Виртуоз. Козырный сибиряк

Краснодеревщик - столяр, изготавливающий высококачественную
мебель из дорогих сортов дерева (из интернета)

Реальный герой
                Вместо предисловия: рассказываю для тех, кто не знает «кухню» поездок (или «набегов?») очень высокого начальства на места супер отдалённые, например, Заполярье. Командировка должна остаться в их памяти на всю жизнь не только экзотичностью лесотундровых территорий, но и от добродушия, щедрости  местных чиновников, глубоко уважающих приехавших руководителей и обязательно отпрезентовавших что-то на память о знакомстве, поездке, от «щедрот нашей земли, - так, пустячок, самую малость» ...

                ***

                ... Наверное, квалифицированные столяра - деревянных дел мастера - уже почти вымирающая профессия. По крайней мере становится очень редкой, элитной. А ведь в совсем недавние времена такие специалисты трудились в изобилии не только в городах и сёлах, но даже на небольших предприятиях. Вызвано это было дефицитом качественной мебели в магазинах, столярки на строительстве, стремлением людей приспособить «жизненное пространство» в типовых (и не только!) квартирах, домах под свой особый вкус, стремлением немного выделиться от других, не могущих себе этого позволить ...

                Как бы там ни было, а я знавал несколько таких людей, реальных асов, высококлассных спецов, способных не только изготовить обиходную, принятую везде мебель, но и подняться над повседневностью, реализовать полёт воображения, достичь вершин творчества и искусства (не побоюсь этого слова), внеся в простенькие, стандартные домашние гарнитуры свои нововведения, находки, изыски, новинки – короче, всё, что только возможно «включить» в заказанную вещь! Сразу скажу, что способны они были на очень многое! И выполнить рядовую работу столяра шестого разряда: двери, окна, резные ставни, наличники, ветрогоны и прочее, прочее ... неисчислимое множество предметов из дерева, которыми так готова была похвастаться наша старая Матушка - глубинная, деревянная Россия! 

                Среди таких столяров затерялись мои деды по материнской и отцовской линии, ещё родной дядька ... Это возле них,  бегая пацанёнком по мастерской, шелестя стружками, впитывая запахи свежераспиленной древесины (которая даже от породы пахнет по-разному), трогая руками («смотри, внучок, не порежься – он очень острый») невиданные в нашей городской квартире особые инструменты с блестящими металлическими вставками, постигал начальные знания деревообработки. Естественно, пролил первую большую кровушку, разрубив пополам  маленьким топориком коготь на большом пальце левой руки. Кстати, бабушка, тут же, ничуть не суетясь и не причитая, привычно намочила чистую тряпочку в керосине (лучшая дезинфекция), обернула ранку и вскоре кровь перестала идти ... Но метка на всю жизнь осталась!

                Особенно преуспел на этом поприще  потомственный терский казак, мастеровой Николай Харитонович Салло. От родителей, из рода в род там передавались и добавлялись в невероятную «коллекцию» десятки рубанков и фуганков, множество пил и пилочек от больших лучковых, до почти игрушечных, с  разными полотнами для продольного, поперечного, диагонального пиления, ... а ещё целая связка съёмных полотен к ним, с учётом разнообразной крепости и строения дерева ...  Некоторые инструменты были вручную изготовлены предыдущими мастерами, а на других - стояли клеймы завода с датами середины и конца 19 века.

                Чтобы всё стало понятно: дедушка был бригадиром группы работников (сейчас они называются шабашниками) и, объезжая на повозке горные аулы балкарцев, кабардинцев, заключал заказы на строительство домов (можно и «под ключ»). По договорённости, выполнял все работы по столярке дома и привозил весной на будущую стройку изготовленные за зиму деревянные изделия. Поэтому и верстак у него был особенный! На нём умудрились поместиться специальные приспособлениям для фиксации обрабатываемых досок или брусков,  винтовые зажимы стягивания отдельных наборных изделий при склеивании. В шкафчиках, на стеллажах в идеальном порядке, лежали бесчисленные стамески, долота, рашпили, коловороты, молоточки, киянки, напильники, ... и ещё невообразимая масса нужных в работе инструментов.

