Письмо Ленину

(из рассказов деда Ивана)

В начале 30-х у нас в селе было голодно. Мы, мальчишки, на колхозном поле то колосков после жатвы насобираем, то остатки картошки после уборки – всё еда. А тут сталинский указ вышел (его в народе еще «семь восьмых» назвали, потому что 7 августа), по которому все эти колоски с картошкой объявлялись хищением государственной собственности. А председатель колхоза у нас прежде в ЧК служил – ужас как любил все партийные команды выполнять. Вот мы и поджали хвосты, а пояса затянули потуже – сидим, значит, по избам. День сидим, два… А кушать-то всё больше хочется. И решил я тогда письмо в правительство написать (не зря же оно меня грамоте выучило!), мол, нельзя же так – за колоски-то и под суд. Мы же не мешками тащим зерно, как кулаки разные! А кому писать: Сталину? Так он же сам и издал этот указ. Не резон Сталину писать!.. И решил я Ленину письмо отправить. Конечно, знал, что Ленин помер и лежит в своем мавзолее. Но ведь сказано: «живее всех живых». Вот я и подумал: это мы простые люди мрем, можно сказать, как мухи, а Ильич хоть и лежит бездыханный, а сам-то думает: как жизнь в молодой советской республике наладить, как народ накормить.
Пишу: Москва. Красная площадь. Мавзолей. Ленину. И дальше излагаю суть вопроса. Мне на это дело Васька Ерохин конверт дал и бумаги лист: у него семья-то побогаче нашей была.
Написал, стало быть, отправил по почте, сижу, жду ответа. Кабы умел молиться – ей Богу, начал бы – да запретили у нас религию, потому как – опиум. И ни за что не поверите: приходит мне письмо! Думаете от Ленина? Накось-выкуси – от Сталина!
Пишет мне товарищ Сталин: «Эх, Ваня, Ваня!.. Что ж, ты Ленину жалуешься на нашу Партию и Правительство! Разве они от жадности не позволяют крестьянским детишкам колоски собирать?.. Да собирайте сколько угодно (всё равно им пропадать в поле), только спросите сперва разрешения – хоть у Партии, хоть у меня. Но лучше все-таки у меня. А Ленину больше не пиши – не волнуй старика».
Я от такого письма просто запрыгал от счастья и сразу побежал в поле колоски собирать. А там, ясное дело, мигом наткнулся на председателя со своим именным наганом. Только он собрался меня в ближайший лесок на расстрел вести, – я ему под нос сталинское письмо сую. Он побледнел даже. «Ты, – говорит, – Иван меня совсем неправильно понял. Я тебя в лес повел не для чего-то такого, а чтоб поучить из нагана по дятлам стрелять. Видишь, на сосне сидит один…» И сует мне в руку своё именное оружие. Я наганов отродясь в руках не держал, поэтому по неопытности сразу навел его на председателя. Тот еще больше побледнел и на колени передо мной бухнулся, мол, пощади, Ваня!.. А я ему: «Ладно, чего там… Мы с товарищем Сталиным люди гуманные. Только, чтоб мне по полям обувку свою не стаптывать, выпиши-ка нам со склада мешок муки».
И ведь приволок чекист окаянный к вечеру цельный мешок муки – самой, что ни на есть пшеничной. Мать сразу лепешек напекла. Вкусные – страсть!..