Алёнкины истории. Глава 6

Глава 6.
–  Алёна!
–  Марица?
В два голоса воскликнули обе сразу.
–  Алёнушка, я уж думала, с тобой что-то случилось. Ты почему не открывалась?
–  А-а-а-а. А ты, как вошла? Удивлённо спросила Алёна.
–  Через сад, через ванную комнату. Оттуда есть дверь в сад.
–  Да. Я уже знаю, я там была в первый день. Купалась в водоёме.
Произнесла Алёна и замолкла, боясь выдать себя в том, что подслушивала.
–  Мы стучали в дверь к тебе и много раз, но ты не отвечаешь, мы заволновались.
–  Да? Я не слышала.
–  А почему ты закрылась на ключ? Боишься кого-то?
–  Нет, не боюсь. Я даже не знаю, зачем я закрылась. Посмотрела уже темно, в коридоре тоже сумрачно....
–  Всё правильно, ночью у нас движения нет по коридорам, поэтому светят только ночные светлячки, но если кто пойдёт, то по мере приближения шагов, свет будет загораться. У нас так устроено.

– Да? Здорово! А я так есть захотела, а ужин мне не принесли, а Сели пообещала передать, но....
– Как не принесли? С удивлением спросила Марица.
– Нет. Но у меня была шоколадка, я её съела. Не волнуйся Марица. Мне это помогло и взбодрило, и водички попила.
– Не может такого быть, чтобы Виктиния ослушалась. Я её спрашивала, она утвердила, что отнесла.
Произнесла Марица и направилась из спальни в комнату, Алёна пошла за ней.
– Как же, Алёна, смотри ужин твой стоит на столике.
– Где?
– Так рядом с твоими..., что ты там разложила на столе?
– Аааа, а я и не посмотрела туда. Это мои рабочие кассеты. А я и не слышала...
– Всё верно, она нам и сказала, что ты работаешь, и даже не оглянулась.
– Прости Марица.
– За что? За то, что ты голодной осталась?
– Не такая я уж и голодная, целую шоколадку съела. До утра бодрой была. А здесь, что? Котлеты?
– Да. Из киноа со шпинатом, и морепродукты. Все остывшее и всю ночь и до обеда простоявшее. Не трогай, всё уже испорчено, такое употреблять в пищу нельзя. Алёна одевайся и идём на обед. Все волнуются и ждут.
– Ааааа. Да, да, да, я сейчас, я быстро. И Алёна помчалась в спальню. И отчего в голове возникли слова, и она их пропела.

– На клочке материнской земли я твердела в круговой обороне, и не будет Россия добычей ничьей, и не верь заграничным баронам.
Марица посмотрела вслед Алёна, и тихо произнесла.
– Славная девочка. И громче спросила. Это песня? Алёна? То, что ты пропела?
– Не знаю. Что-то в голову влетели эти слова. Наверное, песня, раз я её хоть немного пропела, значит, слышала её. Может, переврала. Но, как пришло, так и пропела. Говорила Алёна из открытой двери, Я сейчас. И снова продолжила.
Ла, ла, ла, ла. Надо быть мне, а не казаться! Надо сметь, и смести погромной смелостью отраву, ла, ла, ла, ла. Придёт срок, мы сметём этой нечисти ворох.

Алёна вдруг замолчала так, как в её голове, вместо песен возник вопрос. И она удивилась, почему она раньше не поинтересовалась этим явлением. Её даже обдало жаром, по всему телу пробежала волна неприятия. Справившись с собой, она вышла из спальни, встала в дверях и задала этот вопрос.

– Скажи мне, Марица, а у вас и у нас в России одинаковая языковая речь?
Марица посмотрела внимательно на Алёну и тоже спросила её.
– Ты только сейчас об этом догадалась?
– Даже, как-то не возникало, сама удивляюсь. Сейчас вот вместо песни возник вопрос. Ты мне ответишь?
– Основа у нас единая, древняя, но в основном мы разговаривали мысленно, как тебе рассказать, на своём интерлекте.
– Интерлект? А что это?
– По вашему это будет лексика наций. В основе лежит древний язык. Как и у вас, он был когда-то, но у вас он претерпел множество изменений. В сегодняшнем времени у вас остались только книги и рукописи и те хранятся за семью замками. И язык Русов, Ариев и других изначальных народов Бореи, великой Арктиды, дошёл до предела, чем вы сейчас и пользуетесь.

– Я это знаю, Марица, да наш язык стал совсем другим, но я, как-то читала на древне славянском и ведическом. Бабушка мне для развития давала изучать. Откуда у неё такие древние книги по истории, философии, история Арктиды. Я, конечно, сначала кочевряжилась, не хотела, мне хотелось другим заняться, что мне интересно. Бабушка поступила лучше, отобрала у меня фотоаппарат мой, и мне пришлось заняться. Она стала  пояснять, как разбираться, читать, заставила выучить алфавит. И знаешь, мне стало понятно. Но в символах плохо разбиралась, мне легче было прочитать на древнем языке Великую Бхаратиаду, Первое время с трудом понимала, но потом разобралась и читала уже свободно. 

– Что? Спросила Марица.
– Ну, как там? «Сказание о великой битве потомков Бхараты, Махабхарата.
– Я знаю, что это такое. И ты читала этот эпос?
– Ну, да. Но не в оригинале же.
– Я не удивлюсь, если и в оригинале.
– Да, где бы его взять и кто мне доверил бы оригинал? Я бы лишь прикоснулась пальчиком, как меня тут же оттащили. А хотелось. Мне так хочется отточить слог, чтобы писать древностью. Мне это становится интересным.
– Вряд ли у Клавдии были копии, там оригинал.
– Да не может быть! В изумлении воскликнула Алёна.
– Ещё, как может быть. Ответила ей Марица.

– То-то мне бабушка давала читать, когда она была дома, и когда не было дома Витьки. Хотя Витьки почти всегда не было дома, он только первые года два жил дома, а потом стал пропадать в длительных командировках. И бабушка книгу давала мне на определённое время, а потом отбирала и закрывала в сейф. Там у неё целая библиотека была. Так я, поэтому понимаю вас?
– Нет, не только. Разговорная речь быстрая, читать ты умела. А разговаривала?
– Да, где и с кем? Бабушка вечно занята, и я не знала, умела она говорить на...
– Конечно, умела и умеет. Она одна из нас, тебе уже говорили. Мы тоже изучали ваш язык, он нам необходим, не всем, но всё же. Миры взаимосвязаны и мы должны свободно разговаривать на вашем сегодняшнем русском языке.

– А остальные языки? Я ведь полагаю, вы не только в нашем государстве бываете и живёте. Так?
– Да, так. Это тоже не проблема, вы тоже учите иностранные языки. А основа всех языков, или почти всех, а европейские языки так у всех, основа едина. И человек разобравшись в этом, быстро научится другому языку.
– Так, а теперь скажи, вы все говорите на моём языке?
– Во дворце все знают ваш язык. Малыши ещё могут говорить, переплетая слова, это когда забывается слово, они произносят на своём. А тебе переводится точно, как ты привыкла.
– Кем переводится или чем? У меня нет переводчика и Чагадай об этом ничего не говорил. Он вообще ничего не говорил, кроме как «Тебе туда».

Марица посмотрела на Алёну, мило улыбнулась, протянула руку, дотронулась до мочки уха Алёны, отчего у неё зазвенело в ухе, звук усилился, затем Марица убрала руку, звук изменился на прежний. И она сказала.

– У тебя в ушках красивые миниатюрные серьги. Не скажешь, откуда они? Папа с мамой подарили?
– Нет, что ты, Марица, эти серьги мне подарил на пятнадцатилетие мой ангел хранитель. А вот, кто он, я не знаю.
– Ух, ты вон ещё, когда он тебе подарил.
– А, что?
– Посмотри в зеркало.
Алёна подбежала к зеркалу и увидела, как засияли мелкие бриллианты.
– Это что? С удивлением спросила Алёна,
– Вот они в действии, я говорю на своём языке, а ты слышишь свою речь. Видишь, на каждом моём слове мигают.
– Никогда не замечала.
– А как ты могла заметить, в твоём мире они были обычными серьгами, а здесь работают и действуют.
– Но как? Они же не крупные.
– Основное вставлено в самих серьгах.
– Поразительно! У вас делают такое?
– У вас тоже много чего умеют делать, конечно, не без нашей помощи и других помощников.
– Вот козлятушки, а я почти пятнадцать лет их ношу, вернее тринадцать, и не знала такого.

– И ещё есть дополнение к ним. С ним ты можешь все языки в нашем мире слушать своей речью. Если мы будем говорить на древнем, ты будешь слышать свою родную речь. Из любого княжества сможешь слышать родную речь.
– Какое?
– У тебя на пальчике колечко с кристаллами. Оно тоже переводчик.
Алёна посмотрела на кольцо, и с изумлением увидела, что два глазочка, со вставленными кристаллами, или как она их считала бриллиантинами или вообще стекляшками, светились и мигали.
– Как такое могло случиться? Вот козлятушки бородатушки, а всё этот Айболит.
– Что болит? Спросила с волнением Марица.
– Нет, нет, у меня ничего не болит. Ох, всё чудесатее становится и чудесатее, к тому же завлекательнее и завлекательнее. Вот ведь, где белки скачут. Это, что же получается? Он специально мне надел? Вот козёл!

– Кто козёл? Алёна, ты можешь объяснить?
– Конечно, смогу. Этот Айболит, козёл. Старый козёл! Это я о старичке, который всучил мне это кольцо. Он пристал ко мне на остановке, все умащивал, расположил к себе, а я дура думала, он порядочный гражданин. Всё внуком хвалился, познакомить желал меня с ним. И ведь я пошла уже к трамваю, чуть ли уже не садилась в трамвай, а он старый хрыч догнал меня и надел кольцо. Козёл! Вот козёл! И оно не снимается. Как только не старалась снять, не снимается и всё, только лишь распилить. Но оно мне не мешало, и я оставила так. Вроде красивое. Я и не думала, что здесь бриллианты. С чего бы было мне дарить такие драгоценности? Да, что теперь говорить? Может, если бы не кольцо, я бы не попала сюда?

– Нет, Алёна, всё равно попала бы. Я послала Чагадая за тобой.
– Зачем?
– Как зачем? Мы заказали фотосессию. Что тут такого? Я тебе уже объясняла. Нам нравятся твои работы. И хотим иметь их у себя. И не просто какие-то, а именно каждого из нас хотели видеть в твоих работах.
– Вот это я попала в праздник!  Дааа. Вот белки-то скачут. Да, ну! А какой же праздник без песен?
Произнесла Алёна дрожащим голосом. Слёзы потекли у неё из глаз.
– Какие песни? Ты можешь толком сказать?
– Простые. Вот чувствую я вляпалась по уши, как та дама на корабле.
– На каком корабле? Алёна, что с тобой?

