Цель жизни

О цели жизни без иллюзий
Само название «Цель жизни» предполагает изложение многомудрых пространных рассуждений о чем-то крайне сложном, возвышенном, одновременно глубоком и необычайно широком. И это понятно: в человеке живет убеждение в существовании некой грандиозной цели, ради достижения которой Природа и расстаралась произвести каждого из нас на свет Божий.
Словосочетание «цель жизни» звучит как вызов. Оно предполагает существование некоего финального аккорда, оправдывающего всю симфонию нашего существования.
Но если принять гипотезу о существовании у человеческой жизни какой-то цели, в чем многие уверены, то проблема сводится к тому, что мы её не знаем и (или) не понимаем. Поэтому следует эту сияющую вершину смысла жизни увидеть и наметить путь к её покорению.
И поскольку мы в целеполагании слабы и маршрута к искомой точке у нас нет, то хотим получить путеводитель. Точнее – кцелеводитель.
Сегодня такой спрос рождает предложение: в интернете вы найдете самые разнообразные варианты: 50 целей жизни, 100 целей, есть даже 180.
Но здесь мы поговорим о другом.
Итак, зачем, для чего, с какой целью мы живем?
Вся философия пронизана поиском цели и смысла. Поисковики разделились на отряды.
Гедонисты учат, что цель жизни в получении удовольствий.
Эвдемонисты видят мотивом человеческих поступков стремление к счастью.
Утилитаризм выступает за пользу или выгоду.
Прагматизм целит в богатство, комфорт и обладание материальными ценностями.
Аскеты предлагают включиться в борьбу с телесными наслаждениями ради высшего блага.
Этики считают, что цель жизни заключена в служении другим людям, альтруизме и самопожертвовании.
Есть еще нигилизм, собравший под свои знамена тех, кто убежден в отсутствии вообще какого-либо смысла жизни, непостижимости истины и отсутствии ценностей.
Вот, примерно (если очень коротко) такой спектр взглядов.
Что можно сказать, глядя на это разнообразие?
А вы знаете – правы все. Включая нигилистов: да, есть такие варианты при которых у жизни нет ни смысла, ни цели.
И хотя тема жизненного целеполагания в наших представлениях сложна до такой степени, что существуют риски перехода к пафосу, предлагаю начать с простого, почти сермяжного.
Обратимся к ситуациям, в которых цель жизни определена четко и даже сформулирована.
Например, есть некая особь женского пола, поставившая целью своей жизни замужество с олигархом.
Почему бы и нет?

Представим, что это случилось, цель жизни достигнута.
И что? Что произойдет? Эта дама будет жить дальше, но уже без цели?
Нет, конечно. Новые цели возникнут, возможно уже не столь грандиозные, скорее всего мелкие, не исключено, что даже мелочные…
Обратим внимание, что, по сути своей, замужество в этом случае было не целью. Наслаждение от осознания статуса, обладание материальными формами богатства – вот, что было ее истинной целью. А замужество, это способ ее достижения. Хотя вроде бы и выглядит, как цель.
И что интересно: уже достигнутое, постоянно тиражируемое наслаждение превращается в обыденность, девальвируется до уровня рутины. Поэтому нужна не просто нега, а её поток, со всё возрастающей силой и плотностью. А ведь это ничто иное, как гонка. А если что-то и догнали, то впереди маячит следующая цель.
Как заметил Артур Шопенгауэр, жизнь это маятник между страданием от неудовлетворенного желания и скукой от его удовлетворения. Цель — лишь приманка, которую подбрасывает нам наша собственная воля к жизни, чтобы мы продолжали двигаться.
Ключевой парадокс в том, что цель жизни состоит не в достижении чего-то, а в самом процессе хотения. Жизнь, лишенная желаний, теряет смысл. Именно желание наполняет наши дни содержанием — от жажды утреннего кофе до амбиций изменить мир.

