Иситнофрет книга первая Принцесса Египта Глава 21

Глава 21


      В этот день Иситнофрет впервые за три сумасшедших месяца, после рождения Мернептаха младшего, позволила себе оторваться от ребёнка и просто прогуляться.  Но, ни каких служанок, ни каких сопровождающих: статус принцессы тяготил её. Поэтому она решила сбежать из дворца и не на долго исчезнуть в толпе базара. В этот раз она исчезла по подземному переходу, который когда-то в детстве показал ей отец. Не многие о нём знали. Этот широкий проход под землей, способный пропустить через себя осла с повозкой был специально построен для нужд кухни. Ну, и в случае опасности, как в любом уважающем себя дворце, мог бы послужить тайным ходом, в случае опасности для спасающихся из замкнутого пространства царской мышеловки. Ключи всегда были только у отца и только с его ведома открывались двери прохода. Поэтому Иситнофрет могла бы спокойно исчезать из дворца, когда пожелала бы. Но она редко пользовалась этим: пока отец был жив, она и не смела его попросить об эдакой фривольности. Во время его болезни было не до того. А уж после смерти отца и своего скоропалительного замужества вовсе забыла об этом тоннеле, ведущем от кухонного заднего двора прямо к окраине базарной площади. Иситнофрет вспомнила о нём только потому, что главный повар стал искать ключи от тоннеля. За время болезни Тримидата и после его смерти сменилось почти три смотрителя дворца. Должность хлопотная, требующая тщательности и недюжинных организаторских способностей. Мало кто мог соответствовать этим требованиям по мнению фараона. Из-за этой текучки забыли об этом проходе и кухня довольствовалась поставками через задние ворота дворца, объездными путями вокруг официальных построек и покоев. Это положение вещей надоело главному повару и он вспомнил об этом проходе. Он послал слугу узнать нет ли ключей от тоннеля у Иситнофрет, но дочь смотрителя не смогла вспомнить где они могли быть. Её голова была затуманена  И поставки на кухню по прежнему доставлялись обходным и очень длинным путём.
     В этот день Иситнофрет захотелось улизнуть из дворца незамеченной. И тут она вспомнила о тоннеле, не поленилась зайти в бывшие покои отца. Там ещё ни кто не жил. Он, всё-таки, был принцем, и покои были в крыле царской семьи, а назначенцы на его место были из служилого сословия. Вот поэтому там ещё ни кто не жил. Иситнофрет заглянула в отцовский чуланчик, там - всё по прежнему: ключи были, как обычно в потайном ларчике встроенном в стену.
     Принцесса воспользовалась моментом: на окраине базара, как раз недалеко от выхода из тоннеля находилась кузня, и она заказала сделать копии ключей. Ещё не зная зачем она это делает, но решила, что пусть будет на всякий случай. Принцесса переоделась в туннеле в одежду простой горожанки. Она спрятала своё драгоценное платье царской семьи в нише для факела, он был потушен сейчас, а ей хватило маленькой лампадки в руке, что бы пробраться по хорошо изведанному туннелю. Выйдя из давно  закрытой двери в этой малолюдной части базара, она постаралась убедиться, что её ни кто не заметил. И быстрыми шагами  направилась к центральной площади, где клокочущая толпа городского базара поглотила её и сделала незаметной.
      Рутина каждодневных забот о сыне и недосыпание притупили радость бытия в Иситнофрет. Хотя ни кто не просил её быть столь дотошной мамашей при наличии нянек и служанок. Но упрямая мамочка изводила себя, вот и докатилась до истощения. Краски и звуки людного базара пробудили в измученной молодой женщине желание жить. Она, как тогда в детстве, позволила себе поболтаться по нему и напробоваться всякой снеди. В рядах пивоваров была, как всегда, толчея и шумиха. Она ходила от одного торговца к другому, пробуя разные виды золотистого напитка из крохотных тыквенных сосудиков. О, да! Облегчение влилось вместе с этим золотом. Беспечно шатаясь среди лавок, она неожиданно столкнулась с каким-то человеком навьюченным бурдюками с пивом и несколькими мешками с зерном. Он пробурчал, что-то невразумительное покряхтывая. А переодетая принцесса навеселе выпалила дежурную фразу извинения: «храни вас Ра, уважаемый». Она подняла глаза на страдальца и, о ужас, узнала в нём посыльного своего мужа. Опьянение ушло в пятки, очень не хотелось, что бы этот слуга донёс Мернептаху о её фривольности. Она отшатнулась и нахлобучила парик простолюдинки низко на глаза. Но эта предосторожность была не замечена навьюченным как осёл слугой. Ему было не до разглядывания шатающихся без дела полоумных женщин: «Ра с вами» - по казённому прокряхтел он и поплёлся дальше. Иситнофрет задалась себе вопросом: а что он здесь делает и столь нагружен? Удивление сменило любопытство. История повторилась, как и её няня, Иситнофрет последовала за посыльным.  Вот и развлечение подвернулось. Всё лучше, чем без дела гулять, а тут надо скрываться и следить. Игра в соглядатаев сразу приглянулась взбалмошной девчонке: дитё оно и есть дитё, даже если у него есть уже своё дитё.