– Вот думаю, как бы со мной не случилось, как с той дамой. И Алёна пропела.
А наутро в каюте нашли капитаном забытую трубку и при матовом свете луны всю измятую серую юбку.
Слёзы текли у неё из глаз, и, всхлипнув, она вытерла слёзы и добавила. 
Только вместо юбки будет душа моя.

– Что ты навыдумывала себе? Успокойся, Алёна. Я тебе гарантирую, с тобой всё будет хорошо, ты вернёшься домой.
– Надеюсь. Ответила Алёна и вернулась в спальню. Я сейчас быстро оденусь. Извини Марица за мою истерику. Я сама себя не понимаю, что со мной. Как будто меня в космос запустили без скафандра и я задыхаюсь.
– В космосе, возможно быть без скафандра, но на это тоже нужно умение.
– Но я-то неумешка, поэтому со мной всё и случается. Моё умение только лишь фотографии.
Произнесла Алёна, идя в спальню

– Смелая девочка, Молодец! Ох, не останется она у нас, чувствует моё сердце, не останется. А как хочется, чтобы она жила с нами.
Марица села снова в кресло, но через небольшое время услышала.

– Я готова. Произнесла Алена, вылетая из спальни в буквальном смысле, словно вихрь, и оказалась возле Марицы.
– Пробуешь перемещаться? С улыбкой спросила Марица.
– Я? Нет, что ты. Как я смогу. Нет. Просто я быстро, очень быстро шла, почти бежала. И так заставила всех ждать. А перемещение ведь это, наверное, сложно, как-то надо разобрать себя на молекулы, потом собрать. Неее. Ни за что! Ещё не смогу себя собрать. Да и не знаю, я своих молекул.

– Это делается не так, как ты подумала. Совсем по-другому. Тоже мысленная работа, но открытие портала. Тренировка тебе потребуется. У нас-то эти качества врождённые, за исключением....
– Не, не, не, я лучше обычным способом, ещё затеряюсь, где-нибудь, а дома сыночки мои останутся. Нет уж.
– Открытие портала, не сложно, тебе просто обучиться надо и всё.
– Ну, уж нет. Я скоро домой, ещё завтра, а потом домой. А дома у меня машина. Вот на ней я и буду перемещаться. Ответила Алена, выходя вслед за Марицей.
– Отчего торопишься? Погостила бы ещё несколько дней. Тебе покажут наши окрестности, достопримечательности. У нас есть такие эксклюзивы, таких нигде не встретишь, ни в одном мире. Старинная архитектура, которую сотворяли ещё наши боги и первопроходцы.

– Не знаю. Надо подумать. Но, что тут думать, я уже соскучилась по сыночкам своим. Я ведь даже не успела их поцеловать перед дорогой, они как раз на речку убежали купаться. И папе сказать не успела, чтобы забрал их, а бабушке вечно некогда. Она, конечно, их не бросит, если будет срочная работа, позвонит папе. Папа хоть, как будет занятой, но их заберёт к себе.

– Видишь, не так и страшно оставить своих сыночков, дней на пять, семь.
– Конечно, мне очень интересно посмотреть ваш мир, да и дворец весь ещё не видела. Ни снаружи, ни внутри. Я подумаю. Но не обещаю.
– Алёна, я открою тебе секрет времени.
– Секрет? Какой секрет может быть во времени?
– У нас разное время, с вашим миром не совпадает. Оно разное.
– И у нас тоже разделено по поясам. И разительно отличается от некоторых регионов.
– У нас немного по-другому. Собственно дело не во времени, а снова в магии. Ты можешь у нас пробыть три дня, иди неделю, или даже год, но вернёшься ты домой в тоже время, какое было запланировано тобой.

– Что? Не поняла. Как?
– Ты должна вернуться домой через три дня, вот и вернёшься в то время и неважно, сколько ты пробудешь у нас.
– Ты серьёзно? Марица?
– Да. Тебя не предупреждал Аникей Аристархович?
– Не помню, кажется, нет. О времени он ничего не говорил. Он вообще какой-то странный был. Хм. Возможно, я для него тоже была странной. Хотя, как я могу судить о странности.... И если ты говоришь так о времени... то, ... Постой, а куда денется время?
– Исчезнет за ненадобностью. Время относительное. Его можно вернуть, свернуть, увеличить, уменьшить, остановить. Что не раз было вашем мире, и никто из всего народа даже не догадывался, кроме тех, кому следовало это знать.

– Прямо какой-то диссонанс.
– Нет никакого диссонанса, это тоже....
– Магия? Прервала Марицу Алёна.
– Можно и так сказать. Думай пока так, тебе легче так воспринять. Но в действительности так и было, время останавливали и не раз, а народ просто спал. И просыпался утром, как будто только вчера ложились спать. Весь мир ваш засыпал все живое. Вернёшься домой, спроси бабушку.
– А вернусь?
– Вернёшься, обязательно вернёшься. Даже не сомневайся.
– Ох, и не хочу я связываться с вашей магией.
– Алёна, магия это термин и всего лишь.
– Да, но то, что скрывается под ним ведь совсем другое и опасное.
– Под термином скрываются знание и умение, сила. Идём нас заждались.
– Можно я не пойду, у меня голова разболелась. Я сейчас побуду в спокойствии и приду. Вы, где будите в столовой или в гостиной?
– Что ты выдумываешь, Алёна?
– Не выдумываю, у меня правда голова, прямо раскалывается.
– Всё верно, волнуешься, накручиваешь себя. У тебя в мыслях чего только нет, да ещё голодная. Ты не кушала со вчерашнего обеда.
– Ничего, я выдержу голод. Я скоро.

У Алёны действительно разболелась голова, и даже в глазах появились мушки. Такого с ней никогда ещё не было, и она не поняла, что с ней происходит. То ли действительно от волнения, и её представления, что её закроют здесь и не выпустят. Воображение ей подкидывала новые сюжеты о рабстве на чужой планете и она повернулась назад, но Марица схватила её за руку и удержала.
– Подожди, Алёна.
Алёна остановилась, и мельтешение мошек вроде бы уменьшилось, из целой стаи осталось всего десятка два. Марица прислонила свою ладонь ко лбу Алёны, один палец сдвинула на висок и в ту же минуту по Алёне, как будто разряд тока прошёлся. А когда её перестало трепыхать, боль чудесным образом исчезла, ушла, будто её прогнали шаровой молнией, лишь осталось в Алёне усталость.

– Тебе действительно надо успокоиться. Никто тебя здесь не задержит против твоей воли. Успокойся, иди, полежи минуток двадцать и будешь, как новенькая. Покушать тебе сейчас принесут, через час ждём тебя в гостиной. Я пойду, объясню, как ты заработалась, всю ночь до позднего утра работала, а сейчас ты отдыхаешь.
– Это действительно было так, я легла отдохнуть, уже светло было.
– Ночью требуется отдыхать, а не работать. Дойдёшь до комнаты?
– Дойду. Ответила Алёна. И медленно пошла к себе в комнату.

«Хм. Вылечила. Марица вылечила своей магией? Так и есть. Интересно все же здесь у них. И что это я вспылила? Чего волноваться? Раз уж попала сюда, надо сидеть тихо, и всё разведать, а не бунтовать. Вот по жизни я бунтарка. Ничего. Я найду способ убежать отсюда, только дайте мне время. Осмотрюсь, найду способ. И почему мне втемяшилось в голову, что мне грозит опасность? Бабушка ведь не станет мне врать. Нет. А если её здесь знают, значит и мне ничего не грозит. Ох и дура ты, Алёнка!»

Думала Алёна, и посмотрела в окно, мимо которого она проходила. Окна здесь были огромные и были от потолка до пола. Взглянув в него, увидела небо, красивое, голубое, с лёгкими белыми облаками, чуть позолоченные солнечными лучами. Казалось, облачка задевали вершины гор. Такая красота ей открылась, и там, под облаками пролетала стайка птиц, и ей показалось совсем не высоко, прям на уровне её глаз. Она удивилась и снова посмотрела на небо, и в мыслях воспроизвелись слова.

– Я хочу, чтобы небо было синим, синим, чтобы ветер ласкал милые черты....
Она удивилась, голос её звучал странно. Как будто бы она пела в помещении, где была хорошая акустика. Словно на большой сцене. Голос её звучал не так, как всегда, и ей это понравилось. Мелькнула мысль, а если её услышат и кому-то не понравится, но эта мысль не остановила её и пропела.
– Утром весна за окном цветом яблонь проснётся....
Напевая песню, дошла до своей двери, открыла её и вошла, но песню все ещё продолжала петь.
Летним дождём смоет с нас печаль и тревогу.....

И удивительно ей стало легко, усталость прошла, вернулся в неё тот комфорт, что всегда был дома, в родном мире. Она подошла к столику, увидев кофейник, налила себе кофе, хоть он был и вчерашний, холодный, она всё равно сделала несколько глотков. Кофе не понравился, как и обычно холодный кофе. Уложила в сумку все кассеты, произнося.

– Контракт всё же нужно выполнять. Контракт? Я не подписывала контракта. Но согласилась. Раз согласилась приехать сюда, значит надо работать. Миры разные, а принцип одинаковый. Богатство во дворце и вокруг него зашкаливает, как и в нашем мире, олигархов развелось не счесть, да ещё чуть ниже рангом, но не менее богатых. А простой народ... Ах, да, кстати, как бы мне посмотреть, как здесь живут простые люди? Но командировка моя завтра заканчивается. А может, остаться ещё на несколько дней?
Спросила себя Алёна и хмыкнув, ехидно спросила себя.
Что, Алёнка страх рабства прошёл? Не боишься уже казематов?
И Алёна рассмеялась над собой, себе и ответила.
А я дочь своего отца и я смогу выбраться из любой ситуации. Папа вон из каких передряг выходил на войне. И я выберусь. Выберусь! А этот плач и вой мой, фу, вспомнить стыдно, была минутная слабость. Могу я, как женщина немножечко и поплакать? Просто позволила себе. А теперь всё! Вперёд!

Посмотрела фотоаппарат, она его ещё вчера снова приготовила к новой работе. Повесила себе на грудь. В это время в дверь постучали и вошла девушка, она катила столик, на котором был обед для Алёны.
Девушка ни слова не сказала, словно немая, но делала свою работу быстро. Убрала поднос со вчерашней едой со столика на нижнюю полку столика, что прикатила с собой. Также молча поставила новый обед, сервировала всё, как положено и также молча удалилась.

Странная девушка, она что немая? Ни слова не сказала. Ну и ладно. Что мне с ней детей крестить?
Алёна осмотрела обед, здесь было два первых блюда, несколько вторых и десерт, на небольшом подносе были миниатюрные пирожные разной формы. С белыми шапочками взбитых сливок, с шоколадной глазурью, с фруктами, желе, и ещё что-то не известное, и сок, чай и кофе.

