Колонна

Холодная ночь, воспользовавшись темным временем суток, укрыла все деревья. Корни, вросшие в мертвую землю, остались не удел. Зато повезло веткам. Кто-то очень настойчивый, острым лезвием, проткнул каждую ветвь.
Не обращая на все эти партизанские выходки природы, груженные тяжелым грохотом, повиливая и поваливая случайным образом непроходимые кустарники, двигались танки. Им было не ведомо, что эти непроходимые препятствия специально для них, случайным образом, разбросала природа.
Параллельно курсу повиливающих танков, на встречу врагу, двигалась многолетняя война. Не очень-то она и торопилась. Для таких мест это скоростное движение - просто вечность.
Где-то заново началась битва. Колонна танков, повиливая, даже не подозревала, что
выбрала правильный путь. Возможно, ей помогла многолетняя война, а может быть и теплые, родные, просторы уже не могли вынести этот вечный поход, выпихнули колонну в холодный лес. Скорее второе, поскольку едва колонна покинула родные просторы: заблагоухали цветы, весело защебетали птицы, стеклянные стаканы наполнились теплым вином.
Два дня пути, практически без остановок, начиная с северной военной базы, техника проделывала с солдатами на борту…
Предстоящая схватка из-за невозможности подлета и каверзной холодной ночи, стала тактической и не предсказуемой. Местность, увязшая во льдах, не рассчитывала на поддержку вархока и немезиды.
Сидящие сверху танков бойцы, одетые в зимний вариант военной формы и накрытые полевыми одеялами, битый час пытались хоть как-то друг друга развеселить, и разогнать кровь по жилам, проделок техники уже было мало.
Выгладили они при этом ничтожными. Но кто видит? Война-дело мужское.
Как ни странно, зима в этих местах была очень дикой. Совсем озверела со своими холодами. Именно на это и рассчитывали Шернованские командиры, посылая солдат покататься на повиливающих танках.
В центре колонны ехали два песчаного цвета джипа. На фоне всей колонны, эти легко выдающиеся машины, размещали в себе командование. Покрытые для сохранения тепла брезентом, они больше походили на причудливых животных, чем на технику (вырезано редактором) над человеческими руками. Спасаясь от холода, командование, как могло, старалось забыть об осторожностях и красоте. Удавалось им это с трудом. Красота вообще страшная сила, она, в виде скорбящих дубов, раскинула по верх военных свои ветви, отгоняя лунный свет.
- Рация молчит уже несколько часов, – сообщил парень сидящий на переднем сидении.
- Попробуйте включить! - посоветовал водитель, сидящий, как ни странно, тоже на переднем сиденье и повернул голову в сторону.
Ехидное замечание водителя не удивили парня, он наклонился к водителю, пока тот отвернулся, и еще раз повернул голову, задевая макушкой руль. Поскольку водитель ничего не видел, парень с повернутой головой добавил.
– Над северной базой возможно снежная буря.
Водитель повернулся, его лицо заметно потеряло цвет.
- Да… - промычал изумленный водитель,- это наверняка Шерноване играют в карты и пытаются перекрыть неизвестные сигналы. Нужно сменить частоту.
Парень сменил частоту, прислушался и, помотав повернутой головой, сказал:
- Не слышу ничего нового.
Прошло несколько мгновений. За это время парень вертя головой, почти совсем упал на колени к водителю, но упорно продолжал слушать тишину.
- О…! Я слышу, слышу…
- Что там? – встрепенулся водитель.
- Я слышу убаюкивающее шипение.
«Черт» - подумал водитель, «опять что-то в желудке бурчит» и надавил педаль газа. Машина взревела, отвлекая парня, водителю пришлось его оглушить, чтобы не отвлекался слушать тишину.
Не спав ни с кем уже три дня, он чувствовал, как «усталость» начинает накапливаться в суставах и мышцах, давая о себе знать легкой тяжестью.
«Еще немного, да, да… - только бы не отвлекать парня», - думал водитель.
На заднем сидении сидел командующий танковой колонной, не успев поменять каменного выражения лица, ему было очень интересно, чем занимаются водитель и парень у него на коленках. Лицо и без того прямое, вытянулось и напоминало обтесанную глыбу льда.
Заботливый водитель еще на стоянке, снял чехол с заднего сиденья. Командующий, проведя всё свое детство на горных склонах и все свое юношество на северной базе, был привычен к таким шуткам, он понимал, что с врагом нужно расправиться как можно быстрее…
Весь пропитанный с ног до головы снегом, он чувствовал приближение зимы.
Рисковать техникой и людьми он не хотел. Шерноване в техническом плане на много превосходили их, но пока что против повиливающей колонны и во всю веселящихся под одеялами солдат, выступала только судьба и погода. Особенно погода была, до глубины души возмущена.
«Надеюсь, мы успеем достигнуть шеронованских разведчиков до рассвета и тогда погреемся по настоящему. Не хотелось бы начинать знакомство с их переносными ракетными комплексами, достаточно и наших повиливающих танков.
Во что они там играют? Примут ли в команду? Что они забыли в тысячелетних льдах?» Проносилось у него в голове. Мысли причудливо смешивались, образуя все новые и новые причудливые картинки, а затем опять приводили его в тупик.
Позади танков, не попадая в ритм увиливаний, ехало несколько грузовых машин. В первой, окрашенной в серо белые тона, ехала Полевая кухня, пожалуй, самая любимая солдатами, после танков, так звали почти единственную девушку в отряде, она всегда могла порадовать свежей, горячей пищей.
Особенно она была вкусна после ярых сражений и во время долгих бросков, когда развлечения между собой и техникой становились поперек горла.
Во второй, следовала машина с медицинской частью. Никто ее за девушку не принимал. К ней редко кто обращался, большинство основных медикаментов было у каждого солдата, в вещь мешке.
Медицинской части приходилось оказывать помощь только серьезно раненым или бессознательным солдатам.
Не обращая внимания на тех, кто не кричит после ранения, ведь это первый признак того, что ранение, скорее всего, смертельно, медицинская часть стремилась именно к ним. Остальные, как правило, почти всегда выживали без ее помощи.
В третьей машине, которую солдаты грубо называли труповозкой, от большого скопление народа, запотели окна. Немудрено, ведь обслуживали ее самые сильные из солдат, и ласковое название ее было «голубая устрица».
Сейчас в ней никого не должно быть, но запотевшие окна, крики и стоны выдавали чье-то присутствие. Отвратительно, несмотря на мороз, пахла смертью.
Там на белом операционном столе погибло не мало хороших ребят. Отцы, братья, юноши – война никого не щадила. Война – дело мужское.
Сзади, с самым большим интервалом, по уже уезженной, утрамбованной и заасфальтированной дороге ехал массивный бронетранспортер. Сверху на нем были закреплены мелкие боеприпасы, конфеты, бутылки с колой и много различных игрушек для противника. Дополнительное радиолокационное оборудование и малюсенький, почти детский инвентарь, вместе с дополнительной рацией располагались внутри.
Где находятся основное оборудование держалось в строжайшей тайне. Там же уместились несколько человек с штурмовым оружием –изгои. Только они могли себе позволить, под грохот колоны, перешептываться о предстоящем сражении и о былых временах.
Грохот колонны, совсем обнаглев, бегал по лесу и заставлял раствориться крики диких животных в глубокой ночи.