Я люблю этот город, знакомый до слёз... - короткая

Каждое лето чуть выше моих окон на десятом этаже летали стрижи и ласточки.
А сейчас даже воробьёв и голубей не видно. И чаек с бакланами, что каждую
весну наведывались в наш двор, не наблюдается…

Птицы, вы где?.. Может, соловья белой ночью услышу… Сирень ещё не цветёт.
Белая – у ближнего пруда, наискосок от нас. Выкорчевали черёмуху. Дряхлая
совсем… А вместо огромных кустов шиповника – неказистые подсолнухи.

Нищенские перемены. Старый жилфонд. Хворые пенсионеры, покинутые на
произвол судьбы своими зажравшимися детьми-бизнесменами. Детки-богатеи
шляются по заграницам, на себе не экономят.

Политика такая. Большие деньги выдают лишь тем, кто не скупясь их тратит. Так
сказать, круговорот ''бабла'' в природе… Скряги же.., ну.., то есть пенсионеры, у
которых грошовые доходы, тянут процветающее Отечество в феодальный век!..

Жасмина тоже всего куста два-три на всю нашу округу осталось… Газонокосилки
зудят каждый день… А чего там косить, спрашивается… Сучкины ''говёшки''?.. Да
кобелиные ''круассаны''? Дети же босиком бегают… Ё-моё!.. Цивилизация…

Что-то херово мне. Лекарства не уважаю. Мать моя, хотя и медик, а не поощряла
таблетки и микстуры. Я почти по-спартански выкарабкивалась сама. Из ангины
и коклюша. Из ветрянки и кори. Из бытовых неурядиц и питерского нищебродства.

Что мне проку – любить «этот город, знакомый до слёз, до прожилок, до детских
припухших желёз»!.. Он плевать на меня хотел. И плюёт. Мертвечиной питается.
Душами, не успевшими зачерстветь, как блокадная ''пайка''. Я не со зла. От боли.