Овалы ч. 6 Война Гл 32 Дейс

               31 глава романа здесь: http://proza.ru/2025/05/15/1506


               ОВАЛЫ
               
               Шестая часть. ВОЙНА

 
               
                «Нет у человека ничего прекраснее и дороже родины.               
                Человек без родины – нищий человек»

                Якуб Колас – белорусский писатель, драматург, поэт
                и переводчик (1882–1956)




                Глава 32. Дейс


                «Всё, во что я верил, оказалось гнилью… Но если
                нет правды в старой жизни – надо строить новую,
                хоть с нуля»

                Антон Чехов – великий русский писатель-классик
                (1860-1904)


                «Я жил дурно… Всё было ложь, и вдруг я понял это.
                И как только понял – уже не мог вернуться назад»

                Лев Толстой – великий русский писатель-классик
                (1828-1910)

               
     1937 год


     Морская биография Вилли Дейса началась с юнги в торговом флоте, продолжилась службой в Рейхсмарине и завершилась с падением кайзеровской Германии. Затем – опять торговый флот, скитания по морям-океанам, шторма и порты, где он себя чувствовал чужим. Море стало его судьбой, а корабль – домом, как и для всех Дейсов – старинного рода гамбургских мореходов, чьи портреты в парадных мундирах с самого раннего детства строго смотрели на будущего капитана со стен родового особняка.

     Дейс был замкнут, но в кругу немногих друзей – таких же «морских волков» – раскрывался. Его ценили за железную выдержку, честное слово и готовность прийти на помощь даже в сороковом штормовом градусе. Судовладельцы боролись за него: опытный капитан с безупречной репутацией и мужественными чертами лица, будто высеченными норд-остовыми ветрами.

     В середине двадцатых годов он подписал контракт с Отто Бергманом – владельцем новейшего сухогруза «Принц Ойген», только что сошедшего со стапелей в Гамбурге. Корабль был техническим чудом: дизельные двигатели «МАN», радионавигация и разные другие новации.

     Оплату капитанского труда Бергман предложил самую высокую. Эти два обстоятельства и остановили выбор Вилли Дейса на новеньком быстроходном сухогрузе. Хотя капитан и чувствовал, что за большими деньгами могут стоять сомнительные торговые операции и запрещенные грузы. Но кто из мореходов не сталкивался с подобными рисками?

     Из родных у него оставалась только престарелая мать, хранившая альбомы с фотографиями времен Вильгельма II *. А ещё Берта Лоренц – его давняя, неизбывная любовь. Берта вышла за Дитера, а Дейс ушел в море, как уходили в монастырь. Чувства капитана от этого не угасли. Он так и не женился, найдя отдушину и обманчивое успокоение в бесконечных плаваниях, живя холостяцкой жизнью.

     Отец Дейса служил когда-то в морском министерстве и точно стал бы министром, но умер пятнадцать лет тому назад, оставив матери Дейса приличное состояние. Год назад мать тоже умерла. Дейс стал единственным владельцем особняка в Blankensee *. Сбережения семьи он кратно приумножил, откладывая заработанные деньги в шведском Handelsbanken *.

     В ходе беседы с Паулем Лоренцем, размышляя о том, как быть, Дейс понял, что вплотную подступило время кардинальных решений. Фашизм распространялся со скоростью эпидемии. Честным и совестливым людям выбора в Германии не оставалось, как и места для жизни.

     Дейс, много повидавший, понимал, что назревает большая война. Многие государства уже втянулись в губительные процессы. И у Пауля возникли серьёзные проблемы после гибели его отца. Нельзя было и Дейсу долго оставаться на службе у Бергманов.


***


     Когда Пауль после похорон отца улетел в Испанию к месту службы, Дейс собрался с мыслями и чувствами и постучался в дверь к Берте Лоренц. Бледное лицо женщины было печальным и отстранённым, его выражение указывало, что мысли Берты находились далеко от будничных реалий. Чёрное платье, чёрная лента в волосах...

     Капитан кашлянул:

– Берта, ты прости меня, но нам надо серьёзно поговорить. Поверь, дело не терпит отлагательства.

– Ты о чём, Вилли?

– Давай присядем, Берта! Это касается прежде всего судьбы твоего сына, тебя и меня!

