О трудностях английского языка

               
         - This is the house that Jack built… - пропищал тоненький голосок.
         Кася вздрогнула, и сон, как рукой сняло. Она огляделась. Кто это? Может, бабушка? Девочка вылезла из-за стола, на цыпочках подошла к двери и осторожно выглянула в узкую щелку. Да, нет! Бабушка была поглощена приключениями Джессики Флетчер, распутывая вместе с ней очередное загадочное преступление.

         Девочка вернулась за стол и с ненавистью посмотрела на лежащую перед ней книгу.
 
          - У-у-у! Какое длиннющее! – сердито пробормотала она себе под нос.
          Их «англичанка», Марианна Кирилловна (вот ведь имечко! Под стать ее предмету – тоже язык сломаешь, пока выговоришь!) задала им «красивое и правильное чтение народной детской английской песенки «Дом, который построил Джек». А там этих противных межзубных звуков – море! А у Каси с ними больше всего проблем! Она вздохнула и с тоской посмотрела на свое отражение в зеркале.

         - Язык между зубами… Кончик! Кончик языка! – говорила им Марианна Кирилловна. - Что вы его откусить хотите? Голодные? – сердилась она. – И зубы, Хабарова! Зубы покажи! Что ты их нижней губой прикрыла? Гнилые что ли? Нет? Ну, вот вполне нормальные – беленькие! Чистишь, наверное, два раза в день? Молодец! Так… А, теперь самый кончик прижмите к верхним зубам… Нижние не закрывайте! И погудите, как пчелки…

          «Легко ей говорить! – вздохнула девочка. – Она вон уже и школу окончила, и университет – никто у нее над душой не стоит и не поучает: «Будете неправильно произносить звуки – никто вас не поймет! Фонетика – это самое главное!» Кому надо – поймут!»

           Кася была абсолютно уверена, что фонетика эта никому не нужна! Вот, когда они отдыхали с мамой и папой в Тайланде, мама всегда очень правильно и красиво (ей даже Марианна Кирилловна позавидовала бы!) произносила название их отеля «Sea Shore» - «Морской берег», а когда им понадобилось взять такси, то таец долго хлопал глазами и то и дело шептал себе под нос:

            - Си Со… Си Со…

           При этом он так и эдак крутил карту побережья, потом подозвал еще одного. Мама снова красиво произнесла название отеля – тот почесал голову, потом стукнул себя по лбу и обрадованно сказал коллеге:

            - Ши-Шо!

            - А! Чи-Чо! – еще больше обрадовался их таксист и привез, куда надо.

           Вот так. А тут: звуки! Кончик языка между зубами!

          Девочка снова вздохнула и сердито выговорила:

          - This is the house that Jack built!

         А про себя подумала: «Сгори он синим пламенем: и Джек этот, и дом его со всеми обитателями!»

         - Очень жестоко! – снова пропищал все тот же тоненький голосок.

        Кася ошарашенно огляделась.

         - Ну, что ты башкой своей вертишь? – сердито продолжил голосок. – Вот я: прямо у тебя под носом! Опусти глаза!

         Девочка осторожно опустила глаза. Под носом лежала книга «Nursery Rhymes» - детские английские песенки, открытая на заданном в школе стихотворении.

          - Книга, это ты со мною разговариваешь? – осторожно спросила Кася.

          - Ну, ты даешь! – рассмеялся наглый голосок. – Разве книги разговаривают?

         - Конечно, - уверенно проговорила Кася и быстро процитировала:
                Не куст, а с листочками.
                Не рубашка, а сшита.
                Не человек, а рассказывает.

         - Ну-ну, - иронично проговорил голос. – А теперь смотри сюда, в угол, где изображен подвал.

          Девочка скосила глаза и в самом углу увидела маленькую мышь, наряженную в платьице с оборками и смешной колпачок. Мышка встряхнулась и, одним прыжком выскочив из книги, уселась на зеркало.  Кася в удивлении потрогала пустое место на картинке и уставилась на неожиданную гостью.

          «Нет, это скорее всего не мышь, а крыса – подумала она. – Вон, как недовольно машет своим голым хвостом, который выглядывает из-под платья!»

        - Конечно, крыса! – недовольно проворчало животное. – И нечего так пялиться на мой хвост!

