На круги своя

    Было уже за полночь, когда Павел захлопнул книгу и погасил ночник. Но заснуть не удавалось. Он переваливался с одного бока на другой, даже пытался в уме сосчитать до сотни, но мысли всё равно возвращались к истории, которую он только что прочёл. Странные чувства овладевали им. Ему казалось, словно он всё это уже то ли видел, то ли слышал где-то…
— Тащи патроны, — прохрипел Василич Петрухе.
Прицельный огонь противника заставлял его прижиматься к земле. Пули ложились совсем близко, и только счастливая случайность пока давала возможность Петрухе всё же проползать несколько метров. Василич понимал, что ему не доползти, и всё же продолжал хрипеть: «Давай, Петруха, давай». Многое повидал он на своём веку, и каждый раз судьба была милостива. Вот и теперь, когда враг обложил их шквальным огнём, он всё же надеялся: «Пронесёт и на сей раз. Но только бы патронов хватило». И теперь только от Петрухиного везения зависела судьба его, Василича.
Давай, Петруха, давай, — бормотал Василич, пристально вглядываясь в дальние окопы, откуда фрицы вели прицельный огонь.
В автомате оставалась ещё половина обоймы, но он не хотел тратить их попусту, ждал, когда фрицы выползут из окопов. Двое его друзей лежали неподалёку, убитые. Ком подступал к горлу, когда он, отвлекаясь от боя, смотрел на них: «Сволочи, таких ребят…» Петруху обложили таким огнём, что Василич про себя подумал: «Вот он, ещё один покойник». Тот лежал не шевелясь. И тут он как заорёт:
— Да пошли вы. — И трёхэтажный российский мат покрыл всю округу. Петруха встал во весь рост и, продолжая орать, медленно пошёл в сторону Василича.
Фрицы в окопах остолбенели от неожиданности. Они смотрели на Петруху как на некое диво и даже перестали стрелять. А он продолжал изрыгать несуразные матерные слова. Василич удивлённо поглядывал то на Петруху, то на фрицев. И вот Петруха стоит над окопом, прямо перед Василичем, продолжая орать. Неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы Василич не столкнул его в окоп. — Ты чё, совсем того? — заорал теперь уже Василич.
Петруха, опомнившись, стал ощупывать себя.
— Жив? Ты гляди, охренеть можно, живой!
Шквальный огонь заставил обоих заняться делом.
— Ну теперь держитесь, гады. — Василич нажал на курок и спустил оставшиеся в обойме патроны.
— Во дают, мать вашу так, — искренне удивился Андрей, наблюдавший с товарищами за происходящим с соседнего окопа.
— Передайте по цепочке: отступать к крепости, — скомандовал капитан, подойдя к Андрею.
— Слушаюсь, товарищ капитан.
В крепости, за бойницами, украдкой наблюдали за боем несколько пацанят.
— Ты видал? Во дают! — восхищался один из них. — Пошли расскажем Анюте, — предложил другой.
— А почему Анюте? — поинтересовался третий.
— Почему «почему»? По кочану! Сам не понимаешь? Они же с Анькой — того, — съехидничал первый.
Уже смеркалось, когда к крепости стали подтягиваться солдаты с окопов. Траншеи были прорыты таким образом, что через подземный лаз можно было попасть в крепость, минуя центральные ворота. Когда с лаза появился Петруха, его обступила группа солдат.
— Ну ты выдал, Петруха, — похлопывая его по плечу, восторгался один из них.
— Я думал, тебе крышка, — подхватил другой.
В лагере суетились люди. Кто чистил оружие, кто подогревал кипяток на костре. Резвилась детвора. Кто возился с отработанными гильзами, кто гонял мяч, девочки укладывали спать зайчат, медвежат и других своих питомцев. Женщины суетились у походной кухни. Солдаты выстраивались в очередь, ожидая своего пайка.
Капитан и несколько офицеров собрались на совещание в небольшом помещении.
— Долго тут нам не продержаться, надо прорываться к лесу, — начал капитан.
— Легко сказать, нас обложили со всех сторон. Хорошо было прежним защитникам крепости, тогда самолётов не было, — возразил лейтенант.
— Товарищ капитан, разрешите доложить! — отрапортовал молодой старшина, стремительно ворвавшийся в комнату.
— Вольно, старшина, докладывайте.
— Товарищ капитан, тут такое дело: пацанята обнаружили какой-то лаз, говорят, он уходит глубоко под землю, но сами побоялись туда войти. Разрешите обследовать лаз?
Лаз, говоришь, — взволнованно переспросил капитан.
— Так точно, товарищ капитан.
— Ну что, это как нельзя кстати, давай, старшина, пойдём посмотрим.
Все последовали за старшиной. Пройдя несколько коридоров, они спустились по лестнице в подвал. Там их уже ждали несколько солдат и ребятня.
— Это Васька его нашёл, — гордо заявил четырёхлетний мальчуган, сделав, как положено солдату, шаг вперёд.
— Васька, говоришь. Кто из вас Васька? Шаг вперёд, — скомандовал капитан.
Васька с гордостью вышел вперёд. Это был белобрысый мальчуган лет шести.
— Ты Васька? — спросил капитан.
— Я, но это мы с Колькой вместе, он первый увидел щель, а я уже раскопал.
— Молодец, Васька. Ну а кто же из вас Колька?
— Он Колька, — и малыш показал на чернявого мальчугана лет четырёх, стоящего в стороне.
— Молодец, Колька, внимательный, значит, разведчиком будешь, — похвалил его капитан. — Это и есть лаз? — спросил он, указывая на чёрное отверстие в полу.
— Так точно, товарищ капитан, — отрапортовал старшина, — сверху было засыпано землёй, а снизу досками зашито, видать, доска прогнила и образовалась щель. Еёто Колька и обнаружил.
— Ну а сами уже заходили? — спросил капитан.
— Заходили, товарищ капитан, но только недалеко, там ступеньки ведут вниз, я метров двадцать прошёл, а потом решил сначала вам доложить.
— Ну же, Сусанин, веди, — шутливо скомандовал капитан.
Старшина включил фонарик, и они один за другим стали спускаться в подземелье. Проход был вырублен в цельной известняковой породе. Ступеньки аккуратные, но потёртые, а стены сухие и гладкие. По всей видимости, этим лазом пользовались сотни лет. Вскоре ступеньки закончились, и они оказались в просторной зале. Капитан взял фонарик у старшины и стал осматриваться. Это было помещение метров пятнадцать в длину, восемь в ширину и три метра в высоту.
— Товарищ капитан, тут ещё один коридор, — донёсся из дальнего угла голос лейтенанта.
Действительно, в стене был пробит достаточно просторный туннель. Капитан первый вошёл в него.
— Судя по количеству ступенек, — размышлял вслух капитан, — мы находимся примерно в двадцати метрах под землёй. На такой глубине нам ни одна бомба не страшна.
Через несколько метров они снова вышли в просторную залу.
— Ну, Колька, молодец, надо же было щёлочку такую заметить. Да тут пара сотен человек спокойно разместятся. Чем не бомбоубежище? Ай да Колька, ай да молодец, — приговаривал капитан.
— Товарищ капитан, тут такой же тоннель, — доложил лейтенант.
Пройдя ещё метров десять, они снова оказались в просторной зале. И опять в противоположной стене был проход. На этот раз чуть поуже, но достаточно свободный.
— Интересно, сколько тут всего комнат? — полюбопытствовал старшина.
Коридор оказался длиннее предыдущих: пройдя более сотни метров, они так и не вышли в залу. Капитан остановился.
— Может, это выход из пещеры и ведёт куда-нибудь за крепость? Я слышал, раньше строили подобные прохо-
 
ды. Надо перво-наперво спустить сюда раненых и детей, а то, не ровён час, фрицы начнут атаку. И сюда же снесите провиант и боеприпасы. Боеприпасы разместить в последней комнате. Лейтенант, займитесь этим немедленно. Старшина, возьмите несколько человек, фонари, факела и связиста. Пусть разматывает провод по ходу продвижения, на случай если это лабиринт, тогда по проводу найдёте дорогу обратно, ну и связь с вами можно будет держать постоянную.
Наступили сумерки. Постепенно стихала отдалённая канонада, и люди в крепости отдыхали,
— И тебе совсем не было страшно? — поглаживая ершистые волосы Петрухи, спросила Анюта.
— Ещё как страшно — ответил Петруха, умостив голову на коленях у Анюты. — Я сам не знаю, как это произошло, словно не я был.
— А если бы они тебя убили?
— Точно убили бы, если б не заорал.
Василич и ещё несколько солдат молча сидели рядом со свежей могилой. Ребятишки, собравшись в кучу, бойко обсуждали сегодняшнее событие.
— Там, наверное, клады разные хранили.
— Нет, — перебил его другой, — это, наверное, погреб. Вино раньше хранили в таких погребах.
— А может, это тайный ход? Тогда мы пойдём по нему и сможем выйти из окружения, — возразил третий.
— Ага, щас, выйдешь ты из окружения, линия фронта — вон она где, целый день пешком идти надо.
— А может, этот ход ещё длиннее, может, он до самой Москвы тянется, — настаивал третий.
— Ого, сказанул. «До самой Москвы». Москва о-го-го аж где. Мне папа говорил, что до Москвы надо поездом добираться, — не унимался второй.
Павел, проснувшись, открыл глаза. То, что он увидел, не укладывалось в голове. Вокруг полумрак, помещение освещалось лампой, сделанной из гильзы. Недалеко от него сидела симпатичная девушка в лёгком простеньком сарафане. Ещё несколько человек отдыхали на соломе, среди них двое в военной форме. Сам он был укрыт шинелью и лежал в одних трусах на соломе. Девушка смотрела куда-то в сторону и не видела пробуждения Павла. А сам он, любуясь её приятным профилем, слегка подсвеченным красноватым пламенем лампады, отметил про себя: «А она ничего». Но потом зажмурил глаза, надеясь, что видение закончится и он ощутит под собой приятную мягкость поролонового матраца, но руки всё равно нащупывали солому. «Ни фига себе, — подумал он. — Вот и допрыгался, говорили же, что чтение всякой аномальщины до добра не доведёт. Вот, пожалуйста. Галюники средь бела дня, точнее, ночи».
Павел снова открыл глаза, но девушка с приятным профилем по-прежнему сидела недалеко от него, и солома под ним и шинель никуда не исчезли. «Хорошо, галюники. Так, галюники. Чёрт с ними, — продолжал размышлять Павел. — Давай разбираться хоть, про что этот, если можно так выразиться, сон. Ребята в военной форме, я накрыт шинелью, похоже на кино военных лет». Тут девушка заметила, что Павел не спит.
— Вы проснулись? А я, знаете, захожу, смотрю, вы съёжились и спите на соломе, мне показалось, вам холодно, и я накрыла вас шинелью.
— Спасибо за заботу. И давно? — поинтересовался Павел.
— Что давно? — удивлённо переспросила девушка.
— Давно я так сплю?
— Вы знаете, я заходила сюда раньше, часа два назад, вас тут не было. Потом вышла, а через полчаса снова захожу, смотрю, вы здесь спите.
— Понятно, — пробормотал Павел.
«Значит, я уже часа полтора дрыхну», — подумал он.
— Спасибо, что прикрыли, а то как-то, понимаете, неудобно спать при всех в одних трусах, — пошутил Павел.
— Да, они у вас странные, — смущённо сказала девушка.
— Странные, говорите? Трусы как трусы. Семейные.
— Вы женаты? — поинтересовалась она.
— Нет, я не женат. — А потом добавил: — Это так трусы называются.
А сам подумал: «Сон какой-то уж больно реалистичный, а может, это и не сон вовсе?»
— Вы солдат или из ополчения? — несмело спросила девушка.
— Я? — до него не сразу дошло, о чём она спрашивала, но потом, сообразив, уверенно ответил: — Ах да, ну конечно из ополчения.
«Кажись, сон из времён войны, — подумал он. — Мне такие ещё никогда не снились. А в общем ничего, интересно, и девушка в моём вкусе».
— Вы из какого города? — поинтересовалась девушка.
— Из Москвы, — быстро ответил Павел, а потом задумался: «Может, не стоило говорить правду? Хотя какая разница, вот скоро проснусь — и всё станет на свои места».
— Из Москвы? — удивилась девушка. — А здесь как оказались?
«Здесь?» — задумался Павел.
— А, здесь? Ну конечно, здесь, здесь я проездом, друзей заехал навестить.
— Да, не повезло вам.
— В каком смысле не повезло?
— Ну, не поехали бы навещать друзей, не оказались бы с нами в окружении.
— Да, — многозначительно затянул Павел, а про себя подумал: «Значит, сон про окружение и я в осаде, интересно, интересно».
За стенами послышался шум. Павел и девушка прислушались.
В дверях появился солдат и громко скомандовал:
— Всем на выход, берите свои вещи и айда в бомбоубежище.
— Господи, какое ещё бомбоубежище в старой крепости? — удивилась девушка.
— Да, действительно, откуда в старой крепости бомбоубежище? — подыграл Павел, а сам подумал: «А что, и бомбить будут? Ну, сон по полной программе».
Все соскочили со своих мест и в срочном порядке покидали помещение. Павлу ничего не оставалось, как надеть шинель на голое тело и вместе с девушкой последовать за остальными.
— А где ваша одежда? — поинтересовалась девушка.
— Дома осталась, — пошутил Павел.
— Как дома? — недоумевала она. — Ну так, не успел одеться,
— А, понятно, под бомбёжку попали.
— Да, что-то в этом роде, — подтвердил Павел.
Вскоре их всех привели в подвал, а затем они спустились вниз по ступенькам в те самые подземелья, которые совсем недавно с Колькиной помощью обнаружил капитан и его помощники.
— Ничего себе бомбоубежище, — искренне удивился Павел, когда они с девушкой и многими другими ополченцами оказались в первом помещении,
Лейтенант подгонял солдат, которые заносили провиант и боеприпасы. Капитан показывал старшине, где лучше выставить дозорных.
— Вон там крепостная стена более всего повреждена, пару человек с пулемётами разместите поближе вон к той башне, чтобы обзор был больше.
— Слушаюсь, товарищ капитан, будет исполнено. Товарищ капитан, будьте спокойны, фрицы ночью отдыхают, навроде как рабочий день — с восьми до шести, я заметил.
— Отдыхают они по ночам или нет, это их дело, наше дело — быть всегда начеку. Выполняйте приказ, старшина. — Будет сделано, товарищ капитан.
Василич и ещё пара пожилых солдат грустно сидели у небольшого костра.
— Говорят, тут подземный ход отыскали, теперь все боеприпасы под землю перетаскивают. Подземный ход-то нашли, да вот выхода пока не обнаружено. Говорят, капитан старшину нашего на разведку послал, — уточнил другой солдат.
— Хорошо бы нашли, — заметил Василич, — а то нас тут как мух всех перебьют. Нас-то бог с ним, мы солдаты, работа у нас такая — умирать, а вот детей и женщин жалко…
— Ты думаешь, не выстоять нам?
— А что тут думать? Линия фронта — вон она уже где, а мы тут. И что же, по-твоему, фрицы оставят нас у себя в тылу и скажут: «Нате, живите себе на здоровье»?
— Так-то оно так, но вот третий день уже держимся, даст бог, ещё продержимся, — заметил Василич.
Старшина, двое солдат и связист медленно шли по узкому коридору, внимательно осматривая стены и потолок.
— Сколько мы уже прошли? — поинтересовался старшина у связиста.
— Судя по бухте, метров триста.
— Триста, говоришь, это хорошо, значит, тоннель ведёт куда-то за пределы крепости, — вдохновился старшина. — У нас есть шансы, Васёк!
— Звать-то тебя как? — спросил старшина молодого невысокого худенького парнишку в очках.
— Меня Саша, а что? — отозвался тот.
 
Да так, третий день воюем рядом, а имени твоего не знаю.
— До наших километров десять, — заметил второй солдат, — я сам видел, как пушки громыхали под вечер, вспышки такие, так до них километров десять, а то и больше.
— Товарищ старшина, у нас провода осталось метров триста, — отозвался из темноты связист.
Он шёл последним и постоянно отставал.
— Ещё триста — это тоже дело. Мы пока шли, никаких ответвлений не было, значит, не заблудимся. И потом, у меня на всякий случай мелок имеется.
— Это правильно, товарищ старшина, — отозвался Саша. — Я в одной книжке читал, так там тоже по пещере шли и на стенах стрелки рисовали, чтобы не заблудиться. Ну и компас у нас есть.
— Товарищ капитан, задание выполнено. Боеприпасы, провиант, раненые и гражданские — все внизу, — доложил лейтенант.
— Молодец, лейтенант. Скажи, на сколько дней нам хватит продовольствия?
— Дня на два. Но, если экономить, хватит дней на пять, товарищ капитан.
— А боеприпасов?
— Это смотря как пойдёт. Если как сегодня, то и трёх дней не продержимся.
— Да, жаркий сегодня выдался денёк, — подтвердил капитан, а потом улыбнулся.
— Вы это о чём, товарищ капитан?
— Да так, Петруху вспомнил. Выдал он сегодня, сукин сын.
Павел и девушка сидели у стенки в первом зале подземелья. Рядом с ними расположились старики, дети и женщины. Среди всех присутствующих он был единственным человеком призывного возраста, и люди, сидевшие неподалёку, искоса поглядывали на него.
«Сон какой-то неправильный, — подумал он. — Моё место явно не тут. Если уж война, так мне, по закону жанра, солдатом быть надо». Но потом вспомнил: «Я ведь в армии не служил и даже автомата в руках не держал. Да что там автомата, настоящего ружья не видел, правда, в тире стрелял, и неплохо», — успокоил он себя.
Что-то сильно кольнуло в руку. Это был камешек, лежавший на полу. И тут он вспомнил… «Чтоб проверить, не сон ли это, нужно себя ущипнуть. А мне было больно», — подумал Павел. Опустив ладонь на острый камешек, он снова слегка надавил на него, было больно. «Похоже, это не сон. Тогда выходит, я попал в прошлое… Интересно, какой теперь год?» Он посмотрел на девушку, сидящую рядом. Благо она не видела того смятения, какое охватило его в эту минуту.
— Товарищ капитан, вас вызывает на связь старшина, — отрапортовал молоденький солдатик.
— Где телефон?
— В новом штабе. Товарищ лейтенант распорядился перенести штаб в подземелье, для безопасности.
— Веди, Сусанин, — распорядился капитан и последовал за солдатом.
— Лет-то сколько тебе, солдат? — осведомился капитан, спускаясь вслед за ним по ступенькам.
— Семнадцать будет скоро, товарищ капитан.
— Семнадцать, говоришь. И когда же будет? — лукаво спросил он.
— В декабре, товарищ капитан.
— А сейчас июль, так что это «скоро», выходит, только через полгода будет… — Всего полгода.
«Всего полгода, — подумал капитан, — эти полгода ещё прожить надо», — а вслух спросил:
Кто же тебя в армию взял?
— Отец мой в первые дни погиб, мать и сестричку немцы расстреляли. Куда же мне было ещё идти?
— Может, ты и прав…
Петруха с Анютой бродили по опустевшему дворику крепости.
— Посмотри, вон Большая Медведица, — сказала Анюта. — А что если там, на какой-то планете, прямо сейчас тоже двое смотрят в небо и думают: «Вот бы полететь туда, встретиться с братьями по разуму». Представляешь!
— Знаем мы этих братьев по разуму. Вот мы, люди, живём рядом, по одной земле ходим, а договориться между собой по-хорошему не можем. Как же мы с ними договоримся? А они-то по-нашему, по-русски, уж точно не говорят.
— А может быть, нам с ними легче будет договориться, чем с фашистами? Может, они умнее нас? — настаивала Анюта.
— Может, не может, до них вон как далеко, пока они долетят, мы тут точно друг друга перестреляем, — пробурчал Петруха.
— Говоришь, прошли шестьсот метров строго на север? — спрашивал капитан старшину по телефону. — Что делать? Продолжайте идти и помните — на вас одна надежда.
— Слушаюсь, товарищ капитан, конец связи. — Старшина положил трубку.
— Ну что, Саша, — обратился он к связисту, — вот тебе мелок, будешь ставить стрелки. Ты говорил, что знаешь, как это делать.
— Так точно, товарищ старшина.
— Простите, а вы знаете, где у них начальство располагается? — спросил девушку Павел.
 
Не знаю, но капитан недавно прошёл вон туда, — она показала на проём в противоположной стене.
— Спасибо, кстати, мы так и не познакомились, меня зовут Павел, а вас?
— Света, Светлана, — улыбаясь ответила девушка.
— Очень приятно. Я на некоторое время покину вас, но, надеюсь, скоро вернусь. Если вы не возражаете, конечно?..
— Приходите, я буду рада. С вами спокойнее.
— Мне приятно это слышать. Ну, тогда ждите, я скоро.
Павел решительно направился к проходу в стене. Пройдя по узкому коридору, он вскоре оказался в следующем зале, где располагались раненые. Окинув взглядом помещение, Павел уверенно направился к мужчине в белом халате.
— Простите, вы не подскажете, где можно найти главного?
— Простите, главного чего? — лукавя, переспросил доктор. — Например, здесь, — он обвёл взглядом больных, — главный я.
— Ну, командира, или как его тут называют.
— Пройдите вон туда. — Врач показал на проём в противоположной стене. — Недавно он проходил здесь.
— Спасибо, доктор, — сказал он и решительно направился к этому проёму.
Пройдя ещё один коридор, он снова оказался в просторном помещении, сплошь заставленном коробками и ящиками. В углу, за импровизированным столом, сооружённым из ящиков, сидел военный. Павел подошёл к нему.
— Здравствуйте, вы будете здесь самый главный?
Капитан посмотрел на него и невольно улыбнулся. Выглядел Павел действительно комично: длинная, явно великоватая шинель, надетая на голое тело, и босые ноги. Павел, заметив нескрываемую улыбку капитана, улыбнулся и сам.
Да, я тут главный, самый главный, так уж сложилось. — Извините, не найдётся ли у вас лишняя пара брюк? Получилось так, что я остался без штанов.
Подошедшие к капитану солдат и лейтенант тоже стали с любопытством рассматривать незнакомца.
— Ну, это мы можем. Найдите что-нибудь подходящее, — обратился он к солдату.
— Слушаюсь, товарищ капитан. — Отдав честь, солдат удалился.
— Собственно, я не совсем за этим пришёл к вам. Скажите, могу ли я быть полезен? — спросил Павел. — Я хорошо знаю немецкий, правда, вояка из меня никакой. От военной службы был отстранён по состоянию здоровья. Но, может, и я на что сгожусь?
— Говорите, хорошо знаете немецкий язык? Это уже неплохо, правда, пока у нас с ними разговор всё больше посредством оружия получается. В любом случае это неплохо. Кем вы работали до войны? — поинтересовался капитан.
— Работал преподавателем в институте: английский, немецкий, французский, — ответил он.
— А к нам как попали?
— Как? — замялся он. — Если честно, то сам не знаю. Проснулся, а рядом люди, и место незнакомое. И вот эта шинель на мне. Девушка потом призналась, что накрыла меня ею.
— А сами откуда будете? — спросил капитан.
— В последние годы в Москве работал.
— А на Украину как попали?
— Да вот к друзьям решил в гости, — замялся Павел.
— Неудачное время выбрали, — посочувствовал капитан.
— Так что, берёте к себе? — решил перевести разговор Павел.
В это время вернулся солдат.
Товарищ капитан, вот полное, так сказать, обмундирование.
— Что ж, — улыбнулся капитан, — раз обмундирование выдано, значит, считайте, что вас зачислили в наши ряды.
Формальности чуть позже. Вы ели что-нибудь?
— Нет, в смысле, пока не хочу.
— Странно, что вы не помните, как оказались здесь…
— Знаете, товарищ капитан, со мной такое и раньше бывало. — Тут Павла осенило. — Вам приходилось слышать о ясновидящих? Ну тех, кто видит прошлое или будущее. О Нострадамусе, например, или о Ванге? Впрочем, о Ванге вы не могли слышать, — спохватился Павел.
— Ну, слышал, но всё это происки империалистов.
— Не скажите, я и сам раньше так думал, пока однажды не проснулся вот как сейчас, не помня ни места, ни времени, но зато точно знал, что произойдёт лет эдак через десять. — Павел посмотрел на капитана. — Я вижу, вы мне не верите?
— Ну почему, — решил оправдаться капитан. Но по всему видно было, что не верит. Его больше занимало другое: как там старшина с ребятами? Найдут они выход или нет. А что там будет через десять лет…
— Товарищ капитан, вижу, вам сейчас не до меня. Своих проблем хватает. Вы только скажите, что делать?
— Как звать вас, это вы хоть помните? — спросил капитан.
— Павел. Иванов Павел Сергеевич. — И чуть было не ляпнул: «Шестидесятого года рождения». Но вовремя остановился.
— Вы поступаете в распоряжение лейтенанта Сидорова. Он вам и разъяснит, что делать, а пока оденьтесь и отдохните.
— Слушаюсь, товарищ капитан, — весело откозырял Павел. — Но одно предсказание я всё-таки вам сделаю. Товарищ капитан, хотите верьте, хотите нет, фашиста мы по-
 
