Стальной храм Иштар. Глава VII Призраки на марше

Он пил жадно, крупными глотками, будто хотел утопить в воде воспоминания. Металлическая фляга звякнула о зубы, тонкая струйка потекла по подбородку. Лейтенант Хельмут Краус — бледный, в ободранной форме, с запёкшейся кровью на ноге — сидел на ящике в углу полуразрушенного дома. Перед ним — Артур, Лоуренс, Мёрфи и Эзра. Лица напряжённые, оружие в пределах досягаемости.

— Говори, — повторил Артур. — Мы здесь давно и слышали слишком много лжи. Тебе есть что рассказать. Мы нашли дневник Хойзера. И нашли тебя. Этого хватит, чтобы ты перестал юлить.

Краус опустил взгляд. Взял себя в руки.

— Хорошо… я расскажу. Всё, что смогу. Но предупреждаю: кое-что вам покажется… странным. Мне самому — до сих пор не верится многое то, что я увидел и услышал.

Он сделал вдох и начал.

— Наша рота держала лесистую гряду у Эттельбрюка. Артиллерия молчала, связь нестабильная. В штабе говорили, что наступление англичан захлебнулось. А потом пришёл приказ — отходить на восток. Через Блисберк к Беттендорфу. О проводниках не было и речи. Только координаты на карте и сухой приказ: «Собраться у Келдерика. Закрепиться».

- Как вы могли выдвигаться к Беттендорфу и оказаться в Келдерике, если это черт знает где? Мы вышли из боёв под Пашендейлем. Ты хоть представляешь себе, сосисочник, сколько миль оттуда до твоего Беттендорфа?, - не выдержал Лоуренс. — Мы добирались до этой точки не более часа, а ты хочешь нам сказать, что ты оказался здесь, на Севере, двигаясь на Восток?! Кто отдал тебе приказ? — с явным раздражением и желанием прикончить этого лживого мальчишку он продолжил допрос.

— Подпись неразборчивая. Что-то вроде "Von S.". Мы подумали: Сикстус? Знал такого по слухам, но лично — нет. Важно другое: мы шли через территорию, где даже деревья казались мёртвыми.

Он перевёл дух. Глаза его метнулись к обломку стены. Тень качнулась от ветра.

— Нас было около шестидесяти. Мы шли колонной, без фанфар. И вскоре стало ясно: мы одни. Везде. Ни снарядов, ни авиации, ни живой души. Один раз мы нашли брошенный грузовик британцев. Целый. С полными канистрами. Но ни крови, ни следов. Никого вокруг.

Он взглянул на Артура.

— Мы смеялись. Нервно. В ту ночь пропали двое. Первый — часовой. Второй — ефрейтор Мюллер, отправившийся проведать его.

Краус провёл ладонью по лицу.

— Дальше — хуже. Мы вышли к небольшому городу. Посчитали, что достигли отмеченной на карте точки. Каменные дома, узкие улочки, фонари с разбитыми стёклами и никого. Даже собак. Мы закрепились в здании школы. Мои люди рыли окопы, но земля была слишком плотная. Как будто она не хотела, чтобы мы в ней окопались.

— И там вы нашли Хойзера? — спросил Мёрфи.

— Нет. Его мы встретили позже. Он пришёл ночью. Один. Без отряда. Только с рюкзаком и картой. Сказал, что его взвод исчез по пути сюда. Что в лесу «что-то шло за ними». Мы тогда не поверили. Он был грязный, со сбитыми ногтями, бредил. Но... потом мы начали слушать.

Краус взял флягу, но не стал пить.

— Он рассказал о подземном храме. Что он нашёл его случайно — во время обстрела под старой разрушенной церковью. Что этот храм древний, до всякой религии. И что в нём есть нечто, что зовёт. Его солдаты, говорил он, начали меняться. Сначала — сны. Потом — исчезновения. А затем — молитвы. Странные слова, не по-немецки. Кто-то выцарапал их на цевье винтовки. Палочки, крючочки. Точно не латиница.

— Вы его считали сумасшедшим? — уточнил Лоуренс.

— Да. Почти все. Но один за другим мои люди начали ощущать тоже самое. Мне снилось… нечто. Женщина в серебряной маске. Она сидела на троне из обломков стали.

Он замолчал, будто подбирая слова.

— Затем пошли слухи: кто-то слышал шаги, кто-то — механический гул. Мы решили: с газами перебор. Или с усталостью. Но всё совпадало со словами Хойзера. Вскоре один из сержантов узнал здание из своей родной деревни, которого ещё вчера не было на этом месте. Другой сказал, что именно здесь он родился, хотя с самого рождения и до начала войны не выезжал из Гамбурга. Было чувство, что мы попали в кольцо. И оно сжималось.

— А храм? — спросил Артур.

— Мы спустились туда. Сначала — просто посмотреть. Я хотел убедиться, что всё это иллюзия. Но то, что мы увидели…

Он взглянул на них по очереди.

