Игра в индейцев Глава 1

               Наша дачная улица на 37-м километре по Тулунскому тракту.      
               

 

    Взяли мы дачу.  Вот уж не думал, что когда – нибудь захочу возиться с огородом.  Как же он мне в детстве надоел.  У нас было 60 соток .  Большая часть огорода стояла с фруктовыми деревьями,  которые  с годами разрослись,  раскинулись  вширь распростёртыми   ветвями.   Лошадей  с плугом  туда не запускали,  боялись  повредить  яблони и груши -  предмет семейной гордости.  Их посадили отец и мать сразу после женитьбы.  Надо было копать заступом.  Мы и копали, в основном  с братом  Славкой.  С вечера мать тем же заступом  нам  отмеряла  участок, который мы должны были  завтра  с утра   вскопать.  И мы с 6-и до 8-и  копали огород,  а потом  быстро завтракали стаканом молока и краюхой хлеба с вареньем(обычно вишнёвым или сливовым) и бежали в школу. Занятия начинались с 9-и утра.   А ещё надо было  полоть  эту картошку, окучивать,  а ещё – обихаживать  корову с телком, свиней.  В общем, нахлебался  я с детства прелестей сельского  хозяйства.  Тогда, в детстве, родители заставляли, а теперь  вот сам, по своей воле, повесил на шею хомут. И радуюсь… 

    Всё дело в том, что на дворе 90-е,  зарплату ни мне, ни жене на работе не дают,  а выживать как – то надо.  Жили в то время  мы с тайги и с моря, но, как известно,  рыбацкое счастье, таёжная удача – это дело такое: ненадёжное, переменчивое.  А хочется стабильности.
И  как – то поутру, после  бессонной ночи я жене Людмиле объявил:  «Будем брать дачу».  Жена сильно удивилась: на какие шиши мы её брать будем?   «Ты не шутишь?» - допытывается  она, пытаясь понять, насколько серьёзно я говорю.  «Да нет, не шучу,  надо брать дачу.  Она нас будет выручать.  Тут и думать нечего» «А деньги? Где мы деньги возьмём на эту  дачу?»  « Деньги мы найдём,  ты не волнуйся. Всё будет нормально» - успокаиваю  я её.
 В тот же день  отправляюсь  в городскую администрацию  к заведующему  Отделом народного образования г. Братска  Слободчикову  А. А.  Ждать особо мне не пришлось,  секретарша меня знает,  сразу докладывает  начальству, и вскоре я захожу.   Сразу же  без всяких  предисловий  приступаю  к делу. 
 
  - Сан Саныч, я тут придумал, как мне с семьёй выживать:  надо мне  купить  дачу! – излагаю   Слободчикову цель своего визита. Стараюсь  говорить  серьёзно, каждое слово произношу со значением, чтоб понял, чтоб проникся. Вижу, начинает  проникаться. Приветливая, можно сказать, радостная улыбка, с которой встречал меня начальник городского   образования,  пропадает. И появляется на лице его выражение совсем другого сорта:   будто  ни с того ни с сего  человека  шарахнули  из – за угла мешком  по голове.

 – Костя, я не могу тебе дачу купить, - растеряно,  даже с некоторой  опаской   произносит   Слободчиков. 

   Вот тебе раз  напугал хорошего человека,  сам того не желая.   Тут же  пытаюсь исправить, прояснить ситуацию. 