бьём, а победу будем праздновать в Берлине девятого мая в тысяча девятьсот сорок пятом году. Это я вам обещаю.
— Говоришь, девятого мая в сорок пятом? Не обрадовал ты меня. Это значит, ещё целых три года и десять месяцев этот ужас будет стоять у нас перед глазами, — печально сказал капитан.
— Да, капитан, наверно, это не очень радостная новость. Скажу больше: цена этой победы — двадцать миллионов жизней, и это только наши потери, а всего в войне погибнет гораздо больше. Но такова суровая правда. Но всё легче умирать, когда точно знаешь, что погиб не зря, что твоя смерть — ещё один шаг к победе.
— Может, ты и прав.
— Не хорони себя раньше времени, капитан, ещё не всё потеряно. — Павел обратился к лейтенанту: — Я буду в первом зале, лейтенант, жду ваших указаний. — Он отдал честь и медленно удалился.
— А что, если он прав? Тогда нас ждёт впереди война длиною в четыре года. Одно радует — победа будет за на-
ми. Хотел бы я дожить до этого дня…
Капитан замолчал, молчали и остальные.
Зайдя в тоннель, Павел быстро надел выданное ему обмундирование, даже трусы переодел, а свои сунул во внутренний карман шинели. «Одно радует, — подумал он, — теперь я знаю, что сейчас лето сорок первого года. Хотя радости мало, мы в окружении. И что будет завтра?.. Интересно, надолго я тут застрял? А может, навсегда?»
— Странный этот Иванов, товарищ капитан, — заговорил после долгого молчания лейтенант.
— А может, не врёт? Фантастика какая-то. Хотя про Нострадамуса я действительно слышал.
Капитан посмотрел на солдата, который растерянно посматривал то на лейтенанта, то на него.
— Что скажешь, солдат?
Товарищ капитан, я тоже про этого Нострадамуса слышал, так он на сотни лет вперёд предсказывал, и говорят, многое сбывалось… — Что делать будем, лейтенант?
— Это в смысле чего?
— В смысле этого тоннеля. Уже три часа прошло, как они молчат. Может, пошлём ещё одну группу? И вот ещё что: надо связь наладить с крепостью, а то случись что наверху, мы тут и не услышим.
— Связиста мы же туда отправили, — заметил лейтенант.
— Товарищ капитан, — вмешался солдат, — я могу.
До войны я в радиолюбительском кружке занимался. — Тогда давай действуй, солдат.
— А вам идёт военная форма, — сказала Света, осматривая Павла со всех сторон.
— Вы знаете, за всю жизнь это впервые, когда я надел форму, и теперь очень об этом жалею.
— Вы не служили в армии? — удивилась Света.
— Увы, не пришлось…
— А из вас подучился бы хороший офицер. Как вы думаете, долго мы тут продержимся? — робко спросила она.
— Трудно сказать. Но знаю одно, что убежище здесь надёжное. Ни одна бомба нас не достанет.
В это время в проёме показался капитан. Он явно когото искал. Заметив Павла, он направился прямо к нему.
— Я хочу с вами поговорить, давайте поднимемся на свежий воздух. Извините, что забираю вашего кавалера, — пошутил капитан, обращаясь к Светлане.
Девушка смущённо потупила взгляд.
— Хорошо, идёмте, — согласился Павел, а потом, подойдя к Светлане, сказал: — Побудьте здесь, мне надо многое вам рассказать.
— Возвращайтесь, я буду ждать.
— Мы не выберемся отсюда живыми? — грустно спросила Анюта, сидя в обнимку с Петрухой на небольшом ровном камне. Перед ними простиралось чистое звёздное небо.
— Может, выкрутимся? — попытался успокоить её Петруха.
— А жаль, сколько хотелось ещё узнать. А ведь я в детстве хотела стать астрономом, у меня даже телескоп свой был, дедушка подарил, старинный такой, чёрный, с разными ручками блестящими. По ночам он часто со мной сидел на крыше, и мы подолгу смотрели в небо. Он рассказывал о разных созвездиях, говорил, что когда-то человек научится летать на больших космических кораблях и обязательно долетит до какой-нибудь звезды. Он говорил: «Мы покорим космос и ворвёмся в просторы Вселенной!» Так и говорил — «просторы Вселенной» Но потом однажды ночью за ним пришли. И больше мы его не видели.
— Враг народа, — равнодушно сказал Петруха.
— Какой он враг? Он добрый был, — немного помолчав, добавила: — Жалко.
— Кого? Дедушку? — переспросил Петруха.
— Жалко, что не сбудется его мечта. Он хотел, чтоб я поступила в институт и стала учёным. Он говорил: «В нашей стране женщины наравне с мужчинами смогут грызть гранит науки».
— Чего грызть? — удивился Петруха.
— Выражение такое — «грызть гранит науки» Это значит… А действительно, смешно как-то звучит, если представить себе… Жалко, что всего этого уже не будет. Мне страшно, Петруха. — Она прижалась к нему и тихо всхлипнула.
— Не плачь, Анюта, мы им так просто не сдадимся. Вот увидишь, всё будет хорошо.
— Скажите, вы и вправду видите это? — серьёзно спросил капитан.
Что «это»? — не понял вопроса Павел.
— Ну, будущее, что ли?
Павел задумался: «Может, сказать ему правду? Чего голову морочить? Но, пожалуй, правда покажется ещё более невероятной».
— Вижу, — неуверенно начал он, — иногда отчётливо, как вас сейчас, иногда туманно, как в дымке.
— И что вы там видите? — полюбопытствовал капитан. — Всякое вижу, — загадочно ответил Павел.
— Ну а всё-таки? — не унимался капитан. — Расскажите что-нибудь.
— Давайте лучше вы спрашивайте, а я буду отвечать.
— Хорошо, — воодушевился капитан, — ну, например, — тут он задумался, — например, в каком году мы станем жить при коммунизме?
Павел задумался: «Знал бы бедняга, что не то что при коммунизме или, на худой конец, при социализме, даже при загнивающем капитализме и то по-человечески жить не будем».
— Ну, не тяни, Нострадамус, давай выкладывай когда?
— При коммунизме мы вообще жить не будем, — сказал и тут же пожалел Павел.
— Врёшь, гад! — взревел капитан, схватив его за грудки.
— Понимаешь, капитан, они это назовут демократией… — Какой такой демократией? — не унимался капитан.
— Ну, как в Древней Греции: парламент, президент, верхняя палата, нижняя…
— Какая ещё палата? Ты что мне голову морочишь?
— Успокойся, капитан, ведь я тоже не всё вижу, может, и будет когда ещё коммунизм, но к концу века мы придём к демократии, и это неплохо. Будет свобода слова, свобода печати и всякие там ещё разные свободы…
— Свобода у нас и сейчас есть, мы её в семнадцатом отвоевали.
— Конечно, отвоевали, — согласился Павел, а сам подумал: «Знал бы ты, каким злым нетихим словом сейчас коммунистов вспоминают, памятники любимого твоего вождя Ленина повсеместно скидывают, я уже не говорю о вожде и учителе мирового пролетариата товарище Сталине». Но говорить не стал: «Человеку помирать скоро, а с таким грузом никакая победа в войне не поможет».
— Понимаешь, капитан, всё не так просто и не так мрачно. Вот, к примеру, люди изобретут телевизор, его, кстати, уже изобрели, но потом усовершенствуют. И будут они большие, с цветным экраном, практически в каждом доме. Можно будет кино дома смотреть хоть круглые сутки. Люди полетят в космос, даже на Луне побывают, на Марс, к Венере потом тоже полетят. Компьютеры изобретут, можно будет в интернет входить. Ну, этого тебе, наверно, не понять.
— Отчего же не понять, валяй, рассказывай, — оживился капитан.
— Компьютеры — это такие умные машины с экраном, они вместо тебя задачки разные решают, могут рисовать, музыку сами сочиняют и многое ещё могут делать, всего не перечесть.
— А этот интернет, зачем в него входить?
— На самом деле в него не входят, просто выражение такое. Вот, например, сидишь ты дома, перед тобой ящик такой с экраном, и можешь напечатать письмо, вроде телеграфа, а кто-нибудь в Америке или Японии, тоже сидя у себя дома, прочтёт в таком же ящике с экраном твоё письмо и сам сможет тебе написать ответ.
— Слышишь, и ты всё это видел своими глазами?
— Как тебя сейчас.
— Счастливый ты, вот мне бы так. Видать, не врёшь, а я было засомневался. Ты уж извини, — грустно сказал капитан.
— Что загрустил, капитан?
Да вот хотелось бы, конечно, всё это своими глазами увидеть. А когда это будет, в каком году? — поинтересовался он.
— Ну, лет так через сорок — пятьдесят. В космос Гагарин, например, в шестьдесят первом полетел.
— В конце века, говоришь. Мне бы было лет восемьдесят, девяносто. Всё равно бы не дожил.
— Почему же? Ветераны этой войны даже в следующее тысячелетие вступили. Дожили, не все, правда, но есть и такие.
— Но не про нас та песня, у нас в запасе… — немного подумав, сказал: — Дней пять, я думаю. И на том спасибо. Правда, есть один шанс. Если старшина вернётся, тогда может быть.
— Откуда вернётся? — полюбопытствовал Павел. — Если не секрет, конечно.
— Да какой там секрет. Хотя это на самом деле военная тайна, но тебе, так и быть, расскажу, ты был в этой последней комнате, так вот, от неё идёт тоннель, я послал ребят в разведку, они пока не вернулись, если они найдут выход, тогда может быть…
Павел слушал его, и тут что-то ёкнуло внутри.
— Послушай, капитан, ты считаешь нам тут не удержаться?
— Запасов осталось немного. Если бы смогли вырваться из окружения, и скрыться в лесу… Но на это сил не хватит. Сильно обложили гады. Живыми нам отсюда не выбраться. Одна надежда на тоннель.
— А это немало. Есть одна идея.
— Давай выкладывай, — оживился капитан, — видать, не зря я с тобой решил поговорить.
— Идея вот какая. Шансов, правда, немного, но в нашем положении выбирать не приходится. Я видел вход в подземелье. Он небольшой, если его замаскировать. Немцы могут не заметить. А дальше два варианта. Первый: вы находите выход, и тогда всё в порядке. А второй: если выхода нет, вы скрываетесь в подземелье несколько дней. Немцы войдут в крепость, никого не найдут, покрутятся, решат, что вы каким-то образом всё-таки улизнули в лес, и успокоятся. Потом вы потихоньку малыми группами уйдёте. Так что у вас появится шанс на спасение.
Капитан задумался. Некоторое время он молчал, потом захотел что-то спросить, но передумал. Павел прервал молчание.
— Знаю, о чём думаешь, капитан. Не беспокойся, я останусь и замаскирую вход, я предложил, мне и исполнять. Понимаю, было бы легче сделать это самому, но ты командир, тебе нужно быть там. А мне эта работа по плечу. Вояка из меня никакой, но это задание выполнить смогу.
— Может, ты и прав, план твой хорош, нечего сказать, в одном только плох — кому-то надо остаться.
— Не думай об этом, капитан, иначе нам не выжить.
— Может, дождёмся ребят? Вдруг повезёт и они найдут выход?
— Капитан, это надо сделать до утра, иначе снова бой, а в бою потеряем много людей. Пусть думают, что ночью нам удалось уйти. Давай, капитан, действуй, убирай людей. А я пойду попрощаюсь.
Павел быстро пошёл к ступенькам и вскоре скрылся в темноте. Капитан, оставшись один, долго смотрел на зияющую чёрную дыру, куда только что вошёл Павел.
— Нострадамус, твою мать, — только и сказал.
— Вот, как и обещал, вернулся, — с деланной улыбкой сказал Павел, подойдя к Светлане, — но, к сожалению, я ненадолго. Мне поручили одно ответственное задание.
— Какое? Вы же сами говорили, что к армии не имеете никакого отношения.
— А это такое поручение, которое только я могу выполнить, оно как раз по моему профилю.
— И что вы должны делать?
Это военная тайна.
— Какая может быть тайна, когда нам с этого подземелья живыми всё равно не выйти.
— А вот и не угадали, Светлана, вы обязательно выберетесь. Слышите? Обязательно.
— А как же вы?
— Светлана, Светочка, я, может, не так выразился, конечно, и я тоже, но мне поручено одно очень важное дело. Со мной всё будет хорошо, правда, увидимся мы с вами уже не скоро. Скажите, у вас есть бумага и ручка или карандаш?
— Кажется, есть. — Она достала с маленького рюкзака карандаш и небольшой блокнот.
— Давайте сюда.
Павел взял блокнот, карандаш и что-то записал на свободной страничке.
— Вот, возьмите. Я записал свой адрес, будете в Москве, обязательно заходите, я буду вас ждать. Только пообещайте мне, что обязательно зайдёте.
— Обещаю, если… — Она замялась.
— Никаких «если», вы должны во что бы то ни стало.
Ну, обещайте.
— Обещаю.
— И без всяких если.
— «И без всяких если», — повторила она и даже улыбнулась.
— Ну а теперь пора прощаться.
Они обнялись как старые друзья. Оба они понимали, что прощаются навсегда, правда, каждый понимал это посвоему.
Капитан подгонял людей, и они спешно спускались в подземелье.
— Ну что, всё? — спросил капитан у последнего солдата.
— Вроде всё, — неуверенно ответил солдат.
— Так вроде или всё?
— Товарищ капитан, я обошёл все посты, как вы и приказали. Всех предупредил, вон и Петруха с Анютой, и те уже спустились.
— Ну, смотри у меня, — с наигранной строгостью сказал капитан. — Чего стоишь? Проваливай в подземелье.
— Есть проваливать в подземелье, — улыбаясь отрапортовал солдат и быстро скрылся в темноте тоннеля. Капитан, оставшись один, о чём-то задумался и даже не заметил, как Павел подошёл к нему.
— Ну что, все ушли?
— Да, все уже там, — немного помолчав, спросил: — Может, подождём ещё, авось ребята вернутся?
— Товарищ капитан, в любом случае надо чтоб они не обнаружили входа.
— Наверно, ты прав, — ответил он, потом, как бы вспомнив, добавил: — Знаешь, вот ты ушёл, а мне захотелось задать ещё один вопрос.
— Спрашивайте.
— Вот скажи, а в том будущем будет жив товарищ Сталин?
— Сталин будет жить до пятьдесят третьего года, — сухо ответил он.
«Как объяснить, — подумал Павел, — что всеобщий любимец, отец народа, будет объявлен врагом того же народа? Поверит ли этот капитан в то, что „благодаря“ стараниям этого отца от репрессий погибнет почти столько же народа, сколько погибло в самой войне от руки фашиста? Поймёт ли он, верный сын своего времени, что странная любовь к разрушению памятников через годы сыграет с ними злую шутку: новое поколение, переняв по наследству эту любовь к разрушению, выкинет на свалку монументы Сталина, а потом и Ленина? И кто знает, может, наши потомки разрушат памятники кумиров девяностых и двухтысячных? Как знать? Люди почему-то
 
плохо усваивают уроки истории. Как объяснить этому капитану, что коммунисты в одночасье отрекутся от своих прежних идеалов, все поголовно. Как этому атеисту объяснить, что народ, опять-таки в одночасье, вдруг дружно начнёт ходить в церковь, и даже первые лица государства начнут заигрывать с попами? Как объяснить человеку, проливавшему кровь за идеалы коммунизма, что всё то, за что погибли миллионы людей, в один прекрасный день спишут как издержки истории? Как объяснить ему, что революция принесла нашему народу больше горя, чем Первая мировая война? И можно ли будет убедить его в том, что семьдесят лет люди жили и трудились напрасно? Что экономика России в конце века, по сравнению с тринадцатым годом, будет в большой, если можно
так выразиться, „жопе“?»
— Сталин умрёт в пятьдесят третьем году, — повторил Павел, — и его поместят в мавзолей рядом с Лениным.
Павел не стал уточнять, что вскоре его вышвырнут из этого мавзолея, как последнюю собаку… — Скажи, а кто будет вместо него?
— Какое-то время будет Малиновский, но недолго, потом Хрущёв, за ним Брежнев, за ним ещё, но это уже неинтересно…
— Скажи, а люди как, счастливы?
— Знаешь, капитан, каждое поколение, наверно, счастливо и несчастно по-своему, у каждого поколения свои радости и свои печали. Так всегда было. Меняется окружающий мир, меняется техника, она становится совершенней, красивей, но люди привыкают к этому, и для них она становится обычной. Это не приносит счастья. Но, как и прежде, люди влюбляются и бывают счастливы, когда находят понимание, и грустят от неразделённой любви. В этом их чувства ничуть не лучше и не хуже тех, кто влюблялся тысячу лет назад. Как и тысячи лет назад, они убивают друг друга, ненавидят и обожествляют, меняются только способы обожествления или убийства. Помнится, как-то читал в одной книжке историю из жизни Александра Македонского. Так вот, приходит к нему один умник, горе-изобретатель, и говорит: «Я изобрёл новое оружие». Суть изобретения такова: на длинные доски набиваются гвозди так, чтоб образовалась щетина из гвоздей. Кладутся эти доски острыми концами вверх, и конница противника несёт большие потери. Как ты думаешь, как Македонский отблагодарил этого изобретателя?
— Ну, наверное, дал ему золото, — решил капитан.
— Если бы. Он приказал убить его. Для Александра подобное приспособление показалось жестоким. Он предпочитал сражаться с врагом в честном бою. Хотя, надо отметить, сердобольным Александра назвать трудно. Иногда он приказывал уничтожать всё население городов, оказывающих сопротивление. А что эти гвозди по сравнению с пулемётом или бомбой? Так, игрушка… В этом человечество преуспело. Что там пулемёт, через пять лет, капитан, ты станешь свидетелем великой бойни. Два японских города в считаные минуты превратятся в руины, от жителей останутся только тени на земле, а потом ещё долго будут умирать мирные люди от неизлечимой болезни. Название этому оружию — атомная бомба. На каждый город хватило по одной бомбе. А ещё через несколько лет придумают бомбы в сотни и тысячи раз мощнее. Правда, благо после Хиросимы и Нагасаки их ещё не применяли, бог миловал. Но долго ли? А как ты думаешь, капитан, счастливы ли люди, которые живут и не знают, взбредёт ли в голову завтра какому-нибудь придурку нажать на кнопку? А если взбредёт? То тогда на всей планете такое начнётся, что живые позавидуют грешникам из ада. — Сделав небольшую паузу, Павел сказал: — Иди, капитан, живи сегодняшним днём, и не спрашивай меня о будущем, человеку вредно знать будущее, он может потерять смысл своей жизни, а без этого жизнь не жизнь. Во все времена можно найти то прекрасное, ради чего стоит жить, и оно, это прекрасное, ничем не хуже того, чем будет жить новое поколение. Поверь мне, капитан, ваше время хоть и трудное, но посвоему интересное. На вашу долю выпали немалые испытания. Но, может, в этом и заключается счастье вашего времени. Вы верите в светлое будущее, и это придаёт вам силы, уверенность, и эта вера делает вас счастливыми. Иди, капитан, и я верю, вы увидите свет в конце тоннеля.
Они обнялись, а потом капитан молча ушёл под землю. Павел сразу же занялся маскировкой входа. Положив на прежнее место доски, лежавшие неподалёку, засыпал вход землёй. Было темно, а потому он решил, что утром обязательно вернётся сюда, чтобы убедиться, не остались ли щели. Ночь была тихая, туч не было, звёзды мерцали во всей красе. Павел уселся у бойницы на крепостной стене и стал разглядывать небо. «Неужели это действительно происходит со мной?» — думал Павел. Он до конца так и не мог поверить, что всё происходит с ним наяву. В глубине сознания он всё-таки надеялся проснуться утром дома в своей постели. «Может, это какой-нибудь особенный сон? — размышлял он. — Особо реалистичный сон. А если нет? Тогда завтра утром мне предстоит не очень приятная встреча с врагом и живым мне отсюда не выбраться. Интересно, что будет, если я умру? Что произойдёт со мной, тем в настоящем времени? Наверно, меня не станет, — решил он. — Лучше об этом не думать». День выдался не из лёгких, и Павел с удивлением отметил, что засыпает. Он не стал противиться сну и подумал: «Если утром проснусь и буду ещё здесь, значит, я действительно каким-то образом оказался в прошлом. Утро вечера мудреней», — вспомнил он старую поговорку и, смачно зевнув, улёгся поудобней.
Проснулся он от сильного грохота и не сразу понял, что к чему. С неба сыпалась земля, и прямо на голову. Вместо привычной постели под ним была всё та же шинель, а под ней каменные плиты старой крепости. Вскоре последовал ещё взрыв, за ним другой. Он решил спуститься в подвал и там переждать обстрел, а заодно и проверить, хорошо ли замаскировал вход. Благо подвал оказался недалеко, он без особых трудов проник туда. Немцы продолжали бомбить крепость, не подозревая, что тратят свои боеприпасы совершенно напрасно, если не считать одного Павла, который, по сути, не представлял никакой военной угрозы «Хотя, как сказать», — подумал он, когда в углу подвала заметил пару автоматов, десяток гранат, патроны и даже пистолет. Видать, капитан, уходя, оставил это оружие, но ничего не сказал. Внимательно осмотрев замаскированный вход, он ещё раз притоптал землю, навалил ещё несколько камней. «В общем, — решил Павел, — если не знать, что должен быть вход, то никто не заметит». Взрывы раздавались рядом. «Надо отдать должное древним зодчим, строили они на славу. Будь это наши современные постройки, давно бы всё развалилось», — подумал Павел. Вскоре бомбёжка прекратилась. «Ага! — решил он. — Значит, сейчас начнут наступать. Ну что ж, на войне как на войне».
Павел взял на плечи автомат, заткнул за пояс гранаты и пистолет и стал выбираться из своего убежища. Подойдя к одной из бойниц на крепостной стене, он осмотрелся. Действительно, вдалеке мелкими шажками к крепости пробирались немцы. Он насчитал человек тридцать. Судя по всему, это были не все, его наблюдательный пункт не позволял разглядеть всю картину происходящего. Но и этого было достаточно, чтоб понять в какое дерьмо он вляпался. «Остаётся надеяться, — подумал он, — что потомки с достоинством оценят мой героический поступок Может, и памятник поставят, посмертно, и наградят. Эге, пока я тут философствую, они уже совсем близко подобрались».
Павел прицелился в одного из них. «А ведь мне ещё ни разу не приходилось убивать, я даже курицу никогда не резал. Ведь, по сути, эти люди мне ничего не сделали, — подумал он. — Но, с другой стороны, образ врага в лице немцев нам крепко вбили в голову сотнями фильмов про войну… А эти ребята со мной точно не будут церемониться, прихлопнут и не подавятся». Всё это время Павел держал на мушке одного шустрого немца, который оказался ближе всех к нему. «Наверное, пора?» — решил Павел и нажал на курок. Раздались выстрелы, и приклад больно ударил по плечу. «Надо, наверное, крепче прижимать приклад», — подумал он. Немец, в которого он стрелял, упал навзничь. «Попал, — обрадовался он. — А оно не так и страшно, бац — и готов, почти как в тире. Только вот не стало человека. Так просто, бац — и нет человека. Ладно, не до философии, на войне как на войне, нечего нюни распускать».
Немцы стали беспорядочно стрелять. И это сразу отрезвило Павла. Он вспомнил, что в боевиках вояки долго не стоят на одном месте, и решил последовать их примеру. Перебегая от одной бойницы к другой, он давал короткие очереди и сам удивлялся тому, что всякий раз в кого-то попадал. Немцы продолжали беспорядочно стрелять, но, поскольку Павел появлялся каждый раз у другой бойницы, им не удавалось попасть в него. Ему даже понравилась эта игра, хотя он понимал, что рано или поздно его подстрелят. Тут он заметил, что несколько немцев пробрались под самую стену, и, чтоб попасть в них, ему пришлось бы вылезти за бойницу. И тут он вспомнил о гранатах. «Заодно и проверим», — подумал он, вырвав кольцо, бросил гранату за стену.
Раздался взрыв и дикие крики. «Попал», — решил он и быстро перебрался в другое место. Тут он заметил, что по другую сторону уже в самой крепости тихо пробираются три немца. Павел вытащил ещё одну гранату и бросил её им под самые ноги. Прогремел взрыв, и трое немцев были убиты наповал.
— Рэмбо, ни дать ни взять, — пошутил Павел, явно довольный своей работой.
Поняв, что оставаться на стене больше нельзя, осторожно спустился по ступенькам и хотел было бежать к соседнему зданию, как вдруг нос к носу столкнулся с фрицем, который и сам опешил, увидев его. То ли от испуга то ли сработала реакция, Павел нажал на курок первым, противник опустился на землю и, уже падая, нажал на курок, но ствол был направлен в другую сторону, так что и после этой схватки Павел остался живой.
Он быстро забежал за угол строения, осмотрелся, на крепостной стене стояли ещё два солдата, они осторожно приближались к ступенькам. Павел прицелился — и ещё два трупа. «Интересно, как долго мне будет ещё везти?» — подумал он, и в эту самую секунду у себя за спиной услышал грохот. Мгновенно развернувшись, он выпустил длинную очередь, упал на землю и, как заправский супермен из боевика, продолжал стрелять, перекатываясь по земле. Оказалось не напрасно, там действительно стоял немец, и хорошо, что Павел повалился на землю, поскольку противник, уже подстреленный, всё же спустил всю обойму, и, если б не колдобина, за которую закатился Павел, пули точно бы прошили его насквозь. Заметив дверной проём, он решил спрягаться там. Помещение, в котором он оказался, было достаточно большим, имело пару окон, но выход был только один. Он понимал, что оставаться здесь долго опасно, но как раз в это время снаружи послышались шаги, и ему пришлось спрятаться за какой-то хлам, которого в помещении оказалось предостаточно. Шаги приближались, и вскоре в проёме показался солдат. Он осмотрелся и нерешительно вошёл в помещение. Снаружи послышались ещё шаги. Павел мог пристрелить его, но понял, что на выстрел сбегутся и остальные, и тогда ему хана. Оставалось надеяться, что немец не заметит его. Солдат был молодой, худенький, невысокого роста, и вдобавок ещё очкарик. Оглядываясь по сторонам, прислушиваясь к каждому шороху, он всё же решился осмотреть помещение. Павел понял, что встречи не миновать, и тут ему в голову пришла одна, как он решил, удачная мысль. Он взял гранату, вытащил кольцо и, зажав чеку, стал ждать. Когда немец был уже недалеко от него, он высунул руку с гранатой так, чтоб тот её увидел. И это сработало. Увидев руку с гранатой, немец оторопел. Павел же, выдержав небольшую паузу, убедившись, что фриц не собирается стрелять, понимая, что выстрели он — и граната взорвётся, трупами будут оба.
— Иди сюда, — на хорошем немецком скомандовал
Павел.
Тот молча повиновался. В это самое время в проёме показался другой солдат.
— Ну что, нет там никого? — спросил он у очкарика.
— Скажи, что никого тут нет, — шёпотом скомандовал Павел.
— Нет, всё чисто, — суетливо ответил очкарик, не отрывая взгляда от гранаты.
— Молодец, — взбодрил его Павел.
— Ну ладно, пойду искать, похоже, тут никого нет, все как сквозь землю провалились, — сказав это, солдат удалился.
— Они всё равно тебя найдут, — неуверенно сказал очкарик.
— Они найдут два трупа, — успокоил его Павел.
— Ну тогда чего ты ждёшь? — удивился очкарик.
— Чего я жду? Скажи, ты хочешь умереть? — спросил он.
— Нет.
— Я тоже. Кому охота умирать.
— Но ведь они всё равно рано иди поздно найдут нас.
— Вот-вот, рано или поздно. Вот и подождём. Чего торопить события, когда найдут, тогда и рванём. Так что отдыхай. Садись, в ногах правды нет, — успокоил его Павел.
Они присели так, что их не было видно со стороны входа.
— А ты хорошо знаешь немецкий.
— Да, это моя профессия, я переводчик. Преподаю, преподавал, — поправил себя Павел, — в университете.
— Я тоже учился до войны.
— Ну а на войну как попал?
— Все шли, и я пошёл.
— Ну и как, ты доволен?
— Не знаю, наверное, нет, — честно признался очкарик.
— И чего это вас нелёгкая сюда принесла? Мало вам своего было, так теперь и этого лишитесь.
— Это в каком смысле? — удивился очкарик.
— Да в таком смысле, что проиграете эту войну, позорно проиграете. Берлин ваш превратят в руины, и не только Берлин, Гитлер покончит с собой, и все остальные ваши кумиры тоже.
— С чего ты это взял? Мы вон пол-Европы завоевали.
— Европу мы тоже освободим. На России вы и споткнётесь, правда, много ещё крови прольёте, но всё равно девятого мая сорок пятого года настанет конец войне и будет объявлена безоговорочная капитуляция Германии, конец великому рейху. Вот так дружище. Но тебе этого всё равно не увидеть,
— А ты откуда знаешь? — удивился очкарик.
— Я, дружище, много чего знаю, и неважно откуда, важно, что всё это правда.
— Не верю я, врёшь ты.
— Я не буду тебе доказывать, всё равно ни к чему. Твоя война кончилась здесь, и тебе всё равно, что там дальше будет. Скажи мне, ты знаешь хоть одну войну, которая закончилась победой завоевателя? Рано или поздно народ выгоняет оккупантов. Правда, кто-то наживается на этом, а такие идиоты, как ты, просто гибнут. Ну вот скажи, зачем тебе эта война? Даже если бы вы завоевали, что дальше? Станешь богаче? Вместо одной пары обуви будешь носить десять, жрать будешь с золотых тарелок, а ночью будут сниться кошмары, и белый свет станет не мил. Скажи, сколько людей ты убил сам, лично?
— Не знаю, не считал, но, наверное, немного.
— Скажи, вот настал твой конец, много ты возьмёшь с собой на тот свет? То-то и оно.
— Скажи честно, ты это просто придумал насчёт Берлина?
— Как тебя зовут?
— Меня Ганс. А тебя?
— Меня Павел. Так вот, Ганс, насчёт Берлина я не соврал, сам своими глазами видел всё это. Но тебе не понять, всё равно не поверишь.
— Как ты мог всё это видеть? Ведь всего этого ещё не произошло. Оно ещё когда будет, — настаивал Ганс.
— Тебе всё равно этого не понять, как мне не понять, зачем людям надо убивать друг друга. Ведь на самом деле ни мне, ни тебе это не надо. Вот сейчас мы оба умрём, хотя никто из нас не сделал другому ничего плохого, у нас просто нет выбора. Сегодня я убил человек десять, а они мне лично ничего не сделали. Но не убей я их, они убили бы меня. Нас, как последних кретинов, заставляют убивать друг друга ради чьих-то честолюбивых замыслов. Они там, затаившись в своих бункерах, берегут свои шкуры за бетонными стенами, а мы, как последние бараны, кладём свои головы. Ради чего? Ради того, чтоб горстка подлецов, заварившая эту кашу, набивала карманы золотом, вот ради чего ты сейчас будешь убит, солдат.
Ганс молча слушал Павла, очки его запотели, холодный пот выступил на лбу, губы задрожали, и он заорал что было мочи:
— Нет, не хочу, не хочу за это умирать! Не хочу!
На крик в проёме двери и окон появились солдаты.
Ганс, продолжая орать, открыл беспорядочную пальбу.
— Не хочу умирать, не хочу! — орал Ганс.
Утро, тёплые лучи солнца, пробиваясь сквозь занавес на окне, ослепили Павла, когда он, прищурившись, открыл глаза. Всё было, как и раньше: мягкая чистая постель, знакомые обои на стенах, аккуратно уложенные книги на полках, и кот Васька, греющий свою полосатую тушку на подоконнике в утренних лучах солнца. Всё, как и раньше.
«Ну и сон был, — подумал Павел. — А я уже было поверил, что попал в прошлое…» Но тут он почувствовал, что рука его крепко сжимает нечто. Павел медленно вынул руку, и его обдало холодным потом. В руках он сжимал ту самую гранату с выдернутым кольцом.
ГЛАВАВТОРАЯ
«Ну и дела, — подумал Павел, ещё крепче сжав гранату в руках. — Выходит, не приснилось мне всё это». Он бросил косой взгляд на книгу, лежащую недалеко от него, и вспомнил, что перед сном как раз в этой книге прочёл об интересном случае, произошедшем во время войны. Более сотни людей, находившиеся в окружении, наутро неизвестным образом исчезли. Случай был описан одним немецким офицером во время войны, в сорок первом году они осаждали крепость. Более сотни человек удерживали осаду в течение нескольких дней. И вот утром они предприняли очередную попытку захватить крепость, но не встретили никакого сопротивления, если не считать одного человека, который некоторое время отстреливался. Когда вошли в крепость, там никого не оказалось. Он был абсолютно уверен, что из окружения выбраться не представлялось возможным. И тем не менее крепость была пуста, а тот единственный солдат тоже таинственным образом исчез. «Да, похоже, в книге описывали случай, до боли мне знакомый, — подумал Павел. — Но автор приписал это исчезновение неким таинственным силам, которые увезли или перенесли защитников крепости в иное измерение. А ларчик, как говорится, просто открывался, чему я был непосредственно свидетель. Не было никакой аномальщины, если, конечно, не считать моего присутствия там. Ладно, хватит философствовать, — решил он. — Нужно что-то с гранатой делать, а то не дай бог бабахнет».
С гранатой в руке одеваться было нелегко, но вскоре он всё же справился и выбрался на улицу. До ближайшего пустыря было довольно далеко, и он решил воспользоваться общественным транспортом. Спрятав руку с гранатой в кармане, он зашёл в троллейбус. Устроившись на задней площадке, Павел осмотрелся. «Знали бы они, что у меня в кармане, — подумал он, — тут бы такое началось… Интересно, что стало с людьми, ушедшими в подземелье?» Он вспомнил ребят, которые были с ним вчера или не вчера, а шестьдесят лет назад. Вспомнил капитана, эту симпатичную девушку, которая прикрыла его шинелью. Особенно запомнилось ему прощание. «Странно всё это». Он был настолько занят своими мыслями, что не сразу расслышал вопрос мальчика.
— Дяденька, — повторил мальчик, — скажите, пожалуйста, который час?
Павел машинально вынул руку из кармана, совершенно забыв, про гранату.
— Половина одиннадцатого, — ответил он.
Мальчик, увидев гранату, испуганно стал пятиться назад. Заметили гранату и другие пассажиры. Прятать её было уже поздно. Вокруг Павла сразу образовалось пустое пространство. Поднялся шум. Благо троллейбус остановился, и, выскочив из дверей, он помчался прочь от остановки. Троллейбус продолжил свой маршрут, а Павел, остановившись, облегчённо вздохнул. Недалеко от него стояло свободное такси.
— Можете отвезти меня в какое-нибудь пустынное место? — спросил он таксиста.
— А на кой тебе пустынное место? — подозрительно спросил тот.
— Да так, хочу побыть наедине, подумать в спокойной обстановке, — отшутился Павел, — а то дома жена, дети, тёща.
— Да, понимаю, — посочувствовал таксист, — сам такой. У меня дома тоже дурдом, четверо детишек, да ещё тёща, так та сама пятерых стоит, рот вообще не закрывается. Вечно чем-то недовольна. А чего, спрашивается? Живёт себе в тепле, как говорится, и мухи не кусают. Голодать не голодает, я, можно сказать, на унитаз и работаю. Всё ей мало. Видите ли, другие лучше живут. Одним словом, тёща, она и в Африке тёща.
Тем временем они выехали на кольцевую дорогу. Павлу показалось, что место вполне подходящее.
— Давай притормози, — попросил он.
— Ну ты и место нашёл для уединения, может, в лесок какой отвезти, всё приятней, чем на этом пустыре.
— В самый раз. Для моих мыслей лучше места не найти.
— Как скажешь. Хозяин — барин, — отшутился таксист.
Павел засунул свободную руку в карман и с ужасом понял, что деньги в другом кармане, там, где граната.
— Послушай, шеф, ты только не пугайся, хорошо? — начал Павел. — Я сейчас выну руку из кармана, только ты не бойся. Засунь руку в карман и достань деньги.
— А ты сам почему не можешь их достать? — удивился таксист.
— Сейчас сам поймёшь, только прошу, ты не волнуйся и делай, как я говорю. Хорошо?
— Хорошо, — с опаской ответил тот.
— Смотри только не суетись, ладно? Всё под контролем. Главное — спокойствие, понял?
— Понял, — ответил таксист, хотя на самом деле не понимал ровным счётом ничего.
Павел стал медленно вынимать руку из кармана. Таксист внимательно следил за его рукой, и, когда появилась граната, тот покрылся холодным потом.
— Вот видишь, всё нормально, — улыбнулся Павел.
— Ни хрена себе нормально! Слышь, мужик, у меня четверо детей, жена, тёща.
— Успокойся, ты только засунь руку в карман и достань деньги. Понял?
— Какие, на хрен, деньги? Чего ты меня хочешь, мужик?
— Я хочу, чтоб ты достал деньги из моего кармана. Я должен заплатить за проезд, но сам не могу этого сделать.
— Какие, к чёрту, деньги?! Не хочу никаких денег. Ща ка-ак рванёт, так никакие деньги не понадобятся. Иди, не нужны твои деньги.
— Доставай, говорю, — настаивал Павел, — а то точно щас рвану, мало не покажется. — Павел улыбнулся. — Ты сам говорил: четверо детей, жена, тёща. Заработал — получай.
Улыбка Павла немного успокоила таксиста, и он с опаской, но всё же полез в карман и достал деньги.
 
