Сказка про картошку

В одном известном городе, название которого я позабыл, закончился хлеб.

Точнее, хлебобулочные изделия еще продавались, а вот второго хлеба, картофеля, действительно не осталось. Съели все подчистую, как утверждали придворные пропагандисты, которые всегда знали, что нужно говорить, дабы угодить градоначальнику.

Пропагандисты упрекали свободных граждан в чрезмерном аппетите, но, надо отдать им должное, скромно ссылались и на объективные обстоятельства: сначала были заморозки, потом – проливные дожди, а потому и картошки вырастили чуть меньше, чем обычно.

Зато во весь голос кричали они о вредительстве Чужого мегаполиса: не захотел, подлый, дешево продавать семена картофеля свободному городу!

Впрочем, в свободном городе всегда что-то заканчивалось: то сахар, то масло, то мясо, то лекарства, то туалетная бумага. Но всегда по объективным обстоятельствам и из-за злых происков Чужого мегаполиса.

Ко всему этому свободные граждане не только давно привыкли, но и приспособились.

«Сахар – излишняя роскошь, - говорил глава семьи своим домочадцам, намазывая на хлеб маргарин. – Мясо – вредно, куда полезнее комбижир».

Про лекарства во время обеда старались не упоминать, потому что традиционно все болезни в свободном городе лечили слабительным. И его было вдоволь – причем, не только в аптеках, но и на прилавках продуктовых магазинов. Любой просроченный продукт – вот тебе и слабительное.

Что уж говорить про туалетную бумагу! Зря, что ли, свободных граждан заставляли выписывать газеты?

Правда, за использование газет не по назначению иногда следовало наказание, потому что на них неизменно присутствовал портрет градоначальника. Но где ж на всех кнутов найти? Разве же выявишь всех диверсантов? Так что гуляй, рванина!..

И гуляли. Раньше. Теперь же без картошки свободные граждане как-то заскучали. Оно, конечно, есть хлеб, есть вода из крана, но иногда так хочется побаловать себя деликатесом!

Можно было легко решить эту проблему, закупив картофель в том же Чужом мегаполисе. Там продавали все что угодно и кому угодно, но скидок не делали даже для свободного города. А покупать у своих врагов что-либо по рыночной цене градоначальник считал ниже своего достоинства.

Проще говоря, градоначальник был скуп: сидел над своим златом и чах, как Кощей.

Поэтому он призвал свободных граждан крепиться и дождаться нового урожая.

И тут на сцену, как черт из табакерки, выскочил Картофельный союз – оказывается, в городе имелся таковой, хотя о его существовании никто ранее не подозревал и, соответственно, не знал, чем он занимается. Члены Картофельного союза твердо пообещали дать небывалый урожай.

И они сразу приступили к работе, призвав на помощь шаманов. Но не тех, которые безвылазно сидят в своих лабораториях и выводят новые сорта овощей и фруктов – подобных в городе отродясь не водилось. И даже не шаманов в скафандрах и с дубинками – этих как раз было много, хотя картошку с их помощью вырастить было совершенно невозможно. А самых настоящих шаманов, которые бьют в бубен и поют что-то заунывное, умоляя злых духов проявить снисхождение к ничтожным мира сего.

Бубен зазвенел, зазвучало горловое пение, и все, кто при этом присутствовал, пустились в пляс. И даже градоначальник, наблюдавший за священным ритуалом по телевизору, не смог удержаться: стал и хохотать, и плечами пожимать, и подмигивать глазами, и прищелкивать перстами. В общем, пребывал в экстазе, в эйфории, в упоении, в радостном возбуждении. Как легко, оказывается, решаются самые сложные городские проблемы! Главное, что и денег для этого не требуется!

И ведь помогли, помогли те шаманы! Не было в тот год ни заморозков, ни проливных дождей, ни засухи, так что расти, картошка, и радуйся прекрасной погоде!

Но картошка не выросла. Хотя члены Картофельного союза, разумеется, не виноваты, они сделали все, что от них зависело. Откуда же им было знать, что перед ритуалом или после него, а то и вовсе без него картошку надо еще и посадить.

Да если и знали, все равно не взяли бы на себя такую ответственность – сажать. Такое право было только у градоначальника, и он ежедневно только этим и занимался: сажал и сажал, сажал и сажал. Но отнюдь не картошку.

Вот только картофеля от этого почему-то больше не становилось.