       Правда развлекаться долго не пришлось. Ослик-посыльный скоро исчез за входной циновкой кабачка. - «А! Это он принёс пополнить запасы таверны» - догадалась Иситнофрет - «так, а причём здесь посыльный моего мужа? Он же не работает на этого харчевника. Нет, тут что-то не то».-  Она импульсивно ринулась в проём входа. За циновкой её обхватила кромешная темнота, к Иситнофрет наконец-то пришло некое осмысление ситуации. Свет падающий из окошек, позволял увидеть что происходит внутри харчевни. Иситнофрет решила дальше не продвигаться, её вполне устраивал тёмный покров входа. Слуга Мернептаха стоял посредине харчевни, сбросив мешки и курдюки. Он разразился бранью на харчевника: «Ну, и где они по-твоему? Сам же этот оборванец орал на меня, что оплата не вся. А теперь пойди найди его! Я больше не буду таскать всё это по всему базару! Зови их и пусть сами таскают теперь. Им же заплатили за работу! Я вообще не понимаю, что принц имеет с этими разбойниками!» - орал в пустоту раздосадованный слуга. В убогом зале грязной харчевни ни кого не было.
        Через пару минут Харчевник выскочил как ошпаренный из своей кухни. Он возился с чисткой печки для хлеба, залезнув с головой в её круглое нутро. Поэтому не сразу услышал вопли пришельца. 
- Господин, прошу не гневайтесь, я сейчас же пошлю за ними, - подобострастно и с оглядкой затараторил хозяин забегаловки.
- Ты уж напрягись, мошенник! - поспокойней и с чувством превосходства заурчал слуга.
- Дайте мне время, а я вам налью немного охлаждённого пивка за беспокойство. Добро сваленное посредине харчевни так и осталось там. Посыльный присел к столу, что ближе к выходу.
      Иситнофрет видела, как хозяин уплыл во внутрь кухонных приделов своего сарая, стал кликать кого-то. Понятно, что ей надо бы убраться отсюда, что бы не столкнуться с этим таинственным получателем «оставшейся платы». Она шагнула наружу и спряталась между стенами забегаловки и соседней лавчонки. Ожидание не продлилось долго. Зашуршали входные циновки и она услышала голос:
- Ну, и что так принц тянул? - насмешливый мальчишеский голос был у этого получателя. Иситнофрет лопалась от любопытства и вновь шагнула бесшумно под прикрытие тьмы входных циновок. Посыльный сидел за столом с кружкой в руках спиной ко входу, поэтому получатель, усевшись напротив его, оказался лицом к выходу. Почему его лицо было знакомо принцессе? Оборванец и есть оборванец, но откуда она его знает? И тут парнишка со злобной и саркастической ухмылкой проговорил:
- Принцы - народ не вызывающий доверия. Жрица нас свела, наобещала горы серебра, хлеба и пива.  Я думал он хозяин своего слова, а он - побрецало. Работу когда ещё делали? А оплата только подошла. Я бы не стал мараться об эту девчонку , если бы знал, что принцы не держат слово.
- Эй, отребье, бери, что тебе дают и будь доволен, что боги снизошли до тебя, - презрительно буркнул посыльный, допивая остатки пива. - Я пошёл, мне не до ваших размолвок. Я принёс, а вы сами разбирайтесь кто, кому, чего, - он резко встал и направился к выхожу.
       Иситофрет пролетела обратно наружу. Когда дворцовый ушёл, Иситнофрет, утяжелённая вопросами, вновь шмыгнула во внутрь. Очень хотелось вспомнить, что такое этот оборванец. Вышеупомянутый теперь общался с харчевником.
