Хокулеа Путь до Таити. Гл. 38. В священном храме

38
В СВЯЩЕННОМ ХРАМЕ

- Останови машину, - сказал Кеаланахеле водителю.

Наш кахуна, на днях прилетевший на Таити и сейчас присоединившийся к нам на Раиатеа, вышел из машины и пошёл к ручью, где, по словам нашего шофёра, некогда совершали омовения верховные вожди. Через несколько минут Кеаланахеле вернулся, держа в руках два обкатанных водой гладких камня, найденных им на дне ручья. «Мне они понадобятся для разговора с духами на Тапутапуатеа,» - объяснил он. Водитель включил зажигание и мы продолжили катить по грязной дороге, виляющей по зелёному побережью Раиатеа, в сторону Тапутапуатеа, самого священного храма старой таитянской религии.

Тапутапуатеа, что в приблизительном переводе значит «Пожертвования отовсюду», однажды был центром ежегодного паломничества вождей и священников с островов, находившихся в сотнях миль отсюда. Это было давно, задолго до прихода христианства и разрушения старой веры. В 1962 г. в качестве студента, изучающего культуру Полинезии, я совершил собственное паломничество в эти места. Это был печальный визит. Храм был полностью заброшен, зарос кустами и деревьями; некоторые росли прямо из массивного алтарного камня, расщепив его на части.

Вид запустения не был для меня полной неожиданностью. Я уже читал, что писал о своём посещении Тапутапуатеа в 1929 году Те Ранги Хироа, наполовину полинезиец, наполовину ирландец, антрополог из Новой Зеландии, известный в науке под именем Сэр Питер Бак:

"… глубокое сожаление, сожаление о – не знаю о чём. О грохоте храмовых барабанов или криках подданных, когда короля вознесли наверх? О человеческих жертвоприношениях былых времён? Ни о том и ни о другом в отдельности, но о чем-то, что стояло за всем этим, о живом духе и божественном мужестве, существовавших в древние времена и чего молчаливым символом был Тапутапуатеа. Это было что-то, что мы, полинезийцы, давно потеряли и не можем найти; чего мы жаждем, но не можем воссоздать." (Peter H. Buck, Vikings of the Sunrise, J.B.Lippincott, Philadelphia, 1938, pp. 81-82.)


- Стой! Туда нельзя ехать на машине!

Полицейский-таитянин остановил нас при въезде на полуостров, где построен Тапутапуатеа. Но когда мы объяснили причину, он дал добро.  А потом мы увидели его – величественный Тапутапуатеа, возвышающийся на плоском языке суши, уходящей в лагуну. Но был он другой. Когда-то безлюдный, сейчас он был полон людей, возможно, впервые с того момента, как боги покинули его полтора столетия назад. И более того, двор и алтарный камень были полностью очищены от растений и восстановлены в их первоначальном виде.

Вскоре на горизонте показались паруса-близнецы. Взволнованная толпа сгрудилась на берегу, наблюдая вхождение «Хокуле'и» в бухту. Кеаланахеле встал впереди толпы. На нём не было ничего кроме восьми листьев растения ти (четыре спереди, четыре сзади, они висели на плетёном шнуре, повязанном вокруг пояса). Даже это был компромисс. За день до этого кахуна объяснил, что приближаться к богам положено обнажёнными, и предупредил, что, если во время предстоящей церемонии он услышит зов, все мы с «Хокуле'и» должны будем тоже обнажиться. Это вызовет возмущение, тогда возразил я, потому что, если таитянские девушки и не видят ничего особенного в обнажённом до пояса теле, то таитяне обоих полов ненавидят демонстрацию обнажённых гениталий. Очевидно, Кеаланахеле учёл мою просьбу уважать стыдливость таитян (не говоря о моей!): перед тем, как раздеться и явиться в листьях перед потрясёнными зрителями, выстроившимися на берегу, он сказал нам, что его юбочки будет достаточно для нас всех.

«Хокуле'а» медленно приблизилась к берегу и в 100 ярдах от него встала на якорь. Дюжина крепких молодых таитян, каждый с древком в руках, в ритуальных целях украшенным пучком листьев ти на верхнем конце, сопроводила нашу команду к мелководью, где были заранее спрятаны специально подобранные куски белых кораллов. Каждому члену команды было предложено подобрать коралл, выйти с ним на берег, пройти под аркой, сделанной из пальмовых листьев, и сложить их у стен древнего каменного строения. Там высокий, худощавый кахуна-таитянин вместе с помощниками выложили из кораллов прямоугольник – миниатюру храмовой ограды. Эта земля, торжественно объявил он, навсегда будет землёй «Хокуле'и».

Затем проводники, держа перед собой ритуальные посохи, повели нас дальше - к Тапутапуатеа, где нас уже ожидала толпа. Кавику с командой пригласили внутрь к алтарю. Меня попросили встать на низенькую каменную платформу у подножия алтаря и переводить приветственные речи высокопоставленных лиц Раиатеа.