– Я не понимаю тебя, Вилли!

– Берта, тебе кое-что больно будет узнать, но выслушать просто необходимо, чтобы то горе, которое случилось, не усугубилось. Я должен и хочу рассказать тебе всю правду.

– Говори, Вилли! Я тебя слушаю.

     Вилли Дейс начал рассказывать женщине обо всех событиях последнего времени, включая истинные причины гибели Дитера Лоренца, роли в этом Бергманов и, заканчивая ранением и пленом Пауля и его романом с Марией, которая от него беременна. У Берты глаза наполнились слезами, которые неудержимо начали течь по щекам.

– А она, как мне сказал Пауль, еврейка!  – Дейс пристально смотрел в глаза Берты.

– Боже мой, Вилли! Как же это? Почему Пауль ничего мне не сказал?!

– Да вот так, Берта! Он вам ничего не говорил, зная ваше с Дитером отношение к «еврейскому вопросу». Нахватались вы нацистской пропаганды! – не удержался Дейс, – но Пауль – порядочный человек и, например, лично я одобряю его решение! Оно трудное, но единственно правильное.

– Вилли, я всего этого не перенесу, наверное! Что делать, как быть мне как матери?! – по её лицу поплыли дорожки от черной туши.

     Дейс достал белоснежный платок и подал ей.

– Ситуация такова, Берта! Пауль принял решение дезертировать и перейти на сторону республиканцев. С новым самолётом! За это ему в Германии грозит неминуемая смертная казнь! А тебе – застенки гестапо. Это полная катастрофа. Однако этих последствий можно и нужно избежать. Есть только единственный выход.

– Какой, Вилли?!

– Покинуть немедленно страну!

– Вилли! Я всего этого не выдержу! Это какое-то безумие!

– Нет. Безумие – остаться!

– Я не просто так здесь задержался, Берта! Завтра же ты увольняешься с работы из института картографии – по состоянию здоровья. Готовь заявление! Для нашего плана надо быть свободной от всяких обязательств перед государством. Обратись в агентство по недвижимости – продаешь дом! По скидке не скупись, нам дорого время!

– У меня есть в городе знакомые толковые юристы, – настойчиво продолжал Дейс, –  я привлеку их к решению этой задачи. Все деньги от продажи дома, сбережения, какие есть, лягут на счёт в шведском банке и ты летишь в Швецию рейсом Люфтганзы Берлин-Стокгольм. Я точно так поступлю со своей недвижимостью и деньгами. Поселишься в приличном отеле Стокгольма. Там будешь подбирать жильё и ждать меня, Берта. 

     У женщины невольно расширились глаза. Дейс ласково взял Берту за руки.

– Берта, я – рядом! Не волнуйся так! А знаешь, я ведь рядом с тобой уже... очень и очень давно. Даже будучи в самых дальних морях, Берта! Так и прошла почти вся наша жизнь, – хриплым голосом с трудом выговорил Дейс, – но уж так сложилось. Но... мне важно твоё слово, Берта. Лишь тогда я смогу действовать, подключив все рычаги. Пауль будет ждать твоего решения и осуществит свой план, только зная, что ты в безопасности. А медлить ему нельзя. За меня не беспокойся, я уволюсь из компании Бергмана, как только узнаю, что ты добралась до места.

     Берта подняла на Дейса опечаленный, но ясный взгляд. Она смотрела на него, будто впервые видя. Перед ней был не просто старый друг, а решительный человек, готовый сжечь мосты. «Дитеру этого не хватало», – мелькнуло в голове.

– Я знаю, мой друг! Я тебе благодарна за твоё чувство. Теперь ближе тебя и Пауля у меня никого нет, – она обессиленно уткнулась в плечо Дейсу и вновь заплакала. Дейс смутился, не зная, как быть.

– Ну-ну, Берта! Ты можешь на меня полностью положиться. Мой плюс твой приличный капитал в Швеции обеспечит нас до конца дней. Хватит и Паулю с Марией!  В мир идёт большая страшная война, милая. Я не хочу, чтобы в ней сгорело всё, что у нас есть. Думаю, в течение двух недель управимся. Сообщу Паулю, что ты в безопасности. Потом позабочусь о себе.

– Да, Вилли! Прости мою женскую слабость. Я согласна... ради Пауля! Ради сына я готова на всё.

