031 Н. Белоголовый 1834-1895 гг

Рассказывая о великих подвижниках медицины хотелось бы упомянуть замечательного сибирского врача Николая Андреевича Белоголового. Он сыграл особую, выдающуюся роль в лечении наших писателей-классиков:  Н. Некрасова, М. Салтыкова-Щедрина,  И. Тургенева.

По отзывам его отец был "купец далеко не богатый, очень деятельный, умный и не останавливавшийся ни перед какими жертвами, чтобы доставить детям возможно лучшее образование». Направление его ума во многом определилось дружескими отношениями с декабристами. В 30-е годы XIX  века сосланных на каторгу декабристов стали расселять неподалеку от Иркутска. Отец Белоголового был в дружеских отношениях со многими из них. Начальное образование его сын Николай получил в семье декабриста А. П. Юшневского, позднее его учителем был А. В. Поджио. В 1846 году он был определен отцом в частный пансион Эннеса, считавшийся одним из лучших в Москве.

Учился Н.А. Белоголовый в пансионе Эннеса вместе с С.П. Боткиным, тоже купеческим сыном, и сохранил дружбу с ним на всю жизнь. В 1861 г. Николай специально поехал из России в Вену, чтобы присутствовать на бракосочетании своего друга Сергея. Однако, по окончании пансиона их дороги чуть было не разошлись: Сергей не помышлял ни о чем, кроме медицины, его же друг одновременно увлекался и литературой. Даже думал о поступлении на словесный факультет. Однако не сложилось, и он поступил на медицинский факультет, где снова встретил старинного друга Боткина. Окончил врач-сибиряк университет в 1855 году, получил должность городского врача в Иркутске и сразу основал там медицинское общество.

Летом 1861 г. он ездил за границу, где познакомился с А. И. Герценом, и стал посылать корреспонденции  в "Колокол". Продолжил свое образование за границей, слушал лекции в германских университетах. В 1862 году защитил докторскую диссертацию по теме "О всасывании солей кожею".
Ради занятий научной деятельностью  Н. А Белоголовый переехал в Петербург. Был знаком со многими выдающимися людьми той эпохи, многих из них лечил. Печатался в газетах «Колокол», «Под суд!», «Общее дело». Автор книги о  враче С. П. Боткине, оставил воспоминания о писателях -Н. А. Некрасове, М. Е. Салтыкове-Щедрине, И.С. Тургеневе, декабристах братьях Борисовых, А. П. Юшневском, А. В. Поджио. Его книга «Воспоминания и другие статьи» до революции выдержала четыре издания.

Но мне хотелось бы рассказать о последней болезни Ивана Сергеевича Тургенева и о роли Белоголового в его лечении. В 70-80-е годы XIX-го века Иван Тургенев жил в Париже, в одном доме с семьей Виардо. Уже лет 15 как он страдал от периодических приступов подагры. Но в марте 1882 года случилась новая болезнь, Тургенев стал жаловаться на "сильные боли в левой ключице, усиливающиеся при всяком движении, и особенно при ходьбе" и "затруднительность дыхания". Его лечили светила французской медицины - П.Сегон и ученик знаменитого П. Буарделя - Г.Гиртц. Они заключили, что у писателя был особый вид грудной жабы - подагрический. Назначили консультацию у виднейшего французского невролога Ж. Шарко, который подтвердил этот диагноз и назначил лечение. Но Тургеневу не становилось лучше. В глубине души Иван Сергеевич больше доверял врачам русским и периодически встречался и советовался с врачом-сибиряком Белоголовым, жившим в это время в Париже.  Однако противоречить мадам Виардо Тургенев не решался и послушно следовал рекомендациям французских светил медицины. Все французские доктора сходились в том, что его болезнь не опасна, но неприятна тем, что может продолжаться месяцы и даже годы.

Летом 1882 года  у Тургенева появился новый мучительный симптом- правосторонняя межреберная невралгия. Теперь Тургенева начал лечить французский врач Маньен и профессор Жакку, которые назначили морфий и жесткое электризование, а также припарки и мушки. В конце июля Тургенев обратился за консультацией к русскому врачу Л.Б.Бертенсону, который назначил молочное лечение, то есть выпивать по 12 стаканов молока в день, и как ни странно, но состояние больного улучшилось. 

Осенью 1882 года случилось непредвиденное: у Тургенева на животе появилась  опухоль, которая все увеличивалась. Французский хирург Сегон решил, что это неврома и посоветовал эту опухоль удалить, что и сделали 2 января 1883 года. Сегон уверял всех, что операция прошла замечательно, нарост был доброкачественный  и больной скоро поправится. Но совершенно другого мнения был доктор Белоголовый: "Это скорое заживление раны нехорошо, нарост был раковидный, и, к сожалению, он скоро себя покажет в другом виде, так что господа французы напрасно воздают себе хвалу".  Врач-сибиряк оказался прав, он  был первым и единственным, кто при жизни заподозрил у Тургенева рак.