Возьми сколько надо, а остальные положи обратно. Нет, лучше дай мне, я положу их в другой карман.
Таксист быстро отсчитал причитающиеся ему деньги, а остальные протянул Павлу,
— Спасибо, мужик, ты меня здорово выручил, — сказал Павел и, выйдя из машины, захлопнул дверь. — Передавай привет тёще, — пошутил он напоследок.
— Ага, спасибо, — только и сказал таксист, ударил по газам и вскоре затерялся в потоке машин.
Павел стал тоже быстро удаляться от трассы. Отойдя от дороги метров триста, он нашёл небольшое углубление в земле, залез в него и осмотрелся. На его счастье, поблизости не было никого. Размахнувшись, он выкинул гранату и прижался к земле. Вскоре прогремел взрыв.
Вернувшись домой, Павел решил поразмышлять о том, что произошло. «Значит так: я лёг в постель». Он подошёл к кровати и лёг. «Взял книгу и стал читать, потом… Что было потом? Потом, дочитав до этого места, я заснул. Или нет? Наверное, заснул, — решил он. — И тут вся эта катавасия и началась. Интересно, что если я снова засну? Может, попробовать?» Он закрыл глаза, но тут же снова открыл. «Нет, а если опять куда-нибудь занесёт? Так что, теперь вообще не спать? Ну и влип. Может, это так, одноразовое явление? Так и быть, — решил он, — ночью разберёмся, а пока не мешает перекусить». Павел пошёл на кухню, достал из холодильника кефир, сыр, масло, наскоро приготовил бутерброды и стал жевать. Позвонили в дверь.
— Кого это нелёгкая несёт? — пробурчал он и, доедая бутерброд, пошёл открывать дверь.
— Вам кого, бабуля? — спросил он стоявшую на пороге старушку.
— Павел! — воскликнула бабулька.
— Ну я — пробурчал он, дожёвывая бутерброд. — Мы с вами знакомы? — удивился он.
— Не может быть.
— Что не может быть? — переспросил он.
— Вы очень похожи на него. Вы, наверно, его внук?
— Чей внук?
— Ну, Павла Иванова.
— Ну, внук, меня Павлом в честь деда назвали.
— Значит, жив остался, — обрадовалась бабуля.
— Может, вы зайдёте? А, то как-то неудобно на пороге.
Бабулька прошла в комнату, осмотрелась. Обстановка была довольно простой — диван, два кресла, журнальный столик и телевизор.
— Вы присаживайтесь, — предложил он. — Чай, кофе, коньяк или, быть может, водочки?
— Спасибо, ничего не надо, я ненадолго. Видите ли, во время войны я повстречалась с вашим дедушкой. Вы на него очень похожи, одно лицо. Перед расставанием он оставил свой адрес. Так вот, после войны я попала в Москву и решила отыскать его, чтоб отблагодарить, ведь, если б не он, не жить бы нам всем. Ну, думаю, если жив остался, то его лично, а если нет, то родных. Капитан потом долго жалел, что не расспросил его, как звать, хотел рапорт для представления к награде отправить. А я, глупая, промолчала, стеснялась сказать, что у меня есть адрес. Так вот, приехала я в Москву, обратилась в адресный стол, чтоб подсказали, где эта улица находится. А мне говорят, такой улицы нет. Хотела по фамилии найти, отчества не знала, а Павлов Ивановых в одной только Москве тысячи, так и уехала ни с чем.
Услышав всё это, он понял, что перед ним та самая девушка, которой он оставил адрес. И это была самая большая глупость, на которую он был способен. «Надо же было додуматься, — подумал он, — оставить адрес, которого по тем временам не существовало, приезжайте, мол, на деревню к дедушке, в данном случае, скорее подошло бы к внуку».
Так сложилась судьба, — продолжила бабулька, — что через много лет я переехала из Калуги в Москву к сыну. Он меня на старости лет решил к себе перевезти. И вот вчер сижу смотрю телевизор, там в программе «Дорожный патруль» говорят, что произошёл пожар, и называют улицу. У меня что-то ёкнуло внутри, название больно уж знакомое. Я давай рыться в своих старых бумагах. Отыскала блокнотик тот, в который он своей рукой адрес написал.
Она достала обветшалый блокнотик. «Надо же, — подумал Павел, — а ведь вчера он был совсем новенький. Да что там блокнотик». — Он посмотрел на бабульку.
— И верно, — продолжила бабулька, — улица, на которой пожар был, та самая, что и в блокноте. Я сама удивилась, чертовщина какая-то. Дом-то совсем новый, и район только недавно отстроили. Я в справочную звоню, спрашиваю, как добраться. Вот и приехала.
«Нет, — решил Павел, — говорить правду бабульке нельзя. Растрезвонят по всему свету, набегут репортёры. Сейчас любят всякую аномальщину, по себе знаю, сам такой. Да и потом, каково самой бабульке? Того и гляди, помрёт ненароком от избытка чувств. Надо каким-то образом замять это дело». А бабулька не унималась.
— Он и тогда казался странным, всё про победу говорил. А ведь как он сказал… Я вот только сейчас сообразила. Ведь он говорил: «Девятого мая война закончится». Так и вышло, и год верно назвал. Помню, лежал он тогда на соломе, скрючился, видать, холодно было в одних трусах. Я его укрыла шинелью. Помню, на нём ещё трусы были в горошек, странные, я раньше таких не видела.
— Знаете, — прервал её Павел, — мне мать рассказывала, что дед мой был ясновидящим. Часто предсказания делал разные, и всё потом сбывалось.
Павлу самому понравилось, как удачно соврал: «В самый раз всё списать на деда „ясновидящего“», — подумал он.
— Вот и, наверное, — продолжил он, — почувствовал, что живым ему не выбраться, вот и решил дать вам адрес своего внука, которого он никогда не видел, чтобы через много лет вы смогли повидаться с ним.
— Наверно, так, — согласилась бабулька. — А иначе как всё это объяснить? Вы сказали «был», значит, его уже нет?
— Да, к сожалению, — подыграл Павел, — он с войны не вернулся, говорят, погиб где-то, а где, никто не знает.
— Жалко, хороший был человек. — Она посмотрела на Павла. — Ан точная копия деда. Надо же, я когда вас увидела, чуть дар речи не потеряла. Словно Павел тот живой стоял и такой же молодой, как тогда. А прошло ведь шестьдесят лет.
— Да, мать моя тоже часто говорила об этом. Я сам фотографии видел, ну прямо брат-близнец.
— А у вас есть его фотографии? — спросила она.
— Нет, они у матери, а она в другом городе живёт.
— Ну, засиделась я тут, пора и честь знать.
— Что вы, мне было приятно поговорить с вами.
Бабулька встала и пошла, а у самой двери вдруг остановилась.
— А, мы так и не познакомились. Светлана Васильевна. — Очень приятно, — сказал Павел.
Бабулька попрощалась и медленно стала спускаться по ступенькам. Павел долго смотрел ей вслед. «Странная штука эта жизнь, — подумал он, — совсем недавно вот эта старушка была молодой красивой девушкой. Так и я через какое-то время стану старым и больным».
Было около полуночи, когда Павел решился лечь в постель. «Ну не могу же я совсем не спать, — убеждал он себя. — И потом, может, это больше не повторится?» Раздевшись, он лёг в постель и механически прихватил с тумбочки книгу. Ту самую, которую почитывал накануне. «А что, если причина всему эта самая книга? — подумал он. Тогда, может, стоит просто не читать её, и всё в порядке?» Он положил книгу обратно на тумбочку. «Может, пронесёт», — решил он и закрыл глаза.
— Ты кто такой? Ты откуда взялся? Ну, просыпайся.
Девушка расталкивала Петра, пытаясь разбудить. Он открыл глаза.
— Ну что, проснулся? Ты как попал сюда? Давай вставай и проваливай. У меня сегодня выходной. Я же предупреждала Жужу, что сегодня у меня нерабочий день.
Павел, полусонный, стал рассматривать девушку, стоящую перед ним в нижнем белье. «А она ничего, — заметил он, — но лучше я посплю ещё, может, пронесёт». Он закрыл глаза и повернулся на другой бок.
— Это уж слишком! — возмутилась она. — Я же сказала: у меня выходной. Так что вставай и проваливай.
«Нет, — подумал Павел, — заснуть явно не удастся. Значит, всё-таки влип. Интересно, куда на этот раз меня занесло?»
— Ты что, не слышишь? — продолжала возмущаться девушка. — Вставай, кому говорят.
— Хорошо, встаю, только перестаньте кричать.
— Хорошенькое дело. А что я должна делать, по-твоему? Стоило мне в ванну на пять минут отлучиться. Захожу, а тут нате!
— Хорошо, перестаньте кричать, я сейчас встану и уйду.
Павел поднялся. Девушка сразу же обратила внимание на трусы. Он заметил это и решил упредить её вопрос.
— Нравятся? — лукаво спросил он.
— А мне то что? Тут всякие побывали, насмотрелась, — заносчиво ответила она, — правда, таких…
— Таких ещё не видели, — подхватил он. — Не видели, потому что это — не ширпотреб какой-нибудь, а сшитые на заказ. Эксклюзивный, так сказать, экземпляр.
Но про себя решил: «Всё, в следующий раз спать буду ложиться голышом. Так спокойней будет».
Девушка немного успокоилась, последние слова, по всей видимости, возымели своё действие.
— Выходная, выходная, — подыграл ей Павел, — заладила. Может, и я сегодня выходной, — гордо произнёс он и стал важно расхаживать по комнате в своих «эксклюзивных» трусах.
Комната, где они находились, была обставлена в стиле начала века или конца девятнадцатого. «Обстановка явно дореволюционная. Абажурчик матерчатый, кроватка никелированная, венские стулья, занавесочки с бахромой, явно мещанская обстановочка, — заключил он. — И сама девица расхаживает в белье соответствующей эпохи. И, что странно, она совсем меня не стесняется, даже, напротив, ведёт себя вызывающе. Но, надо отдать должное, ей есть что показать, сложена очень неплохо. Талия тонкая, полные груди и мордашка смазливая, и молода, лет двадцать, не больше». Пока Павел расхаживал по комнате с возмущённым видом, девушка удивлённо следила за его передвижением.
— Да, вот именно, — после небольшой паузы продолжил Павел. — У меня сегодня такой большой выходной. Вот скажите, какой сегодня день? — обратился он к девушке.
— В каком смысле? — удивилась она.
— В прямом. Ну день недели какой?
— Ну среда, а что?
— Вот видите, среда. У меня по средам самые большие выходные, — продолжил он. — А число какое?
— Тринадцатое, — удивлённо ответила она.
— Вот видите, тринадцатое. А это значит, что? — спросил он.
— И что же это значит? Хватит дурака валять! — возмутилась она.
— А год?
— Что «год»?
 
— Я спрашиваю, год какой?
— Шестнадцатый. А вы, можно подумать, не знаете. Хватит разыгрывать, понимаешь, тут из себя.
— Вот я и говорю, понимаешь, год шестнадцатый, среда, да ещё число тринадцатое. И, надо понимать, зима на дворе?
— Какая зима, к чёрту? Лето, июнь. Вы что из меня дурочку делаете? — уже не на шутку рассердилась она. — Давайте одевайтесь и проваливайте отсюда, шут гороховый.
«Шут не шут, — подумал Павел, — но зато теперь хоть знаю, куда попал, и на том спасибо. Осталось выяснить место посадки».
Тем временем девушка стала искать его вещи. Не обнаружив их ни на постели, ни на стульях, она заглянула под кровать, но и там ничего не было. Оставался шкаф.
— Ты их в моём шкафу спрятал? — возмущённо спросила она и, распахнув дверцы шкафа, стала просматривать вешалки. Не найдя одежды и там, она подошла к нему вплотную.
— Признавайся, негодник, где спрятал?
— Что? — коротко переспросил Павел, хотя прекрасно понимал, о чём идёт речь. Нужно было выиграть время и постараться придумать какое-нибудь объяснение.
— Вещи твои где? Отвечай быстро, — скомандовала она.
— Чьи вещи?
— Твои вещи! — закричала она.
— Мои вещи? Ах, мои вещи. Вот я и говорю, выходной у меня.
— Ну и что из этого?
— Как что? Вот у вас выходной?
— Да, у меня выходной, — ответила она.
— Ну вот. Посмотрите на себя.
— И что я должка увидеть?
— Вы в нижнем белье.
— Сама вижу. И что из этого?
— Надо полагать, это ваша рабочая одежда, — пошутил Павел.
— Да, действительно. — Девушка улыбнулась, видно, шутка понравилась ей. — Вы правы, это моя рабочая одежда. — Она подошла к шкафу, достала халат, надела его и уселась на кровати. — Сегодня у меня выходной, — повторила она.
— Вот видите, — улыбнулся Павел, — и у меня выходной. А это, — он указал на трусы, — моя выходная одежда, я всегда в ней выхожу. — И в этом была доля истины.
«Может, трусы всему причина? Трусы — машина времени. А что, ведь бывают же шапки-невидимки?» — подумал он.
— Смешной вы какой-то, — сказала она и улыбнулась.
— А вам идёт, — сказал Павел.
— Что, халатик?
— Нет, улыбка. Когда вы улыбаетесь, становитесь привлекательней, хотя халатик вам тоже идёт, — добавил он.
— Спасибо. Давно мне такого никто не говорил, для них я просто шлюха. Они приходят, получают своё и уходят. И так каждый день. Обидно.
Павел подошёл к ней, присел на кровать и взял за руку. — Вы хорошая девушка. Что привело вас сюда?
— Вам это действительно интересно? — искренне удивилась она.
— Да. Расскажите.
— Родителей своих я не помню, меня воспитывала тётушка, мамина сестра. Но в прошлом году она умерла. У неё был сын, кузен мой, бездельник, картёжник, пьяница. Она всячески ограждала меня от него. Он мне совсем не нравился, самонадеянный, высокомерный. Так вот, на второй день после смерти тётушки, он ночью пробрался в мою спальню. В доме, кроме нас, никого не было. Так что вскоре он добился своего, несмотря на то что я сопротивлялась как могла. Когда он заснул, я собрала свои вещи и ушла из дома. У меня было скоплено немного денег, и я решила уехать. Села на первый попавшийся поезд, и вот так оказалась в Москве. Сняла недорогую комнату и стала искать работу. Но, оказалось, что найти её не так-то просто. Вскоре деньги закончились На дворе холод, деваться некуда. Вот меня Жужу и приютила. Дала эту комнату, ну, работу, сами понимаете. Но я не жалею. Лучше уж так, чем с этим кузеном.
Павел, желая утешить, обнял её за плечи.
— Мне искренне жаль вас, но поверьте, вы молоды и у вас всё ещё впереди.
— Что может быть впереди? Кому я нужна? Девка из борделя.
— Не говорите так, у вас ещё всё может сложиться хорошо.
— Вашими устами да мёд пить, — вздохнула она, — странный вы какой-то. А всё-таки как вы тут оказались? — спросила она, в её голосе уже не было прежних ноток раздражения. — Ведь не с неба же свалились? В окно забраться не могли. Жужу решётки на окна специально повесила, чтобы мы, в обход её, клиентов не водили. А через дверь в одних трусах не пройдёшь, там бы такое началось. Это от нас уйти в одних трусах можно. Вот недавно к Мими пришёл один клиент. Он к ней часто захаживал Так вот, его жена выследила, и он в одних трусах через чёрный ход сиганул, пока жена с Жужу разбиралась. Так чего молчите? Признавайтесь.
— Знаете, я хотел было соврать вам, но не могу, ведь вы со мной были так откровенны. Так что скажу правду.
— Смешной вы какой-то. А зачем мне-то врать? Я же не жена, мне всё равно, где вы штаны свои потеряли.
— Да в том то и дело, что не терял я штанов своих, просто они дома остались.
— А вы, значит, в одних трусах на прогулку вышли?
— В том то и дело, что никуда я не выходил, — признался он.
— Как не выходили, если сейчас тут сидите?
— Скажите, вы верите в чудеса? — серьёзно спросил он, глядя ей прямо в глаза.
— Чудеса… Тётушка рассказывала всякие небылицы, но сама я никогда ничего такого не видела.
— Вот, значит, считайте, что одно чудо уже перед вами.
— Ну, нашли мне тоже чудо — голый мужчина. Я такие чудеса каждый день вижу, даже вот теперь и по выходным, — пошутила она.
— Да нет же, я серьёзно. Вот вы сказали, что сейчас тысяча девятьсот шестнадцатый год, так?
— Так, — ответила она.
— А вот скажите, какой будет год через восемьдесят пять лет?
Она стала считать в уме и очень скоро ответила:
— Будет две тысячи первый год.
— Верно. А теперь представьте себе, что сейчас две тысячи первый год. Вечер. Вы у себя дома. Раздеваетесь, как положено перед сном, ложитесь в постель, укрываетесь одеялом, и вот, — продолжает он, — уже лёжа под одеялом, закрываете глаза. А что было дальше, вы уже знаете.
— Так вы хотите сказать, что заснули в две тысячи первом году у себя дома, а проснулись в тысяча девятьсот шестнадцатом у меня в комнате? Говорили, что скажете правду, а сами…
— Поверьте, я действительно не вру. Я готов поклясться чем угодно. Но скажите, какой смысл мне врать?
— Не знаю какой, но так не бывает.
— Я понимаю вас. Скажи мне это кто другой, я бы и сам не поверил. Но со мной это уже второй раз происходит. Я сам ума не приложу как, но стоит мне заснуть, как просыпаюсь в другом времени. В прошлый раз проснулся на войне в сорок первом году. Теперь вот в шестнадцатом. Вы думаете, почему я вас спрашивал, какой нынче год, день, зима или лето? Да потому что сам я этого не знал. Я понял, что снова перенёсся во времени, но вот куда, не знал.
— Вы хотите, чтоб я вам поверила? — печально спросила она.
— Да, хочу.
— Считайте, я вам верю.
— Значит, не верите?
— А вы бы поверили?
— Нет, — честно признался он.
— Хоть как вас зовут, вы можете сказать?
— Павел. А вас?
— Зина, Зинаида. Здесь называют Зизи. Так уж у них заведено: Джульетта — Жужу, Мила — Мими. И что же вы собираетесь делать? — спросила она после небольшой паузы.
— Не знаю.
— У вас тут нет никаких родственников или знакомых?
— А если б и были, что я им скажу? Здравствуйте, дорогие прабабушки и прадедушки, вот к вам явился ваш любимый праправнучек, любите, мол, и жалуйте.
— Действительно смешно. — Она повеселела и, кажется, смирилась с мыслью, что перед ней человек из будущего. — А вы такой же, как… — она запнулась.
— Как и ваши современники? И вы такая же, как многие девушки, живущие в наше время.
— Куда же вы пойдёте? Вам оставаться здесь всё равно нельзя. Тут я работаю, — грустно сказала она. — А Жужу всё равно вас выгонит. Жаль, вы такой милый, с вами интересно.
— И я бы с радостью остался с вами. Но вы правы, оставаться мне здесь нельзя. Надо как-то выбираться.
— Как же вы пойдёте в таком виде? Постойте, я, кажется, знаю. Побудьте здесь, я вас запру. Если кто будет стучать, не отзывайтесь, я скоро вернусь, — с этими словами она вышла из комнаты.
Павел остался один. «Хорошая девушка эта Зина, — подумал он. — Жалко, что всё ненадолго. Хотя кто его знает? Да, сейчас моё положение хуже, чем в прошлый раз. Ни денег, ни документов, ни одежды». Вскоре дверь отворилась, и Зина вошла в комнату, неся увесистый свёрток.
— Вот, примерьте. Помните, я рассказывала, как один клиент спасался от жены? Вещи его так и остались здесь. Вот, примерьте.
— Зина, вы просто гений, — обрадовался он и стал одеваться.
— Вы такой смешной в этой одежде. — Она улыбнулась. — Впрочем, брюки сидят неплохо, разве что немного длинноваты. Косоворотка тоже не очень велика. Вот только туфли на два размера больше. Ну всё лучше, чем нагишом ходить.
— Я вам очень признателен. Чтоб я делал, если б не вы. Но надо идти, а то, не ровён час, Жужу нагрянет.
— Постойте. — Она достала из шкафа небольшой бумажный свёрток и протянула ему. — Вот, возьмите, мне они сейчас всё равно не нужны, а вам пригодятся.
— Что это?
Павел развернул свёрток. Там были деньги.
— Берите, без них вам всё равно не обойтись.
— Наверно, вы правы. — Павел положил свёрток в карман. — Теперь я ваш должник и у меня будет повод увидеться с вами. Так что ждите меня.
— Идёмте, я проведу вас через чёрный ход. — Она вышла, осмотрелась. — Идите скорей, пока никого нет.
Они пошли по длинному коридору с множеством дверей. «Господи, — подумал Павел, — за каждой этой дверью загубленная судьба, такая же, как и эта, волею случая попавшая в лапы сутенёров». Вскоре Зина вывела его во двор.
— Вот и всё, теперь вы на свободе, а мне пора обратно. Если захотите меня видеть, киньте камешек вон в то окошко на втором этаже, третье слева, я буду ждать вас.
Павел обнял девушку. Она прижалась к нему.
— Господи, как не хочется отпускать вас.
— Мне тоже не хочется расставаться с вами. Я обещаю вернуться, и тогда мы вместе уедем отсюда.
Он поцеловал её и быстро зашагал прочь. Некоторое время он бесцельно бродил по улицам, останавливался у витрин магазинов, рассматривал «антикварные» товары.
В это самое время Зина лежала на кровати и тихо плакала. Ей было обидно за свою судьбу, за то, что лучшие годы она вынуждена посвятить ублажению плешивых и обрюзглых «джентльменов». А между тем настоящая и счастливая жизнь проходит стороной. Где-то там, за пределами этих опостылевших ей стен. И захотелось встать и бежать отсюда куда угодно, куда глаза глядят. «Почему я его отпустила? Дура я, дура». Она встала, быстро переоделась и уже собралась было броситься на поиски своего, как ей казалось, счастья, но потом тихо присела у самой двери и заплакала. «Где мне его искать? Где я найду его в этой огромной Москве? Господи, какая же я дура».
Тем временем Павел рассматривал красивые ювелирные украшения на витрине небольшого магазина. И ему представилось, как хорошо бы они смотрелись на Зине. «Кажется, я не запомнил адреса, — вдруг с ужасом подумал он. — Надо возвращаться по той же дороге, пока непоздно». Он резко повернулся и стал быстро двигаться в обратном направлении. На месте он оказался быстрее, чем предполагал. И когда увидел зарешечённые окна на втором этаже, с облегчением вздохнул. Ему захотелось вернуться к ней, и он даже нашёл подходящий камешек, чтобы бросить в окошко, но в последний момент передумал. «Я обещал ей вернуться и помочь. А что я могу сейчас?» Он огляделся по сторонам, запомнил название улицы. «А ведь улица и теперь так называется», — заметил он и быстро зашагал прочь.
Зина продолжала сидеть на полу, подпирая спиной входную дверь, слёзы медленно стекали по щеке, и ей была ужасно грустно.
Павел быстро шёл, не выбирая пути, шёл бесцельно, не обращая ни на кого внимания. Но вдруг что-то заставило его остановиться. Этим чем-то была уже знакомая витрина ювелирного магазина. Он подошёл поближе, и снова его внимание привлекло прекрасное ожерелье, усыпанное множеством бриллиантов. Ему опять представилось, как это ожерелье будет смотреться на Зине. Немного постояв, он перешёл на другую сторону улицы, где прямо на тротуаре размещалось небольшое кафе, и сел за свободный столик. Вскоре появился официант.
— Чего изволите? — вежливо обратился он к Павлу.
— Кофе, пожалуйста.
— Какой кофе изволите? Со сливками, с молоком или по-восточному?
— Давайте по-восточному.
Официант удалился, а внимание Павла было приковано к витрине ювелирного магазина. Посетителей не было, продавец, пожилой мужчина, сидя за прилавком, пыхтел сигарой и почитывал газету. «Господи, — подумал Павел, — неужели я действительно решусь на это? А, с другой стороны, стрелять я тоже не умел, — убеждал он себя. — Не пройдёт и полгода, придут к власти коммунисты и отберут у него все. А так у Зины появится возможность начать новую жизнь». Отбросив сомнения, он приступил к разработке плана. Тем временем официант принёс кофе. Напиток оказался отменным, и Павел, медленно попивая горячий кофе, стал разрабатывать детали предстоящей операции.
«Неужели я действительно способен на такое? А с другой стороны, в крепости было труднее. Была не была», — решил он и, расплатившись с официантом, уверенно направился к ювелирному магазину. Войдя, он вежливо поздоровался с продавцом и попросил показать колье, выставленное на витрине. Продавец любезно исполнил его просьбу. Павел нарочито внимательно осмотрел колье.
— Это не подделка? — серьёзно поинтересовался он.
— Нет, что вы, как можно. Всё, что вы видите, уверяю вас, это золото высочайшей пробы, и камешки тоже настоящие.
— Вы хозяин или просто продавец? — поинтересовался Павел.
— Разве такое можно кому-то доверить? — удивился старик. — Они же тебя по миру пустят. Ну что вы, только сам. Я никогда никому не доверял свой магазин.
— И это правильно, — согласился Павел. — Скажите, до которого часа вы работаете?
— Ровно в восемь вечера я закрываюсь, ни минутой раньше, ни минутой позже, — гордо ответил старик.
— А нынче который час, не подскажете, любезный?
— Отчего же. — Старик достал из кармана жилетки золотые часы, нажал на кнопочку, крышка откинулась, и заиграла мелодия «Боже, Царя храни». Старик посмотрел на часы. — Сейчас без четверти шесть.
— Благодарю вас, значит, у меня в запасе два часа с четвертью. — Павел вернул колье хозяину. — Надеюсь, я успею? Заеду за деньгами и около восьми буду у вас, — сказал он и собрался было уйти, но его окликнул старик.
— Постойте, мы не договорились о цене.
— Не волнуйтесь, мы договоримся с вами. Сколько бы это ни стоило, оно всё равно будет моим, — улыбнулся он и вышел из магазина.
«Приятный молодой человек, — подумал старик, — с такими клиентами одно удовольствие иметь дело. Даже торговаться не стал».
Из магазина готовой одежды вышел довольно респектабельный мужчина средних лет, одетый по последнему писку моды. Это был Павел. Мимо проезжал кеб, и он элегантным жестом остановил его.
— Пожалуйста, уважаемый, не могли бы вы меня подбросить к ближайшему оружейному магазину?
— С превеликим удовольствием, — весело ответил извозчик, — садитесь, пожалуйста.
Он уселся в мягкое кожаное кресло, и кеб тронулся. Впервые в жизни он оказался в подобном транспортном средстве. Равномерный цокот копыт действовал успокаивающе, и, поскольку скорость была невелика, можно было не торопясь любоваться старой, ещё дореволюционной Москвой. «Вообще-то, это здорово! — подумал он. — Эти путешествия во времени не так уж и плохи. Вот так, своими глазами, увидеть, как люди жили раньше».
— Прошу, сударь, вот вам оружейный магазин.
— Вы можете подождать минут пять? — спросил он извозчика.
— Отчего же, могу и подождать, — любезно согласился тот.
В оружейном магазине его приветливо встретил продавец, мужчина средних лет с тёмными тонкими усиками и гладко прилизанными волосами.
— Чего изволите? — спросил он.
Павел осмотрелся и, увидев на витрине небольшой симпатичный револьвер, указал на него. Продавец достал оружие и подал его Павлу.
— У вас хороший вкус, отличное оружие.
— Патроны к нему есть? — спросил он, внимательно осматривая револьвер.
— Конечно, как же без патронов. Без патронов никак нельзя. Без патронов револьвер просто игрушка, никакой от него пользы, разрешите заметить, — сказал он и подал Павлу пачку патронов. — Вот, извольте.
— Сколько с меня? — спросил Павел.
— А цена самая что ни на есть мизерная. Вот, извольте сами убедиться, посмотрите на ценник. — И он указал пальцем на витрину, где лежал револьвер.
Павел заплатил и хотел было уйти, но продавец окликнул его.
— Минуточку, почтенный, извольте, пожалуйста, документик, мне следует зарегистрировать оружие. Таков уж порядок.
— Документик, говорите, видите ли, я спешу, а паспорт забыл захватить, — оправдался он.
— Без документика нельзя, — настаивал продавец.
Павел достал из кармана деньги и положил перед ним. — Это, надеюсь, заменит вам документик?
Продавец неуверенно посмотрел на Павла. Тот положил на стол ещё одну купюру.
— Надеюсь, этого хватит? — строго спросил Павел.
— Хватит, — ответил тот. — Но не могли бы вы сообщить своё имя и отчество? Я должен зарегистрировать, таков уж порядок.
— Василий Иванович Чапаев, — серьёзно ответил Павел, а про себя подумал: «Во будет шутка, когда потом ктото прочтёт эту запись».
Продавец аккуратно произвёл запись в книге, а Павел, откланявшись, покинул магазин.
— Быстро поехали, — приказал он извозчику, усевшись в мягкое кресло кеба.
— Куда изволите, сударь? — спросил тот.
— Давай-ка в какой-нибудь недорогой, но приличный ресторан. В самый раз перекусить.
— Как изволите, в ресторан — так в ресторан.
Кеб тронулся, и Павел облегчённо вздохнул. «Итак, часть дела сделана. Неужели всё получится?» — подумал он.
Тем временем кеб медленно двигался по старой Москве, открывая всё новые виды знакомого и вместе с тем неузнаваемого города. «Как всё быстротечно, — размышлял он. — Могут ли эти люди даже подумать, что пройдёт совсем немного времени и всё закружится, завертится и станет с ног на голову? Революция, война, нэп, перестройка. Вот бы попасть в будущее, посмотреть, какой будет Москва, например, в две тысячи сотом году? Кто его знает, если меня закинуло в прошлое, может, ещё и в будущем удастся побывать?»
— Приехали, сударь, извольте, как просили, недорогой и приличный.
Павел рассчитался с извозчиком и сошёл с кеба. У него в запасе оставался час. За это время он рассчитывал подкрепиться и доехать в назначенное время к ювелирному магазину. «А там будь что будет», — решил он и, заказав у официанта жареную рыбу с внушительным количеством салатов и закусок, стал ждать. Вскоре официант принёс закуску, и Павел приступил к трапезе. Жареная рыба оказалась бесподобной, и он признался себе, что «такой рыбы в наше время уже не подают». Основательно насытившись, он вышел на улицу. Было без двадцати восемь. Недостатка в кебах не было. Четыре экипажа дожидались клиентов недалеко от входа. Он медленно подошёл к ним. Выбор остановился на здоровом бородатом мужике. «Этот подойдёт как нельзя лучше», — решил он.
— Вы не заняты, уважаемый?
— Свободен, — пробасил тот. — Куда изволите?
— Тут недалеко ювелирный магазин, знаете?
— Как не знать, он там уже лет двадцать как есть, — ответил мужик.
— Вот и отлично. Там подождёте меня минут пять, я должен буду захватить своего приятеля, а потом поедем. — Павел назвал адрес Зины. — Затем на вокзал. Там мы выйдем, а моего приятеля доставите сюда к ресторану. Запомнил?
— Чего уж там, мне всё одно, лишь бы платили, — забасил мужик.
— И то верно, — заметил Павел, он достал деньги и протянул извозчику. — Этого хватит?
— Этого, барин, хватило бы на всю ночь вас по Москве катать, премного благодарен.
— На здоровье. Только смотри не перепутай, всё как договорились.
— Будет сделано, барин. — Извозчик подхлестнул коней, и они резво помчались по мостовой. Вскоре показался ювелирный магазин. Павел попросил остановиться метрах в пятнадцати от него, отсюда не было видно, что происходит в магазине. Он сошёл с кеба и решительно направился к двери. Ещё снаружи он заметил, что старик убирает с витрины украшения, аккуратно уложенные на бархатные подставки.
— А! Вы всё-таки пришли? — обрадовался старик. — С вами приятно иметь дело. Вот, я специально отложил ожерелье, смотрите.
Он протянул его Павлу. «Такой милый старикашка, а мне придётся грабить его», — подумал он.
— Очень мило с вашей стороны, что вы решили дождаться меня, — вежливо сказал Павел и достал револьвер.
Глаза старика округлились, он сразу понял, что его ожидает.
— Только не стреляйте, я вам и так всё отдам, только не стреляйте, — взмолился старик.
— Если будете вести себя хорошо, останетесь живы, — строго сказал Павел, — а сейчас возьмите всё это, — он указал на украшения, — и идёмте к вашему сейфу.
Старик дрожащими руками взял украшения и повёл его в свой кабинет.
— Я сам вам всё отдам, я старый человек, дайте мне умереть в своей постели, — причитал он.
— Если будете послушны, то обещаю вас не трогать.
Где сейф? — строго спросил он.
 