Это что на выбор? В основном морепродукты. Я их и дома терпеть не могла, как однажды чуть не задохнулась от подсунутой какой-то бякой. Бывшая свекровь решила угостить меня отравой, в виде мидий, ещё чего-то лупоглазого и какой-то свехзаморской икрой. Гадость какая-то и, где она её только взяла. Уж лучше кушать одни кабачки с томатиками и баклажанчиками, чем такую гадость. Ну, хорошо, продегустирую. Интересно из чего всё это?

Взяв ложку, зачерпнула из одного блюда, что-то круглое черное мелькнуло в внутри среди вроде бы, как овощей, понюхав, вылила назад.
Да ну его, этот обед. Продержусь на шоколаде. У меня ещё есть две шоколадки. А там домой, вот дома и поем. Что-то не лежит у меня душа к этой пище. Может, надо было пойти и обедать вместе со всеми? А там, какая разница? Тебе же подают и накладывают другие лица. Боже, да, что же меня опять понесло? Ведь никогда и ничего не боялась, а сейчас-то почему боюсь? Вроде я уже решила. Или всё же вроде? Нет, нет, нет.

Смерть, это не конец, а продолжение. А я и смерти никогда не боялась. А вот рабства, это другое. Может в моём сознании поселилось ненормальность? И как это понять? Всё равно надо мне перекантоваться, как-то и исчезнуть по-английски. Было бы не плохо. А пока вперёд, Алёна, прочь все страхи и рабство. Мы идём творить.

Алёна поискала в сумке распечатанную шоколадку, отломив дольку, положила в рот, и пошла к двери, но подумав, вернулась, налила ещё горячий кофе, сделала несколько маленьких глотков, не удержалась, и взяла продолговатое пирожное похоже на наш эклер. Сунула его в рот и забыла обо всём на свете.
Мягкое тесто идеально сочеталось с ванильным с небольшой кислинкой кремом и ягоды лопающие на языке, добавляющие яркость и экзотичность вкуса пирожного. Чем-то напоминающее пирожные бабушки. Она временами между своими делами умудрялась выпекать прекрасные и вкусные пироги и пирожные.

– Ох, ты! Вкус детства. Произнесла, Алёна, и потянулась взять ещё, но быстро одёрнула руку, приказав себе.
Хватит обжираться. И снова пошла к двери.
Ничего бесконечного, даже в этом мире не существует. Всегда прошлое преобразуется в будущее, но перед этим ещё есть и настоящее. Всё, вот теперь можно и вперёд заре навстречу, штыками и картечью продолжу путь себе. Хм. А где я это всё возьму?
Алёна расхохоталась, продолжила.
Да у них и штыков нет, не говоря уж о картечи. А может есть. А я себя сейчас почувствовала героиней, какого-то блокбастера. А что? Может, когда-нибудь, после того, как я вернусь домой, я напишу о своём путешествии по чужому миру. Мне давно хочется ещё и написать, что-то стоящее, кроме очерков да статьей для газет и журналов. Вернусь и опишу своё путешествие. Это будет очень даже забавно. И по моему сюжету снимут фильм. А что? Здорово же!

Алёна рассмеялась, почувствовала себя полностью восстановившейся. На сердце стало радостно, она чуть ли не вприпрыжку помчалась в гостиный зал, где её уже ожидают члены королевской семьи.

– Или царской. Я так и не узнала, кто правит, царь или король? Как назвать? А может, президент или император. А может у них этот титул по-другому называется. Ладно, выясню позже.

И вскоре она уже влетала в гостиный зал, с её непосредственной земной радостью, когда она предвидела интересную работу. Ещё не зная, что ей предстоит увидеть и что ей покажут, она летела на всех своих, как говориться, крыльях с радостным криком с очаровательной улыбкой, какую она смогла изобразить на лице и с извинениями.

– А вот и я, извините меня за опоздание. Извините, что заставила вас ждать.

С разбега влетела из коридора и, скользя по скользкому паркету, она даже не предвидела встречу, а столкновение было неизбежно. Кто-то стоял на её пути непоколебимой скалой. Врезавшись во что-то твёрдое и вздохнув знакомый аромат, Алёна охнула, она ударилась носом о человека с железными мышцами, так, что её откинуло назад, и чьи-то руки поддержали её, не дав ей упасть назад, а наоборот, притянули к себе. А она снова ткнулась носом

– Ох! Произнесла Алёна. И потёрла ушибленный нос, а в мыслях уже был вопрос.
«И, что за гад не уступил мне дороги? Все расступались, а он даже наималейшей попытки не сделал отступить или увернуться. Стоял себе непоколебимой скалой».

И, подняв вверх глаза, посмотрела на агрессора и кого она увидела, её очень удивило. От удивления она чуть ли не задохнулась так, как её лицо было прижато к его груди и вдыхая его аромат, она не только чуть не задохнулась, а едва не захлебнулась и воздухом и его ароматом и эмоциями. Он держал её своими лапищами, как показалось Алёне, и не отпускал. А все вокруг затихли, ожидая продолжения, и в этой тишине Алёна вскрикнула.

– Вы!? Как?
Они встретились случайно, для него случайно, да и она ни сном ни духом не ведала ничего и не мечтала об этом. И вообще забыла об этом человеке, с которым лишь однажды на миг столкнулась. И он даже не думал, что такое с ним может случиться, встретит её здесь. Как? И когда? Волею случая?
Сначала услышал, а затем и увидев Алёну, у него перехватывает дыхание.
Она влетела в гостиный зал словно птица, яркая счастливая с фотоаппаратом в руках и уже от двери начала щёлкать им. Он так и стоял растерянным, как услышал её голос, так и остался стоять, и столкновение было неизбежным. От столкновения она едва не упала, он прижал её к себе, сердце учащённо билось, и он не мог расцепить свои руки. В мыслях летело.

«Откуда она здесь? Такого не может быть»

– Я? Спросил он в удивлении, но осознав, что спрашивала Алёна, снова ответил. Конечно я. А вы кого хотели видеть?
– Я? Никого не хотела. А как вы здесь оказались?
– Вернулся домой. Здесь мой дом.
Алёна оглушённая неожиданной встречей не слышала ничего. Она видела, его губы шевелились, а звук исчез. Она вспомнила ту единственную встречу, на грязной дороге. Ведь он ещё тогда, на зелёном островке среди жидкой грязи держа её за руки, проник в её сердце. А что уже проник, она не знала и не догадывалась. В мыслях она о нём не думала, и сразу забыла, как только он исчез с её глаз, а как оказалось, в сердце он уже был. Эта маленькая искорка, что поселилась в её сердце без спроса, таила какую-то неизвестность, но ещё и надежду.
«А вдруг!». А она и думать забыла об той встречи, ведь прошло больше года.

Сколько бы они стояли, неизвестно, но спасла положение Марица.

– Алёнушка, знакомься, это наш Патр.
– Патр? Удивлённо спросила Алёна. Она старалась высвободиться из его рук, но не так-то это было. И тогда она со злостью сказала.
– Да отпустите меня.
Но на удивление всем, особенно для Лари и Сели. Вот для них было шоком, он ответил.

– Глаз с тебя больше не спущу. Он посмотрел в удивлённые глаза Алёны и добавил. И не возражай, не отпущу.
Он посмотрел на Алёну так, что ей и возражать совсем расхотелось, и она подумала.
«Может быть, я ещё здесь побуду. Но мысль мелькнула о детях и возразила себе. Нет, не останусь, домой уеду».

Отчего-то почти все захлопали в ладоши, а Лари и Сели заплакали. Слезы текли у них из глаз, а они смотрели друг другу в глаза и шептали одинаково.

– Так это она? Та девушка из другого мира, в которую он влюблён?
Сели не выдержала и закричала.
– Этого не может быть. Это не она.
– Сели, что с тобой? Спросила Мария Фёдоровна. Взрослое население дворца сидели на диванах и весело наблюдали эту историю.
– Наконец-то я могу теперь дать ответ всем, что мой старший сын женат. Вот и решилась проблема.
Произнёс Георгий Святославович.
– Как женат? Вскричала снова Сели. Нет же. Это я его люблю, я, а не она. Нет. Она, она... Но ей же, не двадцать лет, она сама сказала, ей двадцать восемь.

Сели не выдержала и заплакала навзрыд, под общий смех.

– Сели, почему ты подумала, что ей двадцать лет? Снова спросила Мария Фёдоровна.
– Но, как же? Марусечка сказала....
– Сели, солнышко ты наше, я тебе, когда ещё говорила? Это было давно. Да в то время я ещё и не знала о ней ничего. Когда она была здесь, меня дома не было.
Произнесла Марусечка, Сели продолжала рыдать, а Лари тоже плакала, но тихо. Она также тихо прощалась со своей не состоявшейся любовью.
Сели увела Мария Фёдоровна в сторону и что-то ей говорила, та же отчаянно качала головой из стороны в сторону.

– Светочи! А мы и не знали, что здесь такая трагическая любовь. Произнесла Марица, а Марусечка добавила.
– Сели, Лари, я вам ведь объясняла, не стоит лелеять то, чего нет. Вы ещё совсем крошки. Встретите свою настоящую любовь.

Алёна же в удивлении смотрела на всё происходящее, а слово «проблема» её даже взбодрило, или подстегнуло, как так она очнулась от оцепенения, в котором она находилась. В голове у неё всего одна мысль.

«Наверное, я в прошлой жизни я много натворила, что мне нет прощения, и от этого меня кидает в такие вот приключения. Боже! Малышки и впрямь сильно влюблены в этого Патра, которого я вижу в первый раз. Вернее Патром я вижу его в первый раз, и ещё один единственный раз у нас, там...

В голове вспыхивают его слова. «Женщина не должна носить такие тяжести». 

Да всего лишь какие-то минуты, пока шли до моего дома. А потом он исчез. Да, да, бабушка сказала, уехал. Бабушка называла его имя, но я не запомнила. Да мне это было совсем не нужно. Мне и сейчас это не нужно и мне домой надо».
Алёна постаралась снова освободиться из его рук, но он не отпускал.
«Какая проблема у них решена?»

Недовольство её нарастало, она упёрлась ему в грудь, стараясь вырваться, но его руки держали её очень крепко, словно обруч железный обвился вокруг Алёны. 

– Во Флавендии есть вам женихи, девочки. Произнёс Георгий Святославович. Услышав это, Алёна повернула голову в его сторону.
Под стать вам. И разговор был у нас с их родителем, князем Кочубеем, в тот раз, когда гостили у нас они всей семьёй. Вестгар и Трувор заглядывались на вас, как мне объяснил князь, и они не считают вас малышками и настроены на серьёзное общение с вами. Вопрос за вами. Общаться вы можете и без уговора, но, как понял из разговора, они настроены серьёзно и хотели бы узнать вас ближе.

