Месяц семейной жизни

     Дом Варламовых  в пригороде.  Деревенского покроя справный дом, с пристройками, крепкое хозяйство. Сам хозяин с женой родом из далекого сибирского села.   Когда-то приехали они сюда, год прожили у родственников, а потом и дом  купили.  Где-нибудь в деревне люди представляют городскую жизнь так,  живут, мол, в каменных клетках совсем как   в джунглях.  У них апельсины и бананы, тепло, из крана водичка бежит. Благодать. Удобства. Не  у всех так.
 
     Иван просыпается медленно. Раннее утро, но первое чувство, будто не отдохнул за ночь,  ровно вчера  во дворе поленницу дров наколол. - Это что, заболел? Совсем некстати.
     Всю ночь Иван спал тяжело.  Один.  Уехала жена. Нет, они не разругались.  Дружно живут. И не скоро вернется, уехала родных повидать. В Сибирь, далеко. Непривычно вроде. Проведет там весь  отпуск.
      Иван лежал уже пять минут, не  желая пошевелиться.  Утро, пора вставать, надо  на работу.  Сена охапку Милке кинуть,  сына накормить. А впрочем, он сам не маленький, найдет что поесть. Надо согреть еду. Чайник вскипятить.
      Свое домашнее  хозяйство заставляет следить за временем. То, другое успевай сделать до работы.  Не протопишь печь с утра, вернешься в холодный дом.
     Утром над домами по улице дым. Люди  просыпаются рано.
     Нет, долго нежиться в постельке нельзя. Шесть часов уже. В окошках темнота. Зимой светает поздно.  Хорошо, хоть не морозы. Зима на исходе, а ни Никольские, ни Крещенские  морозы  не лютовали. Ведро с водой в сенях забыл, вода не застыла. 
        - Вот, чего это я его  в дом не занес.  Мог бы теперь сразу в закуту  отнести. Надо Милке на день питье оставить.  Кинуть пару кусков хлеба, картошки вареной размять, все как всегда.  Некогда раздумывать.
       Суп в кастрюльке на плите на двоих.  Отлил себе, остальное сам согреет, не маленький.  Десятый класс, помощник. Позавчера сын сам в доме прибрал.  Знаю, мать ему прибираться наказала, пока ее дома нет.
         
         У них, у Ивана с Машей все своим горбом нажито.  Свое хозяйство.  Все как в деревне у справного хозяина. Городские,  те им говорят, как на даче живете. Нет, на даче отдыхают, а здесь весь год приходится крутиться. Забот больше, чем в деревне. Не просто это,  дров привези,  сено на год купи.  Коровушка обходится недешево, но в пригороде многие свой скот держат. Свое молоко, картошка.  А городские часто даже без кошки в доме живут. Чего ради так жить?
 
    
         Времени в обрез. Впрочем, Иван над жизнью много не раздумывает. Катится колесо. До работы добираться долго. Была бы вот своя машина. До пенсии не накопить. И мечтать нечего. Ишь, ковбой за рулем...
    Иногда вечерами Иван смотрит телевизор.  Видит далекие страны.
 -  Вот, Дима,  помню,  Египет. Учебник по истории древнего мира. Тоже нелегко людям жилось.  Мало в школе ребятам про жизнь рассказывают.  Люди в древности и в Сибири жили, а что про это в книжках  написано? Ничего.  И про нас ничего не напишут.   Жили как-то. Жили.  Ну, а как без топора, без пилы да без семьи, как оно прожить?
       Повторяю,- думает Варламов,- отцовский путь. Отчего неожиданные мысли полезли в голову... Старею. Полсотни скоро.  Детство, отрочество, юность. Лет до восемнадцати первый этап. До шестидесяти лет  второй. Третий  сколько будет длиться, не знает никто.  Так что думай, Иван, думай.  Одна радость – сын растет. Поздний подарок судьбы.
     - Вторую неделю без хозяйки в доме.  Такова нынче се ля ви.
       Вот в чем дело.  Тут сосед в гости зашел.  Посидели. Не рассчитал, что  на работу.  В семье у соседа нелады.  Посидели,  хорошо поговорили.  Закладывает лишку.  Вчера опять не с пустыми руками пришел.
 
 -Пап, а дядя Боря зачем вчера приходил?
- Проснулся? Так, ни зачем. Тяжело ему жить.
- Как это тяжело, не понимаю...
- Да, тяжело. Подрастешь, поймешь.
- Пить надо меньше. Вон вы вчера как громко орали.
- Душа, бывает, сын, песню просит.
- А что же она у вас  у трезвых  не просит?
- Не артисты мы, со сцены петь. Поем в исключительных случаях.
- Ага, исключительный случай.  Особенно после получки.
- Вот ты, сын, никогда не запоешь
- Я музыку слушаю.
- Э-э-э, сын, вся музыка в песне. Надо, чтобы не непонятные слова орать, а чтоб душа пела.
- А умеет ли душа у соседа петь?
-  Это у кого как.  У кого душа река,  а у кого – лужа.
- Да-да. Лягушки квакают.  Ты с ним вчера тоже орал.
- Что поделать, не умею. При маме петь стыдно даже. Надо хотя бы в ноты попасть. Один когда, бывает, пою. 
-  Вы меня в музыкалку не отдали. Вон Таня Волохова как поет красиво. А меня в хор не взяли.
- Ты и попроси свою Танюшку, чтоб научила тебя петь. Она, поди, всякую дребедень не поет. Пусть научит, еще не поздно.
    
