Картошка

               
   Детские впечатления – самые лучшие. Я в этом глубоко уверен.
   Идёт наша жизнь ,у кого – вперед, развиваясь, для кого – назад, если в ней ничего не происходит, но в любой жизни любого человека есть место памяти о детстве, том времени, когда  мы ещё не порабощены своей взрослостью и чувством ответственности
.
     Когда однажды вечером  папа вдруг сказал мне:
   - Так, сын, пора тебе становиться взрослым и завтра мы все и мама тоже, поедем копать картошку вместе с родственниками. Ты - уже большой мальчик и пора знать, откуда что берётся. Да и со всеми родными перезнакомишься.
   «Взрослый» мальчик  лет шести до этого только и слышал   от бабушки, что он еще маленький и главная его задача, это вовремя есть , спать и готовится к школе.
   А теперь ,когда папа ещё добавил, что копать  эту самую картошку будут целый день, весь вечер, и, если надо, то ещё и всю ночь, пока не выкопают и не соберут, то чуть не слетел с лестницы мансарды  от радости.
   Не спать ночь !!!
   Это ненавистное «Спать!» сопровождало его последние несколько месяцев.
   Он рано выучился читать и «глотал» книги, как говорил дедушка.
   А спать – значило не читать,  поскольку свет в комнате просто выключали, закрывая дверь.
    Правда, иногда оставалась маленькая щёлочка, и можно было, предварительно вытащив книгу из шкафа, незаметно для взрослых, прокравшись к двери и чуть-чуть увеличив  просвет проёма потом заглядывать в книгу, лежа в постели, но видно было плохо, да и в таком положении его уже несколько раз заставали…
   Короче, спать было во много раз неинтереснее, чем не спать.
   Бабушка приняла суровую позу:
  – Герман - сказала она отцу – он же ещё маленький, умается, набегается, да и заснёт там ,прямо на поле. У Кости ведь большое поле…
   Мама улыбнулась.
- Ну, если  и заснёт, то Костя его отвезёт в дом, на мотоцикле с коляской, там же недалеко.
   Я только растерянно улыбался, сердце колотилось и весь мой вид наверняка показывал первую степень готовности слушать и исполнять самые невероятные приказания родителей и бабушки ,только бы меня «пустили».
   Ещё одно слово того, нашего,  детского времени  -«пустили».
 А сколько раз «не пускали»!
   Маленькие дети знают ,что это такое, когда воля и свобода их мятущегося тельца, любящего бегать ,прыгать и прятаться от взрослых именно поэтому, может быть разом ограничена всего одним словом, которое, как приговор суда, лишает ребенка самостоятельности.
   Сколько раз я слышал  это властное от бабушки:
   - Саша, ты не идёшь! Саша, домой! Саша, кушать! – И все хорошее прекращалось сразу, настроение портилось ,слезы наворачивались на глаза и до завтрашней «гулянки» день  был испорчен. И не потому, что бабушка была не права, а потому что, маленький ребёнок не имеет права возразить, а если и скажет что-то ,то его не послушают. Он же  -  «маленький»!
  -Ну - возвысила голос бабушка ,– и я замер, – на твою ответственность…
  -Так - сказал папа – а теперь надо поспать, завтра – устанешь, наработаешься, давай-давай, иди в свою комнату.
    Он тихонько подтолкнул меня в направлении спальни и впервые  слово «спать» прозвучало как новогодние куранты, звук которых  сызмальства обожают все дети, потому что сейчас будут дарить подарки.
    Утро было светлым и солнечным. Позавтракав, мы сели в автобус,  и поехали «на посёлок».Так в городе назывался район, где жили родственники. Обычные дома и участки, расположенные на нескольких улицах, а картофельное поле оказалось достаточно далеко, и идти нам пришлось пешком, потому что все были уже там.
   Если бы я в те годы был повзрослее, то оценил бы, увидев поле, трудность предстоящей задачи.
  За посёлком, от последних его  домов и до неблизких линий электропередач про стиралось ПОЛЕ, на  всем протяжении которого ковырялись согнутые  люди. Кое-где
горели костры, едко  пахло  сырой ботвой и  печёной картошкой.
   Поначалу я и не разобрался, куда мы идём, даже глаза разбежались, но папа увидел наших и нам помахали рукой.
  Меня сразу окружили дети постарше, оказавшиеся, как выяснилось, моими дядьками  и  тётками. Это  было так смешно. Ведь привыкаешь, что обычно твои дяди и тёти – уже совсем взрослые люди. А тут … Правда, они уже все учились в школе и один мальчик уже  перешёл в  восьмой класс. Судя по их выверенным движениям, они здесь  работали не первый раз.
