Искалеченое сердце

Солнце обмануло. Оно обещало счастье, легкое и воздушное, как утренний туман. Оно ослепило своей яркостью, скрыв тени. А потом, среди этого ослепительного света, случилось то, что разбило мир на «до» и «после». Искалечило сердце. И только спустя долгое время я поняла: солнце не виновато. Оно светит для всех. Но найти свое солнце, то, что светит только тебе сквозь боль – вот настоящая победа.

Утро было таким… беззащитным. Яркое, наглое солнце лилось с неба, золотя знакомую дорожку в парке. Воздух пах травой и обещаниями. Сердце, глупое, доверчивое сердце, билось в такт шагам, нашептывая что-то о любви, о полете, о том, что весь мир лежит у моих ног. «Девчоночка гордая» – так папа называл меня в детстве. И сейчас я чувствовала себя именно так: сильной, легкой, неуязвимой. Кто мог меня испугать? Страх был чужим, немыслимым понятием в этом сиянии белого дня.

Я шла, погруженная в мечты, почти не видя реальности. Знакомая каждому кустику тропинка, тихий шелест листвы... Ничто не предвещало беды. Пока они не вышли из-за поворота. Трое. Слишком близко. Слишком быстро. Слишком… чужие. В их глазах не было ничего человеческого, только тупая, хищная жадность.

Ледяной укол страха пронзил меня, парализовал. «Убежать!» – закричал инстинкт, но ноги стали ватными. Знакомая дорожка внезапно превратилась в ловушку. Солнце, еще минуту назад ласковое, стало ослеплять, мешая видеть выход. Я молила – шепотом, беззвучно, потом вслух, срывающимся голосом. Слезы хлынули ручьем, горячими и беспомощными. Их смех, грубые руки, запах пота и дешевого табака, нестерпимая боль – физическая и та, что глубже, страшнее, рвала душу на части. Каждое прикосновение было ножом, оставляющим невидимые шрамы прямо на сердце, клеймящим его навсегда. Белый день стал адом.

Потом... тишина. Они ушли, оставив меня сломанной куклой на асфальте, который все так же грелся на солнце. Боль была всепоглощающей, горькой до тошноты. Но хуже боли был стыд. Жгучий, всепожирающий стыд. Я поднялась. Собрала себя по кусочкам. Вытерла лицо. И дала себе клятву:Никто. Не. Узнает.

Я стала мастером маскировки. День сменял день, недели складывались в месяцы. Внешне – я стала только сильнее. Подтянулась на работе, заставила себя улыбаться, говорить громким, уверенным голосом. «Становилась сильней», – думала я, глядя на свое отражение в зеркале. Но отражение лгало. Внутри все так же бушевал ужас. Я шла по жизни, озираясь, вздрагивая от резких звуков, избегая взглядов, особенно мужских. Доверие? Это слово казалось насмешкой. Я боялась всего: темных переулков, скоплений людей, собственной тени. Боялась, что кто-то подойдет слишком близко. Боялась, что кто-то догадается, увидит изнанку моей «силы». Боялась предательства мира, который уже предал меня однажды, средь бела дня.

В душе жила тень. Тень того дня. Она была всегда со мной: в навязчивых воспоминаниях, в ночных кошмарах, в леденящем страхе, который накатывал внезапно, посреди толпы или в тишине собственной комнаты. Я бесконечно прокручивала тот момент, пыталась мысленно исправить – повернуть назад время, выбрать другую дорогу, закричать громче, убежать быстрее. Но это было невозможно. Нельзя вернуть невинность, стертую грязными руками. Нельзя стереть шрам на душе.

Но где-то очень глубоко, под слоями боли и страха, теплилось желание. Жажда жить – не просто существовать за маской, а жить. Любить. Верить. Хотя бы попробовать. Чтобы эта любовь была настоящей, чистой, чтобы она не обманула, не ударила в спину, как ударил тот белый день. «Не позволят, любя обмануть», – шептало что-то внутри, но это казалось утопией.

Мое сердце было искалечено. Моя жизнь казалась исковерканной, разбитой на «до» и «после». Казалось, что солнце, которое я так любила в то утро, навсегда померкло для меня. Оно светило для других – для счастливых, для целых, для тех, кто не знал, что такое грязь и боль, пропитавшие тебя до костей.

Но однажды... это было утро. Опять утро. Я сидела у окна, закутавшись в плед, наблюдая, как первые лучи пробиваются сквозь тучи после долгого дождя. Они упали на подоконник, на чашку с чаем, согрели мои холодные пальцы. И в этот момент я вдруг почувствовала. Не боль. Не страх. Просто... тепло. Маленькое, робкое, но – свое. Оно было не таким, как то, обманчивое утро. Оно не обещало рай. Оно просто было. Тепло.

И я поняла. Поняла до дрожи в коленях. Да, сердце искалечено. Да, жизнь изломана. Но... Но есть в мире то солнце.Оно не исчезло. Оно не светит всем одинаково. Оно светит для каждого своим светом. И этот луч на подоконнике, этот крошечный язычок тепла на моей ладони... Он светил для меня. Только для меня. Сквозь боль, сквозь страх, сквозь все шрамы.

Это не было исцелением. Это было начало. Первый шаг из кромешной тьмы к свету, который, возможно, когда-нибудь, станет таким же ярким, как в то роковое утро. Но уже не обманчивым. А своим. Заслуженным. Необходимым. Я смотрела на луч света и впервые за долгие месяцы позволила себе просто дышать, чувствуя, как это маленькое солнце, мое солнце, касается моего искалеченного сердца.

2014