Пансионат строго режима 4

Жизнь глазами Жорика
Иногда, сидя на старой акации у входа в пансионат, Жорик философствовал.
— Всё, что щекочет крылья — жизнь. Всё, что пахнет щами — счастье, — говорил он сам себе, закатывая глаз.
Жизнь в «Сосновом Пыхе» текла, как кисель из местной столовой: вялая, сладковатая, но временами прорывная.;А теперь — с появлением Щнапика — так вообще кипела событиями.

— Щнапик — это карма в шерстяной обёртке, — считал Жорик. — Он пришёл сюда, чтобы научить стариков радоваться всякой ерунде. Например, потере тапка.
Щенок отличался удивительной способностью появляться там, где его не ждали, и громко икать. Особенно во время тихого часа или лекций по гигиене.;— Ик — и всем весело, — говорил он своей мордой.

Валентина Аркадьевна, хоть и держалась строго, при виде Щнапика становилась мягкой, как оладьи в понедельник.
— Ты опять спал в моём капоре?;— Ик, — отвечал Щнапик.;— Ах ты лирик… — вздыхала она и подливала ему бульона.
— Любовь — это когда тебя ругают, а потом кормят. Вот она, гуманитарная философия! — заключал Жорик.

Своими глазами Жорик видел многое:;— Валентина Аркадьевна читала Чехова в голос, а Щнапик в это время пытался проглотить бюст Ленина из комнаты для настольных игр.;— Дед Василий обучал Щнапика команде «сидеть», но каждый раз сам падал в кресло первым.;— Медсестра Галя начала приходить раньше на смену, чтобы сфоткаться с Щнапиком на фоне листвы:;— «Инстаграм требует героев», — объясняла она.;— Герои мы, а он — комок сюжета, — парировал Жорик.

Но больше всего Жорик любил наблюдать, как люди меняются.
— Щенок — это как йога: кому-то даёт гибкость, а кому-то просто смешно на него смотреть.
Он заметил, что Валентина Аркадьевна стала чаще смеяться. Что в столовой реже ругались из-за очереди. Что дед Семён, который раньше говорил «оставьте меня в покое», теперь каждое утро спрашивал:;— А где наш волосатый инспектор?

— Жизнь, братцы, штука такая… если не знаешь, зачем просыпаться — заведи себе Щнапика, — подытоживал Жорик, глядя в окно, за которым копошился неказистый, но поразительно жизнерадостный комочек счастья.
И тихо добавлял:;— А если у тебя уже есть Валентина Аркадьевна — считай, что ты в раю. Ну, в пансионатном, но всё ж раю.
И взмахнув крыльями, взлетал к потолку актового зала, чтобы снова выкрикнуть в самый пафосный момент музыки:;— Ща как дадим по судьбе!