Сейчас, я же не могу, у меня руки заняты.
— Переложите всё это в портфель.
Старик молча повиновался.
— Показывайте, — скомандовал он, когда старик закончил.
Тот подошёл к картине, висевшей на стене, и снял её.
— Открывайте.
Старик достал из кармана ключи.
— Дайте их мне.
Он подошёл к сейфу и сам открыл его. Убедившись, что оружия нет, приказал старику переложить деньги и золото в портфель. Наличных оказалось около десяти банковских упаковок разного достоинства. Это порадовало его, поскольку он понимал, что золото продать сразу не удастся, а деньги нужны уже были сейчас. Когда сейф оказался пуст, он приказал закрыть его и повесить на место картину.
— А теперь слушайте меня внимательно. Сейчас мы выйдем отсюда, вы закроете магазин и поедете со мной. И не вздумайте выкидывать фокусы. Если появятся полицейские или ещё кто, мы приятели. Поняли?
— Понял, — старик немого успокоился, и у него даже возникло некоторое доверие к этому грабителю с приятной внешностью. — Никогда бы не подумал, — удивлённо сказал он.
— Что не подумали бы? — переспросил Павел.
— Что грабители бывают с такой привлекательной внешностью.
— Я бы тоже не поверил, что стану грабителем, — признался Павел. — А теперь слушайте дальше, на улице нас ждёт кеб, мы сядем в него, заедем за одной очень привлекательной особой. Вы подождёте меня в кебе, пока я схожу за ней. Сидеть будете молча, извозчик мой человек, и очень нервный, я приказал ему пристрелить вас, если вы откроете рот. Так что будете сидеть молча. Сделаете, как я говорю, будете жить. Теперь дальше, извозчик высадит меня и мою спутницу на железнодорожном вокзале, а вас отвезёт в ресторан. Там вы сможете выпить чего-нибудь горячительного, но не вздумайте поднимать шум. За столиком будет сидеть ещё один мой человек, и официант тоже мой человек, так что одно неверное движение — и вы труп.
Перепуганный старик внимательно слушал, стараясь не пропустить ни единого слова.
— Понятно, — с трудом выговорил он и кивнул головой.
— Повторите, — строго приказал Павел.
— Выходим из магазина, закрываем дверь, садимся в кеб, я молчу.
— Верно, — подбодрил его Павел.
— Если повстречаем кого, вы мой приятель, — быстро подхватил его старик.
— Отлично, дальше.
— Дальше мы едем за очаровательной особой, как вы изволили заметить, я жду в кебе, пока вы с ней вернётесь.
Затем едем в ресторан, простите, на вокзал.
— Верно, — улыбнулся Павел.
— Затем вы с барышней выходите, — продолжил старик, — а ваш коллега везёт меня в ресторан, там я напиваюсь. А что дальше? — старик вопросительно посмотрел на Павла.
— Напиваться не обязательно, это уже на ваше усмотрение, главное не шуметь. А через два часа мой человек уйдёт, и вы можете делать что угодно.
— И я буду свободен? — обрадовался старик.
— Можете даже в полицию заявить, надеюсь, вы застрахованы?
— Да, конечно.
— Ну, вот и хорошо, значит, вскоре получите компенсацию, и все буут довольны. А теперь пошли. Возьмите портфель.
Старик взял портфель, и они вышли из магазина.
Послушайте, я хочу дать вам один очень ценный совет.
— О! Вы хотите дать мне ценный совет? Вы так добры ко мне, — съязвил старик.
— Не паясничайте, а лучше выслушайте. Может, этот совет стоит тех денег, которые, я у вас…
— Украли, — вставил старик, почему-то осмелев.
— Вы правы, украл, — подтвердил Павел, — но поверьте, этот совет действительно стоит того. Получите свою страховку и как можно скорее продайте всё своё имущество, снимите деньги со счетов в банке, если таковые имеются, и валите с этой страны куда глаза глядят. Но если попадёте в Америку, не доверяйте местным банкам. Там тоже будет весело некоторое время. Самое надёжное хранение сбережений — это швейцарские банки.
— Спасибо, утешили, — съязвил старик.
— Через полтора года в России произойдёт революция и тут начнётся такое. Поверьте, я знаю, что говорю. И если не уедете, то лишитесь всего.
Тем временем старик управился с решёткой.
— Идёмте, — скомандовал Павел. Они пошли к кебу. — Вы не верите мне, а зря, скоро убедитесь сами. Вот вам ещё один совет, это последний. Скоро свергнут с престола царя и к власти придёт так называемое Временное правительство. Запомните: «Временное правительство». Когда это произойдёт, вы убедитесь, что я был прав. У вас ещё будет возможность уехать. Но, если до октября следующего года вы не уедете, будет поздно. А теперь садитесь — и ни слова больше.
Они сели, и кеб тотчас тронулся с места. До борделя они ехали молча. Павлу было неловко перед стариком, и, если б не Зина, он не пошёл бы на такой шаг. — «Пока всё идёт хорошо, — думал он, — старик особенно не пострадает, если, конечно, прислушается к моему совету». Вскоре показалась знакомая улица, и извозчик сам, без подсказки, остановился в означенном месте. Павел приложил указательный палец к губам, давая понять старику, чтоб тот молчал. Старик послушно кивнул головой. Подойдя к знакомому окошку, он кинул в него камешек.
Почти сразу показалась Зина. Помахав рукой, она дала знак, что спустится, и скрылась за шторой.
«Страховку я получу, — рассуждал старик, — а если и впрямь грядут такие страшные перемены, то надо будет действительно уносить ноги. Вот если царя свергнут, тогда точно прощай, Россия».
— Ты пришёл, я так рада! А я всё думала, где же ты будешь ночевать. Пошли скорее, пока никого нет в коридоре. — Она взяла его руку и потащила за собой.
— Зина, постойте, — остановил он её. — Не спрашивайте меня ни о чём, только слушайте и, пожалуйста, сделайте всё, как я скажу.
— Хорошо, — насторожилась она.
— Зиночка, милая, выслушайте меня внимательно.
— На вас такой красивый костюм, он так идёт вам.
— Не перебивайте, пожалуйста, у нас мало времени.
— Хорошо, я слушаю.
— Поднимитесь в свою комнату и возьмите паспорт.
У вас есть паспорт?
— Да, конечно.
— Так вот, возьмите паспорт и больше ничего. А затем выйдите через двор, вон туда. Я вас буду там ждать. Понятно?
— Хорошо, я мигом.
Она вошла в дом, а Павел быстро вернулся к кебу. Старик мирно сидел на своём месте. Зина не заставила себя долго ждать, и, когда она появилась, Павел вышел ей навстречу.
— Зиночка, у меня к вам будет ещё одна просьба. Ни о чём не спрашивайте меня, пока мы будем в кебе, просто молчите.
Хорошо, я готова молчать сколько угодно, только бы быть с вами.
Они уселись в кеб, и извозчик погнал своих лошадей. Зина прижалась к Павлу, и так, молча, они ехали до самого вокзала.
— Воспользуйтесь моим советом, он принесёт вам удачу, — сказал Павел старику на прощание, когда сошёл с Зиной у вокзала.
Старик гордо промолчал. Извозчик подхлестнул лошадей, кеб тронулся. Зина помахала им на прощание рукой. Когда они были уже далеко, Павел с Зиной сели в другой кеб и поехали в противоположную сторону.
— Приехали, — сказал извозчик, когда они подъехали к ресторану.
Старик сошёл, огляделся и, не проронив ни слова, направился к ресторану. Сев за свободный столик, стал ждать официанта. Желая выяснить, кто же из присутствующих тот, кто готов пристрелить его в любую минуту, он стал рассматривать присутствующих. Среди всех он выделил двух особенно подозрительных. Один важно читал газету, другой уж больно активно поедал свиную отбивную.
— Чего изволите? — учтиво спросил официант.
— Водки, — зло ответил старик.
— Так, водки сколько? — спросил тот, записывая в блокнот.
— Двести грамм, и побыстрей, — раздражённо ответил старик.
— А чего изволите откушать? — поинтересовался официант.
— Хватит, откушался нынче, — раздражение старика росло. — Принесите водки, и больше ничего.
— Как вам будет угодно.
Официант откланялся и быстро ушёл. Старик ещё раз внимательно окинул взглядом присутствующих. Ещё один из сидящих показался ему подозрительным. Тот как-то нервно почёсывал руку.
Павел с Зиной остановили кеб, вышли и присели на скамеечку в небольшом скверике.
— Вот теперь можно и поговорить, — облегчённо сказал Павел. И начал по порядку рассказывать обо всём, что произошло с ним за последние часы.
Тем временем старик попивал водку. Ему стало хорошо, и он решил перекусить, тем более сидеть ему тут добрых полтора часа.
— Официант! — прокричал он. — Вот теперь, пожалуй, я откушаю дичи, — резво затребовал старик.
— Нам нужно побыстрее выбраться из Москвы, желательно в Одессу. Оттуда пароходом ещё куда-нибудь, — сказал Павел.
— Как интересно, я никогда не путешествовала на пароходе.
— Признаться, я тоже. Но сначала надо выбраться из Москвы.
В это время послышался грохот, из-за угла показался автомобиль. Заметив сидящих на лавочке, водитель остановился и, выйдя из машины, подошёл к ним.
— Добрый вечер, — поздоровался незнакомец, — не подскажете, как проехать на окружную дорогу?
— Я, кажется, знаю, — сказала Зина.
— А куда вам непосредственно надо? Может, мы подскажем вам, как лучше туда попасть, — спросил Павел.
— Мне, собственно, необходимо выехать из Москвы в южном направлении.
— Если вы позволите, мы можем прокатиться с вами и показать дорогу, — предложил Павел.
— Если вы будете так любезны, — согласился незнакомец. — Но я даже не знаю, мне, право, неловко утруждать вас.
Не стоит беспокоиться. Мы с удовольствием прокатимся с вами, тем более на таком великолепном авто.
— Да, на таком авто я ещё ни разу не каталась. Мы с удовольствием.
— Тогда прошу, мой автомобиль к вашим услугам.
Павел и Зина удобно устроились на заднем сидении. Автомобиль тронулся с места.
— Прекрасная машина, не правда ли, Зина? — Павел подмигнул, предлагая поддержать его.
— Великолепная машина, — поддержала она.
Павел не верил своим глазам, всё складывалось как нельзя лучше. Словно кто-то невидимый выполняет его желания. Вам надо выбраться из Москвы? Пожалуйста. Вам нужны деньги? Тоже. Уж больно всё хорошо. «Жди беды, — подумал Павел, — так не бывает».
Старик достал свои золотые часы, нажал на кнопочку, крышка открылась, зазвучало «Боже, Царя храни», и стрелки показывали без одной минуты одиннадцать. Он честно досидел ещё одну минуту, а затем медленно поднялся, оглядываясь по сторонам, и заорал: «Полиция, полиция!» На шум сбежались официанты, и все, кто сидел в зале, невольно устремили свои взгляды на старика.
— Что случилось? — спросил подбежавший официант, который обслуживал старика.
— Не ваше дело, — злобно ответил ему старик, зная, что он человек Павла, и обратился к другому официанту: — Вызовите скорее полицию, меня ограбили.
— А, простите, кто вас ограбил? Вы тут сидите уже два часа, и за это время к вам никто не подходил, — попытался успокоить старика официант.
— Делайте, что вам говорят! — закричал старик. — Вызывайте полицию!
— Хорошо, сейчас вызовем, — сказал тот и удалился на кухню.
 
Извольте рассчитаться, — попросил официант, обслуживающий его.
— У тебя хватает наглости с меня ещё и деньги брать? — завопил старик. — Мало вам?!
— Простите, не понимаю, о чём вы? — удивился тот.
— Сейчас поймёшь, вот приедет полиция, всё поймёшь. — злорадствовал старик. — Я выведу всех на чистую воду.
Он подбежал к мужчине, который попал под подозрение, двое других подозреваемых уже давно ушли, остался только этот, читавший газету.
— И тебя я выведу на чистую воду. Хватайте его, он сообщник!
Мужчина недоумевая смотрел на старика. Вскоре появились полицейские.
— О! Слава богу, слава богу! — возликовал старик. Между тем авто уже выехало на окружную дорогу.
— Вот указатель, — воскликнула Зина. — Харьков — это южное направление? — спросила она у Павла.
Тот утвердительно кивнул головой. Водитель остановил машину.
— Премного вам благодарен, вы меня здорово выручили. Но, позвольте, как вы будете добираться обратно? Поблизости не видно ни машин, ни кебов. Получается, я поставил вас в неловкое положение? Очевидно, следует доставить вас обратно, а затем я продолжу свой путь.
— Не стоит себя утруждать, мы никуда не торопимся, если вы не возражаете, мы составим вам компанию и дальше. Подобное романтическое путешествие нам не повредит. Не правда ли, Зинаида?
— Конечно, — обрадовалась она, — так приятно путешествовать на авто.
— Мы высадимся где-нибудь в пригороде и вернёмся в Москву поездом. Не правда ли, дорогая?
Водитель был растерян, но эта парочка не вызывала подозрений, и ему их предложение показалось всего лишь невинной шалостью влюблённых.
— Мне будет приятно оказать вам услугу, да и веселее будет.
Водитель нажал на газ, и машина тронулась.
— Значит, эти люди никакие не сообщники? — удивлялся старик, сидя в полицейском участке.
— Совершенно верно, — ответил офицер, — ни у официанта, ни у того гражданина, на которого вы указали, оружия при себе не было, а значит, застрелить вас они не могли. Остаётся найти и допросить извозчика.
— Да! Он такой огромный, с большой бородой, — подтвердил старик.
— Так, вы сказали, что эта парочка вышла на вокзале? Это хорошо, значит, они решили скрыться бегством и сейчас находятся в каком-нибудь поезде. Поручик, немедленно выясните, какие поезда в ближайшее время выходили из этого вокзала. Передайте их приметы по пути следования. И пускай опрашивают всех подозрительных.
Машина неторопливо ехала по дороге, всё дальше унося пассажиров от Москвы. Ночь была тихая, луна хорошо освещала дорогу, ярко мерцали звёзды, лёгкий ветерок нежно ласкал своим прикосновением Павла и Зину, которые сидели на заднем сидении кабриолета.
— Я счастлива, — призналась Зина. — Ещё вчера и я мечтать бы не могла о таком приятном путешествии. Скажите, а куда вы намерены доехать на этом прекрасном авто? — обратилась она к водителю.
— Если не подведёт автомобиль, надеюсь добраться до Одессы.
— Одессы? — удивилась Зина. — Это же так далеко.
— Далеко, — подтвердил водитель.
«Нет, — подумал Павел, — уж слишком хорошо всё складывается. Может, это сон какой-то?».
А вы бывали в Одессе раньше? — спросил он водителя.
— Да, приходилось. Этот автомобиль я приобрёл недавно. Вот и решил снова посетить этот прекрасный город.
— А откуда вы едете? — поинтересовался Павел.
— Из Петербурга.
— Из Петербурга на машине в Москву добирались? — удивилась Зина.
— Совершенно верно.
— Это так далеко, — не переставала удивляться Зина. — А теперь в Одессу. Какой вы счастливый. Павлик, хочу в Одессу, я никогда не была на море, — закапризничала она.
— Я, право, даже не знаю, Зинуля, — подыграл ей Павел. — А как же твоя достопочтенная матушка? Она же будет волноваться.
— Павлик, но мы же помолвлены. Могу же я со своим женихом немножечко попутешествовать? А матушке мы завтра же отправим телеграмму, чтоб не волновалась. Ну Павлик, ну милый. — Она даже хихикнула исподтишка, настолько ей самой понравилась эта игра.
— Но я, право, теряюсь. И потом, как на это посмотрит этот господин, так любезно согласившийся нас прокатить? Вот если он не будет возражать, тогда может быть. Как вы смотрите на такое предложение? — обратился он к водителю. — Я, конечно же, готов заплатить, вы только назовите цену. И потом, я умею водить, так что смогу иногда подменить вас за рулём.
— Павлик, ты и вправду умеешь водить авто? — удивилась Зина — почему об этом ты никогда не рассказывал?
— Я действительно умею водить, правда, мне не приходилось ездить именно на такой модели, но я думаю, что справлюсь. Ну так как? — обратился он к водителю. — Но только прошу вас, обязательно назовите цену.
— Если вы и впрямь умеете обращаться с машиной, то это было бы даже неплохо. Но вот платы я с вас взять не смогу. Право, как-то неловко.
— Напротив, это просто необходимо, чтобы мы заплатили, ведь иначе мы будем чувствовать себя стеснённо.
— Но я даже не знаю, какую плату назначить?
— Называйте любую, я не стеснён в деньгах.
Полиция не дремала. На разные станции были отосланы телеграммы с приметами похитителей. Полицейские ходили по вагонам, проверяли документы. Несколько человек даже было задержано, но результатов пока не было. Старик, уставший, вышел из полицейского участка и, сев в кеб, отправился домой. События сегодняшнего вечера основательно вымотали его. Он достал часы, нажал на кнопочку, заиграло «Боже, Царя храни». Был третий час ночи. «Что я скажу жене? — думал старик. — Она, наверно, изволновалась. Ведь мне давно пора быть в постели. Благо я никогда не хранил товар в одном месте, так что завтра будет чем торговать». Эта мысль успокоила его, и он тихо заснул. Одинокий кеб неторопливо двигался по улицам Москвы, и в ночной тишине мерно постукивали копыта.
Чайки, громко крича, высоко летали над морем. В порту с пристани отходил большой корабль. Провожающие дружно размахивали руками, что-то выкрикивали, слали воздушные поцелуи, словом, вели себя так, как и надлежит вести себя людям, которые провожают в далёкое плавание своих близких.
«Хорошо, что название этого корабля не „Титаник“», — подумал Павел. Он придерживал Зину, которая так и норовила вывалиться за борт, усердно размахивая руками и посылая воздушные поцелуи. Все эти её трепетные чувства были адресованы не кому иному, как именно водителю, любезно согласившемуся подвезти их до самой Одессы. Он стоял в толпе среди провожающих и тоже размахивал руками.
Какое счастье, что мы его повстречали. Ты знаешь, мне даже не верится, что всё прошло так гладко, — сказал Павел и ещё раз помахал на прощание рукой.
— Наверное, я самая счастливая на всём белом свете. Поверить не могу. Всего несколько дней назад я сидела в своей комнате и проклинала судьбу. А сейчас я плыву на корабле в Америку!
Тем временем корабль дал несколько длинных гудков и стал всё быстрее удаляться от берега. Павел и Зина продолжали стоять на палубе, и каждый по-своему прощался с этим прекрасным городом.
— Павел, а какая Одесса в твоё время? — спросила
Зина.
— Люди постарались сохранить старый город, и архитектура в центральной части изменилась ненамного, правда, витрины магазинов стали другими, поменялись вывески, но в целом это только добавило лоску старому городу. Но вот новые районы ничем не отличаются от подобных в других городах.
— А какие эти новые районы? — поинтересовалась она.
— Это множество домов, похожих друг на друга, ничем не примечательных, просто коробки скучные, без всякой архитектурной изобретательности. Они не радуют глаз и не вызывают никаких эмоций. Человек среди такого однообразия чувствует себя угнетённо.
— Так почему же строят такие дома? — удавилась Зина.
— С каждым годом на планете людей становится больше, и им надо где-то жить. Такие дома строятся легче и быстрее.
— Знаешь, я уже столько дней с тобой, но всё ещё не могу привыкнуть к тому, что ты оттуда, всё равно как-то не верится.
— Зина, если бы это происходило не со мной, а с кем-нибудь другим, то, даю тебе слово, я сам бы не поверил. Но в этих перемещениях во времени что-то есть. Понимаешь, всю жизнь я жил обычной жизнью. Закончил, как и все, школу, потом институт, потом остался преподавать в том же институте. Каждый день одно и то же. Серая, унылая жизнь. Правда, мне трудно признаться себе в том, что моя жизнь проходит впустую, я стараюсь оправдать себя тем, что студенты, которых я обучаю, любят меня, и вроде бы хоть какая-то, но польза от меня есть. Но всё это не то. В молодости будущая жизнь рисовалась такой красочной, яркой, и казалось, вот пройдёт ещё какое-то время, и я попаду в эту самую счастливую жизнь. Но вот проходят дни и годы, а всё остаётся по-прежнему, обыденность. Утром уходишь на работу. Вечером приходишь домой, а там телевизор и кот. Правда, я всегда удивлялся, как это люди раньше без телевизора обходились?
— А что это такое — телевизор?
Павел улыбнулся и вспомнил, как совсем недавно уже объяснял, что же такое телевизор. «Я совсем забываю, что нахожусь в прошлом и им эти электронные штучки совсем не знакомы». Он прижал к себе Зину и поцеловал её в носик.
— Милая моя, я всё время забываю, где нахожусь. Телевизор — это такой ящик, в котором показывают кино. Я надеюсь, ты знаешь, что такое кино?
— Кино, конечно, знаю. Мы с подругами часто ходим смотреть фильмы.
— Так вот, а в наше время особенно ходить не приходится. Нет, конечно, кинотеатры, само собой, имеются, но фильмы и всякие другие программы можно смотреть не выходя из дома. У каждого в квартире стоит такой ящик, ты его включаешь и можешь смотреть кино. Но я не об этом. Всё равно скучно, когда один и не с кем поговорить.
— А почему вы не женились? Вы такой интересный мужчина.
Не знаю. Раньше мне казалось, что ещё рано, потом поздно. А впрочем, наверное, мне не встретилась девушка, в которую я бы влюбился. А сейчас мне страшно.
— Почему же страшно?
— Понимаете, Зина, мне кажется, я нашёл ту самую и готов признаться, что полюбил, и потому мне страшно.
— Так почему вам страшно?
— Мне трудно это объяснить, но недавно, когда я попал в прошлое, мне казалось, что никогда из него не выберусь, хотя очень того хотел. А теперь мне совсем не хочется выбираться отсюда, но я почему-то уверен, что скоро это произойдёт, и мне страшно. Я влюбился в вас, Зина, и такое со мной происходит впервые.
— Павел, милый мой, я так счастлива, вы даже представить не можете, как я счастлива. Но зачем вам девочка из борделя?
— Не говорите так. Вы сами не понимаете, какая вы хорошая, а бордель, вы же не виноваты, что попали туда. Будь на вашем месте любая другая девушка, с ней бы случилось то же самое.
Она прижалась к нему.
— Скажите, Павел, всё это неправда, вы же не исчезнете? Вы не можете исчезнуть. Как же я без вас? Ведь это будет несправедливо, встретить своё счастье и потерять только потому, что он из будущего. Получается, что вы ещё не родились? Но как же так? Вы же вот стоите передо мной, живой, настоящий. И как же так может быть, что вас нет?
— Я сам с трудом понимаю, что произошло. Даже в наши дни перемещение во времени — это нечто из области фантастики, хотя история вроде бы и знает аналогичные случаи. Мне очень не хочется потерять вас, но, к сожалению, это может произойти в любую минуту. Поверьте, я сам не знаю, почему и как это происходит. А посему нам надо торопиться, никто не знает, когда это произойдёт, а мне многое ещё надо вам рассказать и уберечь вас от разных неприятностей, которые готовит вам грядущее. Здесь слишком много любопытных глаз, давайте спустимся в нашу каюту.
И действительно, несколько людей, стоящих недалеко, прислушивались к их разговору. Он взял её за руку, и они пошли в свою каюту.
— Давайте посмотрим, что же у нас имеется.
Он вывалил содержимое портфеля на стол.
— О, да тут целое состояние! — воскликнула Зина и стала перебирать украшения.
Павел выбрал из кучи украшений, лежавших на столе, колье и показал его Зине.
— Вот это то самое, которое мне понравилось, когда я остановился у витрины. Можно сказать, оно и стало причиной моих похождений. Возьмите его, я хочу, чтоб оно было вам напоминанием обо мне. Тут много всего, но пусть это колье будет моим подарком, постарайтесь его сохранить. Зина взяла колье, надела его.
— Я буду всегда носить его. Но почему вы говорите так, словно прощаетесь со мной?
— Милая, я же говорил, что не знаю, когда исчезну, это может произойти в любую минуту.
— Не говорите так, я не верю, не верю, что вы можете исчезнуть.
— Но, к сожалению, это правда. Тут много всего, вы можете всё это продать, и вам хватит надолго, но вот от банкнот следует избавиться, и как можно скорей. Пройдёт совсем немного времени, и они потеряют свою ценность, хотя пока они в цене. Постарайтесь обменять их на другую иностранную валюту.
Зина слушала его, перебирая драгоценности. И вот её взгляд остановился на одном перстне.
— Какая прелесть, вы только посмотрите. Павел, если нам суждено расстаться, можно, чтоб этот перстень
 