– Я не сомневался, что ты решишься, милая. Через две недели ты будешь в Стокгольме. А теперь послушай одну древнюю притчу...


***


     Всё, о чём говорил Дейс с Бертой, он аккуратно осуществил через своих доверенных людей. Берта покинула пост директора института, сославшись на семейную трагедию и резкое ухудшение здоровья. Вместе с юристами оформила сделку купли-продажи виллы. То же проделал и капитан со своим родовым особняком.

     Разместив большую часть денег на счетах в филиале Handelsbanken *, Дейс организовал отправку Берты в Швецию, позаботившись о всех необходимых документах. Он проводил её до аэропорта Темпельхоф в Берлине.

– Как устроишься, отправь мне телеграмму, Берта, чтобы я был спокоен и начал дальше действовать, – на прощание они крепко обнялись.

– Вилли, я тебе очень благодарна! Ты настоящий друг. Я буду рада, если ты будешь рядом со мной... всегда.

     Покончив со всеми весьма хлопотными формальностями, Вилли Дейс связался с Отто Бергманом и сообщил ему, что намерен завершить свою деятельность в мореходной компании по состоянию здоровья и уволиться.

– Господин Бергман, мне уже пятьдесят семь лет, – объяснял олигарху Дейс, – стало барахлить сердце, – соврал он, не моргнув глазом, – и я не хочу, чтобы мой труп, обмотав флагом, команда сбросила где-нибудь в море, распугивая рыб!

     Бергман грубо захохотал, а Дейс своим хохотом подыграл ему.

– А как же «Ойген», Вилли?

– «Ойген» в полном порядке, разгрузился недавно на Балеарах. За меня останется исполнять обязанности старший помощник. Он вас не подведёт, господин Бергман. Рекомендую на моё место, я с ним давно хожу по морям.

– Вилли, я буду очень жалеть, что теряю такого капитана, как вы. Мы так долго и успешно сотрудничали с вами. Я хочу предложить вам... совершить ещё один рейс – в Мальмё * и встать там под загрузку. Рейху срочно потребовались шведские подшипники.

– Но, господин Бергман... – не поверил удаче Дейс.

– Вилли, это важнейший заказ! В качестве выходного пособия за долгую и верную службу компания выплатит вам годовой оклад! Этот пример вдохновит наших молодых капитанов!

– Ну что же, согласен, но не обессудьте, господин Бергман, у меня есть одно условие, – нагло возразил Дейс, – из Мальмё в Гамбург судно приведёт старпом. Пусть это станет его пробным рейсом. Я останусь в Швеции.

– Почему в Швеции, Дейс? Чем вас не устраивает Германия?

     Разносторонняя морская практика, чреватая неожиданностями и опасными ситуациями, научила Дейса оперативно выпутываться из щекотливых положений.

– Семейные дела, господин Бергман. Там скончалась моя дальняя родственница, оставив приличное наследство, надо заниматься этим непростым вопросом. Это требует времени и серьёзных усилий – на наследство есть и другие претенденты.

– Ну что же, Вилли! Вы меня убедили. Делаем, как решили. Указания по грузу мои агенты в Мальмё передадут вашему старпому.

     «Бывает, что и повезёт внезапно в этой жизни старому холостяку! Буквально на пустом месте. Это уже не будет выглядеть как моё бегство. Не хватало на старости лет бегать от гестапо! Да и деньги эти – не лишнее. Осталось пораскинуть мозгами, как решить вопрос Пауля с наименьшими издержками», – размышлял Дейс, сидя с сигарой и кружкой свежего пива «Hamburger Helles» * за отдельным столиком в шумном гаштете «Капитанский якорь».

     Здесь вели громкие дебаты в табачном дыму и шелестели колодами карт. Играли в «Кнокер *»: трясли в кожаных стаканчиках игральными костями, с азартным хохотом кидая их на стол. Разговоры кипели о море, кораблях, политике и заработках. В такой обстановке Дейсу лучше думалось.


***

     Верещагин, которому накануне поступил приказ, собрал вещи, попрощался с Петровым и эскадрильей и срочно убыл, взяв, как он сам выразился – «курс на Родину». Перед этим он рассказал Петрову всё, что знал о Лоренце.

