000 Н. А. Белоголовый 1834-1895 гг

Упомянув о последней мучительной болезни Тургенева и о лечивших его врачах, нельзя не вспомнить и о русском враче Белоголовом.

Происходил из купеческой семьи. Его отец был купцом, человеком просвещенным и начитанным. Купец 2-й гильдии Андрей Васильевич Белоголовый – «купец, далеко не богатый, очень деятельный, умный и не останавливавшийся ни перед какими жертвами, чтобы доставить детям возможно лучшее образование». Направление его ума в большой степени определилось дружескими отношениями с декабристами, сложившимися к концу 30-х годов. Как раз в эту пору декабристов стали расселять неподалеку от Иркутска. Начальное образование получил в семье декабриста А. П. Юшневского, позднее его учителем был А. В. Поджио. В 1846 году определён отцом в частный пансион Эннеса в Москве, в ту пору считавшийся одним из лучших в Москве.

Учился Николай Андреевич вместе с С. П. Боткиным, тоже купеческим сыном, и сохранил дружбу с ним на всю жизнь. Узы этой дружбы были столь сильны, что в 1861 г. Белоголовый специально поехал из России в Вену, чтобы присутствовать на бракосочетании молодого Боткина. Правда, по окончании пансиона их дороги чуть было не разошлись: Сергей Петрович не помышлял ни о чем, кроме медицины, его друг мечтал о занятиях литературой. Намеревался поступить на словесный факультет Московского университета, однако из частных гимназий (а пансион Эннеса был частным) разрешено было поступать только на медицинский факультет, на другие брали лишь из казенных. Потому- то Николай Андреевич, против своей воли, оказался на медицинском факультете вместе со своим другом Боткиным. Окончил университет в 1855 году, получил должность городского врача в Иркутске, основал там медицинское общество.

Летом 1861 г. ездил за границу, где познакомился с А. И. Герценом, и стал корреспондировать в "Колокол". Продолжил своё образование за границей, слушал лекции в германских университетах. В 1862 году защитил докторскую диссертацию по теме "О всасывании солей кожею" (М., 1862). Для занятий научной деятельностью Белоголовый переехал в Петербург. Занимался благотворительностью. Был знаком со многими замечательными людьми той эпохи, многих из них лечил: Н. А. Некрасова, М. Е. Салтыкова-Щедрина и др. (опубликовал мемуарно-медицинский очерк о предсмертной болезни Н. А. Некрасова).

В 1882 году Тургенев, который жил в это время в Париже, в одном доме с семьей Виардо. Уже лет 15 как он страдал от периодических приступов подагры. Однако через некоторое время приступы утихали и он вновь был подвижен и деятелен. В марте 1882 года Тургенев стал жаловаться на "сильные боли в левой ключице, усиливающиеся при всяком движении, т особенно при ходьбе. Ее сопровождала "затруднительность дыхания". Его лечили светила французской медицины - П.Сегон и ученик знаменитого П. Буарделя Г.Гиртц. Они решили что у писателя был особый вид грудной жабы - подагрический. Подтвердил этот диагноз и виднейший французский невролог Шарко. все доктора сходились в том, что эта болезнь не опасна, но непрятна тем, что может долго продолжаться - месяцы и даже годы. Лето 1882 года семья Виардо как обычно проводила в Буживале. Тут у Тургенева появился новый мучительный симптом- правосторонняя межреберная невралгия. Эта боль была постоянной и жгучей и не давала пациенту спать. Теперь Тургенева начал лечить французский врач Маньен, по совету которого начали вводить в инъекциях морфий в увеличивающейся дозе. Затем пригласили следующего консультанта профессора С. И этот врач подтвердил диагноз грудной жабы и посоветовал жесткое электризование. А при усилении болей снова морфин и хлоралгидрат, а также припарки и мушки, как отвлекающую терапию. Жакку, который был выдающимся кардиологом и ревматологом своего времени.
В конце июля приехал к Тургеневу известный русский врач Л.Б.Бертенсон, который назначил молочное лечение, то есть выпивать по 12 стаканов молока в день. Боли стали меньше. Осенью 1882 года случилось непредвиденное у Тургенева на живо.те появилась новая "прелесть", то есть опухоль, которая все увеличивалась. Французский хирург Сегон решил, что это неврома и посоветовал эту опухоль удалить, что и сделали 2 января 1883 года. Сегое уверял, что нарост был доброкачественный и больной скоро оправится. Но другую речь вел наш сибиряк доктор Белоголовый: Это скорое заживление раны нехорошо, нарост был раковидный, и , к сожалению, он скоро себя покажет в другом виде, так что господа франзузы напрасно воздают себе хвалу". Русский врач Белоголовый был первым и единственным, кто при жизни заподозрил у Тургенева рак.
Действительно, после операции состояние Тургенева резко ухудшилось, боль стала нестерпимой, словно осатанела. По-видимому, французские врачи вырезали писателю не неврому, а саркому, и эта злокачественная опухоль в результате операции стала быстро метастазировать в позвоночник.