        - Ты что же, еще и мысли умеешь читать? – еще больше удивилась Кассиопея.

         - А, чего тут уметь! – небрежно бросила крыса. – Вы, люди, читаете книги, а мы читаем вас.

        Тут она поджала хвост и внезапно с силой щелкнула девочку по носу – ну, конечно, Кася в этот момент подумала, что уснула и неплохо было бы, если бы кто-нибудь ее ущипнул.
 
         Девочка потерла ушибленный нос и сердито проговорила:

         - Чего дерешься-то? Можно было бы и понежнее! А то вылезла из книжки и дерется тут! Что тебе надо?

         - А мне жить хочется! – с какой-то болью в голосе проговорила пришелица. Касе ее даже жалко стало: вот ведь вредная тварь – и запасы портит, и чуму переносит, а тоже жить хочет!

           - И нечего на меня наговаривать, - возмутилась гостья, читающая мысли. – И нечего обзываться!

          - Прости, пожалуйста, - смутилась Кася. – Тварь – это в смысле создание божие, существо… животное… Я вовсе не хотела тебя обидеть! Но чуму-то в средневековую Европу вы притащили? И товары в кладовой грызете…

         - Не надо всех под одну гребенку, - раздраженно проговорила крыса, удобнее устраиваясь на зеркале. – Сколько моих собратьев погибло в результате ваших чудовищных экспериментов! – патетически провозгласила она, но затем более будничным тоном добавила:

         - Но я хочу, чтобы ты разобралась в одном конкретном случае.

        - В каком? – не поняла девочка.

        - В случае поедания солода. Который я не ела! – гневно воскликнула крыса. – И моем последующем убийстве, - она всхлипнула.

        - Ты хочешь сказать, что невиновна? – раздался еще один сердитый голос, обладатель которого плавно растягивал «н» и гласные, отчего фраза звучала жутко угрожающе.

        Тут же страница книги сама собой перелистнулась и перед Касей появился большой черный кот в устрашающего вида красном колпаке с прорезями для глаз. Девочка вспомнила, что такие носили средневековые палачи и поежилась.

        - Конечно, невиновна! – заверещала крыса, вскакивая на все четыре лапы. – Не ела я никакого солода! Ну… даже если и съела чуть-чуточку… Тебе-то что? Ты, что питаешься солодом? Зачем ты меня убил?!

       - А зачем пес доставал меня?! – в ответ заорал кот, позабыв растягивать гласные. – Когда тебя все время достают – хочешь, не хочешь – убьешь!

       - Будешь тут всех доставать, - неожиданно вмешался в разговор еще один собеседник: рыжий лохматый пес. – Когда тебя то и дело бодают, в воздух подбрасывают, словно мячик… А я не мячик! Не мячик!

         Страницы книги вновь зашуршали, и из-за одной из них выглянула большеглазая белая корова. Она скромно потупилась и промычала:

        - Ой, ну подумаешь… поддели его рогами пару раз… Рога-то у меня тупые подпиленные. Специально, чтоб не ранила кого ненароком… не повредила чего… А тут сразу жаловаться… кота обижать… у него вон характер какой скверный! Быстр на расправу!

         - Да-да-да! – горячо поддержала корову крыса. – Не разобравшись, не проведя, так сказать, расследования! Без суда и следствия! Линчеватель! – сердито бросила она коту и сверкнула глазами.

         Кася схватилась за голову. Все орали и шумели одновременно, обвиняя друг друга. Корова уже целиком вылезла из книги и решительно наступала и на пса, и на кота.

           Внезапно в общий гомон и шум влился еще какой-то дребезжащий звук – так постукивали в походном рюкзаке Каси жестяные кружки, которые ей доверили нести, когда они с классом отправились летом в поход. Из книги появилась маленькая хрупкая девушка в скромном платье с изображением ромашек, васильков и колокольчиков, в белом фартуке и таком же белом чепце. В руках она несла большое ведро, которое и производило этот странный звук, так как на дне его лежал жестяной подойник.

            - Snow White… - чуть слышно прошептала девушка, заметив корову.

           «Ух, ты, боже мой: Белоснежка!» - хихикнула про себя Кася, но тут же стушевалась, заметив грозный взгляд коровы, и быстро устремила свой собственный взгляд на вновь прибывшую.