- Передай жрице, что я буду ждать её здесь завтра в это же время. И пусть позаботится о моих парнях. Она обещала дать нам на одежду. Если хочет, что бы мы работали на неё.
       Иситнофрет не стала дожидаться окончания диалога. Она решила прийти завтра и всё выяснить, кто это и что он имеет общего с какой-то жрицей. Очень любопытно было разгадать клубок вопросов, которые заплясали в её голове. Да, любопытство - отправная точка истины. Но причём тут Мернептах?
      Вернувшись во дворец тем же путём, что и уходила, Иситнофрет еле досуществовала остаток этого дня. Так было не в терпёж узнать продолжение этой интриги. Воистину кошачье любопытство женщин частенько их приводит к неприятностям.
     На следующий день Иситнофрет подготовилась, как истый разведчик. Она сбегала на стиральный двор и украла с верёвки просыхающую мужскую одежду, захватила головной убор стражника и украла по дороге в туннель бесхозно валяющуюся на оружейном дворе секиру. При выходе из тоннеля она преобразилась в молодого стражника, отпущенного на выходной. Прямиком она пошла во вчерашнюю забегаловку, залихватски ввалилась, притворяясь уже подвыпившим, брякнулась за стол, что у выхода и жестом приказала дать ей кружку пива. Хозяин подобострастно прислуживал стражнику из дворца, видимо такая рыба сюда заплывает не слишком часто. Народу опять не было, это было как нельзя кстати. Вошли трое. Иситнофрет узнала в одном из них вчерашнего прощелыгу. Они плюхнулись за стол неподалёку и это опять было на руку следопытке.
- Вот и жрица опаздывает, сама от нас дисциплины требует, - прорычал худощавый напарник молодого оборванца, его рука не останавливаясь играла с ножом, - как я и говорил тебе, не доверяю я ей.
- Захлопнись, Угрюмый, твоё дело ножичком играть, да ротозеев подчищать, а не рассуждать. Язык спрячь. Мне тут решать кому доверять.
- Хей, Ярый, тебе просто можно в придворные певцы устраиваться, вон как складно слова подобрал, аж песню спеть можно, - захихикал третий бандюга, похожий на суслика или кролика. Ярый, как выяснилось было имя или, скорее, кличка молодого главаря, хлопнул ладонью по темечку «суслика». От этого удара лицо жертвы комично перекосилось, будто оно гуттаперчевое. Ярый нагло ухмыльнулся. И вдруг Иситнофрет точно пробило молнией, она вспомнила эту улыбку в толпе на базаре, когда нагло улыбаясь, этот оборванец сорвал её ожерелье и дразнил, убегая. Она вздрогнула, хорошо, что не вскрикнула, взяла себя в руки и притворилась упавшим в пьяном угаре на стол, что бы этот пройдоха не смог увидеть её лица: «Убраться бы поскорей. Но кого же они ждут? Исида, дай сил...» - думала она, еле дыша.
       И вот послышался лёгкий шелест тяжёлых одежд продирающихся через узкий проход входных циновок. К столу с бандитами подошла женщина, она была облачена в одежды матроны: тяжёлые льняные складки ткани затягивали всё тело, лица не видно, она стоит к Иситнофрет спиной.
- Ну что, работники особого приказа сына фараона, какая нужда вас заставила прислать за мной? Дела храма поважнее ваших, - как гром прогремел до боли знакомый голос. Иситнофрет задохнулась, лёжа ничком на столе. Не узнать голос Бентришур было не возможно. Вот какую жрицу они ждали. И она была облачена не в жреческие одежды по той же самой причине, что и страж-принцесса. Первый порыв Иситофрет был вскочить и подбежать к той, которую столько лет считала самым близким человеком. Но здравый смысл победил. Выдавать себя она не стала. Уснувший пьянчуга-стражник сейчас был лучшим прикрытием. Слёзы покатились на доски стола. Но слабость сейчас наихудший враг: играть свою роль надо дальше.
 ;      Бентришур села, грубо подвинув  бравурно поигрывающего ножичком Угрюмого. Тот фыркнул, но покорно подвинулся.
- И так, мои маленькие друзья, - голос подруги звучал властно и нагло, - вам не хватает того, что вы получили за проделанную работу?
- Девочка, ты веришь в свою богиню, что она спасёт тебя от клинка такого смелого человека, как я? - с не меньшей наглостью парировал Угрюмый, подставив свой нож под горло дерзкой жрице.