                По материнской линии – Павел Яковлевич Лазько, родовитый кубанский казак, по молодости заправлял кузней, потом стал плотником и столяром, а в пятидесятые годы на моих глазах, вместе с сыном, под заказ мастерили диваны, платяные шкафы, серванты любых форм и размеров, резные раздвижные столы, стулья ... да собственно всё, что необходимо в доме! Про окна, филёнчатые двери и прочее – даже не говорю – само собой разумеется! А когда появилось достаточно мебели в магазинах и пришла мода на пчеловодство - к нему не прерывалась очередь на изготовление уликов.

                Не подумайте, ради бога, что я хвастаюсь своими умельцами предками – нет, это всё к тому, что когда на моём жизненном пути встретился настоящий МАСТЕР, о котором сегодняшний сказ, то уже немного понимал «что к чему и с какому боку к этому подойти» ...

                ***

                Познакомились мы в бригаде крепильщиков горных выработок первого шахтопроходческого управления Норильского Треста. Строили горные выработки для рудника «Октябрьский» – в те годы гиганта по добычи полиметаллических руд. Коллектив только формировался, бетонировать особо было ещё нечего, так как проходчики – героические ребята - пробивали первые десятки метров штреков (подземных дорог) в разные стороны от вертикального ствола Грузового комплекса. Поэтому пока обустраивались на поверхности, осваивали под себя огромную территорию, на которой предстояло развернуть всё наше наземное вспомогательное хозяйство. Уже был в наличии бригадирский балок – деревянный домик на полозьях, притащенный бульдозером с предыдущих позиций деятельности.

                Вот к нему и начали пристраивать ещё одно помещение, как всем объясняли, кладовку – инструменталку. Самую активную деятельность здесь проявлял Степан Тимофеевич: среднего роста, за сорок лет, что считается в Заполярье ветеранским возрастом, неброской внешности, немногословный, с правильными чертами лица и спокойным характером. Он легко располагал к себе мягкой улыбкой и другими креативными (как сейчас говорят) качествами. Я тоже, на первых порах, попал под внешнее воздействие очарования, которое вблизи оказалось обманчиво. Человек был гораздо сложнее, скрытнее, даже таинственней, чем казался вначале. И фамилия у него была под стать – Угрюмый, коренной сибиряк, чуть ли не из чалдонов (русских, проживавших в Сибири с 17 – 18 веков).

                Тимофеич не любил при разговоре смотреть в лицо собеседнику, а когда задавались вопросы личного плана, то глаза его прищуривались, напряжённо и остро смотря прямо на спросившего, и звучала грубоватая фраза: «А зачем тебе это знать?». Собственно, он был прав! Зачем? Что ты в душу лезешь? Может тебе ещё и «рубаху расстегнуть?» – как говориться ... Вообще, такие вопросы не принято задавать и отвечать на них, тем более малознакомым людям, с которыми общаешься только по работе ...

                Я подобного никогда не спрашивал, был молчалив когда надо, всегда собран, сосредоточен, указания старших и опытных членов коллектива выполнял без лишних слов, но мог внести и свои разумные коррективы. Вот эти черты, ещё являясь членом Совета бригады, активно участвуя в общественных делах, плюс умение разумно выступить и развести конфликтующих, заочная учёба в университете и дали, видимо, те преференции, из-за которых был  «допущен к отдельным закрытым темам» ближе других.

                ... Поначалу мы несколько дней работали рядом  на строительстве нового балка, присматриваясь друг к другу, а потом, в течении последующих месяцев, при отсутствии большого объёма работы на моём «посту» в бетонно-растворном участке, выполняя поручение бригадира - Лёши Максименко, помогал Степану Тимофеевичу в его делах. А они оказались не только интересными, но и немного странными, неведомыми как и он сам ... Числясь инструментальщиком с подземным стажем работы, временами, когда надо, или начиналась «запарка» в делах, отставание от плана - трудился в шахте, виртуозно высчитывая и изготовляя арочные стропила (кружала на местном сленге) на своды штреков.

