки до домов надо было пройти по открытому тёмному месту ещё не менее ста метров.
   Теперь мы решили просто пугать «клиентов». После Нового Года у нас  осталось несколько хлопушек - конфетти. Хлопушка укреплялась между верхними штакетинами забора, а к  ниточке, выглядывающей из неё привязывалась длинная  верёвка. Через 10 метров   так же привязывалась вторая . Когда дёргали за первую верёвку и «клиент» наддавал ходу, прямо перед ним  сразу взрывалась вторая хлопушка. Темнота и удалённость от домов превращали  страх в ужас.
   Как правило, побросав сумки, (а особо слабонервные, и с криками «Спасите, убивают!») несчастные  не разбирая дороги улепётывали в темноту, а некоторые бежали на свет, обратно к остановке.  Иногда  появлялись мужья и, озираясь, забирали то, что осталось на дорожке.
Длинный забор и полная темнота скрывали нас ото всех. Мы лежали с обратной стороны забора  и хохотали в голос.
   Все это называлось мелким хулиганством, но это нас совершенно не беспокоило. Мы наслаждались  кратковременной властью над людьми, такими беспомощными перед своими страхами.
   Но однажды по дорожке шёл пьяный . Он не обратил внимания на первую хлопушку, увидел верёвку и закричал, что видит нас и поймает.
  Это было неправдой, но мы перепугались и рванули прочь. Мужик кричал ,что догонит, поймает и что-то нам надерёт, но мы так сильно бежали, что уже не слышали его криков.
Больше нам  продолжать уже ничего не хотелось. Детские  шалости заканчивались..
Начиналась  пора ответственности за свои поступки…

(из книги "Недетские рассказы")