Так что же, правы гедонисты: цель в удовольствиях?
А как же тогда быть с нигилистами, этиками и аскетами…
Сложно в одном определении цели совместить стремление к максимуму удовольствия у одних с желанием аскезы или мазохизма у других.
Но это возможно, если мы признаем, что смысл человеческой жизни состоит не в поиске удовольствий, а в стремлении к состоянию удовлетворения своего неизбывного эго. Войти в состояние удовлетворения можно как проживанием на самой большой в мире яхте, так и пребыванием в состоянии последнего юродивого. И к тому и другому человек может стремиться, признавая это целью своего бренного существования.
Удовольствие, как и страдание – равноправные формы удовлетворения нашего эго.
Большинство в мечтах стремится к достижению пика Эвереста наслаждения. Многие из нас не достигают и подножья. Почти все смиряются с этой реальностью.
А если перевернуть? И недоступный максимум наслаждения заменить своей противоположностью – утрированным мучением. Парадокс в том, что в том и другом случае возникает состояние экстремального самоутверждения.
Страдание тоже может стать путем к ощущению достижения цели жизни, если оно создает вокруг человека ауру внимания окружающих, во что он погружается, чем он и самоутверждается. Вот в этом и тонкость: не страдание есть цель, а общественное внимание/восхищение, пусть в данный момент и недостигаемое, но предвосхищаемое в твердой убежденности в его неизбежности даже и не в пределах отведенного срока жизни.
Как писал Ницше, и саморазрушение — тоже форма воли к власти. Страдание может стать целью, если оно создает ауру исключительности, питает чувство собственной значимости. Мученик и сибарит — общаются на разных языках, но говорят об одном: «Я есть, и мое существование неслучайно».

Попробуем понять, чем здесь результат отличается от замысла.
Да, изначально, начиная общение с этим миром, все мы хотим получить от жизни максимум удовольствий, но получим ли, добьемся ли, ощутим ли – не факт. Но стремимся, хотим. Это – желание.
Жизнь с момента рождения человека постепенно наполняется желаниями, а потому и смыслом. Но проходит время и желания иссякают и исчезают.
Как выглядит цель?
Это мираж, наполненный видимостью результатов исполненных желаний, часто меняющий свою форму.
Помните мечтания Манилова о строительстве моста с торгующими на нем мужиками в «Мертвых душах» Н. Гоголя? Вот это то, само – мираж.
С возрастом мы начинаем осознавать не только иллюзорность большинства наших мечтаний, но и недостижимость реальных, выходящих за пределы наших возможностей, благ.
Поэтому цель жизни у очень многих постепенно трансформируется в сохранение сложившегося у человека status quo. В таком состоянии – «не хуже, чем у людей» - находится большинство живущих, но и эта, самая обыденная форма удовлетворения нашего эго тоже требует усилий, иногда больших.
Это не приземленность, а трезвость. Как гоголевский Манилов, мы все строим воздушные замки — большие или малюсенькие - но реальность заставляет нас становиться хранителями крепостей, которые нам удалось возвести.
Итак, импульс, порождающий смысл заключается в желании. Жизнь человека, лишенного желаний, не имеет смысла. Как нет смысла в жизни человека, осознавшего, смирившегося с невозможностью удовлетворения своего эго при такой форме его существования.
Наши, очень редко явно обозначаемые, чаще иллюзорные и расплывчатые многочисленные цели, рассыпанные на жизненном пути, достигаются или пролетают мимо, от каких-то мы или сами отказываемся, или суровая реальность заставляет нас это сделать… Цель жизни, это переплетение, жгут самых разных возникающих у нас желаний. Уходят одни, появляются другие - так проходит наша жизнь. Она течет в канве желаний до тех пор, пока ты не осознаешь приближение ее конца.
Принято считать, что размышления о цели жизни должны заканчиваться либо призывом к великим свершениям, либо унынием от обнаруженной бессмысленности. Но есть и третий путь. Он не оставляет камня на камне от наших розовых замков, но на их руинах обнаруживает не пустоту, а новый, более прочный фундамент.
Этот фундамент — само горение жизни, вечный двигатель желания.  Есть формула, которая примиряет, сводит воедино Шопенгауэра и Ницше, гедониста и аскета:  мы все, от последнего юродивого до сияющего олигарха, заняты одним и тем же: наполнением бездонного сосуда собственного «Я». И этот процесс — не трагедия, а данность. Более того — это и есть чудо.
Вся наша беготня за удовольствиями, статусами, страданиями и смыслами — это лишь сложные, многослойные языки, на которых говорит один-единственный, базовый инстинкт: инстинкт быть. И этот инстинкт прекрасен в своей нерушимой, слепой, биологической целесообразности.
И здесь открывается парадокс чистейшей экзистенциальной ясности: осознайте, что ваше стремление к любому — даже самому малому — уже и есть великое.
Это не пессимизм. Это — освобождение. Осознав, что цель не в финише, а в беге, мы можем наконец-то перестать корить себя за недостигнутые вершины и начать получать глубокое, подлинное удовольствие от самого процесса движения. От плетения своего собственного, уникального жгута. Жгута желаний.
Наслаждайтесь.