— Символы. Статуи. Следы крови. Кто-то там был до нас. Или остался. Один солдат начал биться в припадке, когда увидел фреску. Сказал, что видал её в церкви, когда был мальчиком. Но на ней — не Бог, а… нечто.

Он судорожно втянул воздух.

— Мы решили: надо уходить. Немедленно. Я отдал приказ. Но никто не смог вспомнить, откуда мы пришли. Куда идти. Все улицы — словно менялись местами. Мы шли по компасу — но возвращались на ту же площадь. Тогда я приказал ждать подкрепление,но никто не пришёл.

Краус затих, смотря в пол. Несколько секунд тишины.

— А потом вы устроили засаду, — произнёс Мёрфи. — Зачем?

— Потому что услышали танк. Мы подумали, что вы пришли за нашими душами. Что вы не живые и даже не люди. Один из моих кричал, что «это она едет». Мы просто стреляли. Потому что всё остальное уже не работало.

Лоуренс внимательно смотрел на немца. Артур слушал Клауса и активно читал дневник Хойзера.

— Ты говоришь, будто вас сюда кто-то заманил.

— Так и есть, — прошептал Краус. — Нас ввели в кольцо. В узел. Мы — не люди. Мы — гости. Этого города не на карте. Он — на границе сна. Хойзер был прав. Его последняя запись не была бредом. Она — предупреждение.

— Что именно он написал? — тихо спросил Эзра.

Краус посмотрел на него:

— «Суд совершается на колёсах из стали».

В комнате стало холодно. Даже сквозняк казался чужим. Краус сжал пальцы, словно в них ещё оставалось оружие.

— Это было на седьмую ночь. Ветер донёс звуки — далеко, за холмами. Не стрельбу. Звон. Как набат. Идущий, не прекращающийся. Мои люди стали неспокойны. Один из связистов схватился за голову и начал говорить с кем-то в темноте. На незнакомом языке. Между тарабарщиной он выкрикивал все ещё по-немецки- «Они идут. Они уже здесь», - но внутренний, чужой голос быстро прерывал эти крики.

— Кто, они? — спросил Мёрфи.

— Этого мы так и не узнали. Я спешно собрал тех, кто ещё мог воспринимать мои приказы. Восемь человек. Остальные — или пропали, или уже не были собой.

Краус провёл рукой по шраму на щеке.

— Мы шли ночью. Во тьме. Сквозь развалины и пожирающий изнутри страх. Я вёл их по памяти, но город вновь начал меняться прямо у нас под носом. Только одно место казалось постоянным — пролом в северной части городской стены.

Он замер, вспоминая.

— И там… мы увидели их. Людей в потрёпанных, а местами изодранных шинелях,с чёрными мешками вместо лиц. Они стояли неподвижно, спинами к нам. Молча. Когда мы попытались пройти мимо — один из них обернулся. Просто… смотрел. У него не было глаз, но я чувствовал его взгляд на себе.

Голос Крауса осип.

— Тогда Хойзер вышел вперёд. Достал свой дневник и поднял его над головой. Он кричал им. Не на немецком. На том языке, на котором до этого тараторил связист. Я не понял ни слова, но фигуры отступили и исчезли во тьме. Хойзер сказал, что это «цена». Что теперь мы "метки". Пограничники.

Он перевёл дыхание.

— Только пятеро дошли до леса. Остальные — исчезли в темноте. Без криков. Без выстрелов. Просто… нет. И я шёл. Шёл всю ночь, боясь остановиться.

Он опустил глаза.

— А на утро мы вновь оказались в этом проклятом городе, словно кто-то и не думал нас отпускать.

Повисла тишина. Только ветер свистел в проломе. Артур смотрел на лейтенанта.

— Ты сказал, что вы теперь "пограничники". Поясни.

— Мы связаны с этим местом, — хрипло произнёс Краус. — Мы вырвались, но не ушли. Оно… смотрит через нас. Через сны. Через голос, что шепчет ночью. Если вы не покинете Келдерик — оно сделает вас своими.

— Что мы должны искать? — спросил Эзра.

Краус поднял взгляд. Глаза его были мутны, как у старика.

— То, что в самом сердце. Подземный храм. За северной стеной. Прямо под церковью. Там, возможно, вы найдёте выход. Но…

Он замолчал.

— Но? — мягко подтолкнул Лоуренс.

— Когда вы войдёте туда, — прошептал Краус, - И если вы не готовы — вас не станет.

Мёрфи крепко сжал рукоять карабина.

— Мы были в аду. Нам не привыкать.

Краус покачал головой.

— Ад — это выдумка священников. А Келдерик, — настоящая граница этого ада.

Он встал, медленно, стараясь не опираться на простреленную и наспех перевязанную ногу.

— Я покажу дорогу. Но дальше — сами.

В этот момент снаружи раздался тихий гул. Глубокий, словно из земли. Танкисты переглянулись.

— Она уже идёт, - обречённо произнёс Краус и замер в ожидании.

Артур взял винтовку и бросил свой взгляд на дверь.