остался у вас? Пусть он вам будет напоминанием обо мне.
Она надела его на палец Павлу.
— Если вы исчезнете, то там, в вашем времени, помните, что я всегда буду вспоминать о вас.
— Я и так не забуду вас, но пусть будет по-вашему.
Он обнял её, и они отдались страсти. То, что происходило потом, сможет понять только тот, кому посчастливилось хоть раз побывать в объятиях истинной любви. И он, конечно же, понимает, что описать эти чувства не представляется возможным, а если этот счастливец и обладает даром переносить на бумагу любые человеческие страсти в полной её необъятности, то, надеюсь, он понимает, что делать этого не следует, поскольку чувства сии настолько интимны, что знать о них следует только тем, кто непосредственно их испытывает, а посему оставим наших влюблённых в уединении.
ГЛАВАТРЕТЬЯ
Утро. Павел проснулся, и опять знакомые обои, книжные полки, и рядом на подушке тихо посапывал кот.
— Привет, Кузьма, — обратился он к коту. — Вот опять я дома. Или для тебя я и не уходил никуда?
Он посмотрел на руку, перстень красовался на безымянном пальце. «Значит, и на этот раз путешествие было настоящим, — решил он и поплёлся на кухню готовить завтрак. — Интересно, куда я попаду в следующий раз? Или следующего раза не будет? Жалко, а ведь я действительно влюбился. И что теперь? Так и будет каждый раз: когда повстречаешь хорошего человека, тебя за шкирку — и айда домой? Может, просто надо искать в своём времени?» Павел приготовил яичницу, заварил чай. «А с другой стороны, ведь я ничего не теряю, ложусь вечером, а утром опять у себя дома, неважно, сколько дней пробыл там». Звонок в дверь снова прервал его размышления. «Кто же на этот раз?» — подумал он и пошёл открывать двери.
— Привет, ты куда пропал? Не звонишь, не появляешься, — выпалил прямо с порога Миша, давний приятель
Павла.
— Может, зайдёшь, а потом уже начнёшь допрашивать?
— Можно и так, — ответил Миша, — но тебе всё равно не уйти от ответа.
Он вошёл в комнату, уселся в кресло, задрал ноги на журнальный столик.
— Тебе не хватает только сигары в зубах.
— Ага, и ещё горячего кофе, виски или, на худой конец, коньячку. И я надеюсь, что всё это в скором времени будет уже на столе.
— Наглость твоя, сударь, не имеет пределов, — улыбаясь заметил Павел.
— Какая же это наглость, это всего лишь малая толика того, чего я по праву заслуживаю.
— И позволите ли поинтересоваться, коим образом всё это вы заслужили?
— А это вы узнаете не ранее, чем всё вышеуказанное окажется на столе, — ответил Миша и, достав большую сигару, закурил.
— Небось премию получил? — спросил Павел. — Коль раскошелился на такие дорогие сигары?
— Вот тут ты не угадал, это подарок от моего нового хорошего американского друга, — похвастался Миша. — О, да я смотрю, ты прибарахлился. И на сколько такое потянуло? — спросил он, указывая на перстень.
— А это тоже подарок, — ответил Павел и тут же пожалел о сказанном: «Надо было сказать, что купил, а теперь начнутся расспросы, кто да почему».
— И кто же он, этот щедрый?
— Я лучше пойду варить кофе, — ушёл от вопроса Павел.
— Кофе само собой, и про коньяк не забудь, знаю, у тебя всегда есть заначка. Но это не снимает вопроса. Так кто ж так расщедрился?
Из кухни потянуло горелым. Яичница, про которую Павел забыл, напомнила о себе густым серым дымом, валившим из сковороды.
— Вот до чего твоё любопытство доводит, совсем забыл о яйцах.
— А вот о яйцах помнить надо всегда, — пошутил Миша. — Завтракать будешь, друг американского народа?
— Благодарю, мне бы чего-нибудь крепостью не ниже сорока, а то башка раскалывается после вчерашних уроков.
— Каких таких уроков? — спросил Павел, выкидывая в мусорное ведро то, что осталось от яиц,
— Я же и говорю, новые американские товарищи. Я вчера давал им уроки, как надо пить русскую водку. Вот и приходится расплачиваться собственной головной болью.
— Так уж и быть, не оставлять же друга в «беде», — сказал Павел, вынося бутылку коньяка.
— А из чего пить?
— Это уж извольте — сами знаете, где тара находится. А я пойду кофе варить.
Павел ушёл на кухню, а Миша подошёл к книжной полке, на которой находились несколько хрустальных бокалов.
— Сам-то пить будешь?
— Ты же знаешь, с утра не пью, — ответил Павел.
Миша вернулся к журнальному столику, наполнил бокал коньяком и снова уселся в кресло, водрузив ноги на стол.
— Так как насчёт перстня? Не хочешь признаваться, кто этот щедрый даритель? Неужто барышню из новых русских подцепил?
«Этот не отстанет, — подумал Павел, — но и правду говорить ему не следует, всё равно не поверит. А если и поверит, ещё хуже, тогда и вовсе не отстанет».
— Чего молчишь? — спросил Миша, попивая коньяк и пыхтя сигарой.
— Не отвлекай, а то кофе убежит, второй раз варить не буду.
— Ладно, доваривай свой кофе и вали сюда, разговор есть. Ты думаешь, чего это я с утра пораньше? Не похмеляться же пришёл, хотя и это не лишнее.
Павел поставил перед ним чашечку дымящего кофе и, пододвинув к себе вторую, тоже удобно уселся в кресле.
— Слушаю вас внимательно, чем обязан столь раннему визиту? — наигранно вежливо спросил он Мишу.
— На днях я познакомился с одной барышней. Она эмигрантка, из Америки, приехала на свою, как говорят, историческую родину. Ностальгия, видите ли, заела в третьем поколении. Её родственники ещё до революции туда эмигрировали. А сама она никогда в России не была.
— Ну и? А я тут при чём?
— Дело в том, что их две.
— Кого две? — удивился Павел.
— Эмигранток две. Одна та, с которой я познакомился, а вторая её подружка, тоже эмигрантка, и тоже в третьем поколении, вот они на пару и приехали родину свою лицезреть.
— Хорошо, а я тут при чём?
— Не прикидывайся идиотом. Что ж мне одному с ними двумя делать? И потом, Элен попросила познакомить свою подружку с интересным русским мужиком вроде меня. Вот я и подумал… — С тобой всё понятно.
— Слушай, ты мне друг?
— Ну допустим.
— Тогда выручай, я уже пообещал ей, что сегодня познакомлю вас.
— Хорошо, но если это окажется очередной какой-нибудь крокодил, не жить тебе на этом свете.
— Да какой крокодил, — возмутился Миша — я, когда эту подружку увидел, сам пожалел, что Элен мне первая попалась. Девка — высший класс. Я таких давно не видел. Это ты мне ещё должен выставить, не знаю, сколько вот таких бутылок. — Он показал на коньяк, стоявший на столе. — Кстати, налей мне ещё, считай, что это только аванс.
— Ну, это мы ещё посмотрим, в прошлый раз ты мне тоже говорил. Софи Лорен, понимаешь. Так что доверия к тебе, уважаемый, нету аж никакого.
— Не, ну ты брось, это совсем другое дело. — Миша залпом допил коньяк. — Ну так как?
— Так и быть, поверю и на этот раз, но только имей в виду, если что не так, опохмеляться в следующий раз будешь в другом месте.
— Ты настоящий друг, — сказал Миша, вставая из-за стола, — ну, тогда я пошёл. Встречаемся через два часа на нашем месте. А про перстень ты мне всё равно расскажешь, — сказал он напоследок и закрыл за собой входную дверь.
«Этот в своём репертуаре, где он их только находит?» Он улыбнулся и пошёл на кухню готовить завтрак.
Небольшое кафе, столики расположены прямо на траве под кроной одного огромного дуба. За одним из них расположились Миша и его американские подруги.
— Ну, где же ваш хвалёный Павел? — спросила Элен Мишу.
— Должен вот-вот подойти, обычно он не опаздывает, — ответил он.
— Вы говорите, он преподаёт в институте? — спросила Натали.
— Да, немецкий.
— Он симпатичный? — кокетливо спросила Наташа.
— Говорят, мужчина должен быть чуть симпатичнее обезьяны. Так вот, он гораздо симпатичней своего далёкого предка, — пошутил Миша.
— Спасибо, вы меня успокоили. Терпеть не могу обезьян, особенно горилл, — призналась Наташа.
— А вот и он. — Он указал рукой на приближающегося
Павла.
— Здравствуйте, — поздоровался тот, подойдя к столику.
— Знакомьтесь, это Павел, прошу любить и жаловать, а это Элен и Натали.
— Можно просто Лена и Наташа, сказала Элен.
— Вы неплохо говорите по-русски, — похвалил её Павел.
— Присаживайтесь. Как у вас говорят: в ногах правды нет. Я правильно выразилась? — спросила она.
— Абсолютно, — подтвердил Миша, — а Павел любит ещё добавлять: «Но нет её и выше».
— Но это необязательно, — пояснил Павел.
Он посмотрел на Наташу, которая только что сняла солнцезащитные очки, и чуть не потерял дар речи. Это произошло так неожиданно, что его замешательство заметили все.
— Что с тобой, Павлик? — шуточно спросил Миша. — Не ожидал увидеть такую очаровательную девушку?
Павел молчал.
— Что с вами? — в замешательстве спросила Элен.
Натали и вовсе смутилась, понимая, что причиной замешательства Павла была она.
— Нет, всё нормально, просто вы очень похожи на одну мою знакомую, — ответил Павел, немного успокоившись.
— Не знал, что у тебя есть такие очаровательные знакомые, — подколол Миша.
— «Ты многого не знаешь, друг Горацио», — процитировал Шекспира Павел. Но его не столько смутило абсолютное сходство Натали с Зиной, с которой он совсем недавно расстался, сколько колье, висевшее у неё на шее. Это было то самое, которое он подарил Зине. «Начинается, — подумал он. — Всё это неспроста, не бывает таких совпадений. Вчера бабулька приходила, сегодня, не успел я вернуться оттуда, нате вам, пожалуйста, точная копия Зины, да ещё колье на шее точь-в-точь как то».
— Слышь, Ромео, заказать тебе минералочки, чтоб в чувства привести? — съязвил Миша.
— Нет, минералочкой тут не обойтись, — ответил Павел, — давай по полной программе.
— Что значит «по полной программе»? — спросила Натали.
— Это значит, как вчера, — шутливо ответил Миша. — Я сейчас, только найду официанта.
С этими словами он удалился, оставив Павла наедине с девушками.
— Скажите, откуда у вас это колье? — спросил он Натали.
— Мне оно досталось от бабушки, а она получила его в наследство от своей бабушки, а ей его подарил один странный человек. А почему оно вас так заинтересовало? — спросила она.
— А чем был странен этот человек?
— Вы не ответили на мой вопрос, — с ноткой обиды сказала Натали.
— Видите ли, — вмешалась Элен, — это действительно странная история. Прапрабабка Натали даже записала её в своём дневнике, и этот дневник, как семейная реликвия, передаётся из поколения в поколение, и теперь он достался Натали вместе с этим колье.
Натали незаметно наступила подруге на ногу. Та посмотрела на неё. Натали взглядом указала на перстень. Павел перехватил этот взгляд, но сделал вид, что не заметил.
— Скажите, — несмело начала Элен, — а откуда у вас этот перстень?
— Это тоже довольно длинная и не совсем обычная история.
В это время подошёл Миша.
— Через несколько минут всё будет «по полной программе», — с гордостью заявил он. — Ну как вы тут без меня? Не скучали?
— Скучали, но только самую малость, — пошутила Элен. — Вот ваш приятель заинтриговал нас своим перстнем, а признаваться не хочет.
— Ещё как не хочет. Я его сегодня целое утро терроризировал, а он ни в какую. Но ничего, мы его всё равно расколем, не правда ли, девушки?
— Ну, если вы расскажете свою историю, то тогда я, может быть, раскрою свой секрет.
— Что это за «может быть»? Баш на баш и никаких там, понимаешь, «может быть».
— Ну, соглашайтесь, — попросила Натали и, взяв за руку, умоляюще посмотрела ему в глаза.
«Ну точная копия Зины, даже взгляды одинаковы, — подумал он. — Уж слишком много совпадений. Так не бывает».
— Паша, и ты можешь отказать такой девушке? — вмешался Миша.
— Согласен, даю слово всё честно рассказать, но только после вас.
— За такое не грех и выпить.
Пока они уговаривали Павла, официант подал выпивку и лёгкую закуску.
Все подняли бокалы.
— Ну что ж, так и быть, — сказала Натали, осушив свой бокал, — начнём с моей истории. Как уже говорила Элен, от моей прапрабабки мне в наследство досталось это колье и её дневник, я даже затрудняюсь сказать, что из них представляет большую ценность. В этом дневнике описана одна не совсем обычная история. Моя прапрабабка познакомилась с человеком, который, как она утверждала, был из будущего. Не буду вдаваться в подробности, скажу только, что он ей тогда здорово помог. Она влюбилась в него, но вскоре он неизвестным образом исчез и больше никогда не появлялся. Свои чувства к нему она пронесла через всю жизнь, что, собственно, и описано в её дневнике. Правда, через несколько лет после того как они расстались, она вышла замуж и была счастлива. И вот перед смертью она передала дневник и это колье своей дочери. По её словам, этот человек был из будущего, а точнее, из две тысячи первого года. И вот прапрабабка захотела, чтоб её потомки, которые будут жить в то время, обязательно встретились с этим человеком. Зовут его, как и вас, Павел, живёт он, как и вы, в Москве, и вот ещё одна примета — она подарила ему перстень, на котором был изображён лев, держащий в зубах крупный рубин.
Все дружно посмотрели на перстень Павла.
— Ваш перстень тоже со львом, и он держит в зубах рубин. Что вы на это скажете, Павел? — спросила Натали.
— Да, что ты на это скажешь? — шутливо повторил вопрос Миша, а потом, сообразив, что из этого следует, совершенно серьёзно спросил ещё раз: — Действительно, что ты на это скажешь? — Затем, посмотрев на девушек, обратился к ним: — Не хотите же вы сказать, что Павел тот самый человек? Этого не может быть, я знаю его уже много лет, и за всё это время он никуда не отлучался. Признавайся, Паша, где кольцо взял?
Павел молчал.
— Чего молчишь? — не унимался Миша. — Скажи им что-нибудь, может, ты его нашёл?
— Павел, теперь ваша очередь, вы слово дали, — сказала Элен.
— Вы очень похожи на свою прапрабабку. Это настолько невероятно, что мне даже не верится.
— Что невероятно? — переспросил Миша.
— Слишком много совпадений, — ответил Павел.
— Каких совпадений? — недоумевал Миша.
— Да то, что ты меня познакомил с этими прелестными девушками, что одна из них праправнучка Зины.
— Какой ещё Зины? — не унимался Миша.
— Зиной звали мою прапрабабушку.
— А ты откуда знаешь, что её Зиной звали? — искренне удивился Миша.
— Ну ты, Миша, действительно непроходимый тупица.
— Я попрошу без оскорблений, — в шутку обиделся он. — Не хочешь же ты сказать, что был лично знаком с её прапрабабкой?
— Это я и хочу сказать, — спокойно ответил Павел, — но ты всё равно не поверишь.
— Когда мне Натали впервые рассказала эту историю, я тоже не поверила, — сказала Элен.
— В нашей семье в эту историю верят все, если б не этот человек, мы бы не имели того состояния, которым владеем сейчас. Он дал ей много денег, а она сумела удачно вложить их в дело, — призналась Натали.
— Так вы хотите сказать, что этим человеком был Павел? — спросил Миша.
— Это надо у Павла спросить, — ответила Натали, посмотрев на Павла.
— Паша, ну скажи же что-нибудь, — взмолился Миша.
— А что я должен ещё сказать? Да, это был я.
— Это был ты. Да, так просто. Вот взял и познакомился с её прапрабабкой? И не изволите сказать, когда вы это успели сделать? — язвительно спросил Миша.
— Вчера, точнее, сегодня ночью, — честно признался Павел.
— Отлично, сегодня ночью. Натали, не изволите ли напомнить нам, в каком году умерла ваша бабка? — не унимался Миша.
— Миш, перестань язвить, я постараюсь всё объяснить, хотя и сам многого не понимаю в этой истории.
И Павел стал по порядку рассказывать обо всём, что произошло с ним за последние два дня.
Все слушали его внимательно, не перебивая, пока он не закончил.
— Вот, собственно, и всё, — сказал он и добавил: — Я сам не понимаю, почему это происходит,
— Я рада, что Миша нас познакомил, ведь мы и собирались с Элен найти вас, хотя и не понимали, как это сделать, — сказала Натали.
— Представляете, искать человека в Москве, зная только его имя, — добавила Элен.
— Это практически невозможно, — заметил Миша.
— Всё это происходит не случайно, слишком много совпадений, — признался Павел.
— Похоже на то. Но тогда кто же этот невидимый режиссёр? — спросил Миша.
— Не знаю, но думаю, рано или поздно он даст о себе знать. Мне остаётся только ждать.
— Тогда, получается, и мы встретились не случайно, — сказала Натали.
— Получается, что не случайно. Во всяком случае, я этому очень рад, ведь вы так похожи на Зину.
— Вы не представляете, как я рада, — призналась Натали. — Знала бы моя мать, что нам удалось вас разыскать. — А что тебе мешает позвонить ей? — спросила Элен.
— Конечно, я сегодня же это сделаю.
— Везёт же тебе, Паша. Вот мне бы так, — с завистью сказал Миша.
— А что, это мысль, можно попробовать, — сказал Павел, хитро улыбнувшись.
— Что можно попробовать? — переспросил Миша.
— Давай проведём эксперимент, раз ты хочешь оказаться на моём месте, я тебе это устрою.
— Что ты мне устроишь? — не понимал Миша.
— Ляжешь сегодня вместо меня, может, они не заметят, тогда у тебя будет шанс оказаться в другом времени, — пояснил Павел.
— А что, это неплохая идея, — поддержала его Натали. — Ну что, согласен? — спросил его Павел.
— Не знаю, можно попробовать. А это не больно? — шутливо спросил Миша.
— Это зависит от того, куда попадёшь, — многозначительно заявил Павел.
— Соглашайтесь, Михаил, такой шанс выдаётся не каждому, — заметила Элен.
— Я согласен. Что для этого надо?
— Для начала надо попасть ко мне домой, — ответил Павел. — Я предлагаю вторую часть нашего застолья перенести в мои апартаменты. Согласны?
— Да, — дружно ответили все присутствующие.
— Тогда по коням.
Миша подозвал официанта и, когда тот подошёл, рассчитался с ним. Встав из-за стола, они ушли из кафе.
Вскоре они были уже у Павла дома.
— Это и есть та самая знаменитая кровать? — спросила Элен.
— Да, она самая. Только я не уверен, что причиной всему именно кровать, — ответил Павел.
— Давайте мы поможем вам по хозяйству, — предложила Натали и, найдя на кухне фартук, надела его.
— А вам идёт, — пошутил Павел, — настоящая домохозяйка.
— Я действительно люблю возиться на кухне, хотя это редко удаётся.
В сервировке стола приняли участие все присутствующие, и вскоре стол был накрыт.
— Отлично, всё исполнено по полной программе, — довольный, сказал Миша.
Когда все уселись, Миша встал и поднял бокал.
— Этим большим бокалом я хочу предложить тост за присутствующих здесь дам.
Павел, поднявшись, присоединился к нему, и они, стоя, по-гусарски опустошили бокалы. Девушки, переглянувшись, улыбнулись. Потом последовал ещё тост, за ним другой, и к полуночи все изрядно захмелели.
— Ну что, Мишань, пора баиньки, — сказал Павел.
— В каком смысле? — удивился Миша.
— В том смысле, что если ты хочешь переместиться во времени, то тебе пора ложиться спать, — пояснил Павел.
— Хорошо, я согласен. А что вы будете делать, когда я лягу спать? — спросил он.
— Мы будем смотреть, как ты спишь, — ответил Павел.
— Это нечестно, я буду спать, а вы продолжите пить без меня. А я не хочу, чтоб вы без меня пили. Мне будет скучно спать.
— Хорошо, я даю тебе слово, что без тебя пить не будем. Правда, девочки, дадим ему слово? — спросил он.
— Конечно, — живо подхватила Элен.
— Мишенька, мы подождём, пока ты вернёшься, и мы все вместе продолжим наши посиделки.
— А давайте ляжем все вместе, может, и вы со мной куда-нибудь попадёте? — предложил Миша.
— А что, это мысль, я бы тоже с удовольствием попутешествовала во времени, — поддержала его Натали. — Па-
 
