Мистер Джинглс

                1
   Наслаждаясь окружающей чистотой леса, с чувством выполненного долга после уборки следов варварского пребывания человека на пикниковом досуге, попивая терпкий чай из шиповника, мою идиллию созерцания нарушали лишь белки, которые цепкими лапками проявляя чудеса эквилибристики, в полёте между елями, на ходу скидывали шишки. На мою голову, по счастливому случаю, прилетали лишь кусочки коры или ёлочные иголки, и рыжим грызунам это снисходительно прощалось.
   Этим летом, солнца было очень много, я бы сказала – через чур много. Мы, люди средней полосы, к такому не привыкли. И сейчас, сидя под его слабо согревающими лучами, которые привычно проскальзывают сквозь густые ветви деревьев, я понимаю, насколько желанно его тепло в осенние дни. С блаженством выхватываю последние солнечные флюиды, потому что солнечный свет сейчас нежный, не дерзкий и не буйный. Такое тепло любишь. С людьми бывает также.
   Краем глаз, замечаю движение возле ближайшей сосны. Тельце хвостатого малыша почти сливается с опавшими листьями сероватого оттенка, и две пары чёрных глаз-бусинок смотрят прямо на меня. Маленькое белое пятнышко возле его ушей на макушке, уже говорит о том, что он особенный. Я не шевелюсь, чтобы не спугнуть полёвку. Сказать, что я боюсь мышей – ничего не сказать. С детства испытываю любовь к юрким малышам, которых мне всегда хотелось потискать в ладошках, несмотря на увещевания взрослых не делать этого. И с возрастом, моя любовь к ним осталась, правда, только на расстоянии вытянутой руки. Мало ли что случится!
   Мышонок поставил крохотную лапку на веточку и приподнялся, продолжая смотреть на великана, то есть – на меня. В такие моменты говорят: «Кусок застрял в горле». Вот и я, сидела не шевелясь, с чашкой от термоса в руке, пока тишину не нарушил парящий ворон. Прокричав гортанное недовольное «кар», большими черными крыльями описав над нами круг, он затерялся в темноте хвойного лапника. Наблюдая за его грациозным полетом, я не заметила, как мышонок исчез в своей норке. Спрятался.
   Пока он переводил дух от испуга, я продолжала смаковать терпкий напиток и запоминать то, что останется со мной на целую зиму впереди, ярким, хрустальным воспоминанием увиденного. Солнечный луч, уже по-хозяйски расположившись между двумя деревьями, в своём свете купал лесных мошек, которые в танце создавали подобие созвездий на ночном небе. Вот они выписывают круг, потом зигзазоподобно выстраиваются в конус, затем, в замысловатом узоре, создают подобие хвостатой зверушки. И так, бесконечно.
   На маленьком холмике возле сосны, где находилась норка, я оставляю несколько кусочков миндального печенья. Уезжая, мне, почему то захотелось дать имя мышонку. Вспоминая, кого бы он мне напомнил, на ум приходит литературный персонаж из полюбившегося мною фильма «Зелёная миля» - мистер Джинглс.
   - Окей, мистер Джинглс, я приеду сюда ещё, даже если будет холодно, подкормлю тебя чем-нибудь вкусненьким, - сказала я возле того самого дерева и медленно покатив велосипед с горки, стала удаляться, закрепляя в памяти увиденные моменты того дня.
                2
   Зима подкрадывалась в наши края нехотя, как капризная девица: то заливаясь слезами, то разбрасывая хлопья белого снега, которые все никак не могли создать плотный снежный покров на зиму. Конечно, такие погодные явления ни капли меня не пугали, и я продолжала совершать поездки к той моей полянке, где я особенно чутко воспринимала окружающее меня чудо природы.
   Замечаю хаотичную траекторию микроскопических следов на полупрозрачном слое уже пушистого снега. Это наверняка он. Ну, по крайней мере, мне очень хотелось бы увидеть того мышонка. Положив кусочек ароматного зернового хлеба, я вновь устроилась наблюдать, расположившись на широкой части  ствола упавшего дерева.
   Через несколько минут, всё случилось, как и в первый раз: чёрные глаза-бусинки, белое пятнышко на лбу, розовые с прожилками уши, которые как локаторы считывали малейшие звуки. Мы, молча, поприветствовали друг друга.
                *
   Вьюга, с каждым днем была все настойчивее и убедительнее, создавая порывами ветра снежные завихрения, устилающие плотным покровом землю. На возвышенности лесной чащи, возле кривоватой сосны, сидела она, то и дело, протягивая руку к основанию дерева. В одной руке у нее по-прежнему была термокружка, в другой, кусочек печенья.