 -  Сан Саныч!  Да я  не прошу вас дачу мне покупать!  Жена моя Людмила работает воспитателем в  70 –м  детском саду, то есть в вашем ведомстве.   Мне  надо, чтоб ей выплатили зарплату за несколько месяцев,  у себя на работе я так  же договорюсь, чтоб и мне выплатили.   Я сам себе куплю дачу.  Выплатите ей зарплату.
  Слободчиков повеселел, улыбается - радуется, видать, что не придётся  ему  дачу для меня покупать.
  Тут надо сказать, что совсем недавно я и сам  работал в городской администрации, правда, не долго.   Попал я  во власть  случайно, и чиновником  был, в общем - то,  не типичным.    Может, по этой причине, может, по другой какой, но относились  ко мне здесь  очень  хорошо,  не был исключением  и Сан Саныч.  Но я год проработал и уволился «по собственному желанию», при том что высокое  начальство меня уговаривало  остаться. Я немало  успел за этот год сделать – всё по той же причине - высокое начальство  помогало. Уволился я из - за своих принципов. Я не вписывался в принятую на новом месте работы систему, которую можно было сформулировать двумя словами: угодить мэру. Во что бы то не стало, иногда даже во вред делу.  Историю мою все знали, история  была  для большинства  моих коллег, моих знакомых  непонятна.
 
  С хорошего места, где у меня всё было в порядке, где  платили регулярно зарплату  я уволился… и отправился в тайгу.  Там мы с женой  собирали  черемшу, чернику, бруснику, клюкву и продавали  всё это  на рынке.   Ближе к зиме я уходил в тайгу на промысел.  С этого мы и жили.  Жили, надо сказать, не богато.  Совсем не богато.   И  когда пришла мысль купить дачу, то  я  был уверен,  что мне  не откажут,  если обращусь  за помощью.   То есть, зарплату, которую нам с женой задолжали - выплатят.   
 Взяли дачу мы  на 37 – ом  километре по Тулунскому  тракту.  Можно сказать,  в тайге.  Первым делом  я, конечно,   проверил  прилегающие к посёлку леса. Выяснилось, что на ЛЭП растёт жимолость.
   За ЛЭП же, в сосновых борах, нашёл  мощные, богатые брусничники.   Соседка по даче Александровна  рассказала, что бруснику они берут за третьей ЛЭП, правда, народ   туда валит  валом – надо успевать.  «Да ведь не успеешь, народ - то теперь пошёл бессовестный:  не ждут, когда ягода поспеет, однобокую рвут.  А потом уже  дома она у них доходит,  конечно, ягода уже не та, да им – то что» -  сетовала  Александровна.
 
   Черники  в окрестных  лесах  я не нашёл.  Тесть  Григорий Григорьевич  рассказывает, что он с зятем Вовкой ходил за черникой  на Тысячник - сопка  примерно в  10-и километрах  от нашего посёлка.    Её хорошо  видно  с Тулунского  тракта.  А название пошло  от её высоты – 1000 метров.  Я спросил у тестя,  запомнил  ли он дорогу к черничнику?    Выяснилось, что нет, не запомнил,  да я и сам знал, что в тайге  Григорич  чувствует себя неуверенно.    Когда  они с тёщей  Елизаветой  Дорофеевной отправляются  в лес за ягодой или грибами, то верховодит   всегда  Дорофеевна.     Дача у них  в нашем  же кооперативе,  «Лесохимик» называется.    Жили  тесть с тёщей  недалеко от нас,  через одну  улицу, и очень радовались,  когда мы взяли дачу на 37-ом, можно сказать,  по соседству. 

   При встрече со свояком  (виделись  мы с ним обычно во время  довольно частых   семейных застолий у родителей) я завёл разговор  о чернике.  Вовка рассказал, что ходит за ягодой на Тысячник с другом Серёгой.  Ходят с ночевой, набирают нормально.  Вовка родом  из Хакасии, к тайге привычный с детства.  Нам было о чём поговорить.  Сговорились – как пойдёт  черника, вместе сходим на Тысячник.  Тесть  объявил, что обязательно пойдёт с нами.  На том и порешили,  за  то и подняли рюмки- получился  тост, очень даже неплохой. 