вел, как вы на это смотрите? Элен, а ты что скажешь на это?
— Я не против, но не знаю, получится это у нас или нет. Но можно попробовать.
— Давайте попробуем, — обрадовался Миша, которому явно не хотелось пускаться в неведомое путешествие в одиночку.
— Ну что ж, если все согласны, тогда нам следует лечь на кровать и постараться заснуть. Может, у нас и получится.
Все послушно забрались на кровать Павла, которая явно не предназначалась для четверых. Они по парам улеглись валетом и вскоре дружно заснули.
Первой проснулась Натали. Открыв глаза, она завопила что было мочи — прямо перед её лицом сидела огромная крыса и спокойно смотрела на неё. Когда Натали, поднявшись, стала топать ногами, крыса не спеша повернулась и ушла прочь. Натали продолжала кричать, и от её крика проснулись остальные.
— Кажется, получилось, — сказал Павел, осмотревшись.
— Где мы? Куда попали? — тоже осматриваясь, спросил Миша у Павла.
— Ты чего раскричалась? — протирая глаза, спросила Элен Натали.
— Крыса такая огромная! — ответила Натали, показывая руками явно преувеличенные размеры животного.
— Крыса? — испуганно переспросила Элен. — Где?
— Она туда побежала, — показала Натали, размахивая руками в разные стороны.
Все стали искать крысу, которая к этому времени успешно скрылась в неизвестном направлении.
— Бог с ней, с крысой, — прервал всеобщие поиски Павел. — Сейчас намного важнее определить, куда мы попали, по-деловому серьёзно сказал Павел.
Место, где они находились, более всего походило на пещеру или грот.
— Спички или зажигалка у кого-нибудь имеются? — спросил Павел.
Миша покопался в карманах и достал зажигалку.
— Отлично, но давайте пока выйдем отсюда, — предложил Павел и направился к выходу, который находился от них метрах в десяти.
Первыми выказали своё восхищение девушки. И действительно было чему. Прекрасный песчаный берег и чудесная растительность.
— Это настоящий рай, — воскликнула Элен.
— Я о таком давно мечтала. А представляете, если здесь, кроме нас, никого не будет? Это же просто сказка, — сказала Натали.
— Если здесь действительно, кроме нас, никого нет, то вскоре сказкой нам это не покажется.
— Это почему же? — удивилась Натали.
— Потому что вскоре всем захочется кушать, ближайший ресторан может оказаться слишком далеко, — пояснил Павел.
— Ну а если здесь есть кто-нибудь, кроме нас, то может оказаться, что мы сами очень скоро станем неплохой закуской, — пошутил Миша.
— Ну и шуточки у тебя, однако, — обиженно сказала
Натали.
— Может, он и прав, мы пока не знаем, куда попали, так что желательно всем быть предельно осторожными, — серьёзно сказал Павел.
— Давайте поднимемся вон на ту гору, — предложил Миша, указывая на возвышенность, у подножья которой они стояли.
— Наверно, он прав, по крайней мере, оттуда можно будет осмотреться, — согласился Павел.
И они стали медленно подниматься в гору. Растительность была не очень густая, и подниматься было нетрудно. Примерно через час они были уже на вершине горы.
— А ведь Павел был прав, мне уже хочется есть, — заявила Натали.
— После такой прогулки нам всем не мешало бы подкрепиться, — поддержал её Миша, — но, кажется, предположения Павла верны. Ближайший ресторан, по всей видимости, не близко.
— Это же остров, — воскликнула Элен.
— И небольшой, примерно десять километров в диаметре, — сказал Павел.
— Это хорошо или плохо? — спросила Элен.
— Не знаю, — честно признался Павел.
— Но, если, кроме нас, тут никого нет, то пропитание нам придётся искать самим, — заметил Миша.
Все стали внимательно осматривать окружающий их ландшафт в надежде найти хоть какие-нибудь признаки жизни.
— Похоже, это необитаемый остров, — решил Павел, — вот бы узнать, какой нынче год или хотя бы век.
— А какое это имеет значение? — серьёзно спросила
Натали.
— Честно говоря, я и сам не знаю, но мне кажется, было бы лучше знать, в каком времени мы находимся. Тогда будет понятно, на что надеяться и чего опасаться, — ответил Павел.
— Давайте спустимся и попробуем найти что-нибудь съестное, — предложил Миша.
— Давайте, — хором поддержали девушки, изрядно уставшие и проголодавшиеся во время восхождения на гору.
Они стали спускаться вниз.
Смотрите по сторонам, если кто заметит родник или ручеёк, дайте знать. Нам без пресной воды долго не продержаться, — предупредил Павел.
— А долго мы пробудем здесь? — спросила Натали.
— Этого никто не знает, — ответил Павел, — но надо настраиваться на худшее.
— Мама моя будет волноваться, — сказала Натали.
— И моя, — подхватила Элен.
— Вот об этом можете не волноваться, мы всё равно проснёмся на следующее утро, после того как заснули, даже если пробудем здесь целый год. Так что никто и не заметит нашего исчезновения. По крайней мере, прежние мои вылазки заканчивались именно так, — пояснил Павел.
— Надо вернуться в ту пещеру и внимательно осмотреть её, вполне возможно, некоторое время она послужит нам жилищем, — предложил Миша.
— Будем жить как пещерные люди, — обрадовалась Элен, — это так романтично.
— Но там же крысы, — напомнила Натали.
— Лучше уж крысы, чем львы и тигры, — возразил Миша.
— Ты думаешь, они тут водятся? — серьёзно спросил Павел. — Мне кажется, что на таком маленьком острове такие крупные хищники не выжгли бы.
— Я не сказал, что они есть, просто предположил, что могут быть. Мало ли, — оправдался Миша. — А поскольку нам точно неизвестно, с чем мы можем столкнуться на этом острове, желательно быть осторожней.
Вскоре они спустились с горы и оказались у входа в пещеру.
— Давайте соберём немного дров и разожжём костёр в пещере, там станет светлее и мы сможем лучше рассмотреть её, — предложил Павел.
Все стали дружно собирать дрова и ветки. Вскоре с помощью Мишиной зажигалки был разожжён костёр. Оказалось, пещера была не очень глубокой, от входа она уходила вглубь метров на двадцать, не больше. Она была совершенно сухой и достаточно просторной.
— Нам крупно повезло, — сказал Павел, — лучшего места для жилища нам сейчас всё равно не найти. Надо только завалить камнями вход, чтоб обезопасить себя от нежелательных гостей.
После двух часов усердной работы всё было готово. Мужчины заложили вход большими камнями, оставив только небольшой лаз, а девушки подмели пещеру и устроили два спальных места, натаскав сухих листьев и травы.
— Ну что, жилище у нас теперь есть, нам пора подумать о хлебе насущном, — весело сказал Павел. — Пока мы не изучим этот остров, нам лучше держаться вместе. Идёмте осмотрим окрестности, может, найдём какие-нибудь съедобные ягоды или плоды, и заодно поищем пресную воду. Она обязательно должна быть, иначе здесь не было бы столько растительности.
Бродить пришлось недолго, не успели они отойти и сотни метров от пещеры, как Натали громко закричала: — Я нашла ручеёк, идите скорей сюда.
Все быстро подошли к ней. Действительно, прямо у её ног протекал небольшой ручеёк.
— Давайте пойдём против течения и посмотрим, откуда он вытекает, — предложил Миша.
Они прошли не более пятидесяти метров, и их взору предстала великолепная картина. На просторной поляне одиноко стоял огромный, раскидистый дуб. И среди множества выступавших из-под земли корней сверкало на солнце небольшое озерцо. Ручеёк, по которому они шли, вытекал из него.
— Какая прелесть! — воскликнула Элен.
Павел первый решился попробовать воду на вкус. Она оказалась холодной и не имела никаких запахов.
Я думаю, пить можно, — сказал он.
Тогда все стали жадно пить воду.
— Постарайтесь не пить её много, — предупредил Миша, — мало ли какая она окажется на самом деле.
— А какая она может быть? — удивлённо спросила Натали.
— Ну, может живот разболеться или что ещё, — пояснил Миша.
Но это предупреждение не остановило никого, и каждый хоть и с опаской, но напился вдоволь.
— Давайте продолжим поиск, одной водой сыт не будешь, хотя теперь ясно, что от жажды мы не помрём, — предложил Павел.
— Я где-то читала, что без пищи человек может продержаться месяц, — сказала Натали.
— Теперь мы можем проверить это на практике, — пошутил Миша.
— Ну и шутки у тебя, — заметил Павел.
— Не может быть, чтобы среди всего этого великолепия не нашлось хоть одного дерева или кустика с чем-нибудь съедобным, — возразила Натали.
— Я тоже на это рассчитываю, — согласился с ней Павел, — правда, я не силён в ботанике, а в этих краях, судя по окружающей нас растительности, не растёт то, с чем я знаком.
— Что ж, я согласен быть дегустатором, признаюсь, и я с ботаникой не дружен ещё со школы, — сказал Миша.
— Будем пробовать по очереди, — предложила Натали, — не одному же вам за всех отдуваться.
— Давайте сначала найдём что-нибудь, а потом уже решим, кто из нас станет первым пробовать. Я, положим, и сам не откажусь первым откушать ананас или какой-нибудь там кокос, — пошутил Павел.
Они всё дальше уходили от своей пещеры вглубь острова. Растительность была не очень густой, и они продвигались без особых трудностей. Но пока им не по-
 
палось ничего такого, что, по их мнению, могло быть съедобным.
— Смотрите, какой красивый гриб! — воскликнула Натали, вырывая из земли огромный гриб с ярко-красной шляпкой и ослепительно белой ножкой. — Он, наверное, съедобен, посмотрите, у него под шляпкой губка, а это значит, его можно есть.
— Может, и можно, но с этим пока подождём, — серьёзно сказал Павел, забрав из рук Натали гриб.
— Это почему же подождём? Я готов первым съесть его, — заявил Миша.
— Лучше ты будешь голодным, чем мёртвым, — шутливо сказал Павел. — Ещё успеешь поработать дегустатором. Всё что угодно, но только не грибы.
— Он прав, — серьёзно сказала Элен. — С грибами шутки плохи. А я так понимаю, служба спасения за нами не приедет.
— Да, судя по всему, на этом острове мы одни, — сказал Павел. — Мы уже немало прошли, остров небольшой, и, если б тут жили люди, нам бы обязательно повстречались следы их присутствия,
— А что это за следы? — серьёзно спросила Натали.
— Ну, тропинки, какие-нибудь сооружения, ограждения или ещё что, созданное руками человека, — пояснил Павел.
Так они бродили ещё несколько часов, иногда им попадались ягоды или плоды, они порой и сами не могли определить, что это, но все они не походили на известные им растения. Всякий раз, когда Миша порывался попробовать их на вкус, Павел отговаривал его. Вскоре Миша не выдержал.
— Так, спрашивается, какого чёрта мы тут бродим, если пробовать всё равно нельзя? — возмутился Миша.
— Изучаем наши владения, — улыбаясь ответил Павел. — Надо же нам знать, где мы находимся.
— Это, конечно, хорошо, но как бы кушать хочется, — съязвил Миша.
— Ребята, не спорьте, лучше посмотрите вон туда, — она показала на нечто сверкающее за зарослями кустарника.
— Похоже, там вода, — сказала Элен.
И действительно, когда они прошли сквозь заросли, то оказались на берегу небольшого, но очень живописного озера. Вода была настолько прозрачной, что можно было рассмотреть каждую песчинку на дне. Берег был усыпан чистым золотистым песком.
— Вот это настоящий рай! — воскликнула Натали.
— Не хватает только яблони, — пошутил Миша.
— Да, и Адамов и Ев вдвое больше, — добавил Павел.
— Я думаю, это не страшно, места всё равно хватит на всех. И потом, так веселей, — сказала Натали.
— А вот и пища, — сказал Павел, указывая на небольшую рыбёшку, плавающую у самого берега,
— Ловите её, — закричал Миша и бросился в воду, пытаясь поймать её руками.
Рыбку он, конечно, не поймал, но зато промок до нитки.
— Рыбак, скажем, из тебя прямо-таки хреновый, — пошутил Павел. — Но зато открыл купальный сезон на нашем острове.
— А давайте действительно искупаемся, — предложила Натали.
— Если я вам скажу, что этого делать не надо, вы же меня всё равно не послушаетесь, — сказал Павел.
— Не слушайте его, вода просто прелесть, — сказал Миша, быстро поплыл на середину озера. — Плывите ко мне, тут просто классно.
Девушки посмотрели на Павла.
— Ну, что я могу вам сказать? Я и сам с удовольствием искупаюсь.
— Мы не смутим тебя, если разденемся? — спросила Натали. — Мы забыли взять с собой купальники, — пошутила она.
— А! — завопил Павел и сам стал быстро раздеваться. — В раю так в раю, будем ходить в фиговых листочках.
Девушки тоже стали раздеваться, и вскоре все четверо весело плескались в озере. Вдоволь накупавшись, они выползли на берег, посвежевшие и довольные.
— Пора заняться делом, — сказал Павел. — Надо найти подходящую палку с острым концом и попробовать поймать несколько рыбёшек.
— Это правильная мысль, — сказал Миша и, поднявшись, стал искать подходящую палку.
Вскоре все, вооружившись «гарпунами», стояли по колено в воде, высматривая добычу.
— Вы думаете, нам удастся поймать хоть одну? — спросила Натали.
— Это вопрос жизни и смерти, — с пафосом сказал Миша. — Если не удастся, придётся заделаться каннибалами. — И с кого же начнём? — спросил Павел.
— Понятное дело, с тебя, — ответил Миша. — А вот потом можно будет попробовать всякие там овощи и фрукты, которые ты нам запрещаешь есть.
— Ой, кажется, я поймала! — воскликнула Элен.
И действительно, она вытащила палку из воды, и на её конце трепыхалась небольшая рыбёшка.
— Вот видите, если долго мучиться, то что-нибудь обязательно получится, — обрадовался Павел.
— Паша, тебе крупно повезло. Сегодня есть тебя мы не будем, — пошутил Миша.
— И на том спасибо, — сказал он и, резко ударив по воде «гарпуном», попал в довольно увесистую рыбину.
— Смотрите, какая она огромная! — завизжала от радости Натали.
Они все выбежали на берег, желая рассмотреть добычу. Рыба действительно весила не менее килограмма. Она трепыхалась на острие палки, стараясь выскользнуть, но Павел выкинул её на берег далеко от воды.
— Теперь точно не помрём с голода, — сказал он.
— Что ж, ещё парочку таких рыбёшек, и у нас будет великолепный ужин, — деловито заметила Элен.
— Жаль, что приправ никаких нет, — сказала Натали.
— А который нынче час? — спросил Павел.
— На моих двенадцать, — сказал Миша, взглянув на часы.
— Интересно, а сколько на самом деле, сейчас? Ведь твои часы не настроены на местное время, — сказал Павел и посмотрел на солнце. — Если судить по тени, то дело движется к вечеру.
— Давайте порыбачим ещё часок, и надо будет возвращаться, иначе ночью мы не отыщем нашей пещеры. Ночевать на свежем воздухе в этих краях небезопасно, — заметил Миша.
Все дружно снова занялись рыбалкой, и вскоре ещё несколько крупных рыбин оказалось на берегу.
— Неверное, на этом следует остановиться, — заявил Павел, — а то точно не попадём в пещеру.
— А кто-нибудь помнит, куда надо идти? — спросила
Натали.
— Не уверен, но, кажется, я запомнил, по крайней мере, я всю дорогу оставлял метки, чтоб потом можно было вернуться по ним, — сказал Павел.
— Смотрите, какой предусмотрительный, — съязвил Миша.
— Хватит отпускать друг другу комплименты, — вмешалась Элен. — Нам действительно надо спешить, меня совсем не вдохновляет перспектива ночевать под открытым небом.
— Ну что, веди нас, Сусанин, — снова съязвил Миша.
— Идёмте, но за последствия я не отвечаю, если найду свои метки, то, может быть, и выведу вас, — сказал он и уверенно повёл за собой остальных.
Некоторое время они шли молча, и Павел с удовольствием отметил про себя, что пока, как и в прежние его похождения, всё идёт гладко. Метки, которые он предусмотрительно оставлял по пути следования, и в самом деле помогали ему ориентироваться. Но вскоре стало темнеть. И происходило это очень стремительно. Ещё несколько минут назад было совершенно светло, и вдруг неожиданно наступили сумерки.
— Надо торопиться, — сказал он и ускорил шаг.
— Павел, нельзя ли чуть помедленней? — взмолилась Натали. — Я очень устала. — И я, — заныла Элен.
— Девочки, мне очень жаль, что приходится подгонять вас, но вы же сами не хотите заночевать под открытым небом, — сказал Павел, взяв их обеих под руки. — Если мы не успеем дойти до наступления темноты, то тогда точно не попадём в пещеру. Мои метки не помогут.
В это самое время вдруг совершенно неожиданно подул сильный ветер и небо стало темнеть ещё быстрее. Неизвестно откуда появились тёмные грозовые тучи.
— Надо торопиться, — не на шутку встревожившись, сказал Миша. — Похоже, надвигается гроза. А в этих краях грозы свирепствуют по полной программе.
Собрав последние силы, девушки спешно последовали за Павлом. Не прошло и нескольких минут, и началась настоящая гроза.
«Вот, начались неприятности, — подумал Павел, — а то уж всё очень гладко».
— Поторопитесь, осталось совсем немного, но если стемнеет, не будет видно и в двух шагах. Если мы будем даже у самой пещеры, то можем её не заметить.
Ветер усилился, дождь лил как из ведра. Передвигаться становилось всё трудней. Земля стала скользкой, и они то и дело спотыкались и падали. Прошло ещё несколько минут, и наступила полная темнота, и только молнии время от времени освещали пространство. Они остановились.
— Что делать будем, Сусанин? — уже без всякой иронии спросил Миша.
— Я и сам не знаю, но идти дальше всё равно бесполезно. Дороги всё равно не видно. Можно до утра ходить, а в пещеру так и не попасть, — честно признался Павел.
— Ребята, вон там большое дерево, — Элен показала на огромный дуб, который высветился при очередном разряде молнии. — Давайте спрячемся под ним, — предложила она.
— Это неплохая мысль, — поддержал её Миша.
— Мысль-то неплохая, но если в него бабахнет молнией, мало не покажется, — возразил Павел.
— Ну, вечно ты со своими предосторожностями, — возмутился Миша, — если бабахнет, то нам и тут мало не покажется, простоял же этот дуб, наверно, не одну сотню лет. И что, именно сегодня в него должна молния попасть?
— Давайте идём под него, там хоть не так дует, — согласился Павел, — может, пронесёт.
Ветер дул с такой силой, что и те пятьдесят метров, которые отделяли их от дуба, пройти стоило больших трудов. Они держались друг за друга, чтоб хоть как-то устоять на ногах. Но тем не менее время от времени кто-то из них оказывался на земле. Последние метры пришлось буквально доползать, поскольку ветер стал настолько сильным, что устоять на ногах было невозможно. Когда они всё-таки оказались под дубом, переносить ураган стало несколько легче. Дождь всё равно безжалостно хлестал по всему телу, и раскидистая крона дерева не служила укрытием, но сам ствол был настолько широк, что все четверо смогли укрыться от ветра, прислонившись к нему. Когда Натали, как и все, решила прислониться спиной к дереву, то, не обнаружив опоры за собой, провалилась в некую пустоту. Она закричала. Было настолько темно, что Павел и Миша, стоявшие по обе стороны от неё, не сразу заметили её исчезновение. И только когда Натали позвала на помощь, они поняли, что её с ними рядом нет.
— Где ты? — испуганно спросил Павел, ощупывая место, где она должна была находиться.
— Я здесь, — донёсся её голос из дуба. — Тут большое дупло, я, кажется, в него провалилась.
Павел на ощупь стал продвигаться в сторону, откуда доносился её голос, и, тоже споткнувшись, провалился в дупло. В эту минуту снова раздался вопль Натали. Павел упал прямо на неё, чем до смерти напугал бедную девушку.
— Успокойся, это всего лишь я, — смущённо сказал Павел, стараясь слезть с Натали. — Ты не ушиблась? — спросил он.
— Не знаю, нога болит, и очень страшно, — чуть не плача произнесла она.
— Куда это вы пропали? — поинтересовался Миша, пытаясь на ощупь пробраться туда, откуда доносились их голоса.
Натали снова завопила, на этот раз Миша тоже упал, и опять на Натали.
— Вы что, так и будете все по очереди падать на меня? — сказала она.
— Эй, куда вы все подевались? — прокричала перепуганная Элен, когда поняла, что осталась совершенно одна. — Иди к нам, — сказал Миша, становясь на ноги.
Павел на ощупь подошёл к отверстию дупла. Ему удалось нащупать руку Элен, и он осторожно провёл её внутрь. Дупло оказалось настолько большим, что все четверо поместились в нём, не притесняя друг друга. Гроза не утихала, но в самом дупле было достаточно сухо, если не считать редких капель дождя, которые изредка заносило ветром.
— Ну что, не так уж и плохо, — сказал Павел, осматриваясь по сторонам.
Было темно, но при каждой очередной вспышке молнии дупло освещалось и можно было составить представление о том, как оно выглядит. В окружности оно было около двух метров, а о высоте судить было трудно, поскольку даже при вспышках молнии верхняя часть дупла оставалась тёмной. Павел поднял руку, пытаясь дотянуться до потолка.
— Интересно, насколько оно высоко? — вопрос был адресован скорее самому себе, нежели кому-то. — Тут, наверное, можно и костёр разжечь.
— Интересно, а где ты возьмёшь сухие дрова? — дрожа от холода, спросил Миша.
— Дрова, конечно, сейчас не достать, но вот труху, скорее всего, мы найдём прямо у себя под ногами. Да и отколупать кое-что со стен, наверно, удастся, — уверенно ответил Павел и попробовал отодрать от стены попавшийся под руку кусок древесины.
После некоторых усилий ему всё же удалось оторвать небольшой кусочек.
— Получается, — сказал он и стал отдирать другой попавшийся на ощупь кусок. — Миша, попробуй и ты, может, нам удастся на костёр наскрести.
— Элен, может, и мы попробуем? — предложила Натали и тоже стала ощупывать стены дерева, желая найти какой-нибудь выступ.
Вскоре набралось немного древесины, и Миша попробовал поджечь её своей зажигалкой. После нескольких неудачных попыток ему всё же удалось поджечь лучину, и вскоре небольшой костерок осветил дупло и они смогли хорошо рассмотреть своё укрытие.
— Ого! — воскликнул Миша. — Да тут и жить можно.
— Теперь мы сможем пожарить нашу рыбу. Умираю от голода, — призналась Натали.
— Снимайте с себя мокрую одежду. Надо её просушить, — предложил Павел.
Раздевшись, они присели у костра и принялись разделывать рыбу. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем им удалось дождаться этого знаменательного события. Ведь за весь день им так и не удалось ничего поесть.
Ели они молча, сосредоточенно, каждый думал о своём. Рыбы было достаточно, так что все могли насытиться, не оглядываясь на соседа. Несмотря на то что приготовлена она была не как в лучших ресторанах, все ели её с таким наслаждением, которое, очевидно, не испытывали никогда ранее.
— Ну что, наверное, придётся заночевать здесь. Всё равно нам не найти нашей пещеры в такую погоду, — предложил Павел.
— Почему бы и нет? — согласилась Натали. — Тут очень даже мило.
— Но нам придётся спать по очереди, надо, чтоб кто-то следил за костром, — сказал Миша. — Я готов не спать первым. Давайте укладывайтесь, а я постерегу ваш сон.
Натали подвинулась к Павлу, а Элен подползла к Мише. Вскоре они дружно засопели, прижавшись друг к дружке. Миша как мог старался не заснуть, хотя спать ему хотелось не меньше чем остальным. Вскоре он понял, что если останется лежать, то заснёт непременно. Элен мирно посапывала у него на груди, и ему пришлось аккуратно переложить её голову на сложенную вчетверо свою рубашку, которая к тому времени успела уже высохнуть. Медленно встав, он подошёл к отверстию дупла. Снаружи всё так же бушевал ураган, и только благодаря огромной кроне дерева дождь не заливал дупло. «Какое счастье, что нам попалось это укрытие, — подумал он. — Если б не это дупло, нам бы пришлось до сих пор мокнуть голодными под этим ливнем». Миша смотрел на разбушевавшуюся природу. Это было обворожительное зрелище. Ветер сгибал деревья, дождь непроглядной стеной обрушивался на землю, и только частые вспышки молний давали возможность рассмотреть происходящее. «Насколько беззащитен человек, — подумал он, — находясь один на один с разбушевавшейся стихией. Вот нам теперь придётся на собственной шкуре испытать все трудности бытия доисторического человека. У Робинзона Крузо хоть под боком был затонувший корабль, с которого он перетащил предметы первой необходимости. У нас нет и этого. Интересно, как надолго мы застрянем здесь? А с другой стороны, в этом есть нечто увлекательное, попробовать себя в экстремальных условиях». В дупле по-прежнему тихо потрескивали сучья в небольшом костре. Все трое мирно спали, прижавшись друг к другу. Миша, подбросив в огонь ещё несколько щепок, присел к костру.
К утру природа смилостивилась, тучи рассеялись, дождь прекратился и на горизонте засияло солнце. Первым проснулся Павел. Миша по-прежнему сидел у костра в позе лотоса с закрытыми глазами.
— Ты почему меня не разбудил? — с укором спросил он Мишу. — Я бы тебя сменил.
Миша открыл глаза и посмотрел на него.
— Чего молчишь?
— Мне не хотелось вас будить, вы так хорошо спали. На вас любо-дорого было смотреть, «амур де труа», — пошутил он.
И действительно, Павел лежал между Элен и Натали, они обе крепко прижались к нему, удобно умостив головы у него на груди. Павел, посмотрев на них, тоже улыбнулся. Девушки стали просыпаться.
— Да, о таком обществе мне и мечтать не приходилось, — пошутил он, поглаживая обеих по голове. — Ну что, давай ложись, а я пойду осмотрюсь.
Он аккуратно выполз из объятий красавиц, встал, подтянулся и вышел из дупла. Теперь можно было осмотреться, ведь ночью из-за грозы ему толком не удалось ничего увидеть. Могучее дерево стояло посреди огромной поляны, которую окружали небольшие деревья, и на их фоне оно казалось исполином. «Его, наверно, видно издалека, — подумал он. — Хороший ориентир. А что если поселиться на этой поляне? Для ночлега в дупле места достаточно, а под деревом днём можно и есть, и готовить пищу. Интересно, океан далеко?» Павел внимательно стал осматривать дерево. В высоту оно было не менее семидесяти метров, в ширину метров пять. Он обошёл его вокруг, и на высоте около десяти метров увидел ещё одно небольшое отверстие около одного из ответвлений дерева. В это время из дупла вышли Элен и Натали, они подошли к Павлу и тоже стали смотреть вверх, желая понять, чем так заинтересовался Павел.
— Что ты там высматриваешь? — спросила Натали.
— Вон, видишь там небольшое отверстие? Как бы туда добраться?
— А что, можно попробовать, я в детстве любила лазить по деревьям, — сказала Натали и стала осматривать дерево, желая найти возможный путь к восхождению. — Пожалуй, я попробую вот здесь. — И она, вцепившись в небольшой сук, ловко взобралась на него.
Элен внимательно следила за подругой и, когда та была уже на высоте трёх метров, последовала за ней. Павлу ничего не оставалось, как последовать за ними. Особой ловкостью он не отличался, но оказалось, что это не так уж и трудно, правда, немного страшновато, особенно когда смотришь вниз. Тем временем Натали уже успела взобраться на то самое ответвление, рядом с которым было дупло.
— О, да тут настоящие хоромы, — воскликнула она, заглянув внутрь.
 
