Так не бывает Часть 12

XII

Вадим смотрел на Ларису, доверчиво спавшую рядом. Голубые тени под густыми черными ресницами выдавали усталость, что заставила ее заснуть на полуслове их сбивчивого разговора. Она спала, его Лариса, и он не верил своему счастью, свалившемуся нежданно-негаданно.
Он и мечтать себе не позволял о таком стечении обстоятельств, искренне желая ей счастья в браке, готовил себя к одинокой холостяцкой жизни. Второй раз он не собирался делать ошибку, которую совершил, женясь на Виктории, стараясь забыть единственную свою, на всю жизнь, любовь. Брак без любви превратился в муку. Они раздражали друг друга абсолютно всем: манерой одеваться и есть, привычками, желаниями. Сына Андрюшку он любил самозабвенно, страдая оттого, что малыш удивительно похожий на него, растет вдали, и он не может  влиять на его воспитание. Редкие свидания приносили наполовину радость встречи и боль неизбежного расставания.
Вадим вздохнул. Он всегда вздыхал, когда вспоминал о сыне. Лариса пошевелилась, и Вадим замер, она спала уже полчаса, а он, затаив дыхание, любовался ее точеным профилем, линией лебединой шеи, трогательной ямочкой у основания грудины, тяжелыми, чуть вьющимися черными волосами,  закрывающими всю подушку.
Он поднес прядку ее волос к своему лицу, понюхал. Тот же аромат! Ларисины духи он не спутал бы с другими, это был ее аромат, присущий только ей. Округлое плечо и высокая, чуть пополневшая, но прелестная своей законченностью формы грудь под тонкой простыней, она вся была совершенство, доверчиво спящая рядом с ним женщина. Его женщина. Сейчас он знал это наверняка, совершенно не сомневался в этом.
Ее ресницы дрогнули, и Вадим утонул в сине-зеленой глубине ее глаз, распахнувшихся ему навстречу. Она вся потянулась к нему, прильнула всем телом, вновь будя неутолимое желание.
- Девочка моя, родная, любимая, - Вадим целовал ее лицо, шею, грудь.
- Подожди, подожди, родной, я должна сказать, - он плохо понимал, что она говорила.
- Потом, потом…, - зашептал он ей на ухо.
- Нет, Вадечка, подожди, милый. Прости меня, но давай сначала поговорим.
Вадим с трудом оторвался от любимой. Это было очень трудно сделать. Но он почувствовал, что она хочет сказать что-то очень важное для нее. Что мысли ее и чувства сейчас не с ним, что она сосредоточена на том, что хочет сообщить ему.
- Я слушаю тебя, Леля, только ничего, если я закурю? – отодвинулся Вадим и сел, облокотившись на взбитую подушку.
- Да, да, конечно, дай и мне, - Лариса явно нервничала.
- А ты куришь? – удивился Вадим.
- Да, нет, только если нервничаю, - Она взяла протянутую Вадимом сигарету. Пальцы ее дрожали.
Вадим чуть придвинулся, так, что плечи их сомкнулись. Они полулежали, полусидели, облокотившись на подушки, и курили. Вадим, спокойно затягиваясь, а Лариса нервно, неумело, потешно складывая губы трубочкой.
- Понимаешь, мне очень трудно начать, - наконец, собралась с силами и мыслями Лариса.
- Я очень виновата перед тобой, очень. Не знаю, сможешь ли простить мне эту ошибку, ошибку молодой, гордой эгоистки. Да, да именно эгоистки, не перебивай меня, пожалуйста, мне и так трудно говорить. – Лариса погасила сигарету о пепельницу, поданную Вадимом.
- Я любила тебя Вадя, всегда любила. Но выбрала богатство, славу, работу престижную, интересную, о которой мечтала с детства. Думала, любовь для брака не так уж важна. Я уважала Виктора, он не был мне противен, очень красиво ухаживал. И я подумала, что этого вполне достаточно для брака, да и материальная сторона сыграла роль, он был известен, богат, мог помочь мне с карьерой артистки. А ты, ты был только в начале пути, любимый мной мальчик, и я подумала, что смогу забыть тебя.
Лариса замолчала. Она подошла к самому трудному месту рассказа и очень боялась произнести то, что была должна сообщить Вадиму.
- Лелюшка, если тебе трудно говорить, то не нужно. Я уже все, все простил тебе и давно. Это ведь и моя ошибка. Должен был драться за тебя, а я сдался, не поехал за тобой, не увез назад, домой в Ленинград. Так что, кто из нас больше виноват не известно. – Вадим загасил сигарету и обнял Ларису за плечи, та тихо плакала.
- Да, что же еще, девочка моя, не пугай меня.
- Левушка, - еле слышно произнесла Лариса.
- Что, Левушка? – Мысль, что пронеслась в голове Вадима, обожгла своей невозможностью. – Левушка мой сын? – Все-таки произнес Вадим, повернувшись всем корпусом к Ларисе.
Она смогла только утвердительно кивнуть, слезы лились и лились из ее глаз непрерывным потоком. Она не вытирала их, закрыв глаза ждала приговора.
- Так что же ты плачешь, глупая. Это подарок, о котором я не мог и мечтать. Это радость великая. А ты уверена? Нет, ты не думай, я не могу полюбить Левушку больше, чем люблю сейчас, мой ли он сын или нет. Он твой сын, и это главное.
- Я уверена, я твердо знаю. Виктор бездетен, он не может иметь детей никогда, переболел свинкой в детстве. Левушка твой сын. Так ты рад? – слезы мгновенно высохли. Лариса смотрела в глаза Вадима и видела в них только любовь, радость и нежность великую.
- Это все? – улыбаясь, спросил он. Она кивнула. Она сидела перед ним. Глаза искрились и манили его окунуться в их глубину, щеки горели румянцем, волосы тяжелой волной покрывали обнаженные плечи и грудь, чуть выглядывающую между густыми прядями. Она была прекрасна как никогда.
- Тогда иди ко мне, – глухо произнес Вадим.
Они были одни на Земле. Они любили, даря друг другу нежность и ласку, и время остановило для них свой бег.