В мае 1883 года врач Белоголовый смог попасть к писателю, благодарю настойчивому желанию Ивана Сергеевича, высказанному в письме (в это время члены семьи Виардо никого к Тургеневу не допускали)". Он вспоминал: "Мне сразу бросилось в глаза, как исхудало лицо писателя. .. Лежал он на спине и, не повернув головы при моем входе, заговорил расслабленным голосом: "Плохо мне, совсем плохо. Дайте мне что-нибудь, чтобы поскорее умереть и не страдать так.."

Позднее еще два или три раза успел доктор Белоголовый съездить в Буживаль. Беспощадный недуг делал свое дело и развязка приближалась. Не раз Иван Сергеевич упоминал о своем отравлении ядом, который, якобы, подмешивался в его пищу в семействе Виардо. и хотя сам врач в эту историю не верил, но он должен был отметить, что речь больного была последовательна и разумна.

Вскоре после смерти писателя было произведено вскрытие его тела. Вскрытие производил П. Бруардель. Присутствовали П. Сегон, Д. Декку, Ш. Латте и Ж. Маньен. Был найден гнойный очаг в верхней доле правого легкого, а тела 3–5 грудных позвонков и позвоночные диски совершенно распались (полость 5 см). Бронхиальные лимфоузлы были «твердыми и объемистыми». Через некоторое время французские доктора опубликовали официальное медицинское заключение о причинах смерти русского писателя по результатам вскрытия: «И. С. Тургенев умер от раковой опухоли. Первоначально саркома появилась в лобковой области и оперирована доктором Сегоном…  Перенос этого страдания в 3-й, 4-й и 5-й спинные позвонки произвел полное разрушение тел позвонков и образование нарыва спереди оболочек спинного мозга. Этот нарыв сообщался фистулезным ходом с одним из бронхов верхней доли правого легкого. Этот метастаз был причиной смерти». Был также найден порок аортального клапана и шесть камней в желчном пузыре.
Примечательно, что результаты вскрытия подтвердили диагноз и предсказание сибирского врача Н. А. Белоголового, что нарост на животе писателя был раковидным, и в результате его поверхностного удаления французскими врачами он быстро начнет метастазировать.

После смерти Тургенева в России, как и во врачебной среде, так в печати поднялся сильный шум по поводу болезни и смерти великого русского писателя. Все недоумевали, как могло так случится, что врачи лечили писателя от одной болезни, а вскрытие показало совершенно другую причину смерти. Все больше стали в российском обществе распространяться слухи, что Тургенев был отравлен в Париже, что лечили его французские врачи непрофессионально, недобросовестно, и возможно даже заведомо неправильно. В газете «Гражданин» от 18 сентября 1883 года Полину Виардо и ее семью прямо обвиняли не только в том, что они обирали Тургенева, но и в умышленном его отравлении!

Чтобы успокоить страсти, в это дело вынужден был вмешаться выдающийся врач, корифей отечественной медицины С. П. Боткин, который заявил: «На обязанности русских врачей лежит разъяснить русскому обществу самый ход болезни Ивана Сергеевича и тот печальный исход ее, который поразил нас.. Первое, что бросается в глаза, особенно не врачу, это то, что при жизни говорили одно, определили одну болезнь, лечили, следовательно, от этой болезни, а при вскрытии нашли другое… Конечно, этот упрек может быть сделан только не врачом или, во всяком случае, лицом, не имеющим ясного представления о наших диагностических возможностях» (27 октября 1883 г.) С. П. Боткин признавал «расхождение диагноза», но пытался оправдать своих французских коллег, лечивших Тургенева от грудной жабы, в то время как в действительности у него был рак. Он так объяснял происшедшее: «Как бы ослепленные этим диагнозом, они всему остальному придавали второстепенное значение, смотрели на все явления как на результат того же порока сердца».

Чрезвычайно высокий ранг консультантов писателя, Шарко, Жакку, Потена, Бруарделя, Нелатона, придавали особый вес диагностическим заключениям и повели всех остальных по ложному пути. Французские светила шли по пути аналогий с предыдущими болезнями Тургенева. Конечно, лечить тяжелое заболевание Тургенева в то время не было никакой возможности, но врач, зная верный диагноз, мог бы заранее предсказать как будет развиваться болезнь, и у него хотя бы было душевное удовлетворение, что он понимает природу недуга.

Постыдный факт, однако в жизнеописаниях никого из знаменитых консультантов И. С. Тургенева не найти ни одного слова об этом «досадном эпизоде»! О том, что эти "великие" врачи допустили роковую ошибку в диагнозе великого писателя…