Перед Троицей

Выразить свои впечатления от спектакля по Слову о полку Игореве толком  не смогла даже себе самой.

Зато поняла, что общего между Словом и Новокузнецком, откуда приехал спектакль: половцы, они же кипчаки, в домонгольское время были хозяевами Великой степи, которая согласно карте до юга Западной Сибири и простиралась.

А уж это название, Великая степь, напомнило гумилевскую "Древнюю Русь и Великую степь", сомнительную, но блестящую книгу.

В общем, если бы Слово половцы, не настоящие, а гумилевские, поставили, вот таким оно и было бы, наверное.

Беру назад свои слова, к Дню славянской письменности и культуры спектакль никакого отношения не имеет.

И такая интерпретация, как видим, существует и пользуется успехом, судя по реакции зрительного зала.

Но зачем великий князь Святослав и Ярославна так громко кричали,   не поняла. Ни русичи, ни половцы точно не были неврастениками. (Судя по половецким пляскам из Князя Игоря Бородина, половцы зажигательно плясали, но это неточно).

Понравилось то, что постановщик всё-таки вник в матчасть. Но проблема в том, что помимо церемониальности текста, которую отразила сценическая хореография, и многоголосия, которое мы услышали от самих Бояна, Дива, Карны и Жели, там ещё столько всего осталось за сценой!

И прежде всего поэзии, не просто красивой речи, а завораживающей, чарующей!

Превращать Слово в действие можно, но возникает вопрос: зачем?

В сущности, мне и опера не нравится, хотя я только советский фильм видела, с красавцем Борисом Хмельницким и не менее красивой Ярославной, забыла имя актрисы. 1969-й год, оператор гениальный, пейзажи и костюмы изумительные, как будто ожили картины Васнецова.

Герои в кадре ходят среди белокаменных храмов и крестятся на аутентичные иконы, чудо, а не застой.

Но сюжет какой-то дикий, новокузнецкий спектакль всё-таки ближе к источнику.

Видимо, театр не моё, недаром столько лет там не была, кроме как с детьми и внуками на детских спектаклях.

Возьмём, например, экранизацию Питера Джексона по Властелину колец. Придираться можно бесконечно, сколько он переврал, но при этом очевидно, что автор влюблён в источник, и этим почти всё искупается (кроме визуализации орков).

Киношное Средневековье к историческому относится примерно так же, как спектакль к тексту Слова, что хотят, то и творят, пусть, важен результат,  "что остаётся от сказки потом, после того, как её рассказали".

В опере князь Игорь, погубив дружину,  страдал, "ни сна, ни отдыха измученной душе, о дайте, дайте мне свободу, я свой позор сумею искупить".

В спектакле нет. Но при этом впечатление мрачнее, особенно после воплей Святослава с Ярославной и кровавого полотна, раскатанного и скатанного на сцене.

Страны рады, грады веселы, - финал Слова.

А переход от скорби к радости, от плача к славе - это и есть его загадка, тайна Слова.

Которую Бородин со Стасовым всё-таки уловили.

Как на тризне! Или как моя бабушка Прасковья говорила: - На Радоницу утром плачут, днём пашут, а вечером пляшут.

Погибла Игорева дружина, слава ей!

Спектакль про другое, что жизнь продолжается, война войной, а обед по расписанию, кому война, а кому мать родна.

Но это уже такие материи, из которых не выберешься, лучше заткну фонтан красноречия.

Была сегодня у своих перед Троицей.

Туда увезла примулы, а оттуда незабудок на полянке накопала и дома в горшки посадила. Успели с подружкой до дождя, но комары свирепствовали перед ним.

Царю Небесный ещё рано петь.

Христос воскресе!

Пожалела после спектакля, что подарила свою любимую онтологию, Слово на всех славянских языках, там такие красивые были иллюстрации! Про тексты не говорю.

Только фотографии и остались.