Ну и ловко у тебя получается, — пробурчал Павел, пыхтя, пробираясь по сучьям.
— Я же говорила, что в детстве любила лазить по деревьям, — весело ответила Натали, помогая Элен взобраться на ответвление.
— Да тут танцевать можно, — воскликнула Элен, оказавшись на ветви.
И действительно, ширина этой, с позволения сказать, веточки была не менее двух метров, и на ней спокойно могли стоять трое человек, не мешая друг другу. К этому времени к ним дополз и Павел. Натали и ему подала руку, и он успешно взобрался к ним.
— Ну что, посмотрим, что там внутри?
Он решительно подошёл к дуплу и просунул туда голову. Отверстие было в окружности не больше семидесяти сантиметров, и свет не мог освещать всего пространства в дупле, но то, что было видно, уже говорило о том, что это дупло не меньше того, в котором они ночевали.
— Отлично, — воскликнул он, — мне кажется, что здесь нам будет лучше, чем в пещере.
— Павел, скажи, только честно, долго мы тут пробудем? — серьёзно спросила Элен.
— Я же говорил, что сам этого не знаю. Может, несколько часов, а может, дней или несколько месяцев, или лет, этого никто не знает, — честно признался Павел. — Неужто уже пожалели о том, что ввязались в эту историю?
— Нет, что ты, ни капельки, по крайней мере, я, — призналась Натали.
— И я нисколько не жалею. Вот только это точно, что там нас не хватятся искать? — спросила Элен.
— Вот это я вам гарантирую, не беспокойтесь, всё будет окей.
— Надеюсь, — сказала Натали и прижалась к нему, — мне хорошо, когда ты рядом.
Павлу почему-то вспомнилась Зина, собственно, он с самого начала воспринимал Натали как Зину, для него это было словно естественным продолжением той предыдущей истории. Но он не мог показывать свою близость к ней, понимая, что она всё-таки не Зина. И когда она прижалась к нему, у него словно на душе отлегло. Он прижал её к себе.
— Скажи, а я очень похожа на свою прапрабабушку? — спросила она.
Павел понял, к чему ведёт она, и не знал, как ей ответить: если сказать правду, то это может обидеть её, а врать тоже не хотелось.
— Можешь не отвечать, — грустно сказала она, не дождавшись его ответа. — Ты её очень любил?
— Очень, — честно признался он.
Элен стояла в стороне и молча наблюдала за ними. В это время внизу появился Миша. Он осмотрелся и, не увидев никого, громко закричал:
— А-у-у, куда вы все подевались?
— Ты чего раскричался? И чего это тебе не спится? — спросил Павел.
— Вы чего там делаете? — удивился Миша, увидев их на дереве.
— Да вот жилище себе подыскиваем, — ответил Павел. — Какое ещё жилище? — непонимающе спросил Миша.
— Хорошее, лезь к нам, сам увидишь. И прихвати с собой зажигалку.
— Зажигалку надо беречь, неизвестно, сколько мы тут пробудем, а добывать огонь, как первобытные люди, я не умею.
— Не умеешь, так научишься, когда есть захочешь, — пошутил Павел.
— Ладно, я что-нибудь придумаю, — ответил Миша и скрылся в дупле.
Вскоре он появился, неся в руках горящую палку.
Интересно, как ты собираешься с ней взбираться? — спросила Элен.
— Очень просто, ловите, — сказал он и закинул палку. Элен ловко схватила её.
— А теперь раздуйте её, она должна загореться, — сказал он и стал ловко взбираться к ним.
Элен стала раздувать уголёк на конце палки, и он действительно вскоре разгорелся.
— Посмотрите, как он ловко взбирается, прямо как Маугли, — удивился Павел.
— А ты что думал? Зря я акробатикой столько лет занимался, что ли? — ответил Миша, ловко взбираясь по дереву.
— Да, я совсем забыл, ты же у нас действительно спортсменом был, — вспомнил Павел.
— Ну что, пойдём посмотрим, — предложил Миша, когда оказался рядом.
— Получайте ваш факел, — сказала Элен и торжественно вручила ему горящую палку.
— Чтоб вы без меня делали, — пошутил он и полез в дупло. — О, да тут действительно неплохо, правда, потолок не так высок, как внизу, но жить можно.
Вслед за ним зашли и остальные.
— А что, в самый раз. Правда, не так просторно, как в пещере, но зато в плане безопасности гораздо надёжней. И потом, дерево всё-таки не камни, теплее будет. Мы же не знаем, какой тут климат, а вдруг снег пойдёт, — заметил Павел.
— Какой ещё снег? Лето на дворе, — возразил Миша.
— Ну, пока лето, потом наступит осень, а за ней, как водится, зима наступает. Или ты этого не знал? — наигранно серьёзно сказал Павел.
— Это ты мне брось насчёт зимы, я в этой дыре до зимы оставаться не собираюсь, — рассердился Миша.
— Ну так ведь никто не знает, сколько мы тут пробудем, я же предупреждал, что о сроках пребывания информации не имею, — сказал, заулыбавшись, Павел.
— Ты чего ржёшь? Я же как-никак на работе числюсь, меня ж и уволить могут. И потом, что нам тут делать столько времени? Мы же от скуки подохнем, ни телевизора тебе, ни киношки. А я без средств массовой информации долго не протяну, — заявил Миша.
— Мальчики, вам не кажется, что вы не о том сейчас рассуждаете? — вмешалась Элен. — Рядом с вами две очаровательные особы, поверьте, скучать мы вам не дадим. Вот, к примеру, пока вы тут спорите, я уже проголодалась. Так что предлагаю заняться вопросами, непосредственно связанными с проблемами пищеварения. Я ясно выразилась?
— А она права, — согласился Павел. — Истинные джентльмены обязаны заботиться о пищеварении дам.
— Давайте сделаем так, мальчики, — предложила Натали, — мы возьмёмся за уборку нашего жилища, а вы идите на поиски съестного, только не уходите далеко, старайтесь, чтоб это дерево всегда было у вас на виду.
Природа на острове была достаточно разнообразна, встречались знакомые растения, но было много и тех, которые им не приходилось видеть никогда. Ни Павел, ни Михаил в ботанике особо не разбирались, а уж в географии и подавно. Они долго шли молча, и каждый по-своему пытался осмыслить происходящее. Павла, уже в какой-то мере привыкшего к этим перемещениям во времени, больше интересовали проблемы, связанные непосредственно с выживанием, и он внимательно осматривал каждый след на земле, стараясь понять, какие неприятности их ожидают в ближайшем будущем. Мишу же, наоборот, всё это возбуждало, и чувство предстоящих приключений бодрило его.
— И всё-таки я никак не могу понять, где мы и в каком времени, — нарушил молчание Павел.
Какое это имеет значение? Посмотри вокруг, это же настоящий рай: прекрасная природа, с нами две очаровательные девушки, пожрать мы всё равно что-нибудь найдём. Что ещё надо для полного счастья?
— Мишань, ты либо ошалелый романтик, либо полный идиот. Всякий раз, когда я попадаю в эти перемещения во времени, рано или поздно мне приходится сталкиваться с чем-то не очень приятным, и я уверен, что и на сей раз нам не обойтись без неприятностей.
— Ну какая, в конце концов, разница? Ведь в любом случае мы рано или поздно благополучно проснёмся в твоей постели.
— Но до этого ещё дожить надо. Кстати, ты видишь то дерево?
— Какое дерево?
— То самое, у которого наши очаровательные барышни остались.
Осмотревшись, они поняли, что потеряли его из виду.
— Ты, надеюсь, оставлял метки, по которым мы должны будем найти дорогу обратно? — поинтересовался Миша.
— Нет, конечно, я же понадеялся на дерево. Оно действительно долгое время было на виду.
— И что теперь? — Будем искать.
— Что искать, дерево или хлеб насущный? — съязвил Миша.
— Дерево, конечно, тупица, на кой нам будет нужен хавчик, если мы его не принесём нашим прекрасным дамам.
— И то верно, а с другой стороны, хавчик и нам бы не помешал, кушать хочется, однако.
— Девкам, наверное, тоже кушать хочется, эгоист.
— Да я шучу, конечно, надо искать дорогу обратно, но как это сделать? — уже совершенно серьёзно спросил Миша.
— Как это сделать? Спроси что-нибудь полегче.
Девочки уже успели привести в порядок своё новое жилище и теперь, усевшись перед дуплом на огромной ветке, беседовали.
— Как тебе Миша? — поинтересовалась Натали.
— Так себе, мне больше Павел понравился.
Натали ревниво посмотрела на подругу.
— Да ты не бойся, я не собираюсь отбивать его у тебя. Просто ты спросила, и я честно ответила. Это не значит, что я влюбилась в него, — оправдываясь, сказала Элен и ближе подсела к подруге.
— А я вот, кажется, влюбилась, хотя сама не понимаю почему. У меня бывали парни и симпатичней его. Может, это наследственное? — пошутила она.
— Симпатичней… — задумалась Элен. — Ты знаешь, наверно, прав был Миша, когда говорил, что мужчины должны быть чуть симпатичней обезьян. Что-то в нём есть такое, что дороже красивой внешности… Он какойто надёжный, за ним можно спрятаться, с ним хорошо.
— Элен, признайся, ты тоже влюбилась? — Натали в упор посмотрела ей в глаза.
Элен прижалась к подруге и тихо шепнула ей на ухо:
— Кажется, да. Но это не имеет значения, он твой, и я не буду тебе мешать, ведь мы подруги, а это дороже любви.
— Лена, а как же быть мне, ведь ты мне тоже подруга.
— Лена? — удивилась Элен. — Ты меня так никогда не называла.
— Да, не называла, но можно я буду тебя так называть?
— Конечно можно, мне даже будет приятней, ведь это моё настоящее имя. А Павел твой по праву, так что… —
Она обняла подругу, и у обеих выступили слёзы на глазах.
— Ну что есть? — спросил Павел, пытаясь дотянуться до ближайшего сучка. — Как это у тебя получается?
— Что? — спросил Миша.
Лазить по деревьям, как бандерлог. А, ну да, я всё забываю, что ты акробатикой занимался.
— Да, пока ты зубрил свои иностранные языки, я на кольцах да на брусьях упражнялся.
— И наверное, ты был прав.
— Это как сказать, каждому своё, и неизвестно, что лучше. Но, знаешь, я дальше лезть не буду, иначе мы оба можем свалиться.
Они зависли на верхушке огромного дерева. Ветка, на которой они зависли, раскачивалась и вот-вот могла обломиться.
— Ну так что? Ты так и не ответил.
— Ты это о чём? — удивлённо спросил Миша, раскачиваясь на верхушке огромного дерева.
— Ну как о чём, дом наш родной видишь?
— «Вижу горы и долины, слышу трели соловья», — завёл Миша.
— Ты это брось мне, я серьёзно, — еле удерживаясь на весу, завопил Павел.
— Если серьёзно, то ни хрена не вижу, кругом одни деревья, а которое наше, хоть убей, не пойму. Они все одинаковые отсюда.
— Хоть бы ручкой помахали.
— Ты это о ком?
— О девочках, конечно.
— А ты действительно любишь её? — уже совершенно серьёзно спросил Миша.
— Ты это о чём?
— Не о чём, а о ком. О Натали.
— Как тебе сказать. Я действительно влюблён в Зину. Для меня это было буквально вчера, а сегодня оказывается, что за этот день моя Зина успела выйти замуж, постареть, обзавестись внучкой, да ещё и правнучкой, и ко всему прочему отойти в мир иной. И что я должен понимать? Рядом со мной та же Зина, ну, то есть точная копия вчерашней Зины, но только её правнучка. И как вы мне приказываете себя вести?
— Да, я тебе не завидую, — посочувствовал Миша, раскачиваясь на кромке дерева.
— Слушай, я не позавидовал бы и нам обоим, если эта веточка, на которой мы висим, ненароком обломится. Давай спускайся, иначе нашим дамам не то что с голоду, но и с горя придётся умереть.
— Легко сказать «спускайся», сам попробуй.
— Вот и попробую, — ответил Павел и стал медленно спускаться.
— Слушай, а у тебя неплохо получается, — пошутил Миша, глядя на неуклюжие движения друга. — Ну так ты не ответил.
— Ты это о чём? — переспросил Павел, стараясь зацепиться за сучок.
— Я о том же, о сокровенном.
— Ты это о Натали?
— Какой ты догадливый.
Подружки по-прежнему сидели рядом и молча всматривались в даль.
— Ты их там не видишь? — спросила Натали.
— Нет, а ты?
— И я не вижу. Как ты думаешь, что они нам принесут?
— Я думаю, что сегодня будет рыба, как вчера, — ответила Элен.
— Это было бы здорово, я никогда не ела такой вкусной рыбы.
— А тут действительно прекрасно, настоящий рай.
— Да, только вот Адамов двое, — пошутила Натали.
— И Ев тоже, но так даже интересней.
— Лена, неужели тебе Миша совсем не нравится?
— Я этого не говорила. Я сказала, что мне больше нравится Павел.
И ты будешь с ним спать? — смотря прямо в глаза, спросила Натали.
— Не знаю. — Потом, помолчав, добавила: — Поживём увидим, — честно призналась Элен.
Ребята, вспотевшие и усталые, сидели под деревом, на которое недавно взбирались.
— И что нам делать? — спросил Миша.
— Искать.
— Как? Тупо ходить по острову и надеяться на авось?
— Я пока и сам не знаю. Не боись, что-нибудь придумаем.
— А кушать всё равно хочется. Давай что-нибудь съестное поищем. Нам на поиски нашего стойбища силы понадобятся.
— Тут ты прав, есть действительно хочется, — согласился Павел.
Девушки по-прежнему сидели рядом и высматривали парней. И тут Элен на горизонте увидела огромную тёмную тучу, которая, как ей показалось, очень быстро двигалась в их сторону.
— Наташа, посмотри вон туда, — и она показала рукой в сторону, откуда двигалась туча. — Тебе не кажется, что она слишком быстро движется?
Натали посмотрела в сторону, куда показала Элен.
— Похоже, сегодня будет то же, что и вчера.
— Что ты имеешь в виду?
— Ураган, — ответила Натали.
— Да, бедные ребята, нам-то, слава богу, есть где укрыться.
— Надо их как-то предупредить.
— Как ты можешь их предупредить? Телефона у них нет, а если бы и был, что толку, мы ведь на необитаемом острове. — Элен вопросительно смотрела на подругу, надеясь получить утешительный ответ.
— Надо разжечь костёр, и тогда они поймут, что это сигнал.
— А если они подумают, что мы просто греемся?
— Греемся у костра на солнышке, — съязвила Натали.
— И то правда. А как они увидят костёр? Тут же кругом лес, это какой должен быть кострище, чтоб его заметили.
— Надо, чтоб не костёр был большим, а чтоб дыму было много. Я, кажется, про такое где-то читала или видела по телевизору, не помню, но это неважно. Давай возьмёмся скорее за дело, иначе можем не успеть. Если начнётся дождь, это будет уже бесполезно.
— Давай, — согласилась Элен. — А где будем костёр разводить?
— Я думаю, что прямо здесь. Дерево не сгорит. Дождь погасит огонь, зато мы не будем терять времени. Тот мусор, который мы сгребли в одну кучу для растопки костра, его надо весь вынести вот сюда и как можно скорей.
Девочки принялись за дело, не прошло и пяти минут, как костёр уже разгорелся.
— Натали, но дыма нет, что делать?
— Это мы мигом. Срывай зелёные листья с веток и кидай в костёр, я где-то читала, что должен появиться дым. Или в кино видела, — добавила она через некоторое время, почесав затылок.
Девочки стали ползать по веткам, срывать листья и кидать их в костёр. Через некоторое время действительно из костра повалил дым.
— Так ты читала про это или в кино видела? — спросила Элен, нарочито почесав затылок.
Девочки засмеялись и обняли друг друга
Ребята суетились у берега небольшого озерца с острыми кольями в руках, выискивая рыбу в воде. Недалеко от берега уже лежало несколько небольших рыбин.
— Может, хватит? — спросил Миша. — Нам на раз пожрать хватит.
 