- Мальчик, я знаю, как притупить этот клинок. Не слова, сказанные в пустоту сделают своё дело, а дела, сделанные в темноте, и выведенные на свет, могут отрезать кисть вместе с ножом в ней. А проще сказать - лишат головы. Не забывай кто ты, крыса канавы нечистот.
- О чём это слова твои, жрица? - в недоумении отшатнулся разбойник.
- Не забудь, отрыжка гиены, если я только открою рот и расскажу о том в какой пустыне ты был и какие костры там зажигал, то вряд ли фараон пощадит твою распрекрасную молодую жизнь.
- Какая пустыня? Ты что меня тут байками устрашаешь, порождение Апопа*! Что за костры такие? - в недоумении и с возмущением отпрянул от дерзкой собеседницы лихач. - Не смей со мной так говорить, девчонка!
;Иситнофрет, орошая слезами грязный стол харчевни, обострила свой слух.
- Ну, да, бедняга, ты даже и не подозреваешь, какими делами ты занимался полтора года назад, когда я наняла вас, базарных попрошаек? - с неприятной издёвкой звучал голос лучшей подруги. - Вы же не на что больше не способны, как вершить дела тёмные. Ваша голова величиной с орех не производит мыслей, и ваше Ка прячется всегда в тени. Поэтому дела вами содеянные темны и совершаемы под мраком ночи.
- Что было тогда, не таи, злобная ворожея! Ты сама темнишь и скрываешь истину, порождение злобного змея.
- Не нервничай так, бедолага. Твоя тайна живёт во мне и пока ты делаешь то, что я велю, ни один человек не узнает её. А боги умеют хранить свои тайны.
- Ты о чём, жрица? - страх и недоумение изменили голос Угрюмого.
- Что мы не знаем, признавайся... - шёпотом с яростью прошипел молодой вожак-оборванец Ярый.
- А что вас так пугает? вы же народ отчаянный. Страх - не ваша стихия, - голос Бентришур хрустел издёвкой.
- Рассказывай, - крича шёпотом, взорвался Ярый.
- А что я могу рассказать вам, убийцы принцесс? Как вы встретили караван одной принцессы из Месопотамии, подъезжающую к городу фараона, что бы заключить свадебный контракт с одним из его сыновей? Вместо радостной встречи, вы наградили каждого, кто спал в шатрах поездкой в лодке Акена. «Западная страна» в нетерпении ждала всех их. И заодно вы устроили почётные погребальные костры для всех обитателей шатров. Это было красивое зрелище: как многоцветно пламя вздымалось к небесам навстречу богам. Даже свадебные дары не пожалели, глупцы. Сожгли всё.
- О каких шатрах и дарах ты говоришь, вздорная девчонка! - вскричал «суслик». Все зашикали на него.
- Свадебные дары от Ассирийского царя к нашему Фараону, мой забывчивый друг. Ты же ещё достаточно молод, чтобы твоя память была столь хрупка. Неужели не помнишь крови текущей ручьём из горлышек юной принцессы и сопровождающих её дев. Им повезло, что они даже и не поняли как оказались в лодке Акена, или кто там их перевозит на другой берег реки бытия. И стражники-бедолаги ни как не смогли защититься от навалившегося на них сна. Они героически заснули и попали под ваши ножи, - что-то ужасающее сквозило в голосе Бентришур.
       «Юному стражнику, допившемуся до падения ничком на стол» пришлось сдерживать не только всхлипы, но и крик. Иситнофрет не узнавала свою любимую подругу. Сердце колотилось столь неистово. Она боялась, что его услышат за соседним столом.
- Что ты такое говоришь, исчадие Апопа! - Воскликнул в недоумении Угрюмый
- Прекрати называть меня этим именем! - гневно подалась вперёд Бентришур, - я жрица великой Исиды, богини любви, а не исчадие бога погибели! Ещё одно такое высказывание и ты не только исчезнешь из моего круга, но и богиня может прогневаться на тебя. А том случае, я не могу тебе сказать, как она решит эту проблему, - её шепот был ужасней любого крика.
- Что тебе с того, что ты нас пугаешь, жрица? Мы - народ вольный. Ты нам не владычица, а мы - не твои рабы, - взял себя в руки Ярый, -  твои истории к нам не относятся. Мы не знаем о чём ты говоришь.
- Ты очень сильно ошибаешься, оборванец. Это - ваша история, что я вещаю вам.
Как такое может быть , если трое из нас этого не помнят? - горячо воскликнул Угрюмый.
