Симоносеки

   
   Симоносеки солидный по величине порт. А по своей истории еще солидней. При заходе в него экспедиции ДВНЦ, кажется, еще на НИС “Витязе” в погоне за временем ограничились Национальным музеем природы и науки, я и подавно решил не раскидываться временем и нацелился схватить хоть внешнюю суть города.
 
   Нас с ходу провели к причалу и за десяток минут два мощных кантовщика поставили к пирсу носом на выход. Я не стал дожидаться мне всегда интересного ритуала – начала рабочего дня японскими докерами, когда они, почти как баскетболисты с тренером, встают в кружок и выслушивают, вероятно, какую-то напутственную речь; недосмотрел и как водители, манипулируя вилами погрузчиков, у соседнего судна гоняют по пирсу, настраиваясь на рабочий лад, воображаемое бревно – заторопился смотреть город. Объехал по периметру причалы и скатился на дорогу-улицу вдоль пролива.

   Улица застроена уже европейскими многоэтажными зданиями – магазины, офисы, жильё, лишь кое-где сохранились домики (и даже микрорайончики) почти в традиционном стиле: в два этажа, весьма маленькой площади, из-за чего казались тонко вытянутыми вверх, абсолютно без архитектурных излишеств, голые, ровно спичечные коробки, поставленные на ребро. Но и они, преимущественно, уже отделаны пластиком. Именно такая последняя пятерка домиков-могикан у края пролива замыкает череду строений со стороны парящего Kanmon Bridge. Их пластиковые крыши лишь по виду напоминают черепицу в японском стиле.

   Так же показателен и последний отрезок улицы. Срезав часть прибрежной скалы, улицу спрямили. Срез забетонировали, выше по склону камнепадную долю накрыли металлической сеткой. Дальнейшее украшение оставили на откуп природе. При этом не забыли через всё укрепленное, от верха до низа, проложить лестницу и ливневку.

   На других участках каменные склоны укрыли мелкой сеткой или круче – разграфили в ромбы бетонными балками. И снова часть забот по дизайну возложили на природу.

   С дороги-улицы, несколько узеньких улочек серпантином карабкались вверх на вершину каменной горы. Местами врез;лись в каменный монолит, где-то шли по поверхности. Сказать, что они поднимались очень круто – не передать и части действительности.

   С высоты, куда я забрался, живописнейший вид: лезущие вверх узенькие полоски асфальта или бетона, усадебки с маленькими цветными домиками, и отгораживающие их от улочки зеленые шары низко обрезанных деревьев или еще ниже стриженые стенки живой изгороди – всё игрушечное, носящее печать нереальности. Чуть в сторону по склону и вдоль тропинок неведомо куда – зеленый непролазный ад невысоких кустарников, небольших деревьев и лиан с листьями не больше медных пятаков.  Всё вокруг сделано без претензий на размах, по-японски компактно, с душой и выдумкой. Даже сетками и бетоном упакованные скалы смотрятся великолепно.

   Интересно, доавтомобильные поколения владельцев цветного домика на с;мой горе, селились так высоко из-за дешевизны участка или были безмерными эстетами?

   С высоты – в зазор меж зеленью и сопкой – залитый солнцем ярко-белый кусочек многоэтажного города, за полукругом сини – полоса пролива. Гористость противоположного берега отчерчивает длинную полосу соседнего города. Завидно вписанный в натуру красавец Kanmon Bridge молчаливо взирает с высоты на движение в проливе. (20 лет спустя подобный мост, по-своему красивый, встанет в России через Босфор Восточный.) В отличие от моста, четыре тоннеля, проложенные под проливом, сверху не видны. А вот суда, идущие по проливу над ними, – во всей красе. Поменьше – следовали одни, большущие – с подстраховывающими буксирами.

   …На причале огромные грузовики, сверкая хромированными боками, методично, друг за другом, подходили к судну и также методично увозили пакеты пиловочника на невидимые с мостика предприятия. Таяли запасы древесины в трюмах. На поражающем чистотой причале от дерева оставался только запах.