  Мама надела косынку и присоединилась к другим женщинам, перебиравшим выкопанную картошку.  Папа взял лопату и стал у начала борозды.
  Дети с вёдрами следили, что появляется из-под земли, когда взрослый осторожно копнёт лопатой землю около  засохшего  коричневого кустика. Отвернув комель, на свет появлялись пять - шесть клубней коричневой или красной картошки, отблескивающей на солнце. Иногда раздавался скрежет  лопаты о камень или сочный хруст случайно разрезаемой остриём картофелины. Взрослые качали головами. На разрезанной картошке выступали прозрачно-белые крупные капли картофельного сока. От земли пахло какой-то особенной свежестью.
Везде, куда ни кинешь взгляд, была одна та же картина  - вокруг  все копали и копали.
  После быстрого  обеда на скорую руку, (мама брала с собой  моё любимое яичко «в мешочек»  и попить) мне доверили небольшое ведро и я, осознав  величие трудового человека, начал бегать между взрослыми, выхватывая картошку почти  прямо из-под лопат. Это не всем  понравилось, потому что отрезать мне пальцы никто не хотел.
Наконец, ближе к вечеру, я всем надоел и меня отправили с одной из старших девочек в посёлок «посмотреть новый мотоцикл, который купил Костя», а заодно принести еду к ужину.
  Мы шли по дорожке к дому, затем к гаражу, девочка, учившаяся в 6 классе, рассказывала
мне  как взрослому, о своих успехах в школе, о том, что папа научил её ездить на этом новом мотоцикле с коляской, и я подумал :
- Вот она, взрослая жизнь!
 И впервые пожалел, что мне так  мало лет, и мне было приятно, что такая красивая, веселая, и,  главное, умеющая водить мотоцикл девочка идёт рядом со мной и разговаривает со мной как с равным.
   Вернувшись на поле, я решил, пока никто не видит, надо попробовать копать картошку, как папа.
   Я взял лопату и, как мне казалось, вонзил её с нечеловеческой силой  в землю
рядом с коричневым кустиком. Раздался страшный треск разрубаемой картошки и, еле  вытащив, наконец, лопату я увидел её на острие своего  сельскохозяйственного орудия.
   - Дальше бери! - услышал я папин голос. Операция повторилась с тем же успехом.
  - В куст рубишь, а надо – рядом! Вот смотри… - и папа извлёк и земли красивые клубни, один из которых оказался красным с фиолетовым оттенком
-Ух ,ты!
-Это синеглазка…здесь её  мало попадается, самая вкусная, рассыпчатая…
Давай, не мучайся, лучше за  мной пособирай…
   После ужина стало темнеть. Взрослые уже сильно устали и работали не так быстро и слаженно,как утром. Мне поручили развести костёр  и напечь картошки.
   Кругом седели сизые дымы, едко проникавшие повсюду. Жгли ботву, от которой надо было избавиться, костёр горел плохо. Пришлось стремглав бежать к лесу, чтобы набрать хоть каких-нибудь дров. Бегом туда и  обратно, да ещё и с тяжёлыми дровами, и так – несколько раз. В это время кто-то увидел ,что я просто засыпаю на ходу. Посмотрели - второй час ночи, и решили отправить  меня спать  к Косте «в люльку нового мотоцикла».
Такого позора, я – « взрослый», перенести бы не смог .  Я «активно» вяло запротестовал.
   Тогда все вспомнили, что хотели поесть печёной картошки, а её всё нет.
Я понял, что, конечно, они просто хотели меня разбудить.
   Приехал Костя на мотоцикле и мужчины начали грузить собранные мешки. Мешки были тяжёлые, и мотоцикл мог брать только по четыре мешка сразу. И то, когда его нагрузили, он запыхтел и еле уехал .Потом его возвращения  долго ждали, и когда он вернулся, то стали возить по три мешка.
Я развёл большой костер, подтащил  к нему пол-мешка картошки , высыпал её в  самый центр и стал ждать. Время от времени ко мне подходили, и интересовались, когда же будет готова картошка, но я с  достоинством, присущим  только особам царской крови ,
отвечал, что ещё не время и надо иметь терпение.
Дрова в костре прогорели и я собрался было снова пойти в лес, чтобы ещё подбросить. Но меня остановили.
- Хватит! Картошку печёную хотим, где она?
И я разгрёб  середину костра. Вытащив то, что не сгорело от сильного огня мы обнаружили немного картофелин, сгоревших с одной стороны и сырых -  с другой.
Никто не смеялся. Но я все понял.
   Я честно, давясь, ел  густо посыпая солью, сырую печёную картошку первого собственного приготовления.
Не помню, как я оказался утром дома в своей кроватке.
 Проснулся я оттого, что сильно болел живот….

Прошло много лет, я с удовольствием  приготовлю  вам около сотни блюд  из картошки, но мне дорога та, моя, сыро-горелая, первая…

(из книги "Недетские рассказы")