Сын фронтовика... Раскопки у лагеря военнопленных

      
        По предложению прокурора области Дмитрия Алексеевича Костенко, знавшего из книги «От Сталинграда до Люксембурга...»,
что мой отец, офицер Ф.И. Бичехвост в составе 33-й гвардейской стрелковой дивизии 62-й Армии  участвовал в боях в Суровикинском районе,
я, взволнованный, принял  участие там в поисковых работах.

    Из Волгограда до места более сотни километров, молодые бойцы отряда скучковались в своих машинах, любезно прихватив и меня, седого.

   Утром 17 мая, в субботний день, к месту бывшего немецкого лагеря близ хутора Новомаксимовский собрались они, крепкие парни, по существу внуки тех солдат, которых захватчики удерживали здесь и почти всех уничтожили. Нам предстояло поднять их останки из забвения времени.

   Поисковики имели достаточный опыт проведения таковых работ. Обговорив на месте с руководителем отряда Д.А. Костенко ход предстоящих поисковых работ, приступили с картами аэрофотосъёмок, стальными щупами к выявлению мест захоронений под землей.

   Эти добровольцы были и сотрудники аппарата облпрокуратуры, и районного звена. В общении я поражался знанию ими не только кропотливой поисковой практики, но и сведениям о ходе сталинградских  сражений на Суровикинской, Городищенской земле и в других местах, где они занимались извлечением останков павших в боях красноармейцев.

    Более того, эта молодежь отличались  осведомленностью боевого пути своих родственников, и погибших в боях и дошедших до самого Берлина. О чем, например, возле раскопанных мест с останками военнопленных, рассказывал мне Алексей Шилов, хорошо разбирающийся энтузиаст поискового движения.

   Многое мне было в новинку и трогало душу, как сына фронтовика.
 Ведь не так далеко от этого лагеря, пробиваясь из кольца окружения, принял последний неравный бой мой отец со своим взводом близ хутора Остров.

      Да, горечи и беды те солдаты в ожесточенной драке в степных просторах хлебнули по горло; да, они проиграли бой, но не Войну; да, они прошли сквозь ад фашистских концлагерей и выдюжили, выжили, другие остались пеплом крематориев и ими бауэры  обильно удобряли свои немецкие поля.

        Другие же военнопленные, (только под Ростовым попало в плен более 200 тысяч), как власовцы, переметнулись к нацистам и в лагерях заделались полицейскими, капо-надзирателями, а то и хлеще - встали предателями в гитлеровский военный строй, засылались для диверсий в наши натуженные войсковые тылы.

    А вот здесь, в суровикинских и клетских степях, у Дона превосходящие в технике, вооружении и опыте немецкие части окружили и взяли в плен около 30-40 тысяч наших бойцов 62-й армии. Их погнали пехом в дулаг г. Миллерово, а затем в клыкастую Германию, и ныне по донским балкам и полям покоятся их пожелтевшие черепа и кости.

  Другие пленные были согнаны в сборные лагеря, как близ х. Новомаксимовский. Может мы найдем вдруг при раскопках смертный медальон или другие вещи молодых красноармейцев из 3-го батальона, 3-й роты моего отца? Их скорбные пути разошлись, ведь его со многими  кинули в плен, и погнали, погнали...

   Бойцы, останки которых нам предстояло извлекать, попадали в плен в неравных боях и так, как показывал мой отец на допросах сотрудникам СМЕРШа, (из его личного дела из архивов ФСБ,  рассекреченого для меня как сына). В числе этих последних, самых упорных и стойких, был и мой отец. Цитируем.

 «Расскажите обстоятельства пленения Вас немцами?

 Ответ: В районе хутора Савинского 91-й стрелковый полк попал в окружение немцев, полк подвергался бомбежкой авиации, минометного обстрела и в тоже время в расположение обороны прорвались немецкие танки и автомашины.

Здесь прорвавшиеся автоматчики наскочили на взвод, которым я командовал, из них один, я не видел каким образом, ударил меня автоматом по голове, а затем, обезоружив, оттащили меня примерно 10-15 метров за укрытие, где находилось несколько человек из рядового и офицерского состава Советской армии под охраной немцев. Примерно часа полтора после этого всякая стрельба прекратилась.
   
 Наш полк был разбит, а оставшийся в живых рядовой и офицерский состав был пленен немцами.

 После пленения нас, попавших в плен, выстроили колонной и пешим порядком под охраной немцев направили на ст. Миллерово Ростовской области.

 В пути следования в Миллерово в районе хутора Киевский я бежал из-под охраны, но сразу же был пойман и направлен в лагерь военнопленных в гор. Миллерово.
 … В сентябре месяце 1942 года я в числе других военнопленных был вывезен в Германию в 326-й шталаг на Рейн Рейнской области».

     Мой отец бежал из нацистского лагеря в Люксембурге, а затем по поручению советской военной миссии в Париже, занимался в поверженной Германии сбором и возвращением на Родину угнанных граждан и советских военнопленных.

    Более чем через 80 лет, 17 мая  этого года в поле близ того Новомаксимовского лагеря бойцы нашего отряда обнаружили и осторожно вскрыли захоронение плотно уложенных костных останков, буквально штабелями, два на два метра. Может быть, молодых однополчан моего отца, которых он, будучи офицером постарше, хорошо знал,делился в жарких степях глотком воды, зачерствелым сухарем.

    Представьте, у ряда извлеченных черепов сохранились во рту почти все зубы и отсвечивали на солнышке перламутром – молодые были, возможно,  из раннего призыва... У других черепа в области виска были пробиты, словно проломлены прикладами.  И годами в пробитый висок лился с  вешней водою сыпучий песок.

