Почему мы такие невезучие

Мы делали лучшие ракеты.

«Сижу я как-то, братцы, с африканцем,
А он, представьте, мне и говорит:
В России, дескать, холодно купаться,
Поэтому здесь неприглядный вид.
Зато, говорю, мы делаем ракеты
И перекрыли Енисей,
А также в области балета,
Мы впереди, говорю, планеты всей,
Мы впереди планеты всей!»
/Ю.Висбор/
Как часто мы в СССР то в шутку, то всерьез вспоминали эту песню. Несмотря на то, что Юрий Висбор написал эти слова в юмористическом жанре, где выходило, будто бы мы ничего другого не умеем, кроме как делать ракеты, строить гигантские плотины на могучих реках, а в искусстве всех покоряем своим балетом,(до резиновых галош он не додумался) за этими несколькими словами просматривалось величие нашей Родины. И оно действительно было. СССР первым построил атомный ледокол, вывел человека в космос, построили орбитальную станцию в космосе, обследовали Луну и Венеру автоматическими станциями, и много еще такого, что стало обычным спутником жизни людей. Не говоря уже о военной технике, которая всегда превосходила противников и конкурентов своими тактико-техническими данными. Но и восхищаться, и гордиться своей страной не переставали. Особенно удивляли всех «Самоделкины», народные умельцы, которые иногда выдавали такие технические чудеса, что приводили в восторг профессиональных изобретателей. И тем не менее при всей талантливости русского человека, явном превосходстве советской науки и техники, все и в промышленности, и в быту хотели иметь изделия западного производства. Они превосходили наши изделия по своей технологической проработанности, комфортности. А иногда и неожиданной эффективности. Когда в СССР проводились выставки западной техники, то толпы людей с любопытством наблюдали, какие чудеса творят эти станки и аппараты. Становилось непонятно, как в стране, где больше всех изобретателей в мире, где большими буквами написано на плакатах- «Труд в СССР есть дело чести, славы, доблести и геройства», не могут создать то, что создают инженеры подневольного, капиталистического труда. Ведь за каждое патентование своего изобретения надо платить серьезные деньги, которые простому инженеру не всегда и по карману.  Капиталист тоже не будет платить за его патент, не зная окончательного результата. Он может оплатить эти расходы только если точно знает, что вернет деньги с прибылью. Хотя, конечно, в контракте инженера может быть оговорено, что все изобретенное им принадлежит владельцу фирмы. Так поступал Эдисон, у которого были наемные работники, делавшие изобретения, а патенты оформлялись на владельца фирмы. Таким образом Томас Эдисон получил 1093 патента в США и около 2000 патентов по всему миру. Одной из причин, не позволявшей нашим инженерам конкурировать с западными была система внедрения изобретений. Чтобы изготовить что-то новое, не включенное в план производства, каким бы эффективным оно ни было, все равно надо было преодолеть целую систему препятствий, потому что у предприятия план, по которому уже распределены и материалы, и финансы, и кадры. А срыв плана грозил руководству серьезными карами. Чтобы изготовить свое внеплановое изобретение надо доказать его необходимость и важность, добиться включения в пятилетний план, а если автор оформляет заявку на патент, то еще должен учесть, кого включить в соавторы, чтобы заявку не зарубили в зачатке. Любая идея предполагаемого изобретения должна быть предварительно проверена на упрощенных макетах, изготовить которые можно было «мимо плана», если каким-то образом привлечь производственника, и он где-то выкроит время и средства для его изготовления. Но и здесь были свои «противопатентные ежи». Обычно производственник видит, к чему может привести внедрение новой технологии и оборудования, и какая сумма вознаграждения грозит автору. Если сумма значительная, то дела у автора почти безнадежные-будут дружно душить предложение. В качестве примера можно вспомнить производство телефонных станций на НПО. В каждой станции есть противогрозовой предохранитель-термокатушка, а в нем цинковый цилиндрик к которому приваривается константановая проволочка. Этих предохранителей в одной станции десятки, а завод делает десятки станций в месяц и станций этих по стране уже тысячи. Все они нуждаются в предохранителях, поэтому производство выпускает миллионы этих предохранителей в месяц. Поскольку константан крайне плохо сваривается с цинком, то в брак уходит до десяти процентов изделий, а это около ста тысяч.
И вот этим браком заинтересовался инженер по сварке. Он имел профессиональные связи с оборонным заводом в Москве, занимавшимся морскими ракетами и где использовались подобные соединения. Но без сварки. Ему удалось не только узнать секрет их соединения, но и получить несколько граммов вещества, с помощью которого они соединяли свои изделия. Это был какой-то специальный электропроводящий клей. Вернувшись из Москвы, инженер испытал этот клей на термокатушках. Результат оказался превосходным. Встал вопрос о замене сварки этим клеем и дело дошло до главного инженера НПО. И что тут началось-все технологическое бюро этого производства во главе с начальником бюро, стали рассказывать и доказывать, какие большие сложности будут у предприятия, если они станут переходить на клей. Долго бушевали страсти, но в конце концов начальница техбюро победила, все осталось по-старому. А потом выяснилось, что так возбудило производственников. Оказалось, что на этих термокатушках начальница техбюро регулярно имела приработок за счет разных рацпредложений. Их она подала больше сотни. Ну кто же отдаст свой кусок хлеба тому, кто, отняв этот кусок, может получить тысячи?