                Делались они от стандартных трёхметровых – для перегонов с рельсами мотовозов, до гигантских, высоких, с пятнадцати метровыми габаритами в ширину – под склады ГСМ, многочисленных гаражей и прочих подсобных помещений. Позднее кружальщиком стал другой работник, а Тимофеич, продолжая «зарабатывать» стаж подземки, пропадал то в своей мастерской, то вообще исчезал из вида на недели, а может и больше – кто там за ним на поверхности уследит ...  Знающие его много лет ветераны втихаря поговаривали, что Угрюмов давненько числится «козырным мужиком - сибиряком» и ходит в краснодеревщиках у высокого руководства. Изготовить любую нестандартную мебель, постелить паркет, выточить презент из дерева для начальства – это к нему...

                А ещё на нём, с группой молодых «бойцов», лежали «обязанности» по добыванию для тех, «кто к этому имеет допуск» рыбных деликатесов (частенько браконьерских), ещё куропаток, зайчиков, оленей ... Часть этой «продукции» актив бригады ежегодно «дегустировал» сам! В начале путины Угрюмов заносил в бригадирский балок десятилитровый алюминиевый бидон с малосольным тугуном – особая, вкуснейшая мелкая рыбка семейства сиговых (дороже осётра! Иваси рядом - отдыхает!). Максименко часть оставлял себе и «нужным, уважаемым людям», а остальное отдавал рабочим.

                Бригада, через год после создания, разрослась до четырёх звеньев в каждом по 15-18 человек, размещалась уже в  большом административно-бытовом комплексе шахтоуправления. Накормить всех и не предполагалось, просто кому повезёт и ладно! Для этого в пересменку на кусок прорезиненного вентиляционного рукава высыпалось содержимое ёмкости, разнося ароматы тузлука (специальный сложный рассол) на всё близлежащее пространство! Даже женщины из дальней аккумуляторной зарядной забегали к нам «посолонцевать»! Кто брал с собой по паре рыбок для перекуса (съесть в шахте), те, кто отработал и вышел на поверхность – употребляли на месте или баловались тугунком уже придя в столовую, а самые опытные – везли в посёлок Талнах (пригород Норильска) и «отмокали» с ней в пивной. Разлеталась деликатесная рыбёха очень быстро и всегда у всех оставляла приятные воспоминания!

                ... В начале ноября Степан Трофимович в особой коптильне, сделанной из двухсотлитровой металлической бочки готовил оленьи окорока. Передняя и задняя ляшки в течении суток, висели в облаке дыма от медленно тлеющих ароматических трав, опилок и веточек. Я был допущен к этому сложному процессу, требующему постоянного контроля очага и температуры, по часам подбрасывал горки специй, разложенных рядом на столе, с указанием времени. Учитывая то, что мясо до копчения 40 дней выдерживалось в особом маринаде, то получался конечный продукт высочайшего качества! Язык проглотишь!

                Задний  окорок относился в кабинет начальника управления (под раздачу), а на передний - заранее согласовав дату и время, собирался костяк бригады, некоторые мастера и ветераны - обычно это получалось перед Октябрьскими выходными. Вначале Максименко в нескольких «сочных словах» подводил итоги нашей деятельности, затем обговаривал размеры премий, которые предполагается выплатить членам коллектива, поздравлял всех с наступающим праздником...

                А внимание присутствующих уже было сосредоточено на бутылках, тарелках (взятых под честное слово в столовой рудника неподалёку), вкуснейших местных шикарных грибочков нескольких видов, принесённых работниками, большого казана холодной зайчатины, тушёной в сметанном соусе (у звеньевого и охотника Ивана жена заведовала кафе в посёлке Талнах) и двух солидных горок нарезанной на куски копчёной оленины. Вскоре балок был полон успешных на производстве, подвыпивших здоровых мужиков, галдящих на разные темы, обсуждающих всё сразу: от последнего футбольного матча на первенстве страны, игры волейбольной команды Треста (её костяк работал у нас) с другими коллективами Норильского горно-металлургического комбината, до трудностей с геологией на участке сбоя штрека с рудником ...