      Не приседая, настойчиво и бережно извлекали наши юноши эти останки. При том каждый, либо в паре отрабатывали свой «объект», согласовывая с соседними, чувствуя исследовательский порядок и личный подход.
 
       В поле над нами развевалось на древке знамя  с надписью «Поисковый отряд имени С.В. Бекедова, прокуратуры Волгоградской области. Поисковое движение России».
      Завидя необычные раскопки людей в форме защитного цвета с эмблемами прокуратуры области, проезжающие мимо по автотрассе люди останавливались.

   Подходили, задумчиво хмурились, глядя на собираемые нами по частям людские останки. Спрашивали о поисковых делах, что еще находим, какие вещи солдатские, а так же о смертных медальонах.

       Отвечали им, что уже установлены фамилии и найдены родственники трех погибших героев. Люди горестно покачивали головами и желали удачи! Тут же крутилась и впитывали все хуторские мальчишки, неравнодушные – может будущие поисковики. А вместе с нами собирала один к одному останки солдат пытливая доченька одного из сотрудников районной прокуратуры.

     Подойдя к глубоким раскопкам, где внизу копошились сотрудники, расчищая от липкой глины части погибших, вижу Дмитрия Алексеевича Костенко, отгребавшего руками землю с останков. Невольно вырвалось вслух:
      - Работал  я с пятью прокурорами нашей области. Но первый раз вижу, чтобы такой прокурор разгребал землю своими руками.
     - Так интересно ведь… и нужно. – Произнёс он.-  Да  у нас, у отряда и девиз: «Кто, если не мы».

 Мы сходили к памятнику красноармейцам, погибшим в лагере от голода, болезней и истязаний, с толковым прокурором Суровикинского района Станиславом Деревянченко. Отдали им честь и Память. Сегодня подняли, считай, останки 20 бойцов.

     А всего в районе х. Новомаксимовский в весенней вахте сотрудники прокуратуры нашли останки 274 советских воинов. Все они будут торжественно перезахоронены с почестями на  воинском памятном мемориале.

      Удача! У одного из них  останков был обнаружен посмертный медальон с сохранившимися записями. Удалось установить его имя. Это уроженец д. Горка, Карело-Финской ССР Александр Тихонович Востряков, 1905 года рождения.
        В канун 80-летия Победы в Великой Отечественной войне вот такую радостную весть об обнаружении погибшего героя получила его внучка Полина Викторовна Букина (Вострякова), о чем взволнованно благодарила по телефону руководство облпрокуратуры.

      На территории х. Новомаксимовский немецко-фашистские захватчики содержали наших военнопленных. Здесь было расстреляно около 350 красноармейцев. Вот что творили немецкие варвары над узниками лагеря. Свидетельствуют   засекреченные   архивы тех лет.

    «В х. (хуторе) Ново-Максимовском находился также лагерь военнопленных, при освобождении его Красной армией было обнаружено в лагере следующее:
      У 8 быв(ших) военнопленных были обрезаны уши, нос, и у некоторых руки, разрезаны животы, и выколоты глаза.
 А один военнопленный распят на кресте, сделанном из досок, привязан веревками к этому кресту и в таком положении замучен,(лицо его было завязано разного рода тряпками). По заявлению оставшихся в живых военнопленных, из лагеря ежедневно увозили по 2-3 человека и расстреливали.
      В лагере выдавали по 100г. прелой ржи и больше ничего не выдавали. Военнопленных за невыполнение каторжных работ подвергали зверским пыткам и издевательствам». (Этот дополнителный текст документа введен мною. Н.Б. 19 июня 2025 года) 
 
        Я глядел  через место лагеря военнопленных в роковое, последнее их в жизни русское поле, приютившее напоследок наших земляков.
   
  И вспоминал  посещение мною такой же трагедии...  На таком же лагерном месте  сделан   мемориальный комплекс «Жертвам фашизма» в хуторе Ериковский в Дубовском районе Ростовской области. То место,  как в войну, обнесено  колючей ржавой проволокой, по углам установлены  караульные вышки охраны. Здесь же стоит обелиск-памятник, а мимо едут люди и останавливаются, с детворой…

      А почему бы на лагерном Новомаксимовском пятачке местным властям, крепким фермерам, внукам фронтовиков той войны, не сделать  подобное памятное место?  Пусть небольшое. Близ оживленного шоссе. Для посещения людьми. Там даже сохранился лагерный ров, вырытый нашими узниками-бедолагами.
     А символом памяти  погибшим здесь солдатам может стать возвышающийся и устремленный в небо тот самый крест с распятым солдатом.

     Насыщенный впечатлениями и раздумьями, уезжал я в Волгоград, а часть бойцов осталась с ночевкой на воскресенье, так как к вечеру было обнаружено рядом с шоссе еще неучтенное захоронение советских солдат.

 «Наш поисковый отряд - для меня гордость. Пока он первый в системе прокуратуры страны. И я горжусь ими, бойцами». – сказал мне его руководитель Денис Костенко, оставаясь вместе с ними.

        В ночи мы подъезжали  к Волгограду, уже высилась освещенная фигура Родины-матери, оберегая с поднятым мечом порядок и покой своих павших за свободу сыновей.

Меня не станет - солнце встанет,
И будут люди и земля,
И если кто меня вспомянет,
То это - Родина моя. (1)

        Следующий наш выезд предстоял во вспаханное ныне плугами «луковое» поле,  а когда-то взрывами снарядов и минометов стратегически острый в Сталинградской битве Городищенской район.


(1) Е.Евтушенко