- Память подвластна богам, и вы телом тоже принадлежите им. Когда вы это всё соделали, богиня отняла у вас сознание, а потом и память. Я видела всё и могу быть свидетелем на суде фараона, если тайна откроется.
- А как ты могла видеть, жрица? Ты же не могла покинуть храм, - глаза Угрюмого вот-вот вылезут из орбит от удивления и конфьюза.
- Мои глаза везде, где Исида хочет, что бы я видела.
- Ты лжёшь, девчонка! - негодование вновь вскипело в груди Ярого.
- Опять повторяю, я - жрица великой богини Исиды, и имя мне - Бентришур, - змеиным шёпотом провещала она, - Богиня не любит тех, кто унижает её дочерей.
- Ты хочешь сказать, что мы убили Ассирийскую царевну и сожгли весь её караван? Ты хочешь, что бы мы взяли эту вину на себя и замолчали, подчиняясь твоему голосу? Ты желаешь приобрести нас себе в рабы и обменной монетой будет страх? - как проснувшись от кошмара, заговорил «суслик».
-Ну, почему страх? Здравый смысл, скорее, - проворковала Бентришур, как купец, завершивший выгодную сделку.
- А почему я ничего этого не помню? - стал раздражаться «суслик»
- Потому что ты всего лишь навсего кукла, набитая соломой и нечистотами, глупец, - парировала с раздражением жрица, - Особенно твоя память - мякиш, а твоё Ка столь податливо для того, что бы богиня с лёгкостью могла тобой повелевать.
- А ты, что - орудие богини? - с раздражением дёрнул стол Ярый.
- Вот поэтому, милейшие мои оборванцы, этот человек выбран богами главенствовать над вами, - с леденящим душу спокойствием, промолвила Бентришур. - Он соображает быстрее вас. - Она поднялась, вновь зашуршали тяжёлые одежды. - Я выполнила своё обещание: вы получили причитающуюся вам оплату. Завтра я пошлю кого-нибудь заказать вам новые одежды,  и с этого дня вы будете считаться тайными соглядатаями фараона.  С вас начинается новая служба в царстве. Я горжусь вами, уважаемые!
- Но фараон не нуждается в ещё одной такой службе, - робко вставил «Суслик»
- Какой из них? - многозначительно произнесла жрица.
- Что?
- Какой из фараонов?
- А разве ещё есть?
- Будет,- Бентришур сухо отвесила это слово и величаво заскользила к выходу, не расшаркиваясь в прощаниях.
       Ошарашенные молодчики некоторое время сидели молча, не глядя друг на друга. Иситнофрет, обливаясь слезами, боялась даже всхлипнуть. Ей надо бы было разработать план отступления, но слёзы ни как не хотели останавливаться, они могли бы выдать «пьяного стражника», как только он поднимет голову. Видимо придётся ждать, пока все не уйдут.
       Первым вышел из оцепенения Ярый:
- Это она про нас говорила, что мы кого-то убили и сожгли или я сплю?
- Нет ты не спишь, она говорила про нас. И кажется у меня какими-то короткими вбросами, что-то проходит перед глазами, - придавлено залопотал «суслик».
- И мне тоже сейчас что-то пришло, - с удивлением протянул Угрюмый, - как будто вспышки в моей голове и я вижу картины. Словно моя память мне их возвращает. О, великие Ра, Асирис  и Хеп, что она с нами сделала?!
- А я говорил, говорил вам, упрямые, что не надобно было слушать её речей, - заверещал «суслик», - она заманила нас обещаниями, а сама ворожит и вершит тёмные дела нашими руками! Это она повернула наши глаза внутрь нас, что бы мы не видели, что делают наши руки и куда идут наши ноги. Она ни какая ни жрица, она - злобная ворожея! 
- Не визжи, трусливый шакал. Мы тоже не пустые сосуды и голова у нас не с орех. Найдём способ её приручить. И не таких лошадок приручали. Пусть тешится пока, и одежда новая нам не помешает, - с наглой улыбочкой поднялся Ярый и направился к выходу. Его напарники затрусили вслед за главарём. Наконец-то все ушли.
       Как Иситнофрет добралась до своих покоев, выбравшись из полутёмного кабака с зарёванным лицом, одна Исида знает. Наверное народ дивился с пьяного стражника с перекошенным хат* на голове, шатающегося по базару и ревущего как девчонка. Видимо она как-то смогла переодеться в подземном туннеле, совершенно в невменяемом состоянии, доплелась до своих покоев. Что говорили ей служанки и няня Иситнофрет не слышала. Сын спал. Вот и то хорошо - можно отреветься. Удар был тяжёл, и ей ни кого не хотелось, ни видеть, ни слышать, особенно Мернептаха.
