Мысли

Я хорошо помню тот день. Тот момент. Мой кот лежал на полу в ванной и уже даже не орал. Просто тяжело дышал, глядя на стену перед собой. Я сидел на корточках и тихо его гладил. Мама ушла в аптеку за витаминным раствором, а я остался с ним. Вряд ли бы ему помог витаминный раствор, но это было хоть что-то.

Когда мы его подобрали, первым делом пришлось вызвать ветеринара. И ветеринар сказал нам, что этот кот – не жилец. Цирроз печени. После того вызова кот прожил еще почти два года. А теперь он лежал на полу в ванной и почти не шевелился. Наконец, его тело свело судорогой, и он затих. Его глаза остались открытыми, а зубы обнажились, будто он злобно ухмылялся. Я поднял его на руки и прижал ухо к его груди, пытаясь услышать – бьется ли сердце. Но в голове так шумело, что я просто не понимал – слышу я что-нибудь или нет. Может быть, я просто не хотел верить. Не знаю. Но когда мама вернулась из аптеки, я просто покачал головой и сказал: «Уже все».

Потом я сидел на диване и смотрел в окно. Очень долго. Пока на столе не завибрировал мобильный телефон, возвещая о том, что пришла новая СМСка. Это была моя девушка. На тот момент. «Как дела?». Я апатично жал кнопки телефона, набирая в ответ: «Толстый умер».

«Толстым» решил назвать его я. Сначала мы перепробовали кучу кличек, которые сейчас я даже не вспомню, пока не поняли, что коту было абсолютно все равно, как его называют. Он мог откликаться на «Васю», «Тишку» или «Сволочь», а мог и не обращать на окрики никакого внимания. Складывалось ощущение, что он все время под кайфом или пьяный, и живет в своем собственном мире, в котором мы спонтанно возникали и так же спонтанно исчезали. Так он стал Толстым. Почему? Потому что он был толстым.

Ответ пришел не сразу, и я уже подумал, что девушка будет молчать весь день. Может, мне просто показалось. Но ответ пришел. «Не плачь». «Я не плачу»,- ответил я. И почувствовал, как слезы сами начинают литься из глаз, а к горлу подступает неприятный комок. Конечно, мир не перевернулся. Он не перевернулся, когда умер дед, и остался на месте, когда через несколько лет умерла бабушка. И это самое отвратительное. Мир просто стал еще чуточку бессодержательнее. И ощущение этого просто разрывало. И оно никуда не ушло. Просто приелось. Просто это то чувство, к которому можно привыкнуть. Как к новой одежде или прическе.

Много позже, стоя у подъезда своего дома, выпуская клубы табачного дыма, я почувствую почти то же самое. Жуткое ощущение, когда слова «Я не люблю тебя», проигранные в памяти ее голосом, больше не находят больного отзвука в сердце. Когда они значат не больше, чем слова в объявлениях, висящих на стене.

Когда от сигареты останется почти один фильтр, я выкину ее щелчком куда-то в сторону от крыльца и достану новую. Я снова и снова буду прогонять ее слова в моей голове, пытаясь почувствовать хоть что-то. Тишина.

Может быть, если бы эту мысль сформулировал какой-нибудь сатирик вроде Жванецкого, это бы и звучало смешно. Но суть все равно осталась бы не очень приятной. «Равнодушие». Слово, которое мы знаем с детства и почти никогда не придаем ему особого значения. Слово, которое мы начинаем понимать гораздо позже. Намного позже первого секса, первой сигареты и первой бутылки пива. Чувство, которое некоторые не осознают до конца своей жизни. Потому что все, что мы делаем, когда что-то случается – пытаемся забить это чувство как можно глубже, чтобы забыть о нем. Залить его литрами алкоголя и задушить клубами табачного дыма. Затоптать яростными плясками на ночном танцполе и похоронить под бессмысленными разговорами со своими так называемыми друзьями.

Пройдет пара месяцев с того дня, когда я, стоя во дворе своего дома, выкурил почти полпачки за два часа, и я скажу девушке, лежащей рядом со мной: «Мы просто перестали что-либо чувствовать. Все, что нам осталось – трахаться до конца дней». И она заплачет. Сквозь слезы она будет повторять: «Я не хочу так». Уткнувшись мне в плечо, она будет реветь, а я обниму ее и совру: «Это и не так». Девушке, с которой я переспал после трех-четырех часов с того момента, как мы познакомились. Девушке, которую я больше никогда не увижу.

Мы находим друзей, чтобы не чувствовать себя одинокими снаружи и придумываем чувства, чтобы не чувствовать себя одинокими внутри. Мы настолько привыкли придумывать, что когда чувства возникают сами по себе, пугаемся до дрожи в коленях и говорим себе всякие глупости, лишь бы убедить свое сознание, что этого чувства нет. Потому что когда появляется это чувство, мы теряем иллюзию контроля над собой. Что-то  происходит внутри нас помимо нашей воли, и все, что мы можем сказать себе: «Это какое-то безумие. Нужно прекратить это немедленно». И лечь спать. И проснуться утром, чтобы пойти на учебу или работу, и изображать там тех себя, которых мы сами придумали. Уникальных и неповторимых. Таких одинаковых в своем стремлении быть неординарными. Слишком испуганных, чтобы быть теми, кто мы есть на самом деле. Уверенных, что если повторять себе что-то бессчетное количество раз, то это что-то станет правдой. Слишком забитых своими страхами, чтобы остановиться и посмотреть на себя со стороны. И понять, что на самом деле мы настолько смешные и жалкие, что бог, если бы он был, давно отвернулся бы от нас в отвращении.

Однажды я увижу следы от порезов на запястьях моего одногруппника и скажу: «Чтобы наверняка, вены нужно резать вдоль, а не поперек». Девушки, сидящие рядом, посмотрят на меня как на чудовище, словно забыв, как за две минуты до этого они смеялись, рассказывая о его неудачной попытке суицида. Однажды мне предложат заняться групповым сексом, и во время него я буду ощущать только острое чувство одиночества. Однажды я проснусь рядом с девушкой, с которой я провел незабываемую ночь, и не смогу сказать: «Я люблю тебя». И, наверное, потеряю один из самых лучших периодов в моей жизни. И украду этот период из ее жизни. Потому что тоже испугаюсь. Потому что на самом деле говорить «Люблю» гораздо проще, когда ничего не чувствуешь.

Однажды вы проснетесь дома в своей постели. В голове еще будут шевелиться воспоминания о каком-то невероятно прекрасном сне, который вы видели ночью, но, как только вы подумаете о чем-то другом, эти воспоминания исчезнут. И в вашей голове появится мысль, что все, что вы делаете, не имеет никакого смысла. Что с какого-то момента ваша жизнь превратилась в ничего не значащую последовательность действий, и все ваши цели в ней вы придумали в бреду, а на самом деле нужно вам совсем не это. Это будет момент истины. Просветления. И вы старательно прогоните эти мысли прочь. Умоетесь, почистите зубы, оденетесь и пойдете по своим, так «нужным» вам делам. Улыбнетесь своим «друзьям». Поцелуете своих «любимых». И тогда эти мысли исчезнут совсем.