Сила Рода

Дождь барабанил по крыше старого поместья «Лунная роза» как назойливый гость, явившийся без приглашения. Эля стояла у окна библиотеки, смотрела на капли, стекающие по стеклу, поглаживая пальцами теплый, гладкий камень древнего кулона на груди – единственного наследства от матери-эльфийки. За спиной горел камин, но холод проникал в самое сердце. Холод, который принесли не тучи, а люди. Ее муж, Демьян, и его мать, властная и вечно недовольная Кира Игнатьевна.

Три года назад Эля вышла замуж за обаятельного дворянина Демьяна Волкова. Он казался очарованным ее тихой красотой и таинственным поместьем, доставшимся ей от матери. «Лунная роза» не было богатым, но обладало странным очарованием: старые сады цвели пышнее соседских, родниковая вода в источнике была чистейшей, а в полнолуние по коридорам будто бродили серебристые тени. Демьян утверждал, что это просто игра света. Эля верила всему, что тот говорил.

Но вера ее треснула ровно месяц назад, словно тонкий январский лед под ботинком. Сначала Демьян стал излишне раздражительным, упрекал ее в «эльфийской мечтательности» и неумении вести хозяйство с выгодой. Потом появилась Кира Игнатьевна, поселившаяся в лучших покоях под предлогом «помощи несмышленой невестке». А затем начались перешептывания поздней ночью, странные бумаги, которые муж тщательно прятал от глаз Эли. Последней каплей стали частые визиты какого-то тощего, похожего на ворона, мужчины. Они закрывались в покоях свекрови и часами что-то обсуждали.
Сегодня утром лед окончательно рухнул. Демьян, избегая глаз Эли, положил перед ней на дубовый стол толстую папку.

— Дорогая, — начал он с фальшивой нежностью, которую девушка раньше принимала за искренность. — Ты знаешь, дела... Неудачные вложения, долги мои старые... Кредиторы наступают. Чтобы спасти нас от позора и долговой ямы, нужно... переписать поместье. Временно! Мама готова стать поручителем, выкупить наши долги, мы же семья. Но для оформления... — он кашлянул, — для оформления нужно, чтобы «Лунная роза» было переписано на нее. На время, конечно! Через год-другой, когда дела поправятся, все вернем!

Эля онемела. Поместье? Ее «Лунная роза»? Наследие матери, ее единственное убежище? Она посмотрела на Киру Игнатьевну. Та сидела, выпрямившись, с лицом, будто высеченным из гранита, и в ее холодных глазах читалось торжество.

— Переписать? — тихо переспросила Эля. — На маму? А где гарантии, Демьян? Где документы, подтверждающие эти мифические долги?

— Гарантии? — взорвалась Кира Игнатьевна, вставая. Ее скрипучий голос резанул уши. — Гарантия – это честное слово дворянина! Слово моего сына! Ты, полукровка, еще и смеешь сомневаться? Без нас ты бы тут с голоду померла! «Лунная роза» должно работать, приносить доход, а не быть пристанищем для твоих эльфийских грез! Подпиши бумаги, и мы сохраним крышу над твоей головой. К тому же, ты нигде не работаешь, а с открытием гостиницы, сможешь принести пользу… — свекровь выдержала небольшую паузу, ехидно оскалясь. — В качестве прислуги для гостей.

Слово «прислуга» прозвучало как плевок. Эля сжала кулон так, что острые края впились в ладонь. Боль отрезвила. Это был не залог. Это грабеж. Они хотели украсть ее дом.

— Нет, — сказала она тихо. Шум дождя за окном на мгновение стих. — Я не подпишу.

— Что?! — взревел Демьян, теряя маску благородства. — Ты осмелилась отказать? Ты, нищая выскочка без рода и племени? Мать права – без нас ты ничто!

— У меня есть дом, — Эля подняла голову, и в ее глазах, обычно таких мягких, загорелся холодный, стальной блеск, — и он принадлежит только мне.

Кира Игнатьевна фыркнула с презрением:

— Подпиши бумаги, Эля, пока мы добры. Или... — она многозначительно посмотрела на мужчину, который как тень вынырнул из угла, — или мы найдем способ доказать твою... невменяемость. Из-за этой твоей эльфийской крови. Кто поверит полукровке?

Слова, пропитанные ядом, повисли в воздухе. Эля почувствовала, как по спине пробежали мурашки, но не от страха, а от странного, нарастающего тепла. Тепла, исходившего от кулона. Он будто... пульсировал в такт ее бешено колотящемуся сердцу.

— Уходите, — прошептала девушка, глядя  не на людей, а на языки пламени в камине. — Уходите сейчас.

— Не выгонишь! — закричал Демьян, топнув ногой. — Это и мой дом тоже! Мы женаты! И я здесь такой же хозяин!

— Нет, — прозвучал голос Эли, но он был... другим. Глубже, звучнее. Кулон на ее груди вспыхнул ярким, лунно-серебристым светом, залив комнату. — Вы здесь – лишь тени. И вы забыли, в чей дом пришли.

Свет кулона будто прожигал насквозь. Муж и свекровь вскрикнули, отходя подальше от Эли. Вдруг по полу, по стенам, по потолку библиотеки поползли, как живые, серебристые узоры – сложные, древние письмена, светящиеся тем же лунным светом. Воздух наполнился гулом, похожим на пение невидимых струн и шелест  листьев.

— Что... что это?! — завизжала Кира Игнатьевна, закрывая лицо руками. — Колдовство! Нечистая сила!

— Это не колдовство, – голос Эли звучал ровно, но с невероятной силой. Она стояла в центре светящихся узоров, кулон пылал у ее сердца, как маленькая звезда. — Это сила Рода. Рода, чью кровь вы посмели назвать ничтожной. Рода, чей дом вы посмели осквернить ложью.

Она протянула руку в сторону стола с бумагами. Листки пергамента, на которых уже было выведено имя свекрови и титул поместья, вспыхнули ярким, чистым пламенем и за считанные секунды обратились в пепел. Тот самый тощий мужчина  ахнул и шарахнулся к двери.

— «Лунная роза» не продается. Не закладывается. Оно принадлежит моему Роду. — Каждое слово Эли отдавалось звоном в воздухе. Серебристые письмена на стенах замигали ярче. — А вы... вы здесь чужие.

Она сделал шаг вперед. Демьян и Кира Игнатьевна, объятые животным ужасом перед непонятной силой и светящимися стенами, отступили к двери.

– Уходите, – повторила девушка. И в этот раз это была не просьба, а приказ, подкрепленный гудящей мощью проснувшегося места. — И не возвращайтесь.

Двери библиотеки с грохотом распахнулись сами собой, будто их отшвырнула невидимая рука. Демьян, бледный как полотно, схватил за руку окаменевшую от страха мать и почти выволок ее в темный коридор. За ними метнулся и тощий мужчина. Их шаги, спотыкающиеся и поспешные, затихли, а вскоре донесся звук хлопнувшей входной двери и удаляющийся стук колес кареты.

Свет кулона медленно угас. Серебристые письмена на стенах растворились, как утренний туман. В библиотеке снова горел только камин. Тишину нарушал лишь стук дождя и Элино собственное неровное дыхание. Она опустилась на колени, дрожа всем телом, сжимая пылающий жаром кулон. Он спас ее.

На следующий день пришло письмо от Демьяна. Он официально расторг брак. Эля сожгла письмо в том же камине,а пепел развеяла над родником. Дом вздохнул спокойно. Сады зацвели еще пышнее. А в полнолуние серебристые тени в коридорах стали явственнее, но теперь они не пугали, а словно охраняли покой.