Первую незабываемую речь, зарифмованную в стиле полинезийского фольклора, произнёс религиозный лидер Раиатеа:

- Этот день стал великим для нас благодаря  предпринятому вами морскому поиску, поиску путей жизни наших полинезийских предков из далёкой античности. Мы празднуем ваше путешествие на наш остров на вашем каноэ; путешествие, которое дало сегодня великую возможность вспомнить прошлое нашей родины. Вот наша родина – Раиатеа, когда-то давно она называлась Хавайи. Именно отсюда ваши предки отправлялись в плавание по великому океану. Они поселились на открытых ими островах, и вот теперь вы вернулись. Народ Полинезии возрадовался, узнав о вашем путешествии. Вы – наши братья.


Этим было сказано всё, подведён итог всего проекта. Ни оратор, ни многие другие таитяне, чествовавшие нас последние три недели, не озадачивались мыслью, что научное исследование прошлого и культурное возрождение не могут идти совместно. Наше исследование полинезийских плаваний действительно сделало этот день великим для сотен таитян, собравшихся в Тапутапуатеа отметить паломничество каноэ с Hawaii (Гавайи) на Раиатеа, остров, некогда носивший такое же название - Havaii (за исключением использования звука “v” вместо “w”) и бывший стартовой площадкой многих легендарных плаваний.

После всех речей и традиционного совместного песнопения в кругу наступила очередь гавайцев. Кеаланахеле взял церемонию в свои руки. Одетый сейчас более скромно в таитянское пареу из ткани с замысловатым рисунком, которую обернул вокруг бёдер, он первым делом согнал детей и фотографов с кощунственного насеста, который те устроили на алтаре. Затем приказал зрителям отодвинуться, освободив площадку перед алтарём, и повернулся к своему помощнику скульптору Сэму Ка'аи. Сэм, заболевший после нашего отплытия с Мауи, сейчас полностью выздоровел и выглядел прежним собой, с окладистой чёрной бородой, ожерельем из китовых зубов и традиционной дождевой накидкой из длинных, жёстких листьев. Выслушав инструкции Кеаланахеле, Сэм повернулся и повёл наш таитянский эскорт по освобождённому участку, оставляя через определённые интервалы по одному человеку на посту. Задачей вставших полукругом перед алтарём стражников было сдерживать толпу с помощью украшенных листьями ти посохов.

Изумлённые таитяне восприняли это на удивление спокойно и без лишнего ропота. Они были заинтригованы и немало впечатлены. «Гавайцы-то какие строгие!» - воскликнул кто-то в толпе.

По сигналу Сэм Ка'аи, весьма похожий на двуногого ежа в своей ощетинившейся листьями накидке, двинулся по периметру поляны, остановившись четыре раза, чтобы протрубить в свой конх. Затем Кеаланахеле взял свои два камня и начал ими стучать друг о друга, производя серию ритмических громких ударов, которые пронзали жаркий, неподвижный воздух.

Кеаланахеле получил на своём родном острове Гавайи необычное религиозное образование. С пятницы по воскресенье мальчика наставлял его дед, христианский священник. С понедельника по четверг его инструктировал по части древней религии его прадед, последний наследный хранитель военного храма Камехамехи Великого. И вот сейчас, следуя поучениям своего прадедушки, наш кахуна для общения с духами использовал камни вместо слов. Сначала он испросил разрешения для мужской части команды вступить в полукруг перед алтарём. Затем он попросил разрешить двум нашим женщинам, которых ранее он разместил отдельно, присоединиться к мужчинам: согласно его религиозному образованию, женщинам обычно не разрешалось находиться в храме во время важных церемоний. Как только Кеаланахеле получил известие, что разрешение даровано, он дал сигнал Сэму ввести и женщин в полукруг.

Последовало ещё несколько серий ударов - каждая в честь какого-нибудь из главных гавайских богов, после чего на алтарь были возложены растительные подношения, принесены с каноэ наши тики и установлены у основания алтаря таким образом, чтобы они смотрели прямо на команду и толпу, стоящую позади. Затем кахуна и его помощник пали ниц перед безучастно глядящими поверх них деревянными фигурами.

Всё, кроме постукиваний камнями, совершалось в торжественной тишине. Кеаланахеле и его ассистент были знатоками по части ритуальной торжественности. Толпа была необычно тиха, частично из благоговейного страха, но, возможно, более из любопытства – а что ещё сделают эти гавайцы.

Молчание нарушили только для проведения последнего обряда – торжественного оглашения имён всех, кто привёл «Хокуле'а» на Таити и кто поведёт её обратно. К этому времени, по требованию Кеаланахеле, к нам присоединились Билли Ричардс, Кимо и несколько других членов команды, которые последовали за каноэ на Раиатеа. Наш кахуна оказался вещью в себе и в этом смысле полон сюрпризов. Странная связь существовала между ним и Билли, которого кахуна еще до отплытия из Гонолулу назвал своим «духовным двойником». Потом, прилетев на Таити, Кеаланахеле поведал скептическим журналистам, как получаемые от Билли сигналы позволили ему на Гавайях составлять для каноэ правильный курс. И сейчас Кеаланахеле сделал участие Билли в церемонии критически важным – Билли должен был декламировать имена членов нашей команды дважды - один раз для духов Тапутапуатеа, второй раз для распространения по всей Полинезии. 