         Девушка была очень грустной, она просто-таки источала печаль, и спорщики, завидев ее, тут же смолкли. Она грустно подошла к корове, грустно поставила ведро на землю, грустно обняла корову за шею и грустно же проговорила:

        - Куда же ты пропала, Сноу Уайт? Ты тоже решила покинуть меня?... Навсегда?...

         Слезы просто рекой полились из больших голубых, словно васильки на ее платье, глаз.

          - Ох, только не плачьте! Не плачьте, красавица! – раздался громкий возглас, и пред честной компанией предстал молодой человек в старом, потрепанном и кое-где даже порванном свадебном костюме. – Ваши слезы разбивают мне сердце!

         - Умм… - сказал кот и потерся спиной о ноги парня.

         - Ах… Я так одинока! – грустно пролепетала девушка.

         Пес встал на задние лапы, уперся передними в ее грудь, высунул большой розовый язык и одним махом осушил соленые дорожки на бледных щеках.

          - Поцелуй! Только один поцелуй – и я буду самым счастливым человеком на свете! – воскликнул оборванец и, не долго думая (и не дожидаясь разрешения!) прильнул к губам коровницы.

          Кася потупилась и осторожно огляделась – не прячется ли где-нибудь поблизости бабушка. Когда по телевизору показывали, как кто-то целуется, она обычно начинала громко возмущаться и говорить, что этот фильм не предназначен для детского просмотра (хотя подруги рассказывают, что сейчас по телеку и не такое можно увидеть!). Бабушки нигде не было, но зато откуда не возьмись на верх зеркала взлетел огромный разноцветный петух (крыса только-только успела перескочить на лежащую неподалеку стопку Касиных учебников) и возопил во все горло, как и полагается английским петухам:

            - Кок-э-дудл-дуууу!

            - Постойте, постойте! – раздался дребезжащий старческий голосок и из книги с трудом выбрался чисто выбритый невысокий старичок в черной сутане и с молитвенником в морщинистых руках. – Не надо торопиться, молодые люди! Не надо! Сначала дайте объявить вас мужем и женой! Так… свидетели со стороны жениха?

           Кот и пес переглянувшись встали около молодого человека в потрепанном костюме.

          - Подружки невесты? – вопросил старичок.

          Корова подставила крысе свой подпиленный рог, и та, забравшись по нему, с комфортом устроилась у нее на голове.

          - А кто же посаженный отец? – спросил старичок и вопросительно посмотрел на Касю. Девочка отрицательно замотала головой – какой из нее отец! Да еще и какой-то «подсаженный»!

         - Цып-цып-цып, - раздалось из книги, и на стол выбрался толстый мужик в клетчатой рубашке, черных штанах, заправленных в высокие сапоги и широкополой соломенной шляпе. Из многочисленных накладных карманов на его штанах торчали желтые початки спелой кукурузы. Достав один из початков, мужик вылущил несколько семян на ладонь и протянул сидящему на зеркале петуху. Тот тут же слетел к нему на плечо и принялся клевать предложенное угощение.

          - А вот и посаженный отец! – обрадованно воскликнул священник и за рукав подтянул его к девице.

         - Что такое? Что такое? – возмутился мужичок. – Я – честный фермер. Выращиваю кукурузу. Продаю на рынке. Какой отец еще? Чей отец?

           - Всего лишь посаженный отец для этой очаровательной коровницы, чтобы выдать ее замуж за этого… - старичок довольно пренебрежительно оглядел с ног до головы молодого человека. – Этого… не слишком ухоженного юношу… Вы же видите, ему просто необходимо попасть в хорошие женские руки… - старичок многозначительно посмотрел на фермера. Фермер согласно кивнул, и священник немедленно объявил молодых мужем и женой.

            Девушка повеселела, щечки ее порозовели, и она тут же, достав из кармана фартука иголку с ниткой, принялась зашивать дыры на сюртуке своего супруга.

         Петух, откашлявшись, начал насвистывать что-то вроде веселой мелодии.
 
         «Петух ведь тоже птица, а птицы поют!» - подумала Кася, и певец, скосив на нее один глаз, согласно кивнул. Взгляд его при этом был полон ощущения собственного достоинства и превосходства.