                По сложившейся в бригаде традиции, перед Новым годом сбор, примерно в том же составе повторялся, но изюминкой, главной составляющей был уже рыбный стол! Осетровый балык, вяленые, копчёные, жаренные явства из ценнейших местных пород, которых не найдёшь в лучших московских ресторанах, лежали кучками на блюдах, а изюминкой «банкета» всегда была отменная строганина! Степан Тимофеевич, от «щедрот своих», выставлял 4-5 килограммовую рыбину (каждый год разную) чира, муксуна, нельмы, тайменя ...

                На широкой доске, в стороне от стола, острейшим ножом, как с полена, строгались тонкие кусочки мяса, которые сами по себе при резке скручивались в рулончики, и тут же, не растаявшие подавались к пиршеству. Когда макнёшь его в особый состав из соли, перца, сушёных трав и, с хрустом ледышек, направишь в рот, то вкуснейший продукт таял, оставляя невероятно приятный, насыщенный вкус, а алкоголь пролетал как водичка ...!!!

                Вот так, благодаря этим вечеринкам, я и многие другие ребята, приехавшие с материка, впервые в жизни приобщались к щедротам Заполярья с его, невиданными нигде более, экзотическими, обильными деликатесами!

                В один из таких пиршеств, Максименко и Угрюмый, к концу застолья, оказались в углу балка и активно, немного захмелев, предались вспоминаниям о предыдущих совместных рыбалках. Я не подслушивал, просто, имея хороший слух, «настроившись на их волну», улавливал названия речек, проток, озёр и островов, охватывавших всю ближайшую округу территории полуострова Таймыр! В обрывках фраз звучали ориентиры осетровых ям, уже «истощившихся вконец», говорили о новой крупноячеечной сетке - путанке и солидной на ней добычи; об отличной коптильне в Норильске, титановых бочках для засолки и маринования улова ... У меня создалось впечатление, что в свои годы, лет так десять назад, бригадир (тогда ещё молодой «боец») и Тимофеич многократно браконьерили вместе, притом очень успешно, на благо руководства, и обслуживая высоких гостей Комбината.
               
                ***               

                ... Проводя некоторую часть времени по разным заданиям на поверхности и в административно-бытовом корпусе, однажды случайно стал свидетелем интересной ситуации: начальник шахтоуправления, выскочив из кабинета, возбуждённо крича на подвернувшегося «под руку» инженера по техники безопасности, потребовал немедленно найти Угрюмого и привести к нему для телефонного разговора с шефом. Кто мог его, обычно сдержанного, так возбудить? – только высшее руководство Треста!

                ... Вскоре Степан Тимофеевич вышел от начальства с напряжённым красным лицом, нахмуренный, увидел меня возле доски с приказами,  почему-то вдруг усмехнулся и тут же вернулся в кабинет. Через пару минут он появился уже с начальником управления, который дал мне команду поступить на несколько дней в распоряжение Угрюмого. Заметив, что я открыл рот, собираясь что-то сказать, взмахом руки попытку прервал, заявив, что «с Максименко этот вопрос уже решён!» ... Так началось для меня увлекательное, совсем не относящиеся к повседневной деятельности, время работы с Тимофеевичем!

                ... Когда зашли в его балок, то первое, что Мастер сделал, - прикрыл с моей помощью старенькой простынкой незавершённый сервант из розоватого кедра «от пыли», как он выразился, но понятно, что от любопытных глаз, которые могли появиться вслед за нами. То, что успел рассмотреть – вызвало восторг и восхищение. Все точёные и резные части  были выполнены на цельнодеревянных досках, с высокохудожественным вкусом в животном стиле и изображали (сделанные как с натуры) фигурки медведя, стоящего на задних лапах, соболя, устроившемся на ветке, белки, свесившей хвост и с любопытством смотрящей куда-то вниз. Расположенные  как вставки в общую композицию, картины создавали невероятную красоту и оригинальность, придавали мебели элитарность, неповторимостью качественной ручной работой. Жаль, что созерцание этой красоты длилось так недолго ...

                ...Возвращаюсь к основной теме! В ходе командировки министерского столичного чина на места очень отдалённые, например, Таймыр, презентовались не только ценные подарки на память о знакомстве, и в знак уважения «что ВЫ до нас снизошли!», но и параллельно предлагалась обширная «культурная программа»! В неё могли входить (в зависимости от времени года, наклонностей, увлечений или желаний руководства) посещение на моторной лодке, вертолёте или гидроплане лучших  экзотических достопримечательностей местной природы, катание на оленях, собаках, беспредельная рыбалка, обязательно банька ...