    Без матери вышло несколько разных происшествий.
    Одно из них сблизило обоих. Он не удержался, рассказал вернувшейся жене.
    - Мать, пришел я с работы, вижу,  сын старается.  Ситуация не совсем удобная.  Я хмыкнул, улыбнулся, он оторопел, смотрит на меня в глубоком смущении.
  - Да что ты, сын.  Не секрет. Мы с мамой давно говорили, что у тебя это получается.  Вверх-вниз под одеялом, и вся недолга.   Ты давно парень взрослый.
   А он  смотрит  на меня такими глазами...
  -Хочешь, о себе расскажу.  У меня приятелей много было.    Спорили, кто круче. Я, конечно победителем не был, но от других не отставал.  Речка, луг, раздолье.   И никто ничего не боялся. Все прекрасные мужики выросли.
- Э, пап, не понимаешь ты.  Просто не могу на тебя смотреть.
- Чего так? Любой мужик тебя поймет, а мы с мамой только радуемся. Кто тебя видит ночью? Большой уже вырос. 
  Помолчали, и опять как снег на голову.
- Пап, а почему у тебя на братика сил не хватило?
- Знаешь, я тоже об этом жалею.  Силы есть. Не было возможности.
- А я, пап, иногда слышу вас за стеной.
- А ничего, не надо пугаться.  Ведь ты понимаешь.
-  Я и сам.
- Ну и хорошо.  Не ходи только утром хмурый.
- Ну, ты и папа...
- Не в монастыре живем, сынок. Людям всем жить в радость.  А Таня Болохова?  Она не смотрит на тебя?
- Ну, смотрит. И я на нее гляжу. Она же ко мне не привязанная.  Хватит об этом. Не приставай. Встану, уйду. Ты же знаешь, мы с Таней просто рядом сидим.
- Где просто, там и рвется. Так люди говорят.
- Ты, папа, почему книжки не читаешь? -  сменил тему сын. - Вот и Таня про отца то же сказала, что не читает, у телевизора сидит, спортивные передачи только и смотрит.  Ты не спортсмен. А у нее отец  на турнике подтягивается.
-  Бывают люди, силы некуда девать.  А я на работе намахаюсь,  да дома сколько работы. Не до турника. Не до книжек.
- А у Болоховых библиотека большая.
- У нее отец начальник. Ему положено.
- Ты тоже школу среднюю школу закончил.
- Вот я говорю, лучше старайся. Я с моими тройками никуда не пошел, так в ремстройцехе остался работать. Мог бы электриком, токарем, да не возьмут. Поздно профессию менять. Вот мать у тебя техникум закончила.
   - Вот почему вы из Сибири от родителей уехали?
   - От этого и уехали. Дед всю жизнь на ферме,  бабушка в поле.  Не до книжек им  было. А нам там дела не нашлось.
- Я без троек учусь. Буду в железнодорожный институт поступать. Или в техникум. Без специальности не останусь.
- А Таня что?
- У ней мечта  в медицинский поступить.
- Молодцы, заранее о себе думаете.  Учись,  мы с мамой потерпим.

     Так катились эти зимние дни.  Бывают семьи, где дети своей жизнью  живут.  Но тут удалось с сыном  отношения наладить. Обговорили,  что такое  семья,  когда люди вместе  живут и  думают  друг о друге.  Понимают.
   - Он  воды в баню принес, истопили. Пару напустили много. Попросил я, чтоб он меня там в бане березовым  веником по спине отхлестал. Я радовался, так разошелся сын, я  его так раззадорил, что сам изнемогал  до потери пульса. Он меня уже уговаривать стал, ну, папочка, хватит.  А я ему в ответ, видишь, папка твой какой молодой. Как он парилку выдерживает.
- Молодец, молодец, папа!..

  Прожили мы с сыном месяц душа в душу.  Он даже книжки мне принес,   Про обычную жизнь, но как написано!  Про Сибирь-матушку. Есть, оказывается, такие книжки.
   Мать кедровых орехов привезла целый мешок. Худо-бедно, не болеет дед. Еще старики поживут.
   
 - Вспоминала я вас. Родители весь месяц в разговорах со мной провели.  Приехала ты, вроде сразу полегчало, папа  мне сказал.  На воздух стали выползать, хотя и морозно было. Привет тебе от всех родственников.  Хорошо бы на будущее лето к ним еще съездить. Все Диму видеть хотят.
- Диме на следующий год в институт поступать. Едва ли поехать получится.
   И  Иван заулыбался.
- Знаешь, Машенька, не купить нам с тобой автомобиля. Не накопить  столько.  Вот Дима учиться будет. Надо будет парня прилично одевать. Бросим, давай, деньгу копить. Ты не ругайся, я нам путевку на апрель купил. Поедем. Не в Турцию, а в Египет поедем.
   Видя ошарашенное лицо жены, Иван вынул из сберкнижки   и положил на стол две разноцветные бумажки.
  Жена ничего не понимала: - Какие путевки? Куда? А корова, куры? Ты что?
   -  Я с Серафимой договорился. По-соседски Димке поможет. 
  - Ой, голова! Ой, - запричитала жена, со слезами счастья на глазах.
    Димка вступил в разговор. - Мы с папой решили, что так хорошо будет. В будущем году у меня выпускной, потом вступительные экзамены, все равно я обойдусь Поезжай.  Апрель там самое лучшее время.
    Сын заулыбался: - Приедете, а я  тут женатый. Таня подойником гремит.
-   Маша, да не волнуйся ты, я на  работе со всеми договорился. Тебя тоже отпустят. Самолетом раз, и  мы в Египте.
   Вот так вошла жизнь в свои берега. Или вышла из берегов. Все  то чередом, то кувырком. А была она без театра, без дальних турпоездок. Что удивительного тут, обыкновенная  жизнь-то.