        Как и когда это произошло, что самый близкий в её жизни человек вдруг оказался пауком, плетущим свою паутину за спиной у неё? Иситнофрет ни как не могла понять, когда Бентришур стала такой. Зачем ей всё это надо? Зачем все эти гадкие люди, какие-то сделки с ними, ужасные дела, творимые всеми ими и явная манипуляция Бентришур этими бедолагами и ею, Иситнофрет. А Мернептах в этих манипуляциях, похоже, не последний человек. Что произошло с её подругой? Какова цель её? Что теперь думать? Как вести себя? Кому доверять? Куда спрятаться от этого нахлынувшего всепоглощающего чувства незащищённости и одиночества? Раньше Иситнофрет знала, что боги привели Бентришур в её жизнь для поддержки и восполнения утраченной семьи. А что теперь? Она не только не поддержка, а получается - враг. Разве может друг вести какие-то козни за спиной у друга? Разве истинный друг может позволить себе манипулировать жизнью друга? Значит вся эта история со сватовством Мернептаха была проиграна струнами систр, настроенных рукой Бентришур. Бедная Ассирийская принцесса поплатилась жизнью за право Мернептаха жениться на той, кого он выбрал. Кто же первый запел эту страшную брачную песню Бентришур или Мернептах? Чья это была идея избавиться от нежеланной невесты, навязанной отцом? Чей извращённый разум произвёл на свет такую страшную идею? Ясно, что Бентришур использовала свой дар гипноза, которому её научила главная жрица храма Исиды, и который она успешно использовала для прохода во дворец во времена юности. И, похоже, это невинное весёлое занятие обернулось такой чудовищной стороной. Она под гипнозом заставила этих бедолаг пойти в пустыню и истребить весь караван Асссирийской принцессы и её саму. Вот почему они ничего не помнили. Она действительно «повернула их глаза внутрь, что бы они не видели, что делают руки и куда идут их ноги». «Суслик» не был далёк от истины. Но почему так жестоко? Почему надо было убивать? Для чего вся эта манипуляция с её замужеством. Ну, про Мернептаха понятно - он так страстно её желал и мог пойти на многое, но на такую зловещую подлость!... А что же так сподобило приблизить свадьбу? Мама Меритамон так этого хотела. Она с таким рвением подготавливала свадьбу. Неужели она тоже в этом сговоре? Да нет, быть того не может! Сердце её столь настрадалось само, что не способно причинить страдание другому. И Иситнофрет знала, что Меритамон искренне к ней привязана. Нет, с её стороны ждать ножа в спину не следует. Значит ею тоже воспользовались. Но как? Вспоминай , Иситнофрет, вспоминай. Меритамон тогда заболела и чуть не умерла, Бентришур её вернула из «западной страны». Царица сказала, что слышала голос Исиды повелевающий ей устроить мою свадьбу. Во истину ли это был голос богини, а не жрицы? В том состоянии, в котором Меритамон была, очень легко слышать голоса и думать, что боги тебе нашёптывают. В таком случае, как так случилось, что царица заболела именно тогда, когда погибла Ассирийская принцесса? Кажется пару дней прошло с того дня, когда гонец принёс эту скорбную весть. Связаны ли эти два события? Судя по тому, что свадьба состоялась почти через день - связаны. Слишком быстро всё произошло. Мернептах не скрывал своего рвения и нетерпения. Теперь вопрос: что случилось с Меритамон, откуда эта болезнь? Только специальное снадобье может превратить в одночасье здоровую и, ещё  не столь старую женщину, в путешественницу в страну предков. Как коварно! Неужели они пошли на это! Только ради прихоти Мернептаха? Чья идея это была? Мернептах ветренен, безрассуден и очень горяч, Бентришур одарена богиней разумом и, как теперь узнала Иситнофрет, коварна.
        Догадки заполняли Ка Иситнофрет горьким, липким отвращением к тем людям, которые были ей родными. Так хотелось узнать правду. Она понимала, что истина окончательно выжжет ей сердце, но она уже не могла остановиться.

                *****

*Апоп: в египетской мифологии огромный змей, олицетворяющий мрак и зло.
*Хат: Головная повязка из льна похожая на головной убор фараона, но без полос.