– Правда? Спросила Сели. Она уже стала успокаиваться, и вытирала платочком слёзы, добавила. На прошлом балу меня приглашал княжич Трувор танцевать.
– Так значит, мне можно ответить положительно Кочубею?
– Но, торопиться не будем, Георгий. Произнесла Мария Фёдоровна.
– Хорошо, торопиться не будем. А ответ будет дан положительным, если снова спросит князь Кочубей. А я уверен спросит. Заприметил я обоих княжичей, как они смотрели на наших девочек. А вам, красавицы наши, следует подрасти. Лет семь, а то и больше, всё зависит от вашей учёбы. Да и парням тоже ещё надо возмужать.

– Согласна. Ответила Сели. Пойду, лицо освежу, только вы не уходите без меня.
Все снова рассмеялись, а Георгий Святославович спросил.

– Иллария, а ты, что нам скажешь?
– Я? Я согласна, мне Вестгар понравился.
– Вот и прекрасно, теперь растите и учитесь. Вам ещё многому надо научиться, прежде чем замуж пойти. И согласитесь, Патр вам никому здесь не пара. Свою пару он уже нашёл. Произнесла Мария Федоровна.
– А где отец? Спросил Георгий Святославович. Пора ему уже показаться. Его тайна раскрыта. Проблема решена.
– Да, здесь я. Наконец-то и мне можно выйти из подполья. Но чувствую, ещё не всё закончено.

Услышали они голос, а Алёне этот голос показался очень знакомым, и она повернулась на голос. И из-за колонны появился человек, которого она не ожидала здесь увидеть.

– Айболит! Воскликнула Алёна, вырываясь из рук Патра.
– Внучек, держи её сильнее, в гневе женщина страшна. Произнёс этот Айболит с широкой и радостной улыбкой.
– Да вы знаете, кто вы?
– Знаю, Святослав Аникеевич я.
– Как вы посмели?
– Алёнушка, не сердись, дорогая.
– Я вам не дорогая.
– Как не дорогая? Ещё, как дорогая и как ведь сработало. Он быстро пришёл к тебе и даже помог.
– Это всё вы подстроили?
– Да, я. А сколько ему ещё метаться? И скорёхонько всё устроилось.
– Да, как вы посмели? Всё, я уезжаю домой.
– Ах, милая, а контракт? Спросила Мария Фёдоровна.
– Я не подписывала никакой контракт.
– Как же, милая? Как получила сюда командировку, у лифта ты приложила свою ладошку на мозаичную панель.
– Я просто потрогала, мне интересно стало.
– Этого было достаточно. Продолжала Мария Фёдоровна.

– Значит, вы все знали заранее? И всё специально подстроили? Обманули меня. Выкрали. Везде обман. И вы ещё утверждаете, что у вас нет лжи? Что ваш мир гармоничный? Я чувствовала, что здесь, что-то не так. Что-то кроется здесь не чистое. И вы, значит, знаете, что лучше для меня? Вершите мою судьбу?

– Но Алёнушка, милая....
– А вы знаете, что я разведёнка? И у меня двое детей. Вам это не претит? Да, отпусти меня!
Со злостью выкрикнула Алёна.
– Держи, держи её, внучек, она такая бунтарка. Я с детства её знаю. Всегда норовит по-своему сделать. Вновь произнёс Святослав Аникеевич. А почему ты меня назвала Айболитом?
– Откуда вы знаете меня с детства?
– Часто бывал у вас в гостях. Я с твоим родителем  друганы. Ты не помнишь? Ах, да, я там был другим. И он отвернулся, а когда повернулся, облик его был уже совсем другим.

– Дядя Слава? Удивлённо произнесла Алёна. А вы, как? Аааа...,
Алёна замолкла и у неё не находились слова. Перед собой она видела друга отца. Как говорил папа, «Закадычный друг, вместе воевали, вместе несколько войн прошли, вместе прошли огонь и воду». И ещё, как говорили они и смеялись,
«А медные трубы мы не забыли».

– Ничего не понимаю. И давно вы знаете моего папу?
– Давно, ох и давно. Где мы только не бывали с ним, и тебя ещё на руках своих качал. Разве ты забыла?
– Так, понятно, следственный орган. Помню, конечно. И вы так подставили меня. Вы всегда подставляли меня.
– Это, чем я тебя подставлял? Алёнушка.
– Вы слежку за мной устраивали и папе докладывали, мне даже на дерево было не залезть, сразу всё знал и.... Эх, да ну вас. Как-то всё пошло драматическим путём.... Эх, дядя Слава, дядя Слава вот такого я от вас не ожидала.
– Алёнушка, ведь....
– Можно я пойду в свою комнату? Не дослушав его, спросила Алёна.
– Но надо было исправлять твою ошибку.
– Зачем исправлять? Это моя была ошибка. И так или иначе я сама всегда всё исправляла. И последнюю исправила. Нет, та была предпоследней. Последняя вот эта. И угораздило меня, согласится на эту командировку. А вы... вы, совсем, как мой отец. 

– На то мы и друзья. Развёл руками дядя Слава.
– И бабушка ещё тут, поезжай, для меня даже лучше будет. Вы все сговорились? И вообще, сейчас же отправьте меня домой.
– Домой ещё успеешь, самого главного ещё не произошло.
– Мне надо домой.
– Алёнушка, мы же собрались отдохнуть и прогуляться, сейчас пополдничаем....
– А давайте полдник устроим в горах возле водопадов.
– Надо сказать Виктинии и Аврелии, пусть соберут нам к полднику.
– Алёна, там такая красота, для твоих картин такие пейзажи....
– Давай поедем, Алёна, соглашайся. Пожалуйста, соглашайся.
Наперебой и чуть не в один голос уговаривала вся молодёжь.

Было заманчиво осмотреть всё, ведь ей хотелось осмотреть перед отъездом, но какая-то боль сжимает её сердце, и ей очень захотелось исчезнуть. Исчезнуть, чтобы никого не видеть, затаится, где-нибудь в уголочке и заплакать.
Плакать и плакать, выплёскивая всю боль, весь обман. Оказывается, он продолжается, а я-то думала, что всё закончилось, расставшись с Витькой.
А ещё лучше уехать домой, к своим мальчишкам и бабушке. Вот там ей будет спокойно.

В это время кто-то позвал Патра и он, повернувшись на зов, отпустил Алёну, а она сразу почувствовала свободу, ринулась к выходу. Она бежала уже по коридору, и вдогонку слышала, как её звали.

– Алёна! Алёна! Алёна!
А она боялась, что её догонят, а бежать на высоких каблуках было не легко, на миг она остановилась, сбросила туфли и, услышав шумный топот, не стала их поднимать, а побежала дальше босиком, по прохладному мрамору, но это её не охладило. Забежала в комнату, закрыла дверь на блокировку, затем пробежала в спальню, оттуда в ванную и там закрыла дверь, выходящую в сад.
Затем прошла в спальню, опустилась на кровать и тихо заплакала. Началось всё с всхлипов, и вот она уже рыдала. Сколько она рыдала, она не знает, но рыдания никак не прекращались. И вдруг она ощутила чью-то руку на голове. Нежно поглаживая, рука скользила по её волосам.
Она почувствовала руку дяди Славы, с детства помнит её и спросила сквозь рыдания.

– Как вы вошли? Я закрывалась.
– Девочка моя, для меня нет такого препятствия, чтобы я не преодолел, а уж дверные замки и подавно. Прости меня, девочка. Вероятно, я переусердствовал, проявил излишнюю настойчивость, помогая твоему отцу. Но, что не сделаешь для друга, особенно для моей любимой крестницы, коли я её ангел хранитель.
Алёна замерла, услышав об ангеле хранителе. В мыслях летело воспоминание о необычном подарке и письмо подписанное, твой ангел хранитель.

– Вы? Дядя Слава, Вы мой ангел хранитель? Это вы мне дарил необычные подарки? Почему?
– Как почему? Для твоей радости, для твоего развития. Ты одна такая, больше таких нет. И потом я тебя люблю, как дочку, как внучку.
– Зачем вы это всё устроили?
Дядя Слава тяжело вздохнул и произнёс.
– Прости, хотел, как лучше.
– Я домой хочу. Верни меня домой.
– Верну, обязательно верну. Только скажи, милая Алёнушка, тебе не понравился мой внук?
– Не знаю, дядя Слава. Я его видела в первый раз.
– Алёнушка, вы встречались и там, дома. Я ведь почувствовал, между вами искры бежали, и не простые.
– Откуда ты знаешь, ты там был?
– Естественно, был и ехал в этом же автобусе.
– Когда? Как же я вас не заметила?
– А маскарад для чего? Морок создать легко.
– Ну, дядя Слава! И вы мне не помогли?
– Извини, Петька запоздал немного, пока я его расшевелил.
– Петька?
– Да, Патр он здесь, а там Пётр.
– Аааа, а бабушка, кажется тоже его назвала так. Вот сейчас, вспомнила. А бабушка в курсе твоих махинаций?
– С её разрешения, всё происходило. Без неё ни я, ни Александр мы бы не смогли бы сделать такое.
– Ууу! Все предатели.
– Не предатели, радость моя, а хотели, как лучше.
– А ваш Патр знает, что у меня дети?
– Естественно, знал и он их видел, ещё при встрече с тобой, когда вещи помогал тебе донести. Сказал прекрасные парни. И в этот раз он с ними подружился.

– В какой этот раз?
– Ты здесь уже была, а он ещё не думал, что всё завернулось, туда рванул. А тебя-то нет. Он и познакомился с ними ближе. Общались.
– И они согласились общаться с посторонним человеком? Удивлённо спросила Алёна. Я им запрещала даже близко подходить к незнакомым людям.
– Алёнушка, но они его уже знали. Детские сердца чувствуют лучше.
– Нет, это уж, ни в какие рамки не входит. Дядя Слава, отправьте меня домой, я соскучилась.
– Отправлю, у тебя завтра отправление, вот и отправлю, сам отправлю. А сейчас идём, прогуляемся в горы. Бери свой аппарат и поедем наслаждаться природой. Поедем? Честное слово офицера, завтра ты вернёшься домой. Но мальчишек дома нет. Они с Александром.

– Дядя Слава, вы вот решили свести меня с вашим внуком, а дети, они ведь ему чужие. Уж к вашему роду они никакого отношения не имеют.
– Алёнушка, они твои дети, а это для меня тоже многое значит, как и для твоего отца. А какой козёл стал донором для воспроизведения твоих детей на свет божий, нас это не касается. Главное парни-то получились отличные, и полностью Яровые, все взяли от Яровых, лишь лицом отличаются от Яровых. А это такая малость, что не стоит на ней останавливаться. Глазки-то у них мамины, зелёные. У Сашеньки характер твой, за ним и Данилка подтянется. Просто он был испуган той горгоной, всё пройдёт с ним и станет, как Сашенька.