          Кот с псом, и священник с фермером не раздумывая пустились в пляс. Даже корова принялась ритмично перебирать ногами и крутить хвостом из стороны в сторону.

          Крыса сначала недовольно встала на задние лапки, потом, не удержавшись на ногах от дикой коровьей пляски, сначала схватилась за подпиленные рога, потом перескочила обратно на зеркало.

           - А как же я? – что есть мочи, пытаясь перекрыть петушиные трели, возмущенно воскликнула она.

          - Ты тоже хочешь замуж? – растерянно проговорил священник остановившись.

            - Нет, я хочу остаться в живых!

            - Крысы – вредители полей и огородов, а также домашних припасов, - авторитетно провозгласил фермер.

           - А фермеры распахивают поля, не считаясь с устроенными в земле гнездами мелких птиц и млекопитающих, а также вырубают леса, лишая их обитателей естественной среды обитания.

          «Ух, ты: какая продвинутая крыса!» - пронеслось в голове у девочки.

         - Вот именно! – тут же ответила на ее мысли крыса. – Меня ни в коем случае нельзя убивать. Тем более, что я вовсе не ела этого солода!

        Веселье тут же прекратилось. Все растерянно переглянулись.

        - Конечно! Веселитесь! Какое вам всем дело до одного маленького бедного животного! – почувствовав перемену настроения буквально зарыдала крыса.

        - Но это же просто… песенка такая… - неуверенно проговорила Кася. – А из песни, как говорится, слова не выкинешь…

        - Ну, да: не выкинешь! – возмутилась крыса. – А как же ваш Маршак?

       - С-с-са-амуил Як-к-ковлевич?.. – неуверенно пробормотала Кася.

       - Вот-вот! Он самый! – обрадованно воскликнула крыса. – Он меня вообще в синицу обратил и пшеницу воровать заставил! А я не воровка!

      - Постойте-постойте! – оживился пес. – Это не тот ли, что лишил меня хвоста?

       И он закружился вокруг своей оси, стараясь получше рассмотреть главное украшение любой уважающей себя собаки. Поймав хвост за кончик, он с облегчением выдохнул, уселся и, не выпуская его из пасти, пробормотал:

      - Фуф! На мефте!

      - Что хвост! – обиженно замычала корова. – Меня он совсем рогов лишил!

      - А меня раздвоил! – вскричал петух. – Два петуха в одном курятнике – неслыханно!

     - А я стала строгой, седой и… и… старой девой… - вновь зарыдала хозяйка коровы.

     - Да на что вы все жалуетесь! – практически одновременно воскликнули «жених», священник и фермер.

       – Нас вообще выкинули, а ты: «Слова не выкинешь!» - передразнил Касю последний.

       - А, может, ты тот самый «пастух, который бранится с коровницей строгою»? – предположил «жених».

      - Ну, уж только не я! – возразил фермер.

      - И не я! – тут же вскочил священник.

      Все одновременно принялись друг на друга кричать и что-то доказывать.

      «Ну, вот опять: снова – здорово! – рассердилась Кася. – А, вроде бы, все только успокоились… так весело было… - с грустью подумала она. – Свадьба… пляски... И все эта неугомонная крыса! Подумаешь: синицу из нее сделали! Так не убили же! Что ей еще надо?»

      - Так, что это еще за обвинения в сторону классика детской литературы? – раздался у нее над ухом сердитый мужской голос. – Я, между прочим, лауреат множества государственных премий!

      Кася боязливо подняла голову и увидела прямо над собой склонившегося над персонажами «Дома» пожилого черноволосого человека в круглых смешных очках. Он был в строгом костюме тройке, в белой рубашке и при галстуке. Лицо его показалось ей очень знакомым.

      - Самуил Яковлевич?

     Глаза девочки, как говорится, полезли на лоб.

     - Он самый.

     Поэт чуть склонил голову, а Кася подумала, что будь на ее месте бабушка, то тут же упала бы в обморок. К счастью, у современной молодежи, как считает папа, более крепкая нервная система.

     - Кассиопея.

