Чаша огня

Тсахай родилась с кожей цвета обжаренного зерна и ладонями, пахнущими дымом.

В племени Оромо верили: Тсахай разговаривает с деревьями. Особенно с кава – диким кофе. Другие девушки ткали, пасли коз, растирали специи. А Тсахай собрала ягоды кофе. Её шаги не пугали птиц, её руки не срывали – просили.

Тсахай сушила зёрна в дыму мирры и сандала. Она обжаривала их в бронзовом блюде с узором из слонов и змей. Запах – горько-сладкий, как поцелуй после измены. Женщины закрывали глаза, впитывая аромат кожей, как молитву.

Тсахай молола кофе гладким чёрным ониксом, который ей оставила прабабка. Проливала первую чашу земле – праху предков. Вторую – матери. Третью – духам. Только четвёртая предназначалась для губ.

Когда Тсахай пила, ей виделись жуки с крыльями из кофейной шелухи; реки, текущие вверх; мужчины с голосами, горчащими, как жжёный мёд. Тсахай знала – кофе не напиток. Кофе – это язык. И она умела на нём говорить.

Племя замерло, когда в холмы Кэфы впервые пришли чужаки. Они разбили лагерь у подножия деревни. Белолицые, с глазами цвета остывшего пепла. Старейшины сжали посохи, женщины закрыли сосуды с водой, дети прижались к стенам хижин.

Белолицые несли с собой чужие запахи: металл, пот, пыль холодной земли. Они были бурей, которая не просит позволения. Их язык – острый, прерывистый, как треск костей в огне. Старейшины шептали: «Они пришли за землёй, за зерном, за телами.»

Тсахай вложила в чашу три зерна. Одно – с дерева предков. Другое – с того, что выросло у могилы её отца. И третье – найденное в гнезде обезьяны.

Тсахай вышла к чужакам – босиком, с нагой грудью, с кофейным дымом в волосах. Она смотрела не на их кожу, а на их тени. Тсахай не говорила – только заварила бобы. Аромат взвился вверх, как дух. Один из белолицых, вождь – всё лицо в рубцах – втянул носом воздух. И забыл свой язык. Он смотрел на Тсахай, как на женщину, сотканную из дыма и земли.

Она подала чужому вождю чашу – жест не покорности, но мира. Первым глотком они делили настороженность. Вторым – тишину. Третьим – впервые узнали слово «доверие».

Белый вождь отпил, медленно. Закрыл глаза.
- Bitter…
А Тсахай тихо произнесла в ответ:
-Горечь снаружи. В сердцевине – жар.
Он не понял слов, но понял суть.

В ту ночь племя не спало. Не от страха – а потому что кофе впервые переплёл судьбы туземцев и чужаков в одну историю.

Так возникла торговля с белолицыми. Но в племени Орома помнят главное: всё началось с женщины, которая не побоялась подать чужаку чашу, полную огня.