                Вот здесь, для подготовки заранее «праздника жизни начальству» на  отдалённых местах  и нужны были «бойцы» Комбината во главе с проверенными ветеранами типа Угрюмый ...   Про ежедневные деликатесы в еде и «пакетика на дорожку» – я просто не говорю: икра, ценнейшие породы рыб (копчёные, солёные, вяленные), любое мясо, особые (конечно, «лечебные») наливки, настойки, травяные сборы и прочее - всё само собой предполагается! А «под занавесь», «примите от нас небольшой подарок, сувенирчик на добрую память». Или: «позвольте передать через вас презент уважаемому ..., который сейчас, из-за трудов праведных, не смог нас посетить» ...
 
                ... Для изготовления «сущего пустячка» был необходим виртуоз Степан Тимофеевич! И, как в дальнейшем выяснилось, ещё ряд «спецов» высшего класса, разбросанных «на кормление» по разным крупным подразделениям Треста и Норильского горно-металлургического комбината. Не буду особо вас интриговать – все последующие три дня Угрюмов трудился почти без больших перерывов, в поте лица, отрабатывая своё «особое положение и доверие руководства». Я был в подмастерье, на подхвате, в подсобниках и - на всякий случай. Сперва пришлось сходить за три километра на центральный скиповой комплекс рудника «Октябрьский» к Никите - камнерезу, узнать каких размеров шкатулку из флюорита он изготавливает под столичный заказ.

                ... Мастер по камню оказался в хорошем подпитии (или после него – с бодуна), баловался крепким чаем, очень обрадовался «столь редкому посетителю его железного балка», был максимально радушен, всё пытался со мною выпить (кстати, как и я употреблял только красное вино – что нас сразу сблизило!), потом долго «входил в тему», ругался, обзывая начальство разными нехорошими словами, говоря о том, что минерал, который они выбрали для поделки – очень хрупок, при малейшем перегреве в шлифовании теряет цвет и прочее. Побродив немного по его гранильной «пещере самоцветов и поделок», и показав некоторые познания в камнях (спасибо Григорию, другу - геологу), окончательно привёл Никиту просто в восторг и получил приглашение приходить в гости, когда захочу заняться резкой, шлифовкой, полировкой поделок (более подробно об этом уникальном человеке в отдельном рассказе «Самородок. Уральский камнерез»).

                ***

                ... Когда вернулся к Тимофеевичу – он «колдовал» над эскизами будущего ларца, в который должна будет помещена драгоценная каменная шкатулка. На мою реплику, что «флюорит колкий, непрочный», отреагировал спокойно, сказав, что «сверху» всё продумали и завернут изделие перед транспортировкой в песцовую шкурку (!!!). Рисунки, лежащие на верстаке перед мастером, были просто замечательными (никогда бы не догадался, что он так неплохо рисует!) и нравились мне все, но методом дискуссии отобрали один из вариантов. Когда предложил согласовать его с «руководством» – получил в ответ смешок и заявление, что им это всё не понять, и совсем неинтересно – ему полностью и давно доверяют ...

                Потом началось самое таинственное действо ... Оказалась, что набросок эскиза отображает собой только «мысли» по оформлению крышки, а боковины, фурнитуру (уголки, ручку, замочек, шурупчики, гвоздики и прочие важные мелочи) ещё предстояло подобрать, чтобы было не аляписто, а в тему, соответствовали общему виду и предназначению. Вот здесь-то и стало понятно, почему краснодеревщик давно никого из рабочих бригады к себе в балок не пускает ... Из трёх, очень простеньких шкафчиков, стоящих вдоль одной из стен, стали извлекаться уже почти готовые доски с заготовками! У меня сперва округлились, а потом зарябило в глазах от такого высокохудожественного мастерства, разнообразия стилей и методов резьбы по дереву!

