Кто выдумал счастье

Кто выдумал счастье? Какой проказник решил так подшутить? Вот сама шутка - это счастье. Счастье, длящееся ровно  момент осмысления шутки. Вообще, мне пришла в голову мысль, что счастье придумали для несчастья. Чтобы оно появилось в мире и люди могли страдать и надеяться на счастье, на тот момент времени, когда происходит осмысление, что счастья никакого и нет. Оно - просто выдумка для того, чтобы сделать этот мир несчастным.

Мэтт, как и все, был несчастен. С самого своего рождения. С детства, когда нужно было ходить в детский сад или школу и учить уроки. С юности, когда нужно было быть как все и  начинать ухаживать за девушками. В более зрелом возрасте, когда без ухаживаний уже можно было обойтись, но приходилось заботиться о своей репутации «желающего полюбить». Да ему и самому порой это на самом деле хотелось, только, осознав всю невозможность исполнения его чувственных прихотей, он выливал их в стихи и прозу. Там любовь могла обитать вполне впечатляюще и красиво. Конечно, не без доли контуров и теней, но всё же иметь некую форму и свои силу и закономерности. Любовь была подобно закату, в котором тонул он сам и его воображение. Но солнце садилось за ближайшую клумбу и любовь заканчивалась так же внезапно, как и появлялась. Одним словом, Мэтту повезло и одновременно не повезло с силой чувственного восприятия окружающего мира. Эта была самая настоящая болтанка в охваченном штормом море. Он то со свистом ухал вниз, то поднимался на гребень наслаждения, тут же сменяющегося равноудалеными муками. У Мэтта не было друзей. Никому он не доверял своих тайн. Откровенничал он только со всем миром, посредством своего дневника. Но ведь писал он под псевдонимом музыканта и никто не мог догадаться, что он - это не он, а на самом деле другой. За видимой оболочкой скрывался Мэтт настоящий, тот самый, что был выдумкой в его дневнике. Но даже там - Мэтт не мог раскрыть всех мук своего образа. Даже там - всё еще действовали законы репутации, и он принял их, как хороший игрок принимает своё поражение. Мэтт не знал ничего о счастье, его счастье таилось между строками о нём самом. Только там оно и обитало. Горьковатое как имбирный корень. Эфемерное как хорошие духи. Его счастье было просто то, что о нём читали. Прикасались взглядом к его наделенной чувствами форме. Он мог даже мечтать встретиться когда-нибудь со своим идеальным любовником. Не сегодня, не завтра. А именно когда-нибудь. В самой идее сближения, слияния наступала его высшая форма удовольствия, его счастье - выходить из несчастья знания и доверяться очарованию тайны. Мэтт не мог по-другому. Таким сделал его создатель, которого никто никогда не видел вовек.