   В начале августа, когда пришло  время  черники,  на своей Ниве  я заехал за свояком,  затем  мы вместе заезжали  за Серёгой. Собрались  на Тысячник.  Машину я оставлю  на даче,  дальше пойдём пешком. Там  же, в «Лесохимике»,  к нам должен присоединиться   и тесть.   
Когда приехали в дачный посёлок ,  подъехали к нашему домику, разгрузились ,  Вовка  окинул взглядом   наше  приобретение   и спросил: «Сколько заплатили?».   «8 тысяч» - говорю я.  «Мне жаль твоих денег» -  жёстко  выносит  резолюцию  свояк.  Удивил.  Вовка человек  лёгкий,  не злой – и это его жёсткое,  безапелляционное заявление  явилось для меня неожиданным.  Видать, присутствие друга Серёги сказывается.  Серёга – среднего роста светловолосый  крепыш.    В себе уверен.  Немногословен. 

    Свояк  же  поговорить  любит, особенно  посмеяться.  Где – то достаёт  польский юмористический  журнал  «Шпильки».  Вовка  - сухопарый очкарик  с торчащей рыжей щёточкой – подковкой  под носом. Немного напоминает персонаж Мягкова в фильме «Служебный роман».  Разговаривает  Вовка  приятным  баском, но когда начинает  хохотать – что случается с ним  очень часто - то переходит на визгливый фальцет с неожиданными  переливами. 
  Конечно,  дача наша не  шикарная, но всё необходимое  есть:  и домик бревенчатый, обшитый дощечкой, и веранда, и две теплицы (большая и маленькая), и небольшая  банька.  Меня всё устраивало,  да и взяли мы её  не дорого.  Ведро черники на рынке мы продавали за 80 рублей.  Стало быть, наша дача стоила 100 вёдер черники.  Вроде  не дёшево.   Но надо иметь  ввиду, что  в  то время   в Братске  таёжная ягода ничего  не  стоила .   Ягоды на рынке было много,  а денег у людей – мало.  Потому и вышло 100 вёдер.  Но  брали – то  мы дачу не на черничные деньги, а на зарплату,  выданную  нам специально  для покупки участка,  так что  получается  совсем не плохо.  Не прав свояк.

    Прибежал в растрёпанных  чувствах  Григорич. 
 
– Костя, Володя, тут такое дело.  Мне   передали, что сегодня  должны привезти  печку для бани.  Ну ты знаешь, Костя, я давно уже договорился.  Жду, жду…  А тут вот - привезут сегодня…  Когда – не сказали.  Надо ждать.  Я же с вами собирался , за черникой.  А теперь что? Надо сидеть,  ждать, -  в полном расстройстве  Григорич костерит мастера, который тянул, тянул, а теперь вот угадал  совсем не вовремя.  Как назло. 

   Тут вмешивается в разговор Людмила.
 
  - Володя с другом  пускай идут на Тысячник, как и собирались.  А мы завтра  подойдём.  Завтра  и я с вами пойду.  Отец, ты же ходил с ними, дорогу знаешь?  Найдёшь?   

- Да нет, наверно, не найду, - виновато  признаётся Григорич. 

   Вовка начинает  задавать вопросы, так сказать устраивает  тестю экзамен:  что он запомнил из прошлогоднего похода.  Выясняется -  запомнил  мало что.   Конечно, путь не близкий:  10 километров  по тайге.   Для Григорича  - задача непосильная.  А Людмила смотрит на меня, ждёт какого – то решения. Ей хочется за черникой.  И так удачно для неё всё складывается. Сегодня пойти она не может, есть срочная  работа на грядках . А завтра – в самый раз.
- Костя, ну ты чего молчишь?  - Ты же найдёшь  этот Тысячник, - наседает на меня Людмила.  И тесть  смотрит  с надеждой.
 - Вовка, а вы не по новой лесовозной  ходите?  - спрашиваю  свояка.
 - Да нет, мы как раз ходим по старой лесной дороге, а где там  новая  лесовозная,  я  и не знаю,  -  отвечает свояк ,   будто гордится тем, что  не знает  новой лесовозной дороги.   
 