     Кася протянула гостю руку, как будто перед ней был не известный (и давно умерший!) поэт, переводчик и драматург, а один из бабушкиных знакомых пенсионеров, которые то и дело заходят поговорить с ней «о делах своих суетных». Девочка не стала даже в очередной раз объяснять, что это не название созвездия, а имя одной греческой царицы – ведь родители ее – археологи и просто помешаны на всем древнем и греческом – и что это не ее назвали в честь созвездия, а как раз все наоборот: созвездие назвали в честь царицы, а уж потом и Касю… Конечно, при других обстоятельствах она обязательно поведала бы советскому классику историю своего имени, хотя, как говорит ее подруга, Маринка: «Эта история уже давно у всех «в печенках» сидит!» Но Кася не обижается – ведь у самой Маринки нет никакой истории.

          - Ну, что тут происходит? – еще раз строго вопросил поэт.

          Обитатели Джекова дома притихли и с интересом уставились на вновь прибывшего.

         - Да… Вот они обвиняют Вас, - стараясь не смотреть в глаза переводчику, произнесла Кася. – Что Вы не совсем верно перевели один детский английский стишок…
 
        - И стоит из-за этого поднимать такой шум? – удивился классик детской литературы. – Поэт вовсе не обязан дословно переводить то или иное произведение. В поэзии главное не точность, а ли-те-ра-тура! – по слогам произнес Маршак. – Красота! Полет мысли… Удачный перевод – это чудо! Это праздник души! Чем вам не нравится мой пере… - он на секунду замешкался. – Мой пересказ английской народной песенки?

        Ох, лучше бы он этого не говорил! Все начали одновременно вопить, пищать, кукарекать, лаять и мяукать. Ах, да! Еще плакать.

       Кася в ужасе переводила взгляд с разношерстной толпы персонажей на детского писателя и обратно и видела, как последний то снимал и протирал свои смешные круглые очечки, то вновь насаживал их на нос, взъерошивал свои темные волнистые волосы, а на лбу у него все явственнее и явственнее проступали крупные капли пота.

     Испугавшись за здоровье этого далеко не молодого человека («А вот интересно, - подумала Кася. – Может у покойника случится сердечный приступ? Или инфаркт?»), девочка вскочила со стула, усадила на свое место лауреата множества государственных премий и сердито прикрикнула на расшумевшихся персонажей:

     - А ну, замолчите все! Не видите, что человеку плохо! Он ведь не плод воображения в отличие от вас. Я сейчас сама изложу ему все ваши пожелания.

     Выслушав Касю, Самуил Яковлевич лишь развел руками.

     - Я рад бы помочь вам! – вполне искренне сказал он. – Но ведь я умер… Я не могу написать новый вариант перевода этой песенки… А вот оригинал, как я понял, всех вас устраивает?

    - Не всех… - тихо сказала крыса, утирая слезы своим полосатым колпачком. – Жестокие англичане придумали «killed» - "убил", а что было им написать… хотя бы «scared» - "напугал", как у вас, или «liked" - "полюбил"... – Она скромно потупившись, взглянула на кота.

 - И почему мы все обязательно должны друг друга пугать, трепать, лягать и все такое прочее… – спросил кот. – Если главное это ли-те-ра-ту-ра, - он немного передразнил классика, но тот кажется не обиделся. – То почему бы не придать этому произведению вид чего-нибудь созидательного… жизнеутверждающего...
 
–  И в птицу-синицу я превращаться не хочу! – вновь подала голос крыса и бросила сердитый взгляд на Маршака.

     - Что же делать?
 
    Кася в отчаянии посмотрела на писателя.

    - А почему бы Вам, юная дева, не попробовать написать свой стихотворный перевод, учитывая пожелания собравшейся здесь публики? – оживился классик.

     - Мне?!

   Кася хотела шмякнуться на стул, но вовремя вспомнила, что уступила его поэту и переводчику.

    - Я уверен, у Вас вполне может получиться! – уверенно проговорил Самуил Яковлевич.

    - Ну, пожалуйста… - всхлипнула коровница.

    - Пожалуйста! Пожалуйста! – заголосили прочие персонажи.

     Кася в недоумении переводила взгляд с одного на другого и тут заметила еще одного: высокого парня в клетчатой, как у фермера рубахе и синем рабочем комбинезоне. Положив ногу на ногу, он сидел на стопке книг и задумчиво разглядывал всех собравшихся. Она сразу поняла, кто это, и подумала, что раз уж сам Джек явился ее поддержать – другого выхода у нее не было… (Тем более какое-то время назад она уже пыталась сочинять стихи. Правда мама и папа почему-то хихикали… Но ей сказали, что получилось «очень даже ничего…») А! Где наша не пропадала!

