Актриса

Посвящается актрисе Есении Раевской
Жанр: драмеди, исповедальный монолог
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Она — актриса. Возраст не важен. Важен взгляд: прожитый, ироничный,но с остатками детского света.
Свет включён. Сцена пуста. Только стул и зеркало. Она выходит в повседневной одежде. Не играет. Просто говорит.
ОНА
Здравствуйте.
(пауза)
Я — актриса. Но не та, которой хотелось быть в шестнадцать. Та, которой удалось стать в тридцать.
Я думала, что я — великая.
Думала, что меня ждут театры, режиссёры, афиши, «Ника», «Оскар»...
А оказалось, что меня ждёт маршрутка и девять тысяч рублей гонорара за три месяца репетиций.
И я не великая. И не стану.
Я думала, что играю роли.
Что я «вживаюсь», «проживаю», «растворяюсь»...
А я просто переношу себя от спектакля к спектаклю.
Свою боль. Свой страх. Свой опыт. Свой голос — чуть ниже обычного, чтобы «звучать драматичнее».
(садится на стул.)
Я говорила — «служу искусству».
Боже, как пафосно.
Я служила себе. Своей боли.
Театр был моим способом не сойти с ума.
Лекарством без рецепта.
Зеркалом, в которое можно было кричать, и никто не говорил: «Тише, ты пугаешь».
Я думала, что играю роковых красавиц.
На каблуках. В шёлке. С убийственными взглядами.
А на самом деле я просто женщина с набором невротических расстройств и хронической потребностью быть замеченной.
И сцена...
Сцена была моим спасением.
(пауза)
Я говорила, что «сцена не может без меня».
Ха.
Нет. Это я не могла без неё.
Она — мой костыль.
Моя исповедь.
Я говорила: «Театр важнее жизни».
Глупость.
Когда инструмент познания становится важнее самой жизни — это уже не искусство. Это зависимость.
Я думала, что умею любить на сцене.
А на самом деле я просто кричала в зал:
«Полюбите меня. Кто-нибудь. Хоть один».
Я выкладывалась на сто процентов.
Всегда.
Утомляла себя.
А зритель...не заметил бы, если бы я выкладывалась только на пятьдесят.
Но я же — «актриса».
Я не имею права быть «так себе».
Я же «особенная».
Или нет?
Мне казалось, что это моё призвание.
Но нет. Это просто профессия.
Призвание — это добро.
Это — поблагодарить уборщицу у лифта.
Это — обнять плачущего человека.
Это — сделать мир светлее.
И для этого не всегда нужна сцена.
Я думала, что я — муза режиссёра.
Ага. Конечно.
Он просто был гениальным человеком,
и верил в меня, когда я сама в себя не верила.
Без него не было бы ни меня,
ни Грушеньки.
Ах да.
Я думала, что лучше меня никто не сыграет Грушеньку.
Хотя…
Лучше меня действительно никто не сыграет Грушеньку.
Актриса смотрит на себя в зеркало. Свет медленно гаснет.
ЗАНАВЕС