– Никитич, поскольку я скоро стану великим разведчиком – ты же сам меня рекомендовал Берзину – то и буду привыкать мыслить в данном ключе, – шутливо сказал и засмеялся Юрий.

– Что ты имеешь ввиду?

– А то, что я быстро догадался, что ты служил в разведке. Это обычная моя проницательность. Она, наверное, и послужила приглашением в академию!

– Юра, кончай выпендриваться!

– Шучу, конечно, Никитич! Я не просто так рассказал тебе о Лоренце столь подробно. Можно с ним поступить по-разному. И, возможно, всё будет правильно. Даже если его расстрелять или отдать в руки испанского правосудия. Что, в принципе, одно и то же! – почесал бровь Юрий, – но поступить, думаю, надо полезным способом. Завербовав его! Если получится, откроются очень хорошие возможности. А дальше пусть разведка разбирается, как использовать его потенциал. Решать тебе! Я уже – всё!

     Юрий, конечно, говорил дело, но радости от того, что едет домой, не мог скрыть.

– Ладно, Юра! Дуй в машину, – улыбнулся Петров. Они обнялись на прощание, – буду в Москве, найду тебя!

***

     Пауль Лоренц пришёл в себя, и его вновь привели на допрос.

– Садись, Лоренц! Воды? – Петров забулькал водой из графина в жестяную кружку.

     Пауль потерянно кивнул головой, взял придвинутую кружку и жадными глотками осушил её. Стояла сумасшедшая испанская жара.

– Рассказывай в подробностях всё, что знаешь о Легионе! Боевой и численный состав, дислокация, количество располагаемой новой техники, уровень подготовки пилотов. Какие ближайшие задачи ставит командование. Расскажи об обстоятельствах побега, что ему предшествовало и, что послужило непосредственным толчком к нему, – Петров щёлкнул красивой трофейной зажигалкой и закурил, пустив облако дыма.

     Лоренц глянул в лицо Петрову.

– Скажите честно, что меня ожидает?!

– Это, Лоренц, думаю, зависит от тебя. По крайней мере, существует очень короткое решение – сдать тебя испанскому трибуналу. И делу, как говорится, конец.

– Я знаю советских очень хорошо. В этом для вас нет никакого интереса. Лучше я вам всё расскажу, как вы указали. Дальше решать вам, хотя, честно сказать, после гибели Марии я чувствую себя настолько скверно, что расстрел будет тем, что я заслужил, и даже облегчением, – мрачно высказался Лоренц.

– Рассказывай, Лоренц, а лучше обстоятельно всё опиши, – Петров придвинул к нему несколько листков бумаги, – возможно, искренность сохранит тебе жизнь и поможет очистить запятнанную совесть. Но, скажу откровенно, решать твою судьбу уже не мне, а начальству, которое существует вовсе не для того, чтобы дать тебе орден и отпустить восвояси в Америку, подальше от войны, словно беременную женщину, – Петров выпустил очередной клуб едкого дыма, – думаю, ты это понимаешь. А ещё не забывай, что у тебя осталась мать, Лоренц. Ты куришь?

     Пауль отрицательно замотал головой.

     Лоренц рассказал про смерть отца и про Вилли Дейса, про Бергманов, про муляжи (их он по-прежнему считал артефактами). Он не стал рассказывать про Блюмкина, зелёный артефакт и переданные Блюмкину доллары, разумно полагая, что раз Блюмкин не донёс обо всём этом в ЧК даже под страхом смерти, то эта тайна ушла с ним в могилу. А неприятностей от зелёного артефакта немцы получили с лихвой.

     «И где он сейчас может находиться, никто не знает. Правда, Верещагин утверждал, что, якобы, он у него. Но, скорее всего, – блеф. Хотя, лётчик он, конечно, фантастический. А просто так такое не бывает... А, может, и бывает!» – Лоренц тяжко вздохнул.

     Рассказал, что уехать в Швецию от возможного преследования гестапо, матери помог Вилли Дейс. Сам он тоже перебирается в эту страну с последним рейсом «Принца Ойгена», сжигая все мосты.