– Дядя Слава, а Чагадай откуда папу знает?
– Так мы в одной команде. Нам однажды пришлось вытаскивать твоего отца из такой передряги, что и не рассказать, там всего несколько человек осталось в живых и то мы помогали. А твоего отца по кусочкам собирали, и нам удалось. И тебя однажды.
– Меня? Когда? Где?
– Думаю, Алёнушка, ты скоро вспомнишь сама. Вот тогда у тебя всё встанет на свои места. Все мысли и думы твои, и сердце успокоится.
Святослав обнял её, прижимая к себе и спросил.
Так ты не ответила, почему ты назвала меня айболитом?

– Дядя Слава, не ужели ты не помнишь сказку? Сам много раз мне маленькой читал. Добрый доктор Айболит, он под деревом сидит... Если смотреть, как его рисуют, то ты был в тот раз, на остановке, вылитый Айболит.
Святослав рассмеялся, а потом сказал.

– Вставай, освежи лицо, одевайся, только туфли на высоченном каблуке больше не надевай.
– Джинсы с кроссовками надену.
– Нет, джинсы не стоит, этот костюм красив, а хотя, как хочешь. Ты и в джинсах всегда красива. Святослав вышел из спальни, Алена, умывшись, надела всё же свои белые джинсы и кроссовки, блузку оставила от брючного костюма, в котором была. Снова повесила фотоаппарат через плечо и только сейчас она вспомнила, что сумка с кассетами осталась где-то там. То ли в зале, то ли уронила, когда бежала.

– А, ладно, найдётся. Произнесла Алёна и вышла к Святославу.
– Ох, и красавица! Произнёс тот и они вместе пошли в гостиный зал. Там уже всё было приготовлено и ждали только их.
– Урааа! В горы воскликнули несколько голосов из молодёжи. Алёна, едем?
– В горы? Это отлично, но, наверное, нужно снаряжение.
– Это не обязательно, мы полетим на аэробусе.
– На аэробусе? В горах есть аэродром?
– Алёнушка у нас другие аэробусы, лёгкие и подвижные вертикально опускаются и так же поднимаются и им площадка нужна совсем маленькая. А дальше мы на трамвайчиках поедем. Это примерно, как у вас канатная дорога. Обширное обозрение будет и для тебя фантазии для фотографирования.
Произнёс Святослав Аникеевич.
– А затем на водопады, предложила Марусечка.
– Можно уже садится, транспорт подан. Произнёс Ратибор. Давно мы так в полном составе не отдыхали на природе.

И все шумной толпой покидали зал, Алёна ещё стояла, и что-то снова раздумывала, ехать или не ехать. Отчего-то у неё было тревожно на сердце. И она почувствовала за спиной Патра. А он стоял за спиной и молчал, она чувствовала его дыхание, но вдруг он прошёл вперёд, сделав шаг от неё, повернулся и посмотрел ей в глаза. Непроизвольно внутренне они потянулись друг к другу, а он взял её за руку. Стояли и молчали. Они молчали, уже несколько долгих минут и смотрели друг на друга. Напряжение их протянулось друг другу невидимой нитью, их губы не шевелились, говорили только глаза, спрашивали, соглашались, изучали, обещали и не было силы ни у одного разорвать это притяжение.

Алёна первая очнулась от этого притяжения, она постаралась освободиться от его руки, которую он держал уже двумя руками и пальцами трогал и крутил вокруг пальца её колечко, которое когда-то ей надел странный старичок, похожий на Айболита, и как оказалось, это был дядя Слава, или по-другому его назвать, Святослав Аникеевич. Постаралась освободиться, но не тут-то было, руку он её не отпускал. Он улыбнулся и произнёс.

– Поедем вместе? Сумка твоя у меня.
И она увидела, на его плече висела сумка с кассетами. И взял её под локоть повёл на выход.
На необычном самолёте или, как его назвали аэробус, они облетели горы, показывая Алёне красоту гор. Опускаться не стали, а сделав круг, аэробус устремился дальше. И всё же они опустились в горах возле водопадов.
Природа поражала своей щедрой красотой.
Солнце было в зените, воздух был напоён ароматом цветов и самой земли. Птицы щедро исполняли свои трели. Им совсем не мешала вся эта шумная и огромная компания, что расположилась в тени раскидистых деревьев с интересными листиками, похожие на дубовые, только чуть более крупные и вытянутые в длину.

Неподалёку шумел водопад, Алёна бегала вокруг и фотографировала и фотографировала эти местные достопримечательности. Вода нескончаемым мощным потоком устремлялась вниз, где взбивалась в белую пену, а после растекалась в стороны, успокаиваясь и снова становясь серебристо прозрачной. Природа, как и везде поражала свой мощью и Алёне казалось, что она на её фоне была непропорционально мелкой, а проблемы её совсем не значительные.

«Какое дело этой независимой земли, или планеты, её природы до какой-то гостьи из другого мира. Эти могучие деревья и водопады, вдали горы, и все здесь присутствующие переживут меня. И даже не заметят. Думала Алёна.
Какие у меня проблемы? Спросила себя и тут же ответила. Да никаких».

– А может, спустимся к воде? Там растут красивые небесники. Предложила Сели.
– Что за небесники? Спросила Алёна.
– Цветы такие голубые, что тебе небо.
– А отсюда их видно?
– Видно, но они далеко внизу и не разглядеть.
Алёна прошла ближе к водопадам. Стоя на краю и смотрела на завораживающую бушующую воду и чуть опустив голову, смотрела вниз. И не замечала ничего опасного.

– Алёна, иди сюда, пожалуйста. Ты стоишь в опасной близости к обрыву. Услышала она Патра.
– Я сейчас, вот отсюда сниму такую красоту. Вернусь домой, стану блогером, буду на своём сайте показывать такую красоту.
Говорила Алёна, как из-под ног вылетел камень, полетел в низ. Алена, чуть нагнувшись, снимала. И вдруг её качнуло. Из-под ног снова вырвались камни, зашуршали, посыпались вниз. Патр вскочил с ковра, на котором сидели и трапезничали вокруг раскладного низкого, но объёмного в длину и широту, и бросился бежать к Алёне, но не успел.
Она сделала несколько шагов назад, как вдруг земля ушла из-под ног у неё и она полетела в низ. Какие-то секунды не хватило Патру схватить за руку Алёну.

– Алёнаааа. Закричал Патр.
– Аааааа. Вырвался полузадушенный крик из горла Алёны, но брызги водопада и воздух, который она рассекала с немыслимой скоростью, залепляли рот и заглушали любые звуки. А ей даже зажмурить глаза не получалось, она во все глаза смотрела на стремительно приближающую белую пену, что ждала её внизу.

Патр на несколько секунд он словно окаменел, мозг отказывался верить этому, но тут же в его сознание ворвались звуки. Шум, крики, плач и он очнулся.

– Любимая, я только тебя обрёл, я не дам тебе уйти за грань.
Летело в мыслях у него, отбегая вдоль крутого берега, он ринулся вниз чуть ниже водопада, на лету активировал парные браслеты, что с того памятного летнего дня, будучи ещё в мире Алёны, он, как бы не задумываясь надел по зову сердца и не снимал их больше никогда. Эти хитрые штучки уже набрали большую силу и теперь можно их использовать и в полную мощь. Поток воздуха подхватил его.
И он увидел, как из водопада принялись вырастать потоки воды, словно ветки дерева, смягчая падение Алёны.
Ударяться о них Алёне было очень болезненно, увернуться не возможно, но она понимала, что эти водяные отростки, чудесным образом умудряли замедлить её падение. На всё ушло буквально секунды. Но всё же, поломанной куклой она свалилась в бурлящую воду. Последней мыслью стало в ней так это, как она ругала саму себя, проклинала и неизвестные ей цветы.
– Будь прокляты эти небесники, и моя любознательность. Не зря у меня сердце болело. Чувствовала, что добром эта командировка не окончится.
А потом её подхватило водой, и поглотила темнота

Паря в воздушном полёте, Патр далее повернул правый браслет на одно деление и вода заволновалась, забурлила, а спустя минуту вода выплюнула инородное тело на берег. Патр опустился рядом с Алёной, выглядела она ужасно. Из рассечённой брови текла кровь, правая рука была вывернута под неестественным углом и была опухшей. Левая же плотно прижимала в груди фотоаппарат. Некогда красивая воздушная блузка плотно облегала её стройное тело, порвалась и оголило одно плечо и оголило знак ввиде звёздочки с родинкой посередине. Но беззащитнее ему показалось её ножки, которые в процессе падения потеряли кроссовки. Патр думал и считал, что за свою жизнь уже давно познал все грани и оттенки страха, страданий и отчаяния, но проверить её пульс оказалось ещё тем ещё испытанием. Познанием нового испытанием.

– Светочи! История повторяется. Зачем? Я слишком долго тянул?
Его пальцы дрожали, в голове шумело и от страха потерять любимую и от быстрого ветряного полёта, в сердце и в висках бил набат, и всё это не давало ему понять, бьётся ли её сердце. он погладил знак на плече, потрогал вену, пульс еле прослеживался. Прислонил руку с браслетом и постарался влить и восстановить ей жизненную силу, не удержался и подхватил её на руки, прижал её к себе, положив её голову себе на плечо, поцеловал знак на плече, произнёс.

– Живи, любимая, живи.  Так и держал её, стараясь послать ей свою жизненную энергию. Посылал и посылал, и наконец, услышал слабое биение её сердца. Осторожно поднялся, заслышав, как опускалась шлюпка с аэробуса, зависшего над ними. Он шагнул, прошептал ей, прижимаясь губами к её уху.
– Я обо всём позабочусь, и не отпущу тебя за грань.
Алёна открыла глаза, взгляды их встретились, она смогла улыбнуться разбитыми губами и прошептала.
– Патр?
– Тихо, милая, сейчас тебя вылечат.
Подождал, как шлюпка опустится рядом, шагнул к ней и его сейчас же его подхватили вместе Алёной и затащили в шлюпку, и стали поднимать в аэробус и как только попали в аэробус, он сел в кресло не выпуская Алёну. А аэробус стремительно набирая высоту и скорость понёсся к дворцу.
– Не волнуйся Патр, доктора Морея уже предупредили и он будет ждать нас уже во дворце. А пока положи её, нам надо просканировать её, над ним склонились Ратибор и Георгий младший.
– Нет, сканируйте здесь, я её не отпущу от себя.

Вскоре прибыли во дворец, а там, в комнате Алёны, её ждал доктор. И там уже развёрнута скорая помощь. Патр зашёл в комнату. Он нёс Алёну, прижимая к себе.