Билли начал читать не по списку. Безвольно стоя перед алтарём, он монотонно, тихим, невыразительным голосом произнёс имена Кавики, Лаймана, моё и нескольких других членов команды не из его банды. Когда же настал черёд братвы, тело его распрямилось, голос усилился, и, с воздетыми к небу руками, сжатыми в кулак, откинув назад голову, Билли прокричал их имена на всю округу, перекрывая всё пространство храма и толпу ошеломлённых полинезийцев вокруг него.

После этого театрального представления, последней попытки банды урвать себе славу, торжественность церемонии была восстановлена молодым гавайским врачом, который спокойным, размеренным тоном продекламировал имена тех, кто вместе с ним поведёт каноэ домой. Затем были собраны наши леи из листьев ти и сложены перед алтарём. Исполнением гимна «Гавайи Алоха», который мы пели с такой надеждой перед отплытием из Гонолулу, церемония завершилась.

Толпа стала расходиться, но многие остались, горячо обсуждая значение всего того, чему они только что были свидетелями. Они явно недоумевали, что могло значить для гавайцев всё это – постукивание камнями, падение ниц перед деревянными фигурами и затем крики Билли. «Кто был тот сумасшедший?» - спросил один из недоумевающих зрителей. Другой, более впечатлённый таинственностью всего произошедшего, воскликнул: «Гавайцы – настоящие язычники!» А ведь их предки многие века назад посчитали бы эту церемонию весьма умеренной. Тогда, согласно легенде, делегаты со многих островов раз в год приплывали в этот уголок Тихого океана на праздник «Дружественного союза». Большие двойные каноэ приходили двумя группами – одна с подветренных островов, вторая с Таити и других наветренных островов. После того, как они выстраивались в два ряда перед «Священным проливом» между рифами, трубили конхи, гремел огромный барабан и каноэ медленно на вёслах проходили по проливу к берегу. Как только днище касалось суши, привезённые с собой человеческие жертвоприношения вместе с раиатеанскими выкладывались на землю в качестве катка, по которому каноэ вытаскивались на берег. Затем вожди и священники шли к храму для совершения потрясающих обрядов, которые могли длится днями. (Краткое изложение по книге «Древние Таити», Теуира Хенри: Teuira Henry, Ancient Tahiti, B.P. Bishop Museum, Honolulu, 1928, стр.123-127. – Прим. автора.)


После окончания церемонии от наших хозяев последовало тёплое приглашение в гости для застолья: «Хаере маи тама'а!» Нас отвели под навес, сделанный из ветвей, воткнутых в землю. Верхние концы ветвей, стоящих напротив друг друга, были связаны, образуя арку. Поверх получившегося прохода из арок были положены пальмовые листья. Под навесом нас ожидали горы жареной свинины, печёного таро и другой заманчивой еды.  Это застолье было единственным в своём роде среди всех других, случившихся за месяц после стоянки  на Матаива. Здесь не было ни столов, ни стульев, ни тарелок, ни приборов или стаканов. Сидя по-турецки на земле, мы ели руками с больших тарелок, сплетённых из свежих листьев. Вместо безалкогольных напитков и пива для утоления жажды нам подали только что вскрытые кокосовые орехи. Сэм Ка'аи был особенно впечатлён: как гаваец и как художник, он видел в этом проявление полинезийской эстетики.


- Алоха! Алоха! Алоха!

Кавика закончил свою прощальную речь, которую он произнёс на смеси таитянского и гавайского, хорошо принятую провожающими. Он и команда отправились на каноэ, расправили паруса и пошли обратно на Таити для последней погрузки.

Усилившиеся пассаты взволновали до того спокойные воды лагуны. Кавика направил каноэ прямо к проливу, священному легендарному пути. Но попасть туда за один галс не смог. Ветер и течение толкали каноэ к кораллам с подветренной стороны пролива. Не нужно бы ему было плыть прямо в пролив, по мнению старой раиатеанки, которая всё повторяла: «Не так это делали в древние времена…»

В тот момент, когда казалось, что каноэ вот-вот разобьётся о риф, Кавика ловко развернул его и повёл вниз по лагуне другим галсом. Каноэ ушло далеко, скрывшись за мысом, где Кавика развернул его и повёл галсом к проливу. Когда катамаран показался из-за мыса, с берега стало видно, что он направляется точно к цели, идя прямиком в пролив.  Пожилая раиатеанка теперь была удовлетворена. Наше каноэ, по её словам, теперь лавировало вперёд и назад «именно так, как каноэ в древние времена».

Вскоре «Хокуле'а» вышла из пролива и по волнам легендарного «Моря Луны»* устремилась на Таити, а оттуда домой.


* Согласно одной из таитянских легенд, фраза «Те моана о Марама» - Море Луны («моана» - море, «Марама» - Луна, прародительница всего на земле) - описывает остров Раиатеа и воды вокруг него как «место рождения новых земель». (Прим.переводчика.).