   За первой речкой, где они начинают свой путь на Тысячник , я побывал.  Там и увидел новую лесовозную дорогу.  Прошёлся  по ней часа полтора, до самой вырубки.  Старой  же  дороги не видел.   Вовка  начинает рассказывать, как они ходят на  Тысячник.  Оказывается, сразу за ЛЕП они уходят влево . Вот оно что: они  немного  не доходят до лесовозной.   Влево я ещё не ходил, мест не знаю, так что рассказ свояка мне мало что  даёт.   Тем не менее, я  внимательно  слушаю, пытаюсь запоминать.  Для себя я уже решил:   завтра с Людмилой и Григоричем  пойдём на сопку.  Надо. И жена  просит, и тесть надеется.

 - Ладно, - говорю, - сделаем так.  Вы сейчас  отправляетесь  на своё место, на свой черничник.  Мы с Людмилой и Григоричем  пойдём завтра с утра, одним днём сходим.  Сколько наберём, столько наберём,  зато дорогу узнаем.   С Григоричем  я уже разговаривал – плохо он помнит ,  как вы  шли.    Тесть подтверждает: «Да, плохо помню. Чего – то всё перепуталось, перемешалось.   Не найду я».    « Ладно, Григорич,  не переживай.   Разберёмся» - успокаиваю  тестя.
  - Вас же  я попрошу  вот  о чём:   когда будете идти на сопку, то не поленитесь   время от времени  оставить   на дороге   метку, чтоб мы знали, что вы здесь шли.  И самое главное:   на каждом повороте, тем более , на развилке   оставьте   стрелку, которая покажет, куда вы направились  дальше.   

  - Это как, чертить надо? Или что делать? –  спрашивает  меня свояк.
  - Записочки на сучках оставлять будем, -  ехидно подсказывает друг Серёга. - Есть у тебя с собой бумага, карандаш?  Нету? А как же ты в тайгу собрался без карандашика? -  всё потешается  Серёга.  Видно,  ему смешно и весело от моего предложения.  Как  же, таёжник…  А тут   детский сад какой – то.  Вижу, и Вовка  уже не знает ,  как ему относиться к моим словам после подначек  друга.

 – А ты бы лучше послушал, что говорит мой муж, чем зубоскалить. Он знает, что говорит,  - ставит  остряка на место  Людмила.

 - Не надо никаких карандашиков и записочек.  Найдёте  там  же, на месте,  три сучка – соорудите  из них стрелку,  и оставите её  прямо на тропе или на  дороге.  Укажите  свой дальнейший путь.  Всё просто.
 
 – В индейцев будем играть, - негромко, вроде как сам себе бурчит Серёга.  Видать, и нарываться  ему не хочется – уже схлопотал,  но и согласиться  с какими – то глупыми затеями, тем  более  принимать в них участие  он не собирается.

 - Ничего, поиграем. Лишним не будет.  Проверено.  Так  мы  с напарником  на промысле  временами играем. Иногда  бывает  очень полезно  поиграть  в индейцев,  -  подвожу я черту в нашей дискуссии.  Возникает  не очень комфортная  пауза, которую  нарушает свояк.      

 - Ну так что, мы пошли? –  решительно произносит  Вовка  и посматривает на друга.
 – Да, пора. Тысячник  ждёт, – соглашается  тот .  Оба  поднимаются, собираются в дорогу.  Проверяют карманы,  проверяют поклажу, всё  делается  чётко, без суеты.   Наконец  забрасывают на спину  горбовики   с притороченными рюкзаками,  поправляют  лямки, помогая друг другу,  и уходят.      
 
 - Счастливой  дороги! Удачи! – напутствуем  уходящих.         
   Вовка и Серёга  выходят со двора , поворачивают  направо  в сторону леса  и  довольно быстро удаляются по  узкой  огороженной   штакетником   дачной  улице.    
Мы выходим за ворота,  провожаем  взглядом  уходящих Вовку  и его друга. Вдали немного слева  синеет  макушка Тысячника,  которая  заметно возвышается  над  бескрайним  гористым  лесным массивом.
- Завтра ждите нас,  - кричит им вдогонку Людмила.  Свояк оборачивается  и салютует рукой.