– Патр? Опять? С удивлением спросил доктор. История повторяется?
– Не опять, а снова. Произнёс зашедший следом Святослав Аникеевич.
– Положи её на кровать.
И увидев, что в дверях столпилось чуть ли не всё население дворца, он строго произнёс.
– Остальных попрошу убраться вон, а Марицу остаться. Марица, найдите сухую и подходящую одежду, лучше всего подойдёт хлопковая сорочка.
И принялся осматривать Алёну, осмотрев её, он сказал.

– Что сказать, в этот раз легче. Перелом руки, сейчас исправим. Её молодые косточки мгновенно срастутся, только вот посмотрим, чтобы в зажим не попали нервы или сосуды. Георг, помогай, у тебя уже есть опыт. В прошлый раз она тебя спасла, тебе настала пора оплатить своё спасение, спасением её. 

– Доктор Морей, мы осматривали её с отцом, пока летели, там нет ничего сложного. А вот в голове хаос.
– Вижу. Ответил Морей. Снова плавает в темноте и в пучине. Но мы вытащим её. А ты, Святослав, почто такой бледный? Волнуешься?
– Так, как же? Назвался её ангелом хранителем. А получилось, не уберёг.
– Ну, ну дружище, всё будет в порядке. Вытащили в прошлый раз, вытащим и сейчас. Георг, у тебя, как с менталистикой?
– В этом всё в норме. Сейчас приступлю.
– Вот и хорошо. Как на твой свежий взгляд, ничего не зажато в руке?
– Нет. Всё пульсирует и светится уже живым светом. Мозг тоже засветился.

– Так почему она не приходит в себя? Вскричал Патр.
– Подожди, и не кричи, дай ей выплыть самой. Вот сейчас прикрепим датчики и всё увидим.
– Над Алёной вспыхнул прозрачный экран и на нём, как в телевизоре появилось изображение.
– Вот, смотрите, как я и ожидал, она плавает в первой серии.
– А как вытащить её оттуда? Спросил Патр.
– Дайте ей время, организму нужен отдых, чтобы накопить в нём силы. И пока она плавает в хорошем времени, для неё самое лучшее вспомнить всё самой, пусть даже через кошмары.

И вдруг Алёна стала метаться на кровати, она плакала, говорила, что-то о ребёнке, об убийце и обещала отомстить. А доктор продолжил.

– Вот уже дошла до самого кошмара. Патр, зови её, тихо, позови. А я и Георг задействуем энергию
– Патр опустился возле кровати и взял за руку Алёну, и позвал её.
– Алёнушка, вернись, ведь тебя дома ждут твои сыновья. Возвращайся. Алёнушка, возвращайся. Без тебя тоскливо и пусто, возвращайся, Алёнушка. Как мы будем без тебя, возвращайся, Алёна, я тебя очень люблю.

Алёна слышала его голос, он ей казался знакомым и далёким. Он звал ей и не давал потеряться в увиденном кошмаре, а главное в её собственном ужасе. И она цеплялась за этот голос, черпая уверенность и силы, наблюдая жуткую картину, отвернуться от которой попросту не могла. Она понимала, там какая-то её жизнь. Именно этот голос, как нить Ариадны был в её сознании, и освещался этот путь мощной энергией света, который лился из двух источников.
И её сознание осветилось, она застыла не надолго, приходя в себя, выплывая из мутной воды, нужна была передышка. Она глубоко вздохнула, слушая ласковый голос, и поплыла ввысь и открыла глаза. И не веря своим глазам, ещё путая те картинки,  проносившие в тёмной мгле и происходящее сейчас.

– А где, правда? Там или здесь? Только я там была в больничной кровати. И там я видела тебя. Она указала на доктора Морея. Морей, верно?
– Память возвращается? Улыбнулся доктор.
– Не знаю. Ответила Алёна.
– А тебя, как зовут?
– Алёна. Я всё помню и как падала в водопад, помню. А тебя во сне видела, ты спасал меня. произнесла она обращаясь к Патру. Я упала с моста в прорубь. А ещё там был ребёнок.
– Был ребёнок, но он уже вырос, ты спасла его. Всё уже хорошо. Теперь тебе надо уснуть, чтобы восстановился твой организм. Мозг он работает даже во сне, но для тебя будет хорошо во сне, ты вспомнишь всё, твой воздушный шарик лопнет. Твоему здоровью ничего не угрожает. Перелом сращён, рука первое время будет беспокоить, возможно, будет ломота, но, как проснешься, проведём ещё оздоровление. Было небольшое сотрясение мозга, но оно незначительное, прошлое было серьёзнее. Сейчас мозг твой в норме. От гематом и ссадин мы вас тоже избавили.

– Спасибо. Это вы всё вашей магией сделали? Слабо произнесла Алёна,
– Магией? Ах, да, силой энергии. Ответил доктор и спросил Георга.
– Как там Георг, можно уже укладывать в лечебный сон?
– Да, мозг стабилен. И сон ей необходим. Даже снова пройдёт через тот кошмар, сознание не потеряется и память восстановится.
Георг провёл рукой над её головой и произнёс.
– Всё чисто, как у младенца, сознание скоро начнётся расширяться.
– Погружай в сон.
– А это точно не страшно буд…

Алёна не успела договорить, как уснула. Она дышала спокойно и размеренно. И они видели у неё глубокий сон.
– Удаляемся, чтобы не мешать её сну своими разговорами. Произнёс Морей.
– Я останусь здесь, в гостиной.
– Ты сначала переоденься. Патр. Произнёс Святослав Аникеевич. Пока ты ходишь, я побуду здесь.
– Нет необходимости быть здесь, она будет спать до утра, а утром я приду.
– Отдыхайте, доктор Морей, и ты, Георгий тоже иди к себе, а я и Патр будем здесь. По очереди находиться с Патром.

Патр же, освеживший, приняв душ, не выбирая оделся, взяв одежду, к которой потянулись руки, и вскоре он пришёл в комнату Алёны. Деда он застал в дверях спальни Алёны. Он заглядывал туда.

– Как она? Спросил Патр.
– Спит, временами стонет. Хотел включить проектор, посмотреть, что она там видит. Ответил Святослав.
– Не надо, зуммер может отвлечь её, а ей надо вспомнить и пройти это, чтобы забыть весь этот кошмар на всегда. Ты иди, дедушка, я буду с ней.
– Я чуть попозжей приду.
– Можешь не приходить, я пробуду здесь до утра, пока не проснётся.
– На ужин тебе стоит сходить.
– Никуда я не уйду, ужин пришли мне сюда. И исцеляющий отвар сам сделай для Алёнушки и пришли. Её поить надо.
– Я сам принесу. Ответил дед и вышел из комнаты.

Патр подтащил кресло к кровати и сел рядом с ней, взяв за руку Алёну. Не отрывая от неё глаз, он вдыхал её аромат, вспомнил встречу, где они стояли на зелёном островке среди грязи. Какая она была воздушная. Он много раз встречал её в её мире, но никак не получалось, чтобы и она его заметила. То она была ещё маленькой, то ещё училась, а он улетел восстанавливать разрывы от несанкционированных вторжений. А вернулся, а она заявляет родителям, что выходит замуж. Захотелось украсть её, но она была такой воинственной, и с ней не совладал даже её родитель, и дед не помог. А потом ждал, ждал и смотрел издали. А она даже и не знала меня, хоть я несколько раз бывал в их доме. Друзьями отца она не интересовалась. Естественно, она юная девочка, зачем ей взрослые друзья отца, но с дедом она была, как в родственных отношениях. Дед Слава расположил её к себе.
И вот она совсем рядом, а он, прикрыв глаза, втянул аромат Алёны.

– Потрясающе. Совсем, как тогда, в то знойное лето в её детстве. Вот так же, я вдыхал её аромат. Думаю, её запах всегда будет для меня самым изысканным и возбуждающим. Впервые я её встретил девочкой, мне почудился знакомый аромат, и я потянулся за этим шлейфом. Почувствовал свой источник силы. Небывалое удовлетворение вспыхнули во мне тогда, стремясь проникнуть в меня всё глубже и глубже. Радость восторг охватили меня, никогда никакая женщина не приводила меня в состояние восторга одним лишь своим присутствием, а здесь девочка.

Я был откровенно очарован ею. Интересно это действует магия? Или я настолько истосковался, ожидая её. Она стояла ко мне спиной, в белом сарафанчике с алыми маками. На плече заметил знак. Я так обрадовался. Верно, не ошибся дед, говорил, когда о ней. На правом плече, орнамент звёздочки, в ней и находилась родинка. И всё это было в ярко-белом круге. У нас с ней одинаковые знаки, на одном месте правого плеча.

И я, поглядывая на девочку, неожиданно подавшись порыву, протянул руку, коснулся её плеча, этой родинки, она оглянулась и улыбка озарила её личико. Я коснулся её щеки, она застыла, в её глазах появился испуг, она отскочила на несколько шагов назад. Оглянулась, посмотрела в сторону сада, где виднелся дом, а я замер, не смея сдвинуться с места.

Ну, а, что могла подумать маленькая девочка, даже на девушку ещё совсем мало походила, встретив на лугу цветов, в бабушкином поместье, постороннего взрослого дядю? Естественно испугалась, ведь в их мире много всяких маньяков. Знает, как опасно встретить чужого дядю, да ещё там, где не должно быть.
Сколько её было? Лет десять, двенадцать, но она снова посмотрела на меня, в мои глаза и вдруг улыбнулась, испуг исчез у неё, глаза засветились искорками и я услышал в своих мыслях, одновременно и с моими мыслями, прозвучали наши мысли в унисон.

«Мой. Моя».
Затем снова улыбнулась и спокойно, что-то говорила, а я ещё не мог разобрать её слова, во мне ещё блуждала её мысль, «Мой». Она узнала меня. Под её взглядом я успокоился, и всплеск бурных моих эмоций исчез. Я вздохнул свободно, в мыслях моих пронеслось.
«Теперь знаю, где её искать». Произнёс.

– Я тебя напугал?
– Не-а. Ответила она с улыбкой. Только в первый миг. Я не ожидала увидеть здесь кого-то. Здесь бабушкино закрытое позьмо, или как она ещё называет, пространство. Как вы сюда попали?
– Для меня несложно раскрыть любое пространство. Как тебя зовут?
Задал я этот вопрос, хотя знал её имя, но задал. Надо же с чего-то разговор начинать. А она посмотрела на меня, склонив голову чуть набок и чуть приподняв подбородок, смотрела мне в глаза таким взглядом, как будто бы просчитывала меня.