                Внезапно вспомнил, что  ещё на начальной стадии нашего знакомства (при строительстве его «домика - балка»), как-то в в разговоре о своих предках - столярах, проболтался, что не только люблю дерево, но даже пробовал вырезать геометрические узоры, рельефные композиции, сделал резную шкатулку. Но, в тот момент, что-то нас отвлекло и разговор на этом прервался. «А ведь запомнил-таки, что я не полный профан на данном поприще», – с гордостью подумал о себе, всё больше понимая, почему выбор пал именно на меня в тот момент у кабинета начальника управления.

                Довольно быстро были выбраны боковины ларца, которые требовали только подгонки, согласно размерам, и совсем незначительной работы по приведению их к единому стилю изделия, что свелось к вырезанию однообразных мелких рисунков по краям стенок возле латунных, ажурных уголков, в большом количестве имеющихся в наличии. Выпуклая откидная крышка сундучка была сделана, склеена и соединена намертво уже к утру следующего дня, который оказался полностью посвящён рельефной резьбе по ней, не снимая металлические быстрозажимные струбцины.

                В левом углу передней части крышки - заяц, что-то почуявши, навострив большие уши, замер на мгновение, прежде чем рвануть от готового к прыжку хитроумного песца, притаившегося в противоположном краю. На другой половине – в динамичной позе, уже распахнув крылья, рванулась в полёт крупная полярная куропатка, а напротив неё на импровизированной водной глади, рядом с осокой, как живая - плавала миловидная, аппетитная уточка. От места предполагаемой верхней ручки, во все четыре стороны, очень искусно, реалистично протянулись небольшие ажурные листья ягеля, которые из-за своего уникального строения, ни с чем спутать нельзя.

                ... Как настоящий поэт, на крыльях пойманного вдохновения, Степан Тимофеевич трудился ещё двое суток с небольшими перерывами. Когда согнутая спина совсем «костенела» (как он выражался) над рельефной крышкой, со своеобразным кряхтеньем разгибал её, и тут же начинал, уже стоя, склеивать половинки стенок, затем крепить их ко дну. Пропитывал дерево морилкой, специально «старя» ларец, потом покрывал лаком. Вот так, меняя положение тела, переходя от одной операции к другой он и создавал свой очередной шедевр.

                На моё восхищение выточенными фигурками животных (»очень реалистичные, живые!»), скромно промолчал, улыбнувшись. В последующем вскоре перерыве, растянувшись на лавке, расслабившись, немного повспоминал милое детство в глухой сибирской деревушке на одном из притоков Енисея, охоту, рыбалку с отцом и братьями. Вот там, в школе, потом в интернате и училище он начал проявлять и оттачивать свои способности к рисованию, творчеству резьбы сперва на бересте, а потом и по разным породам дерева ... Больше он ничего не рассказал, закрыл уставшие глаза и улыбался своим мыслям, а я – не любопытствовал.

                Моё участие за эти дни сводилось к полировке мелкой наждачной бумагой внутренних сторон спинок и нижних досок, подгонки металлических уголков до нужных размеров, быстрой уборки стружек, когда мастер менял место работы; ещё придерживал части ларца при сборке и стягивания струбцинами. Несколько раз, по просьбе Тимофеевича, ходил в столовую за перекусом для него и заваривал крепкий чай. Короче, на всякий случай, был рядом ...

                Когда дело дошло до крепления верхней ручки, поинтересовался, почему она такая мощная? Угрюмов усмехнулся и рассказал, что у Никиты -  резчика по камню, есть «конёк» - изготавливать во множестве разноцветные шарики – круглые  или яйцеобразные, ещё многогранники, качественно отполированные со всех сторон, из различных минералов: опал, агат, яшма, чароит, родонит, нефрит, лазурит и так далее – а они вес имеют солидный! Столичным «дядям» нравится раздавать дома это сверкающее, гладенькое «богатство» своим подружкам и знакомым. (Ага, интересно - отложил в памяти, что  уральских дел мастер – не простой забулдыга, а настоящий спец в душе «каменной»).

                ... Сундучок или ларец – как кому вздумается, получился на славу! Просто великолепное произведение деревянного русского традиционного старинного искусства!!!

                ...Что и как дальше происходило – до меня не долетело ... Но уверен – руководству любого уровня, подобные изделия в виртуозном исполнении местных самородных умельцев, обязательно понравились!