– Я мечтал за угнанный Мессершмитт купить свободу и убраться из Испании сначала в Швецию, а затем в Америку, чтобы жениться на Марии. Ни мать, ни Дейс не знают всей беды, которая с ней случилась, теперь это теряет смысл, – Лоренц опустошённым взглядом уставился в пол. – Я жалею лишь о том, что не отомстил Бергманам. Первый, кто должен сгинуть за убийства, – Рольф Бергман. Это именно он потопил "Аркадию", о чём и хвастался. Я не знал, что там была Мария, иначе пристрелил бы Бергмана на месте. Я никогда не прощу ему гибель Марии! 

– Кто знает, что ты угнал самолёт? – Петров задал первый важный вопрос.

– Думаю, пока никто. Если только вы не раструбите об этом в газетах. Мы летели в густых облаках над линией фронта, сопровождая бомбардировщики, и попали под плотный зенитный огонь. Группа понесла потери и рассеялась, я доложил по радио, что подбит и падаю. На самом деле им было не до меня. Все спасали свои шкуры. Пользуясь облачностью, я свернул с курса и приземлился у вас, спикировав из облаков и перейдя на бреющий полёт у самого аэродрома.

– Та-а-к! А что с артефактами, о которых ты упомянул, и о которых рассказал мне Верещагин? Вы их украли в Сибири, – задал второй значимый вопрос Петров, понимая, что из-за простых камней такую сложную операцию немцы проводить не стали бы.

     Верещагин, рассказывая Петрову о Лоренце, не раскрыл, что «украдены» были муляжи, и что «похищение» явилось операцией чекистов. Юрий помнил наставления Глеба Ивановича Бокия и общее решение всех, причастных к этой истории, о том, что время артефактов ещё не наступило! И законом для группы Кулика, в том числе и Юрия, является молчание. При любых обстоятельствах.

– Артефакты... Я непосредственный свидетель необычайных явлений, – окунулся в воспоминания Лоренц и поведал Петрову о всех свойствах «минералов», с которыми он столкнулся в полёте с Нефёдовым.

– Непостижимо! – заметил Петров, сильно сомневаясь в словах Лоренца. – Просто фантастика, волшебная сказка какая-то! Ты сам-то веришь в то, что мне рассказываешь? Ты же инженер, человек, далёкий от мистики!

– Если бы кто-то эту историю рассказал мне, я бы тоже не поверил! Однако я – свидетель! И это было не волшебство, а реальное техническое решение сторонней высокоорганизованной силы в условиях, где наши компетенции были бессильны. Нам помогали. «Оно» – управляло самолётом!  Знаете, если бы лет двести тому назад над вами пролетел самолёт, вы бы тоже сами себе не поверили.

– А где теперь Нефёдов?!

– Он погиб в автокатастрофе.

– Вот, значит, как! То есть, подтвердить твои слова – некому?

– Получается так.

– А где же сейчас артефакты?

– Они у Рольфа Бергмана. Он временно исполняет обязанности командира базы.

– Всё это непостижимо, Лоренц. Повременим с твоим расстрелом. На что ты готов, чтобы искупить свою вину?

– На всё!


***


     Петров понял, что бегство Лоренца надо скрыть в интересах дела. Для этого он специально выехал в Мадрид и доложил Главному военному советнику (это уже был не Берзин, которого отозвали в Москву) суть дела и свои предложения.

     В итоге появилась заметка в одной из значимых республиканских газет, где превозносилась боевая работа фронтовых подразделений республиканской ПВО и указывалось, что их метким огнём было сбито два вражеских Мессершмитта. Одним из них управлял, судя по обнаруженным документам, немецкий лётчик Пауль Лоренц, который в этом бою погиб. К статье прилагалось фото догорающего на земле мессера, на котором спецы по бутафории подправили бортовой номер – теперь это был самолёт Лоренца.

     Исправный самолёт разобрали и отправили морем в СССР, в конструкторское бюро Николая Поликарпова. Один экземпляр газеты вручили Лоренцу, чтобы он понимал поворот судьбы – занесенный, было, меч, опустили, не причинив пленнику вреда. А вот надолго ли?  Для Германии Лоренц теперь перестал существовать.

     Петров получил указание: выяснить через Лоренца особенности дислокации вражеской авиации на Балеарских островах для нанесения неожиданного удара бомбардировщиками СБ-2. Эскадрилье Петрова осуществить их прикрытие. Задача, далёкая от мистики! После нанесения удара по базам фалангистов, убедившись в достоверности данных от Лоренца, отправить его воздушным путём в Москву в распоряжение Разведывательного управления РККА.