– Алёна. Ответила она.
– Алёнушка, значит. Красивое имя.
– А мне оно не нравится. Любое другое, только не Алёна.
– И какое же, тебе нравится?
– Да мне всё равно, хоть Евлампия, только не Алёна. Не хватало мне ещё братца Иванушки, козлёночка.
Я удивился и спросил.
– Братца Иванушки? А он есть?
– Нет, конечно, я одна. Ни козлёночка у бабушки, только у соседей. И ни братца, папа говорит, что ещё такого бунтаря, как я они не выдержат, а бабушка, так меня вообще называет меня Алёнушкой Арзамасской.
– Арзамасской? Славная воительница была. Тебя за бунтарство прозвала она?
– Да. Не люблю, когда от меня что-то требуют.
– Тебе подходят оба имя. Что Алёна, аленький цветочек, свет солнечный сияющий. И другое имя, Евлампия, такой же свет. Ты светящая, в твоих глазах искорки солнечного света, аленький цветочек. Алёнушка.

Она подошла ближе и смотрела мне в глаза, я обратился к родовой магии, и сразу повеяло ею.
В моей жизни появился смысл, она нашлась. И скоро моя жизнь станет полноценной. Осталось дождаться, пока вырастит. Но пока она росла, я упустил её, она вышла замуж. Но её аура отзывалась на мой зов, и я ощущал связь. Она так и не узнала обо мне. Дед уверял, это не надолго, жди.

И я ждал. Она самое большое сокровище мое, смысл моей жизни. Мой источник!
Вспомнилось и эпизод, как снова почувствовал её аромат, а у самого заболела душа. Ноющая тоска врезалась в сердце, словно острое лезвие стилета. Аромат звал его, а он в это время был с племенником Георгом, осваивали новое творение младшего брата Бориса. Аэромобиль, пронизывающие миры, создан для устранения разломов. В тот момент мы просто прогуливались в межмирье, как почувствовал зов её души. Обратил внимание, и увидел, она ехала в автобусе, и приближается столкновение. В несколько секунд, пронизали пространство, хоть в полёте появилась неисправность, но оказались вовремя. Я успел её вытащить из-под автобуса, пока помогал другим, на неё напала женщина и яростно избивала её. Бросив спасать остальных, отбил у озверевшей женщины и увез в свой мир.

А Алёна?
Алёна, спит. Над ней поработал молодой менталист Георгий, и во сне стали появляться отрывки прошлого. Того прошлого, которое она старалась вспомнить лет так девять, но у неё ничего не получалось. Как она говорила, воздушный шарик  в её голове заполнил все пространство мозга и не даёт вспомнить.

И вот сейчас словно киноплёнка в проекторе и со звуком открывает ей постепенно всё то, что она хотела знать. Прошлое показывалось, хаотично, но эпизоды показывались большими размерами.

Алёна сидела в автобусе на переднем сиденье, напротив двери, автобус притормаживает, почему-то открылась дверь, удар, и Алёна слетает с сиденья, инстинктивно придерживает одной рукой фотоаппарат. Другой рукой успевает схватиться за поручень, но рука соскальзывает, её крутануло и она вылетает в раскрытую дверь, падает на землю, переворачивается и с ужасом видит, как на неё падает автобус. Но чьи-то руки подхватывают ей за подмышки и быстро успевают её оттащить, и автобус, минуя её, перевернулся ниже и крепко укрепился, встав на крышу. Слышатся крики, вопли, а она лежит в стороне, и видит, как к ней бежит кто-то. Затем резкая боль в голове, по всему телу вспыхивали очаги боли.

– Да когда же ты сдохнешь, тварь? Услышала она знакомый голос свекрови. Та била Алёну, Алёна отбивалась, защищалась, но от боли вскоре не могла уже уворачиваться от ударов свекрови. Сознание её покидало, она смирилась, бороться у неё не было сил. Кто-то ещё был рядом, слышался визг свекрови и слова.

– Видит всевышний, женщин я всегда уважал, но таких тварей надо изолировать.

«Это про меня? Мелькнула мысль у Алёны. Кто меня так ненавидит? Слова голосом мужским».
И снова раздались слова.
– Да отстань от меня, тварь.
А Алёна почувствовала, как её подняли на руки, и понесли, прижимая к своей груди, тихо говорил ей этот голос.
– Я обо всём позабочусь.

«Я обо всём позабочусь, звенело у Алёны в мыслях. И руки его, такие родные, как у папы».

Успела подумать она, чувствовала, её кладут на что-то мягкое. И слышит детский голос.
– Дядя, а кто это?
– Эта женщина из этого мира. Нам надо о ней позаботиться. Она нам очень нужна. Я ей немного помог, но ей нужна квалифицированная помощь, у неё много травм. Сейчас вернёмся домой.
Снова слышит знакомы голос. Её мягко покачивало.
– Мы едем домой. Скорее домой. Прошептала Алёна и открыла глаза.
Она была в машине, лежала на заднем сиденье. Перед ней  сидел мальчик и смотрел на неё. Улыбался, и произнёс.
– Больно? Потерпи немного. Сейчас прибудем и тебе поможет наш доктор. Мы не смогли мгновенно переместится назад. При перемещении к вам повредилось, что-то в нашем корабле.
– Корабле? А я думала это машина. Еле прошептала Алёна, морщась от нестерпимой боли в голове и по телу.
– Можно и так считать, какой-то джили повредился. Мы с дядей только первый раз пробовали пройти межмирье. ты потерпи немного.
Алёна закрыла глаза, мысленно соглашаясь. «Потерплю».

Где-то прогремел хлопок, похожий на взрыв. Впереди мост рушится. Машина дернулась и остановилась, накренилась, и падает вниз. Слышатся крики, и снова его голос.
– Светочи! Да, что же происходит? Резонанс сработал. Что случилось в том мире, догнало здесь? Не отдам!

Ледяная вода сковала Алёну. Она видит, как провалилась в темноту. Ей кажется, то ли она засыпает или уже утонула. 

«Сейчас мне гораздо лучше, чем было. Голова не болит. Думает Алёна. Нет жизни после смерти. Ведь нет же?»
Глаза закрылись и она отключается. Но в рот ей попадает обжигающая жидкость.
«Кажется, мне влили раскалённое железо». Успевает выдать мозг Алёны. И слышит.

– Вот ещё глоток, тише, тише, милая, сейчас станет легче.

«Мне показалось, что я попала в Аид. Фу, что за бредятина какая. И снова пустота».
Алёна открыла глаза и не могла понять, где она. В голове была пустота. Ни одной мысли не возникало. Сон, что видела только, что или нет, не знает, не помнит, но он ушёл и не вспомнить. Осмотрев вокруг, насколько позволял взгляд. Ей было больно водить глазами, а уж поднять голову, не было ни сил, не желания, так, как чуть повернув голову, у неё закружилось все вокруг, и она снова, и снова куда-то падала, так, что сердце замирало. И она закрыла глаза. Ей казалось, с закрытыми глазами было легче падать.

Порой она выскальзывала из той ямы, куда падала, но тогда наступала боль. Временами прорывались в её сознание какие-то бледные цветные, но какие-то размытые пятна. Иногда пятна проявлялись в лица людей, которые склонялись над ней. Разглядеть ей было тяжело, всё было расплывчато, но сквозь пелену она видела, как шевелятся их губы.
Кажется, они её о чём-то спрашивали, что-то от неё хотели. Но она не только их не слышала, даже подумать нет сил, и не могла им  ответить и тем более спросить, где она. Открыть глаза было большим испытанием.

Вот и сейчас её надолго не хватило, видимый ею мир стал расплываться, распадаться на части. Свет мерк, вместо света пришла боль и Алёна в очередной раз погрузилась в темень, или в сон без сновидений.
Так было много раз, бессчётное количество.
Однажды она вынырнула из своего мрака и увидела лицо. Новое оно было или нет, она не знает, но запомнила его, это был молодой темноволосый мужчина невероятно притягательный. Алёна даже в таком своём состоянии сна или не сна, она не знала, но что-то было похожее на оцепенение, но ощутила его притягательность.

Возможно, она стала всё-таки приходить в себя и что-то уже ощущать. Скоро в её сознании стали приходить не только цвета, но и звуки. Иногда она слышала стук и скрип дверей, звук шагов, обрывки фраз. Позже она осознала, что её стали будить, чтобы напоить и даже пытались накормить, вот здесь стали проявляться вкусовые ощущения. Принимать пищу, она отказывалась, но несколько глотков воды всё же сделать могла.
В короткие промежутки без сна и плавания в темноте, она видела всё больше и больше людей, которые склонялись над ней с выражением тревоги, и всё же она видела ещё и надежду в их глазах. Но она разочарованно закрывала глаза, ей хотелось видеть только одного человека, того черноволосого мужчину с голубыми глазами. Лицо которого ей, как казалось до того знакомым и родным. Её сердце тянулось к нему.

Ей казалось, что чувствовала его руки на себе. Но она видела его всё реже и реже. Возможно, он приходил, когда она спала. Она не знала, но она спала почти постоянно, от этого никуда не деться. Сон был её убежищем, потому, что через короткое пробуждение всегда приходила боль. Боль приходила сразу с пробуждением, она накатывала постепенно, как морской прилив и достигала такого, что терпеть её уже, не было мочи. У неё начиналась истерика и снова впадала в сон. Там спокойно и тихо, Алёна не знала, сама ли она проваливалась в сон или же её отправляли люди в белом, но во сне было спокойно, хоть и темно. Но однажды она услышала.

– Просыпайтесь! Вам уже пора.
Голос звучал настойчиво, постоянно проговаривал.
– Леди просыпайтесь. Просыпайтесь. Пожалуйста, откройте глаза.
Этот голос и вырвал её из тёмного привычного забытья. Алёна послушно открыла глаза. Она слышала этот голос много раз и успела к нему привыкнуть. Открыв глаза, она прищурилась от яркого света и в надежде увидеть родное лицо того мужчины, который заставлял её сердце часто биться. И разочарованно посмотрела, это был совсем другой человек, седовласый, крепко сложенный с аккуратной бородкой и внимательным взглядом чёрных глаз. У того притягательного, Алёна запомнила, глаза были голубые, словно небо.

– Вот и всё. Боль больше не вернётся. Не волнуйтесь юная леди.
Алёна же не верила и ожидала, что боль вот, вот нагрянет. И боялась того, что боль снова станет её разрывать на части. Но всё оставалось в полной тишине и без боли и сознание вернулось, и даже попыталось осознать, где она находиться. И почувствовала аромат цветов, сознание обрадовалось, обоняние тоже вернулось.

Она осмотрелась и увидела, что она находится вроде бы в больнице, но не совсем похожей на больницу. От больницы здесь была только кровать, на которой она лежала и стоящая рядом капельница, да возле кровати столик с какими-то баночками. А остальное было похоже на богатую комнату с высокими потолками украшенными лепниной, стены были оклеены светло-кофейного цвета обоями, светлая мебель, чуть вдали стоял изящный столик с изогнутыми ножками, на котором стояло несколько пышных букетов, источавший приятный аромат.
Мягкие кресла чуть далее от кровати и задёрнутые бежевые гардины, их сразу же задёрнули, как она открыла глаза и зажмурилась, но она видела сквозь них, что за ними был солнечный день.