Действительно, вскоре после операции состояние Тургенева резко ухудшилось, боль стала нестерпимой, словно осатанела. Французские врачи ошибочно вырезали писателю не неврому, а саркому, и эта злокачественная опухоль в результате операции стала быстро метастазировать в позвоночник. Растерянные французские врачи ничего не понимали, одна за другой назначались консультации звезд французской медицины: Бруарделя, Потена, Шарко.  Но ничего кроме морфия они порекомендовать не могли.

Тургенев все больше доверял Белоголовому, писал ему и настойчиво просил приехать, чтобы получить его консультацию. В мае 1883 года врач Белоголовый с трудом смог попасть к писателю, к которому семейство Виардо практически никого не допускали.  Он вспоминал: "Мне сразу бросилось в глаза, как исхудало лицо писателя… Лежал он на спине и, не повернув головы при моем входе, заговорил расслабленным голосом: "Плохо мне, совсем плохо. Дайте мне что-нибудь, чтобы поскорее умереть и не страдать так…"

По воспоминаниям Белоголового, он еще два или три раза ездил в Буживаль к больному Тургеневу. Беспощадный недуг делал свое дело и развязка приближалась. Иван Сергеевич не раз говорил о своих подозрениях, что его травили ядом в семействе Виардо, который якобы подмешивался в его пищу. Хотя  Белоголовый  в эту историю не верил, но отмечал, что речь больного была последовательна и разумна.

Вскоре после смерти писателя было произведено вскрытие его тела. Вскрытие производил П. Бруардель. Присутствовали П. Сегон, Д. Декку, Ш. Латте и Ж. Маньен. Был найден гнойный очаг в верхней доле правого легкого, а тела 3–5 грудных позвонков и позвоночные диски совершенно распались (полость 5 см). Бронхиальные лимфоузлы были «твердыми и объемистыми». Вскоре они опубликовали официальное медицинское заключение о причинах смерти русского писателя по результатам вскрытия: «И. С. Тургенев умер от раковой опухоли. Первоначально саркома появилась в лобковой области и оперирована доктором Сегоном…  Перенос этого страдания в 3-й, 4-й и 5-й спинные позвонки произвел полное разрушение тел позвонков и образование нарыва спереди оболочек спинного мозга. Этот нарыв сообщался фистулезным ходом с одним из бронхов верхней доли правого легкого. Этот метастаз был причиной смерти».
Примечательно, что результаты вскрытия подтвердили диагноз и предсказание сибирского врача Н. А. Белоголового, что нарост на животе писателя был раковидным, и в результате его поверхностного удаления французскими врачами он быстро начнет метастазировать.

После смерти Тургенева в России, как во врачебной среде, так и в печати поднялся сильный шум и волнение.  Все недоумевали, как могло так случиться, что врачи лечили писателя от одной болезни, а вскрытие показало совершенно другую причину смерти. Все больше стали распространяться слухи, что Тургенев был отравлен в Париже, что лечили его французские врачи непрофессионально, недобросовестно, и возможно даже заведомо неправильно. В газете «Гражданин» от 18 сентября 1883 года Полину Виардо и ее семью прямо обвиняли не только в том, что они обирали Тургенева, но и в умышленном его отравлении!

Чтобы успокоить страсти, в это дело вынужден был вмешаться корифей отечественной медицины С.П. Боткин. Он признавал «расхождение диагноза», но пытался оправдать своих французских коллег, лечивших Тургенева от грудной жабы, в то время как в действительности у него был рак. Он так объяснял происшедшее: «Как бы ослепленные этим диагнозом, они всему остальному придавали второстепенное значение, смотрели на все явления как на результат того же порока сердца». Чрезвычайно высокий ранг консультантов писателя - Шарко, Жакку, Потена, Бруарделя, Нелатона, придавали особый вес диагностическим заключениям и повели всех остальных по ложному пути. Всех, кроме Белоголового!  Так  кто же оказался оказался лучшим диагностом- врач-сибиряк Белоголовый или же хваленые французские знаменитости? Конечно, вылечить рак  в то время не было никакой возможности. Однако разумный хирург воздержался бы удалять саркому, чтобы не ускорить процесс и не вызвать его обострение.
Постыдный факт, однако в жизнеописаниях никого из этих знаменитых французских врачей не найти ни одного слова об этом «досадном эпизоде»! О том, что эти "великие" доктора  допустили роковую ошибку в диагнозе и лечении великого русского писателя.