     Что и было исполнено.

     Удар, благодаря сведениям, предоставленным Лоренцем, получился сокрушительным, став неожиданным для итальянцев и немцев, и почти без потерь для испанцев. Враг потерял множество техники. Удар был нанесен и по военно-морской базе, где прямо у пирса прямым попаданием была потоплена субмарина Рольфа Бергмана с большей частью экипажа. При этом возмездие настигло и унтер-офицера Улафа Рёпке с расчётом, погубившим беззащитных мирных рыбаков.

     Чудовищный взрыв на субмарине потряс базу, в зданиях вылетели из окон стёкла – сдетонировал полный боекомплект торпед, загруженный буквально перед налётом республиканской авиации.

     Рольф Бергман остался жив. Он находился в штабе базы и лишь получил порез на щеке от осколка стекла.

     Судно Вилли Дейса в момент налёта уже прошло Гибралтарский пролив и держало курс в Швецию.

     Пауль Лоренц был переправлен в Москву.

***


     Юрий Верещагин успешно поступил на Специальный факультет академии РККА, встретив там в качестве вновь назначенного руководителя разведки, Яна Карловича Берзина.

     Впрочем судьба недолго благоволила к этому обласканному значимыми должностями и многими высокими наградами человеку. Спустя пару месяцев Берзин был арестован и репрессирован. Ему в вину вменили резонансный провал большой группы ценных советских разведчиков в Европе. А для пущей надежности обвинения следователи указали на связь Берзина с организацией троцкистов.

     Такова доступная нам версия тех далёких трагических событий. Истинная же подоплека, возможно, кроется в ещё не полностью рассекреченных архивах служб безопасности, где умеют хранить тайны.

    
     1938 год


     К середине 1938 года в «демократическом» лагере республиканцев происходил полный политический и, соответственно, административный раздрай, о начале которого докладывал в своё время в Москву Берзин.

     Правительственные войска терпели одно крупное поражение за другим. Было проиграно крупнейшее сражение за Теруэль *. Этому способствовало и постепенное свёртывание деятельности интербригад, резкое сокращение военных поставок из-за рубежа. Моральный дух республиканцев упал, надежда на победу таяла с каждым днём.

     Но главным фактором явилось преимущество военной организации франкистов, всё более открыто и нагло поддерживаемых Гитлером и Муссолини. Против аморфной боевой структуры республиканцев воевала дисциплинированная и многочисленная, оснащенная новейшей техникой и вооружением армия Франко.

     И.В. Сталин счёл дальнейшую поддержку республиканцев бессмысленной и контрпродуктивной. Он дал указание Правительству свернуть советское присутствие в Испании. Своих забот, как говорится, был полон рот – СССР усиленно готовился к неминуемой большой войне с империалистами.

     В сентябре-октябре 1938 года последние военные специалисты страны Советов, получившие бесценный опыт ведения современных боевых действий, покидали Испанию. В их числе был и комэск Петров Михаил Никитович. Он получил новое назначение – в Ленинградский военный округ – командиром истребительного авиаполка, который дислоцировался в Мурманской области.





                Вильгельм II * – Вильгельм II (Фридрих Вильгельм
                Виктор Альберт Прусский) — последний германский
                император и король Пруссии, правил с 15 июня 1888
                года по 9 ноября 1918 года.

                Blankensee * – община в Германии, в земле
                Мекленбург-Передняя Померания.

                Handelsbanken * – представительство шведского банка
                в Германии.

                Мальмё * – порт в Швеции.

                «Hamburger Helles» * – Гамбургское светлое (пиво).

                Кнокер * – (Knocker – нем.) популярная игра в кости
                в немецких гаштетах со ставками на мелкие суммы, на
                выпивку.

                Теруэль * – крупный испанский город, за который
                самое кровопролитное сражение гражданской войны
                ("Теруэльская операция") продолжалось с 15.12.1937
                по 22.02.1938 г.г.



                Продолжение следует: http://proza.ru/2025/06/11/1601

                Картинки сгенерированы с помощью нейросети Шедеврум
                и Daisy.

               

                30.05.25

                пгт. Отрадное Московской обл.