Её больничная кровать стояла чуть ли не на самой середине комнаты, а повернув голову, она увидела в стороне большую широкую кровать под балдахином. Перевела взгляд на себя, она увидела себя укрытой белоснежным одеялом с накрахмаленными кружевами. Ей сразу вспомнилась бабушка. Бабушка всегда старалась, чтобы у них постельное бельё было белоснежным и с кружевами или же с вышивкой ришелье. И в приданное Алёне готовила точно такое белье.

Это видение пришло и пропало, как будто тенью пронеслось, в голове снова образовалась пустота. И она не могла вспомнить ничего, даже своё имя. Она снова оглядела себя, посмотрела на свою руку, которую с трудом приподняла и поднесла к лицу, но удержать не могла, рука безвольно упала на одеяло. Алёна силилась хоть что-то вспомнить, но сознание было пустое, и ей показалось, что даже ветер гуляет в голове и всё выдувает. И наконец, она перестала надрывать свою память, чтобы та хоть что-то ей сказала, она произнесла.

– Со мной, что-то случилось? Я почему-то ничего не помню. Промелькнуло, что-то, но я не запомнила и никак не вспоминается.
И Алёна испугалась, голос её сиплый, дрожащий, в глазах звёзды и снова провалилась в пустоту. Но ей снова не дали погрузится глубже в пустоту, где нет боли, там ничего нет.

– Милая леди, откройте глаза, прошу вас.
Тормошил её всё тот же голос, вытягивая её из-забытья. Алёна послушно открыла глаза, сердце её дрогнуло. До этого оно стучало вяло, а сейчас заколотилось так громко, что отдавалось в уши и в виски, а по телу пошла дрожь и пошла волна испуга и страха. Она почувствовала приближение паники и снова спросила.

– Я кто? И почему в голове пусто? Просто чистый лист.
– Всё в порядке. Ответил ей мужчина. Мыслишь вполне здраво, это хороший признак, что с головой всё бесспорно нормально. Остальное вспомнишь.
– Со мной, наверное, произошло очень неприятное? Я заболела чем-то не хорошим и опасным. Во мне вирус опасный? Боль. Боль я помню, она приходила ко мне очень много раз. Помню боль и темноту.

– Вам не повезло, юная леди, вас нашли на границе Славены., на мосту, по которому вы проезжали, произошла катастрофа. Мост рухнул, и вам не повезло в числе тех, кто по нему проезжал, вас выбросило на лёд..
– Это какой-то ужас. Прошептала она. А со мной кто ещё был?
Она прислушивалась к себе, старалась выловить из своей памяти ответы.
Мост в Славену? А где это? И зачем я туда ехала? И что это за катастрофа? Кто я такая, в конце концов?
Но память упрямо молчала.
– Надеюсь, пострадала только я?
Спросила она у доктора, который дожидался окончания её реакции.

– А мои родные? Если я там была, значит, со мной был ещё кто-то?
– К сожалению, жертв было много, о родных ваших ничего не известно, мне известно только о вас. И как выяснили, в момент катастрофы с мостом, с вами не было никого из ваших родных.
– Ох, слава богу. Но ведь им уже сообщили? Сказали, где я и что со мной. И где меня найти.  Произнесла Алёна.
– С этим возникла заминка, юная леди.
– Какая ещё заминка? Они что, далеко от этих мест?
– Дело совсем в другом. Мы до сих пор не имеем понятия, кто вы такая.
– Как же так? А моя сумка?
– Вы что-то вспомнили?
– Нет, предчувствие. Что-то почувствовала вот здесь.

Алёна указала на себе место на груди, а затем и провела рукой от шеи до бедра, продолжила.
– Мне кажется, я чувствую, здесь что-то висело на моей шее и на плече, что-то привычное и очень важное. Ощущение и сейчас такое есть.
– Когда вас сюда принесли, на вас ничего не было, кроме мокрой одежды, когда я сюда вошёл, вас переодевали. Возможно что-то и было. надо будет спросить того, кто вас сюда доставил.
– Неужели меня не смог никто опознать? Ведь я видела много людей, когда приходила в сознание. Они что-то говорили, только я не слышала. А документы? Если я ехала в машине или ещё на чем-то, должны же быть документы. Или я пешком шла?
– Всё не так-то просто, а даже очень сложно. Вас доставили сюда безсознания, юная леди, с множественными переломами и ранами потеряв так много крови, что вы находились на грани. Вы застыли на грани жизни и смерти. И ещё по некоторым признакам, как я установил своими исследованиями, вас очень сильно били, и это не относится к катастрофе. Некоторые переломы и гематомы получены вами до катастрофы. У нас это умеют различать. Раны от катастрофы получены позже, во время катастрофы и они не значительные, Время совпадает, а первичные раны и переломы не совпадают. Вы, что-нибудь ещё помните?

– Ничего. Растерянно произнесла Алёна.
– Пока не насилуйте память, возможно, это происходит ещё от того, что мне пришлось погрузить вас юная леди в медикаментозный сон, но не лекарствами, а магией, на несколько дней, чтобы залечить ваши раны. И всё это время, просматривал ваше сознание и пытался понять. – Доктор посмотрел на неё с улыбкой и продолжил.– Как удалось вам это сделать?
– Что именно удалось мне сделать?
– Спасти жизнь ребёнку, принцу. С вашими-то травмами такое невероятно.

Доктор снова улыбнулся, а Алёне на секунду показалось, что-то фальшивое, и она уже ни в чём не уверена и на неё накатила жуткая усталость. Алёна пыталась сжиться с рассказом доктора. Ей казалось, что речь шла не о ней, а о ком-то другом. О другой девушке, которая упала с моста на лёд, а потом спасла жизнь ребёнку. С ней этого не могло произойти, это она не знает, но чувствует. И потому, что она совсем ничего не помнит.

– Расскажите мне. Попросила Алёна.
– Вы провели во сне пять суток, и я срастил все ваши переломы, залечил все ваши раны, восстановили вам кровь.
– А такое возможно? Срастить за пять дней? Удивлённо спросила Алёна.
– Мне всё возможно и подвластно в нашем мире. Ваши переломы я срастил в тот же день, как вы поступили ко мне, и продолжил лечение остального. И ваш прелестный внешний вид нисколько не пострадал. Вы, как были красивой, так и остались.
– Откуда вы знаете, какой я была?
– По вашей ауре, по вашему сознанию. И те побои и ужасная катастрофа не оставили на вас не единого следа.
– Спасибо вам, доктор, за ваши старания.  Доктор кивнул головой и продолжил.
– Сейчас вы слабы, но это пройдёт, вам нужно хорошо кушать, гулять на свежем воздухе, возможны пешие и конные прогулки, но не сразу. От балов откажитесь, вам ещё вредны будут эмоции.

– Какие балы? Доктор? Я никогда не была на балах, и танцевала только в клубе и  на дискотеках.
– И ещё скажу вам юная леди, ваши дети сохранены.
– Дети? Какие дети? Это очень удивило Алёну.
– Как вы не знали, своё особое положение? срок ещё маленький, но они развиваются хорошо. им ничего не угрожает.
– Я не знаю, ничего не помню.
– Назовите какое-нибудь имя.
– Какое?
– Любое, какое придет вам в голову, не раздумывая.
– Саша. Ответила Алёна.
– Саша? Это мужчина или женщина?
– Не знаю. Больше ничего не знаю.
– У вас есть магическая метка, она у вас на правом плече.

Алёна с трудом приподнялась, доктор помог ей сесть. Тело дрожало, рука не поднималась, чтобы поднять вверх рукав сорочки. С усилием подняла рукав и увидела родинку.

– Это же родинка. Какая же это метка?
Алёна пощупала пальцем эту родинку, которая была у неё с рождения и снова посмотрела и вдруг увидела, как вокруг родинки образовался орнамент звёздочки, в ней и находилась родинка. И всё это было в ярко-белом круге.
–  Ой! Что это такое?
–  Это и есть магическая метка, не скажите, откуда она у вас?
–  Не знаю. По ощущениям родинка у меня была всегда, думаю, с рождения. А вот этого я не помню. Круг, звёздочка. Откуда? У меня в голове пузырь и он пустой, как воздушный шарик и ничего не пропускает.

Алёна заплакала, и в бессилии упала на подушку, а доктор поправил положение её тела и положил ей на голову руку, и тихо произнёс.

– Успокойтесь, леди, придёт время, вы вспомните. А сейчас усните на часок, другой. Ваше сознание возможно придёт в норму. Нельзя же лишать развлечений столь прелестное создание.
– Какие ещё развлечения? Я домой хочу.
– Вы, что-то вспомнили? Дом?
– Нет, не вспомнила. Этот воздушный шарик не даёт вспомнить, но ощущаю, дом у меня есть.
– Конечно, есть. И как вспомните, вы отправитесь домой.
– А можно, как-то сдуть этот шарик, что заполнил пустотой мою голову?
– Он сам сдуется, как только вы захотите жить. Сильно захотите. Сейчас вы всего лишь на грани баланса. Захотите сильно жить и вернуться домой, а для этого надо ещё хорошо кушать, гулять, отдыхать, и помните, что ночи придуманы для сна и отдыха, а не для развлечений. А в дальнейшем не оставайтесь в постели до полудня. Вам важно в вашем положении рано вставать и рано ложиться.

Он говорил и говорил, что-то советовал, мозг её уловил слова доктора.
– Иначе может навредить.
В комнату вошёл ещё один человек, старичок, но такой крепенький старичок. Он ей напоминал какой-то персонаж из сказки, но какой сказки, она не могла вспомнить.
Он улыбнулся и ласково произнёс.
– Как леди чувствует себя?
Алёна не ответила, так как силилась вспомнить из какой он сказки, а оживший персонаж продолжил.
– Вы скажете – мир огромен и событий серьезных много?
– Не знаю. А вы меня знаете?
– Знаю, ответил этот старичок, но тот, кто был доктором, строго ему, что-то сказал, на незнакомом Алёне языке. Она подумала так, потому что ни одного слова не разобрала, а этот старичок кинул на Алёну взгляд, произнёс.
– Отдыхайте, юная леди. Исполняйте то, что советует доктор, а мы ещё успеем с вами поговорить.
– Вам стоит ещё отдохнуть. Не стоит вам волноваться, леди, полезнее будет, уснуть, во сне мозг лучше восстанавливается.
Произнёс доктор, затем ещё раз погладил её по голове, по лбу, Алёна и поблагодарить не успела, только и произнесла, – Спас..., как уснула крепким здоровым сном.
продолжение следует....
Таисия-Лиция.
Фото из интернета.