На вдохе-дружба 3

Йорк против системы

Рядом с домом Яны Сергеевны и бабушки Марины располагался парк, который официально, может, и как-то назывался, но в народе был только один — Собачий. Потому что нигде больше в городе не собиралось столько хвостатых, ушастых, мохнатых и просто очень харизматичных псов на квадратный метр.
Каждый куст знал своё. Каждый фонарный столб имел репутацию. Но в этом собачьем Вавилоне был один, кому не требовался ни поводок, ни намордник, ни лай — всё решал взгляд Ричи.
Йорк бабушки Марины, мелкий, но гордый, величественный, как будто родился с паспортом в зубах и правом на мнение. Он был королём. Без выборов. Без дебатов.
— Ричи идёт! Спрячь уши, не позорь породу! — шептал хаски хаске.;— Он твою родословную испортить может. Телепатически.
Мелкие собаки замирали, а большие — обходили стороной, как дорогой каблук на паркете. Потому что Ричи не прощал глупости и всегда выглядел так, будто знает про тебя что-то неудобное.
А вот Марсель, французский бульдог Яны Сергеевны, был из другого теста: душевный, задумчивый, немного квадратный и регулярно отстающий от группы из-за философских мыслей о жизни и молекулярной еде на вынос. Сейчас он мечтал о будущем хите доставки — сферических лазаньках с пеной из артишоков, и поэтому не заметил, как отбился.
И тут на тропу вышел он — местный бандит, шарпей по кличке Бугор. Мозгом не отличался, но весом давил. Его любимая стратегия общения — «рявкнуть и треснуть».
— Ты чё, снежок? — зашипел Бугор. — У тебя морда без лицензии на прогулки.
И уже собирался произнести свою фирменную «аргументацию», но тут появился Ричи.
— Стоять, пельмень! — сказал он и вгрызся в лапу шарпея с таким энтузиазмом, будто там была скидка на суши из тунца.
Бугор понял, что авторитетом тут пахнет не от него, и ринулся в кусты. С визгом. Вниз по иерархии. В стыд.
С этого дня Марсель стал официально под защитой Ричи. В собачьем парке это было как золотой пропуск. Его перестали дразнить «булочкой», и даже ретриверы начали вежливо махать хвостами.
А Ричи, по древней японской традиции гири, теперь чувствовал моральную ответственность: спас — отвечай. Учить Марселя жизни, контролировать его лай, следить, чтобы не дружил с котами слишком плотно.
— Я теперь в кредите, как таксист после январских, — вздыхал Марсель, подавая палку на тренировке по "Прыжкам от драмы".
Но теперь это была команда.;В одном парке.;В мире, где лай был валютой, хвост — социальным сигналом, а дружба — настоящим ошейником доверия.