                ***               
        -  Вот дом, который построил Джек.
          А это подвал, где солод хранится.
         Живет здесь веселая крыса-девица,
         Которой приходится часто таится
         В доме, который построил Джек.
         Вот кот, которого крыса боится,
         Но все же пытается с ним примириться,
         Чтоб мирно жить и не таиться
          В доме, который построил Джек.
          Вот пес, что хотел бы с котом подружиться,
          С которым пытается крыса мириться,
          Что солод не ест – он в подвале хранится
          В доме, который построил Джек.
          А это корова, она – не тупица,
          Готова и с псом, и с котом в пляс пуститься
         И с крысой в веселом танце кружиться
         В доме, который построил Джек.
         К ней утром приходит красотка девица,
         Ее подоить и с ней поделиться,
         Сказать, что ночью теперь ей не спится
         В доме который построил Джек.
         Ей парень-оборвыш частенько снится,
         С которым ей хочется соединиться
         И счастливо жить, коль это случится,
         В доме, который построил Джек.
         А это священник тихонько стучится,
        С ним парень, который хочет жениться
        И вместе с коровницей милой трудиться
        В доме, который построил Джек.
        А это петух, а совсем не жар-птица,
        Который, лишь заалеет зарница,
       Разбудит священника, чтоб могли пожениться
       Оборвыш с коровницей – так уж случится!
       В доме, который построил Джек.
      Вот фермер. На свадьбе он прослезится.
      Петух запоет, словно певчая птица.
      Священник неистово будет креститься.
      Оборвыш с коровницей благославится.
      Корова в веселом танце кружится,
      Пес на нее не будет сердится,
      Коту придется с крысой мириться –
      Ведь солод в подвале целый хранится
      В доме, который построил Джек.

       Бабушка закончила читать и поверх очков посмотрела на Касю.

      - Что-то, как мне кажется, ты тут немного приврала… Разве там все так было на самом деле?

     -  В поэзии главное не точность, а ли-те-ра-тура! – смело процитировала Кася своего ночного гостя. – Красота! Полет мысли… Фантазии, - скромно добавила она уже от себя.

      - А ты уверена, что вам задали именно стихотворный перевод этого произведения устного народного творчества? – недоверчиво проговорила бабушка.

     - Точно так! - отчеканила внучка, глядя на нее такими честными-пречестными глазами, что у бабушки сразу возникло желание заглянуть в электронный дневник внучки – но все эти новомодные нововведения: бесконечные логины, пароли и еже с ними просто сводили ее с ума. Решив притвориться, что поверила, она сняла очки и возмущенно проговорила:

    - Что же дальше? По математике зададут теорему Ферма доказать?

    - И не говори, - вздохнула Кася. – Наверное, на трудах будем синхрофазатрон собирать, как певица из твоего детства предсказывала.

    - Ну-ну! – бабушка покачала головой. – Лучше бы вас на трудах научили свое рабочее место в порядке содержать! Смотри, что тут у тебя: игрушки на столе валяются, одежда кукольная…

      На столе лежал красный колпак с прорезями для глаз, стояло ведро с подойником и кое-где были брошены крошечные кукурузные початки.

       Внучка быстро выскочила из кровати и постаралась оттеснить бабушку от стола.

     - Иди, иди, бабушка! – быстро проговорила она. – Я сейчас все уберу и буду в школу собираться.

     - Ну-ну… - снова хмыкнула бабушка. – Давай поторапливайся! И завтракать, - строго добавила она.

      Когда бабушка вышла, Кася поспешно развернулась к столу.

      «Вот раззявы! – рассердилась она. – И что мне со всем этим делать?»

     - «Что, что»! – из открытой книги раздался хорошо знакомый голосок. – Смахни все в книгу – и все! Ни о чем сама догадаться не можешь…

     «Вот ведь зараза! – невольно подумала девочка. – И это вместо благодарности!»

      Она смахнула все, что ее «гости» оставили на столе в книгу, и предметы тут же оказались нарисованными на своих местах.

       Уже покидая комнату, Кася услышала нестройный разноголосый хор:

       - Спасибо!..