В это самое время Павел с диким криком вонзил кол в огромную рыбину, которая проплывала рядом с ним.
— Мишань, давай быстро сюда, я могу не удержать её.
— Ты что, кита поймал? — пошутил Михаил, но всё же быстро подбежал к Павлу.
Рыба оказалась действительно огромной — более метра в длину, и Павел едва удерживал её. Подоспевший Миша после нескольких неудачных попыток тоже вонзил свой кол в рыбину. Потребовалось немало усилий, чтоб вытащить её на берег. Оттащив её достаточно далеко от берега, оба уселись рядом с ней уставшие, но счастливые. Несмотря на два серьёзных ранения, рыба продолжала биться хвостом о песок.
— Что нам с ней теперь делать? — спросил Миша. — Нам бы хватило и тех рыбёшек, чтобы наесться.
— Нам бы хватило, — заметил Павел, — а о девчонках ты не подумал?
— О девчонках я, может, и подумал, — съязвил Миша, — но до них ещё добраться надо. Ты знаешь, где они?
— Знаю, — спокойно ответил Павел.
Миша удивлённо посмотрел на друга.
— Я действительно знаю. Какие же они молодцы.
— Ты это о ком? — спросил Миша.
— Как о ком, о девчонках, конечно.
— И почему же они молодцы?
— Потому что ты круглый болван, посмотри вон туда, — и Павел показал рукой в сторону, где вдалеке струился дымок.
— А ты уверен, что это именно они?
— Ну тогда надо понимать, что на острове мы не одни, что тоже неплохо.
— Или очень плохо, — съехидничал Миша.
— В любом случае нам туда. Идти не больше километра.
— А кто рыбу понесёт? — спросил Миша,
— Ты, конечно. Я её поймал, значит, получается, тебе её нести, разделение труда, сам понимаешь.
— Хорошее себе разделение труда, он, понимаешь, раз и всё, а мне тащить её на своём горбу бог его знает куда.
Нет, я на это не согласен.
— Ладно не ной, понесём её вместе.
Девушки тревожно смотрели на огромную тёмную тучу, которая обволокла уже половину небосвода.
— Как ты думаешь, они увидели наш сигнал?
— Элен, дорогая, как бы там ни было, мы сделали всё, что от нас зависело, теперь остаётся уповать на бога.
— Легко говорить. А если они не увидят дыма и попадут под ливень? Или ещё хуже — заблудятся? Тогда что будет с нами? А если мы вообще не вернёмся в наше время, что тогда?
— А чем тебе не нравится этот остров? Неужели тут хуже, чем у нас? Посмотри вокруг, это же настоящий рай. Люди мечтают после жизни попасть в рай, а мы, вот он, уже тут, — успокаивала её Натали.
— Слушай, а может, мы действительно уже на том свете? — то ли в шутку, то ли всерьёз спросила Элен.
— Не знаю, дорогая, но вот в том, что через некоторое время тут будет настоящий ад, я почти уверена. Боже, хоть бы они успели. Ещё немного, начнётся дождь и от дыма не останется и следа.
Ребята несли рыбу на длинном шесте, проткнув её насквозь.
— А это ты здорово придумал, иначе её мы бы никак не унесли, — прервал молчание Миша.
— Слушай, тебе не кажется, что стало темнее? — спросил Павел.
— А что в этом странного? Уж вечер близится.
— Да нет, до вечера ещё далеко, вон, посмотри на нашу тень, сейчас часа два дня.
— А может, в этих широтах темнеет раньше? — заупрямился Миша.
— Слушай, умник, ты лучше посмотри вон туда.
Миша посмотрел в ту сторону, куда показал Павел.
— Ни фига себе, кажется, сегодня будет повторение вчерашней ночи.
— Нам надо торопиться, иначе мы останемся без еды и без крыши над головой, если не успеем добраться до наших очаровательных дам.
— Это, если, конечно, костёр разожгли они, а может случиться и так, что мы спешим к столу, на котором сами станем прекрасным ужином аборигенов.
— Всё может случиться, только давай всё же прибавим шаг.
— Паша, а может, ну её на фиг эту рыбину? Без неё нам будет легче передвигаться.
— Ты, наверное, забыл, для чего мы вообще покинули наше жилище.
— И для чего же?
Неожиданный раскат грома заставил содрогнуться обоих.
— Щас как ливанёт, мало не покажется, — сказал Миша.
— И это не самое страшное.
— А что же будет ещё страшнее? — поинтересовался Миша.
— А то, что мы потеряем наш ориентир.
— Это каким же, интересно, образом?
— Мишань, ты непроходимый тупица. Польёт дождь, погаснет костёр, а с ним и наша надежда найти своё жилище до наступления темноты.
— Значит, надо найти себе ориентир какой-нибудь другой, помимо дыма.
— Иногда тебя всё ж таки посещают светлые мысли. Посмотри вон туда, чуть левее от костра, там какое-то яркое пятно. Вот давай на него ориентироваться, в случае если пойдёт дождь.
Дождь начался как-то сразу и полил очень сильно, так что костёр погас в считаные минуты.
— Вот и всё, теперь ребята нас точно не найдут.
— Элен, милая, с чего ты взяла, что они не найдут? Ещё светло, и никто ж не сказал, что они заблудились. Просто мы хотели предупредить их о грозе, но, похоже, что они уже и сами обо всём догадались, — Натали заулыбалась, чем надеялась успокоить подругу, хотя у самой на душе было тоже тревожно. — Давай лучше спрячемся в нашем жилище и разожжём поярче костёр внутри. Скоро станет темно, и, может быть, они увидят его.
Они зашли в дупло и стали подбрасывать ветки в костёр.
Ребята шли гуськом под проливным дождём, а между ними на шесте болталась рыбина.
— Ты уверен, что мы правильно идём?
— Мишань, ты уже достал меня. В чём можно быть вообще уверенным, когда вокруг такое творится?
— Тогда какой смысл вообще куда-нибудь идти? — не унимался Михаил.
— Ты предлагаешь стать и стоять вот тут? — разозлился Павел.
— Нет.
— Тогда что ты предлагаешь?
— Я предлагаю найти какое-нибудь убежище и там переждать этот поганый ураган.
— У тебя есть конкретное предложение?
— Что ты имеешь в виду? — удивился Миша.
— Я имею в виду, ты знаешь, где это убежище?
— Конечно, нет, но нюхом чую, что это совсем рядом.
— Тогда веди, Сусанин.
Миша остановился, повёл носом по ветру и, очевидно наугад, указал направление. Они двинулись в указанную сторону. Вскоре стало настолько темно, что практически невозможно было рассмотреть, куда ступает нога. Какоето время они шли молча, потом заговорил Павел.
— Долго нам ещё идти, Сусанин?
— Думаю, что нет.
— И как ты это определил? — иронично поинтересовался Павел.
— Очень просто. Ещё чуть-чуть, и я идти просто не смогу.
— Ах, в этом смысле?
— А ты как думал. Я же Сусанин, а не Железный Феликс, — не успел он договорить последнее слово, как почувствовал толчок и услышал вопль Павла. — Ты чего орёшь?
Они остановились. Павел ударился лбом обо что-то твёрдое и завопил не столько от боли, сколько от неожиданного страха.
— Ты чего молчишь? — спросил Миша.
— Кажется, это дерево.
— Так кажется или дерево?
— Да дерево, и, кажется, большое.
— Так кажется или большое?
— Ну ты достал меня!
— А чего орать-то?
— Оттого что больно.
— Сильно?
— Да не сильно.
— Так чего орать тогда?
— Ну ты достал меня! — Павел скинул с себя свой конец шеста, и рыбина угодила Мише прямо в лицо.
От неожиданности он заорал.
— Ты чего орёшь? — съязвил Павел. — Больно?
— Нет.
— Тогда чего орёшь?
И они оба стали заливаться хохотом. Миша захотел подойти к Павлу, но, наступив на рыбину, споткнулся и упал, Павел поспешил ему на помощь, но, тоже споткнувшись о рыбу, упал недалеко от Миши. Это рассмешило их ещё больше. И, несмотря на то что дождь по-прежнему лил как из ведра, они долго не могли успокоиться.
Девушки сидели у костра.
— Ты ничего не слышала? — спросила Натали.
— Нет, а что?
— Мне показалось, что слышала какой-то смех.
Натали встала и подошла к проёму в дупле. Элен последовала за ней.
— Может, это мне только показалось, — продолжила она.
— Дождь так шумит, да ещё этот гром, что, даже если б они кричали, мы бы всё равно ничего не услышали бы. — Элен обняла свою подругу. — Мне страшно, они, наверное, вымокли до нитки.
— Вот тут, кажется, не так заливает, — сказал Павел, прильнув спиной к стволу дерева. Миша подошёл к нему и тоже прижался к дереву.
— Постой, как ты думаешь, много ли бывает таких деревьев? — спросил он у Павла.
— Каких таких?
— Ну вот таких, огромных. Ты посмотри, я пытаюсь его обнять, а руки мои почти не чувствуют изгиба.
— Какого ещё такого изгиба? — удивился Павел.
— Какого-какого, дерево обычно круглым бывает. Тебе это ни о чём не говорит?
— Ты хочешь сказать, что мы стоим у нашего дерева?
— Мы с тобой сегодня долго бродили по этому острову, и ты часто встречал такие огромные деревья?
— Мишань, ты гений!
— Девяносто девять из ста, что это наше дерево.
И тут они на радостях почти одновременно так завопили, что казалось, само дерево сейчас задрожит.
— И сейчас ты ничего не слышишь? — спросила Натали.
Элен напрягла слух.
— Кажется, кто-то кричит.
— Может, это они?
— Но зачем им так кричать? Они бы могли просто позвать нас по имени.
— Не знаю, давай выйдем, может, что-то увидим, — предложила Натали.
— Но это вряд ли, в такой темени свою руку не увидишь, но, может, услышим что-то.
Они вышли из дупла, стали прислушиваться. Через несколько секунд они были уже мокрые, но криков больше слышно не было.
— Может, нам всё-таки показалось? — спросила Элен.
— Нет, я точно слышала, — уверенно заявила Натали. — Давай позовём их, может, они нас услышат.
— Давай, — согласилась Элен.
Они одновременно закричали, только Натали звала Павла, а Элен Мишу, в результате ни одного имени разобрать было нельзя, но шуму наделали они достаточно.
— Тебе не показалось, что нас позвали? — спросил Миша.
— Не показалось, а я точно слышал их голоса, — ответил Павел, и они одновременно завопили от радости.
В ответ послышались не менее звучные голоса девушек. Элен так обрадовалась, что чуть не свалилась с дерева, и, если б не Натали, которая успела схватить её за рубаху, неизвестно, чем бы кончилось это ликование.
Не прошло и нескольких минут, а Натали уже успела спуститься с дерева и на радостях расцеловывала обоих.
— Ты посмотри, какой ужин мы вам принесли, — сказал Миша, показывая рыбину.
— Чудесная добыча, но я рада, что вы живы, и надеюсь, здоровы, ведь под таким дождём и простудиться недолго, — сказала Натали, обнимая на этот раз Павла.
Они поцеловались. Наступила небольшая пауза. Миша стоял в стороне, и ему было немного неловко находиться рядом с ними.
— Миша, поднимайся наверх, там Элен волнуется. — И она лукаво подмигнула ему.
— А как же вы?
— А мы согреемся в наших нижних апартаментах, — ответила она.
— Намёк понял, всё, меня уже нет, — сказал он и стал искать ветку, по которой вчера взбирался в верхнее дупло. — А как же рыба? — спросил Павел.
— А рыба будет завтра, — ответила Натали, — а пока мы разожжём костёр и попробуем согреться. — И она снова прильнула к его губам.
Миша успешно поднялся наверх, где его с нетерпением ждала Элен.
— Как я рада, что вы вернулись, нам было плохо без вас.
— Нам тоже, — сказал Миша и трепетно прижал её к себе.
Костёр стал разгораться, а Натали присела рядом с Павлом.
— Павел, — неуверенно спросила она, — я тебе нравлюсь?
Павел ласково посмотрел на неё, потом обнял и поцеловал в щёчку.
— Конечно, и даже очень, — после небольшой паузы ответил он.
— Скажи, кто тебе больше нравится — я или моя прабабушка?
— Милая моя, мне трудно провести грань между тобой и твоей, как ты выразилась, прабабушкой. Пойми меня правильно, для тебя это годы расстояния, а для меня это буквально вчерашний день. Я понимаю, это трудно понять, но кое-что тебе уже ясно. Вот мы все сейчас на каком-то необитаемом острове, я не знаю, где мы, в каком времени, но одно ясно, что не в той постели, в которую недавно все вместе легли. Для меня Зина — это женщина, в которую я влюбился. Так я никогда никого не любил. Потом появляешься ты. Я не вижу между вами особой разницы, хотя, конечно, она есть, но я воспринимаю тебя как её, понимая, что это тебе не очень приятно. Я продолжаю любить Зину в твоём лице или тебя, я уже сам запутался.
Она обнимает его и целует в губы.
— Я полюбила тебя гораздо раньше, чем ты можешь это себе представить. Мне кажется, я любила тебя всегда. У меня не было мужчин, которые мне нравились. Правда, мне приходилось спать с парнями, но я всегда видела в них тебя, хотя никогда не видела и не знала, какой ты. Может, это мне от неё передалось, не знаю. Одного прошу от тебя: не гони меня.
Она тихо заплакала и крепко-крепко прижалась к нему. Павел обнял её и стал ласкать её пушистые вьющиеся волосы.
— Я хочу тебя, — тихо сказала она.
«Господи, — подумал Павел, — я не знаю, что мне делать. Я тоже хочу её, но сам не понимаю, кого из них я действительно хочу, Зину или её праправнучку? Не знаю, кто придумал всю эту игру с переселением во времени, но мне всегда приходится делать то, чего я в обычной жизни никогда бы не хотел делать. Мне уже пришлось убивать людей, никогда бы не подумал, что способен на это. Пришлось грабить, а теперь спать со своей праправнучкой».
— Ты слышишь? Я хочу тебя, — почти шёпотом повторила она.
— Милая моя, я слышу, и я очень, очень хочу тебя, но… — Никаких но.
Она поцеловала его в губы. Вскоре они слились в любовном экстазе. Павлу вспомнилась Зина, его первая и последняя ночь на корабле, и он подумал: «Вот мы заснём, а потом я снова проснусь у себя в постели, и опять всё останется в прошлом».
ГЛАВАЧЕТВЁРТАЯ
Комната Павла. На кровати лежат четверо, все те, кто оказался на необитаемом острове.
Павел поворачивается на другой бок, его рука касается чего-то холодного, и когда он открывает глаза, то видит перед собой огромную рыбину, которая своими холодными стеклянными глазами смотрит прямо на него. «Господи, неужели ты смиловался надо мной?» — подумал он.
— Павел, где мы? — спросила Натали, прижимаясь к нему.
Он повернулся, обнял её и восторженно произнёс:
— Милая моя, мы, кажется, дома.
— Дома? — переспросила она. — Дома — это где?
— У меня дома, в нашем времени, — ответил он совершенно счастливый.
— Значит, ты сейчас настоящий! — завизжала она, стиснув его в своих объятьях. — И я обнимаю настоящего Павла.
— Милая моя, но я и там был настоящим.
— Там это была сказка хоть и очень приятная, но всё равно сказка, а здесь ты настоящий.
Миша, бормоча что-то во сне, прижался к своей подруге. Элен, побеспокоенная им, проснулась, а увидев за его спиной Павла и знакомую кровать, завизжала от счастья.
— Оу ее! Майкл, ю си?! — воскликнула она на чистом английском языке.
— Вот ай си? — механически ответил Миша на английском, но не на очень чистом.
— Ви из эт хоум, — ответила она.
— Уай? — спросил он.
— Ай донт ноу, — ответила она.
Павел повернулся к ним и улыбаясь спросил:
— Ребята, а что это вас на ангельский пробило?
Натали засмеялась, а за ней засмеялись и все остальные.
— Паша, неужели мы дома! — воскликнул Миша, поворачиваясь к нему.
— Мишань, мало того, мы с собой и трофеи захватили, — ответил он.
— И что ты имеешь в виду? — спросил Миша.
— А ты посмотри сюда, — ответил Павел, показывая на рыбину, лежащую рядом с ним.
С тех пор прошло не очень много времени. Павел наконец понял, что отправляться в путешествия во времени он может только со своей кровати. Если, к примеру, заснуть на диване в соседней комнате, то ночь не грозит приключениями, разве что сон приснится какой, но не более. Между ним и Натали завязался настоящий роман. Они решили пожениться вскоре, как только она утрясёт кое-какие проблемы в своих Соединённых Штатах. Именно с этой целью она и покинула его на некоторое время. Его перестали мучить сомнения по поводу того, насколько морален его поступок по отношению к её прародительнице. Объяснил он это тем, что Зина не имела детей от него, а посему они не связаны с Натали кровными узами. У Миши с Элен тоже завязались тёплые отношения, грозящие перерасти в нечто более серьёзное, но об этом они старались пока умалчивать.
Павел спал на диване в соседней комнате, когда раздался звонок в дверь.
— Кого это несёт в такую рань, — недовольно пробормотал он, вставая с постели.
В дверь позвонили снова.
— Ну иду, — громко сказал он, стараясь попасть ногой в тапок. После нескольких неудачных попыток и очередного звонка в дверь он плюнул и пошёл к двери в одном тапке. Заглянув в глазок, он увидел взъерошенного Мишу. В руках у него была бутылка армянского коньяка. Павел открыл дверь.
— Чем обязан столь раннему визиту? — спросил он наигранно зло.
— Может, сначала впустишь? — ответил Миша, хотя и не собирался дожидаться приглашения.
Отстранив Павла, он ввалился в комнату. Вид у него был уставший и встревоженный.
— Что опять не с кем опохмелиться?
— Ты, как всегда, прав.
— Тогда зачем бутылку припёр? Ведь знаешь, у меня всегда заначка есть.
— На всякий случай. Твоей заначки может не хватить.
— Так, значит, у нас в программе опохмелье, плавно переходящее в пьянку. Так надо понимать?
— Понимай как хочешь, но давай сначала тащи тару, у меня голова раскалывается.
Павел тяжело вздохнул, потом, улыбнувшись, спросил: — А одеться можно?
— Можно, — ответил Миша, — но это не обязательно, я бы даже сказал совсем не обязательно.
Павел пошёл на кухню и стал возиться у холодильника. — Что, на диванчике спишь? — ехидно спросил Миша.
— Да, как видишь. Тебе лимончика нарезать? — спросил он, вытаскивая из холодильника открытую банку шпрот.
— И лимончика тоже, только давай побыстрей.
Вскоре Павел появился в комнате с подносом.
— Ты зря насчёт диванчика иронизируешь, — с гордостью заговорил Павел, — теперь парадом командую я. Ну не то чтоб полностью: хочу — сплю на кровати, хочу — на диване, теперь я могу заказывать время, куда приземляться, и место. Правда, что произойдёт потом, всё равно неизвестно. Но всё же это прогресс.
— Ладно, барон Мюнхгаузен, давай присаживайся. — Миша быстро откупорил бутылку. — Так, говоришь, заначка у тебя есть? — спросил он.
— Конечно есть, а ещё какая, — с этими словами он вышел на кухню и вернулся с огромным штофом. — Как ты думаешь, откуда это?
— Не знаю, не томи, у меня голова раскалывается.
Он хотел было наполнить бокалы коньяком, но Павел его остановил.
— Постой, давай начнём с этого, — предложил он, подходя со штофом к столу.
— А не потравимся? — недоверчиво спросил Миша.
— Обижаешь, товарищ начальник, это из закромов самого Его Императорского Величества, трофейная.
— Ты хочешь сказать, что это ты оттуда приволок, как ту рыбу, которую мы потом три дня ели?
— Именно так, но это отдельная история, потом как-нибудь расскажу, а насчёт гарантии, так я уже пробовал это чудо. Должен тебе заметить, цари знали толк в этих напитках.
— Я согласен, только давай побыстрее, Павел разлил по рюмкам напиток.
— Водка чистейшая, — похвастался он.
Миша поднял рюмку.
— Давай выпьем.
Они выпили.
— Действительно, зелье отменное. Наливай ещё.
— Штука крепкая, смотри, по шарам даст, — предупредил Павел.
— Наливай, наливай, и себе побольше.
— Ты чего это лошадей загоняешь? — удивился Павел.
— Пей, говорю, разговор есть. Его лучше затевать, когда принял на грудь, — уже совсем серьёзно сказал он и, взяв штоф, сам налил обоим по полной.
Они подняли бокалы и залпом осушили их. Миша тут же снова потянулся за штоф.
— Ты чего это, Мишань? За тобой кто-то гонится? — удивлённо спросил Павел.
— Паш, я тебя прошу, давай ещё одну выпьем сразу, а потом я тебе всё скажу.
— Мишань, признавайся, что-то случилось? — уже не на шутку встревоженный, спросил Павел.
— Случилось, Паш, только давай выпьем ещё по одной, а потом я тебе всё расскажу.
— А ну давай выкладывай, быстро.
— Паша, только после третьей. Ну и зелье у тебя, уже начинает по шарам давать. Давай наливай. Или нет, я лучше сам налью. — Он берёт штоф и наливает по полной. — Давай, Паша, давай выпьем.
— Ну давай, — недоверчиво глядя на друга, сказал Павел и, не вступая в лишние дебаты, осушил бокал. — Давай выкладывай.
— Паша, извини, что заставил тебя столько ждать, но на трезвую голову у меня смелости не хватило бы тебе это говорить. Ночью позвонила Элен. У неё печальная новость.
— Какая ещё печальная новость?
— Натали.
— Что Натали? — встревожился Павел.
— Натали.
— Что Натали? Не тяни! — Павел встал с места и потянулся к Мише.
— Её больше нет.
Павел в шоке сел на место. Несколько секунд он сидел молча без движения, затем медленно потянулся к штофу и дрожащими руками налил себе полный бокал. Потом молча осушил его. Миша последовал его примеру. Некоторое время они сидели молча, затем оба синхронно потянулись снова к штофу.
— Давай я, — тихо сказал Миша.
Павел убрал руку. Миша, слегка охмелевший, дрожащей рукой наполнил бокалы. Они молча осушили и их.
Через некоторое время Павел спросил:
— Как же так?
— Элен сказала, она переходила дорогу и на неё наехал автомобиль.
— Этого не может быть, — пробормотал Павел после долгого молчания. — Этого не может быть. Господи, что же ты со мной делаешь? За что? Хорошо, я перед тобой провинился, и ты послал мне все эти испытания, но она тут при чём? Да, терзай меня на своей этой кровати, отправляй куда хочешь, хоть в каменный век, и пусть там меня сожрут, ну я не знаю, да что угодно, но она тут при чём…
— Паша, Паша, успокойся, это несчастный случай, обычный несчастный случай, — попытался успокоить его Миша.
— Мишань, родной, неужели ты до сих пор так ничего и не понял? На этом свете ничего — понимаешь? — ничего не происходит случайно. Ровным счётом ничего, понимаешь? Даже волос с головы человека не падает случайно. Каждое действие есть следствие другого действия. Череда, казалось бы, случайных происшествий есть некое упорядоченное действо, режиссёром которого является некто, назови это богом или кем угодно, но только не случайностью. Я до сих пор не могу понять, отчего это мне досталась такая участь — шариться во времени и каждый раз нарушать те самые правила, которые называются совестью, по крайней мере, как я это понимаю. Никогда в жизни не подумал бы, что смогу убивать, а пришлось, не знал, что способен красть и грабить, тоже пришлось. Но это бог с ним, это моя жизнь, и если я перед ним провинился, то пусть меня и покарают. Но при чём тут Натали?
— Паш, давай лучше выпьем, — предложил Миша и наполнил бокалы.
— Когда похороны? — спросил Павел, поднимая бокал.
— Послезавтра, но мы туда всё равно не успеем. Ты же знаешь нашу да и ихнюю бюрократию.
— А мне плевать. Мы всё равно там будем. Давай выпьем за неё, — сказал он и, не дожидаясь Миши, осушил бокал.
— Пусть земля будет ей пухом, — подняв бокал, выпил и Миша.
Некоторое время они сидели молча, каждый думал о своём, затем Миша снова потянулся к штофу.
— Мишань, прости, но я больше пить сейчас не буду.
Миша, понимающе посмотрев на него, налил только себе и сам молча выпил. Потом они снова долго молчали.
— Мишань, ты меня извини, но я хочу немного побыть один.
— Я тебя понимаю, Паш, но только смотри без глупостей.
— Какие ещё глупости? Я просто очень хочу поспать, мне это сейчас очень надо. Позже я тебе позвоню, и мы ещё посидим.
— Как скажешь.
Миша встал, подойдя к нему, обнял его, а потом медленно удалился. Павел не стал его провожать и, уже когда услышал, как захлопнулась входная дверь, стал медленно одеваться, ведь всё это время он был в одних трусах. Одевшись, он подошёл к столу, налил из штофа себе в бокал, сел на диван. Долго он смотрел на бокал, как бы примеряясь, потом поднял его, поднёс ко рту, хотел было выпить, но затем, передумав, резко поставил его обратно на стол. Посидев ещё немного, он встал и решительно направился в спальню.
— Я должен это сделать, я могу это сделать, — как бы убеждая себя, вслух произнёс он. — Я обязан это предотвратить, — с этими словами он рухнул на кровать.
Вскоре он заснул.
— Ой, — воскликнула пожилая женщина, чуть не наступив на лежащего на тротуаре мужчину в светлой одежде. — Я чуть не наступила на него, — воскликнула она, — но я готова поклясться, что секунду назад его тут не было.
Её оклик остановил нескольких прохожих, и очень быстро вокруг неё образовалась толпа людей. Все они с удивлением смотрели на лежащего на тротуаре мужчину.
— Даю вам честное слово, я чуть не наступила на него. Его тут не было, он словно из-под земли появился.
Вскоре появились полицейские. Надо заметить, что женщина говорила на английском языке и сама она была темнокожая. Подошедшие полицейские стали тормошить лежащего мужчину. Павел открыл глаза, но этого полицейские не заметили, поскольку лежал он лицом к земле. «Кажется, у меня получилось», — подумал Павел, стараясь не выдать своего пробуждения. Полицейские продолжали его тормошить.
«Ну, вставать всё равно придётся, — решил Павел и подал признаки жизни. — Надо притвориться, что мне плохо, а там посмотрим». Полицейские стали переворачивать его. Он медленно открыл глаза, а потом притворился, что снова потерял сознание.
— Воды, дайте ему воды! — выкрикнула какая-то женщина из толпы.
В толпе стоял мальчуган лет шести с бутылкой колы в руках.
— Возьмите, сэр, — вежливо обратился он к полицейскому, протягивая колу.
Полицейский кивком головы поблагодарил мальчика и, взяв бутылку, поднёс её к губам Павла. Павел продолжал «оставаться без сознания».
«Ну что, надо потихоньку приходить в себя, — подумал он. — Не могу же я вот так всю дорогу дураку ломать». Он приоткрыл глаза и позволил полицейскому напоить себя.
— Посмотрите! — воскликнула женщина в толпе. — Он приходит в себя.
«Я точно в Америке, — подумал Павел, — будь это у нас, меня б никто и ни подумал приводить в чувство. Решили бы что пьяный и оставили бы в покое. А тут такое столпотворение. Нет, что ни говори, а при некоторых обстоятельствах лучше быть у нас».
— Сэр, вам плохо? — решил вступить в разговор мальчуган, предложивший колу, очевидно решив, что данная им бутылка обязывает его к некоему соучастию в происходящих событиях.
Павел хотел было ответить этому благородному бойскауту, но вовремя воздержался, очевидно понимая, что его английский хоть и неплохой, но всё же значительно отличается от местного диалекта, а это могло вызвать всякие разнотолки в толпе, что сейчас ему было совсем некстати. Вдоволь отпоившись колой, он, в знак благодарности мальчугану и полицейским, слегка улыбнувшись, кивнул головой. Полицейские помогли ему встать.
— С вами всё в порядке? — спросил один из полицейских.
Павел почти уверенно встал на ноги и, оглядевшись по сторонам, закивал головой.
— Вам вызвать врача? — спросил другой полицейский. — Нет, — ответил Павел по-английски.
— Вы себя уже чувствуете лучше? — спросил тот же полицейский.
— Да, — коротко ответил Павел и для убедительности слегка улыбнулся. Затем он сделал вид, что постепенно приходит в себя. К этому времени толпа стала постепенно расходиться. Павел стал все уверенней стряхивать с себя пыль, а потом продемонстрировав, чисто американскую улыбку, произнёс на чисто английском языке «Окей». Народ, взбодрившись, стал активно расходиться. Павел понял, что и ему пора раствориться в толпе.
Поблагодарив всех присутствующих на том же чистом английском, он стал потихоньку удаляться от полицейских. К его великому удивлению его отход полицейскими был воспринят весьма приветливо, они даже заулыбались. «Ты посмотри, будь это у нас, с меня бы они так просто не соскочили. Потребовали документы или упекли бы в вытрезвитель», — подумал Павел, постепенно удаляясь с места происшествия. Вскоре он растворился в толпе, и его ничего не выделяло среди многих прохожих американцев.
«Люди как люди, подумал Павел, — такие же, как у нас, разве что темнокожих больше, чем у нас на улицах». Вдруг в толпе ему послышалась до боли знакомая мелодия. Это была знаменитая мелодия из мультфильма «В траве сидел кузнечик». «Господи, — подумал Павел, — а это здесь ещё откуда?» Любопытство взяло верх, и он стал выискивать в толпе музыканта. Остановившись, он прислушался и, определив, откуда доносятся звуки, стал поспешно двигаться в ту сторону. Искать долго не пришлось. Не успел он сделать и пятидесяти шагов, как увидел мужчину лет пятидесяти, сидящего на раскладном стульчике посреди газона. Он играл на скрипке, надо отдать должное, играл безукоризненно. Перед ним лежала шляпа, в которой красовались настоящие доллары. Павел, остановившись неподалёку, стал слушать. Из всех прохожих он был единственный, кто стоял, остальные проходили мимо, правда, нужно отдать должное, некоторые всё ж таки подбрасывали в шляпу зелёные ассигнации. Музыкант приметил его и, когда закончил мелодию, кивком головы пригласил Павла подойти. Тот послушно подошёл.
— Присаживайся, — предложил музыкант, говоря на русском языке, расстилая газету на траве. — Недавно оттуда? — поинтересовался он.
— Совсем недавно, — смущённо ответил Павел.
— Ну как там? — Нормально.
— Какими судьбами в наши края?
Павел замялся, не зная как объяснить цель своего визита.
— Понимаю, — сочувственно произнёс музыкант. — Давыдов Илья Семёнович, — представился музыкант.
— Павел, — ответил Павел, протягивая руку для знакомства.
— Рад приветствовать вас на этой земле. Выпить не хотите? — предложил он, доставая из рюкзачка бутылку виски.
Павел замялся.
— Да, право, не знаю, я, конечно, не против, но…
— Никаких но, — запротестовал музыкант, — за знакомство просто необходимо выпить.
— А, была не была, — решил Павел, — наливайте.
Музыкант разлил виски в пластиковые стаканчики и один подал Павлу.
— И много так можно заработать? — поинтересовался Павел. — Если, конечно, не секрет.
— Какие тут могут быть секреты? — улыбнулся музыкант. — По-разному, но одно скажу вам точно: таких денег там, — он показал пальцем куда-то вверх, — какие тут за день, я там за месяц не зарабатывал в филармонии. Правда, тут стоит всё не так, но поверьте, я доволен. Во всяком случае, меня тут ценят. Но, что поразительно, заметьте, вот играю, положим, Шуберта, ноль эмоций, а стоит «Кузнечика» сварганить, как тут же начинают рукоплескать. Ну, это, конечно, в переносном смысле, в смысле оплачивают мои старания. Видать, чем-то запала в американскую душу эта песенка.
— А чем вы это объясняете? — поинтересовался Павел.
— «Зелёненький он был», — отшутился музыкант, зашуршав пальцами.
— Вы имеете в виду это? — спросил Павел, показывая на доллары, лежавшие в шляпе.
— Это, — улыбнулся музыкант. — На самом деле подают-то наши, а им эта музыка чем-то родину напоминает.
Давайте выпьем.
— Давайте, — согласился Павел.
Они выпили ещё по рюмочке. Музыкант взял скрипку и заиграл. Это была чудесная русская народная «Степь да степь кругом». Играл он её с какой-то особой грустью, и хоть солнце палило вовсю, у Павла почему-то мурашки поползли по телу, и стало холодно. «Вот она, чужбина, — подумал Павел, — вот она, ностальгия». В это время к ним подошёл мужчина примерно того же возраста, что и музыкант, в руках у него был небольшой футляр.
— Выпить осталось? — спросил он у музыканта, тот положительно кивнул головой, указывая на рюкзачок. — Василий Иванович, — представился он, протягивая руку Павлу.
— Павел. — И он протянул руку незнакомцу.
Василий Иванович быстренько достал виски и обратился к Павлу:
— Будете?
— Нет, спасибо, мы только что…
— Тогда ваше здоровье, — произнёс он и сделал несколько глотков прямо из бутылки.
Закрыв пробку, он положил бутылку на место, достал из своего футляра кларнет и, встав рядом с Ильёй Семёновичем, подхватил мелодию. Это была замечательная партия, Павел мог поклясться, что ничего подобного никогда не слышал. Некоторые из проходящих мимо людей остановились и, зачарованные, стали слушать. Вскоре уже стояло человек двадцать. Павлу стало неловко сидеть рядом с музыкантами, он почувствовал себя лишним в этой компании, но встать и уйти было тоже неловко. Когда музыканты закончили играть, раздались продолжительные аплодисменты. Всё, что произошло дальше, Павел и сам объяснить не смог. Он встал, поднял с земли шапку и уверенно направился к аплодирующим. Зрители, продолжая аплодировать, стали охотно кидать зелёненькие в шапку. Павел вежливо благодарил каждого подающего. Это стало неожиданностью и для самих музыкантов, они удивлённо переглянулись. Павел, обойдя всех, вернулся к музыкантам. Толпа стала расходиться.
— Ребята, налейте, — ошалело попросил Павел, — со мной такого ещё никогда не было. Я даже и представить не мог, что на такое способен.
— Поживёшь тут, и не к такому привыкнешь, — весело поддержал его Василий Иванович. — Мы вон с Семёновичем поначалу тоже тушевались, а потом привыкли.
— На, держи, — сказал Илья Семёнович, протягивая ему пластиковый стаканчик с виски.
Павел взял стаканчик и тут же его осушил.
— Ба, вы сюда посмотрите, — воскликнул Василий Иванович, доставая из шляпы купюру достоинством в сто долларов, — я такого подаяния ещё никогда не получал.
— Ну, парень, ты и фартовый, — поддержал его Илья Семёнович, обращаясь к Павлу.
— При чём тут я? Это вы так сыграли, что у меня мурашки по телу пошли, — оправдался Павел.
— Не скромничай, мы и раньше играли, но таких денег нам никто не подавал, — возразил Василий Иванович, — это стоит отметить.
— Ребята, вы меня извините, но мне надо идти, — сказал Павел, протягивая руку Василию Ивановичу.
— Как так? Тут такое событие, и ты главный виновник. Нет, мы тебя так просто не отпустим, — запротестовал Илья Семёнович.
— Ребята, мне и вправду надо идти, это вопрос жизни и смерти, — настаивал Павел.
— Какой это ещё жизни и смерти? — удивился Василий Иванович.
— Расскажу, не поверите, лучше давайте встретимся попозже, я вам всё постараюсь объяснить, а теперь мне действительно пора. — Он протянул руку и попрощался с обоими музыкантами, но, сделав несколько шагов, остановился и спросил: — Вы тут всегда играете?
— С двух до пяти, без выходных, — ответил Илья Семёнович.
— Тогда я обязательно вас навещу, — пообещал Павел и вскоре потерялся в толпе.
Павел шёл по улицам города, шёл наугад, ведь, собственно, он и сам толком не знал, чего хочет и куда на самом деле надо ему идти. Одно-единственное желание овладевало им: изменить то, что случилось с Натали. Как это можно сделать, что для этого необходимо предпринять, Павел в эту минуту не знал. «Главное, — думал он, — это найти её, а там будет видно». Но как и где искать Натали, Павел не знал. Он просто шёл по улицам города, оглядываясь по сторонам, в надежде, что увидит её. «Это, наверное, самое глупое, что можно придумать, — подумал он. — Как можно отыскать человека в таком городе, да ещё неизвестно, в том ли я городе, в то ли время попал». И тем не менее он продолжал ходить по улицам и озираться по сторонам.
Через некоторое время какое-то странное чувство стало беспокоить его. Что-то говорило ему, что всё это уже происходило с ним. Он шёл по улице, и ему казалось, что он уже видел этих прохожих, и некоторые лица казались ему очень знакомы. «Вон тот молодой человек, в яркой, как у попугая, одежде и с таким же ярко раскрашенным хохолком на голове, сейчас остановится и станет застёгивать шнурки на кроссовках», — подумал Павел. И действительно, молодой человек остановился и зашнуровал обувь. «Что это со мной? — подумал Павел. — Неужели это действительно уже происходило? Тогда почему я ничего не помню?»
Он прошёл ещё несколько шагов и увидел пожилого мужчину, стоявшего у витрины дорогого магазина. Он просил милостыню. «Когда я буду проходить мимо него, — подумал Павел, — он спросит меня, который час». И действительно, как только Павел поравнялся с ним, мужчина обратился к нему на плохом английском: «Подскажите, пожалуйста, время». Павел остановился, посмотрел на часы, и в эту самую минуту в глазах у него потемнело. Он вспомнил, что произошло в следующее мгновение.
— Нет! — громко закричал он и бросился в сторону дороги. — Нет, Натали! — ещё громче закричал он, пробиваясь сквозь толпу, сбивая с ног прохожих.
— Павел, — послышался голос Натали, и в то же мгновение раздался скрежет автомобилей.
Павел пробился сквозь толпу и уже выбежал на проезжую часть, но было уже поздно. Огромный крайслер уже остановился, а недалеко от него на асфальте лежала сбитая им Натали.
— Нет! — продолжал кричать подбежавший к ней Павел. — Натали, милая, не уходи, этого не должно случиться, я же тут, я тут! Для того чтоб этого не случилось.
Натали, с трудом приподняв руку, сделала знак, чтоб он нагнулся к ней. Павел припал к её лицу и стал целовать её.
— Я рада, что ты пришёл, я так люблю тебя.
— Натали, не умирай, я умоляю тебя! Ты слышишь? Не умирай, я же, я же… — Он обнял её.
Вокруг собралась толпа зевак, недалеко послышались звуки полицейских сирен. Недалеко от них стоял водитель крайслера. Он тоже плакал.
— Я очень люблю тебя, Паша.
— Милая, я тебя тоже люблю, — весь в слезах повторял Павел.
— Меня или?.. — из последних сил спросила Натали.
Павел не сразу понял смысл её слов, но потом, догадавшись, что речь шла о Зине, тихо и ласково сказал:
— Тебя, милая, тебя.
Но этих слов Натали уже не слышала, голова её откинулась назад, она замолчала, и лёгкая улыбка застыла на её молодом и красивом лице.
— Нет!!! — завопил Павел, в холодном поту вскочив с постели.
Оглянувшись, он осознал, что снова оказался у себя дома.
— Неужели, мне это только приснилось?
Он встал с кровати, пошёл в ванную, включил душ и подставил голову под холодную струю воды. Умывшись, он прошёл в комнату, где на столе ещё стояла недопитая бутылка коньяка. Наполнив бокал наполовину, он залпом осушил его. «Не понимаю, — подумал он, — это был сон или я действительно был там? Тогда почему я не помнил своего прежнего путешествия туда?» Раздался звонок в дверь. «Кого там ещё несёт?» — подумал Павел, с неохотой поднимаясь с дивана. За дверью нетерпеливо позвонили ещё раз.
— Иду я, иду, — заворчал Павел, открывая дверь.
Это был Миша. Было видно, что он изрядно пьян, но на ногах ещё держался.
— Я уже полчаса сижу под дверью. Ты почему не открывал? — обиженно спросил он.
— Я только что услышал звонок, наверное, крепко спал, — нехотя ответил Павел.
— Слушай, у тебя такой звонок, что мёртвого поднимет, — возмутился Миша.
— Послушай, какая разница? Я честно только что впервые услышал этот проклятый звонок.
Павел был возбуждён и неестественно агрессивен, что насторожило Мишу.
— Что-то случилось? — миролюбиво спросил он.
— Да, я не знаю, как это объяснить, но мне кажется, я там был.
— Где там?
— Там, в Америке, в то самое время, когда всё это произошло.
— Когда что произошло? — удивлённо переспросил Миша.
— Послушай, не морочь мне голову. Неужели непонятно? Когда Натали… — Павел замолчал, и с его глаз потекли слезы. — Она увидела меня, когда переходила дорогу, и тут на неё наехала машина. Получается, не появись в эту секунду я там, этого всего могло не произойти. Но ведь я попал туда только для того, чтоб предотвратить это.
— Ничего не понимаю, — сказал Миша, механически наливая себе коньяк. — Можно поподробней?
— Я лёг в кровать, — начал Павел, превозмогая себя, — и у меня было только одно желание — оказаться там. Понимаешь? Там, где это всё произошло. Мне казалось, что будь я там, всё будет по-другому. Но на самом деле я и оказался той самой причиной, из-за чего это и произошло. Понимаешь? Она увидела меня и не заметила эту чёртову машину. — Немного помолчав и собравшись с мыслями, он продолжил: — Но я всё равно ничего не понимаю, как такое могло произойти. Вчера или ещё сегодня, я уже ничего не понимаю, ты пришёл и сообщил мне о том, что случилось с Натали. Но я не помню, чтоб до этого я попадал в прошлое, а точнее, в Америку, где мог бы встретиться с ней, если бы это было, я непременно знал бы об этом.
— Постой, — перебил его Миша, — ты хочешь сказать, что она погибла из-за того, что внезапно увидела тебя, переходя дорогу?
— Да.
Миша залпом выпил коньяк, который уже успел согреться у него в руках.
— Это невероятно, — выпалил он, занюхав рукавом. — И что же ты намерен делать дальше? — спросил он.
— Не знаю, — ответил Павел.
Он налил себе полный бокал коньяка и тоже залпом осушил его.
— Наверное, мне нужно поспать.
— Да, конечно, — согласился Миша, — но можно и я прилягу?
— Мишань, извини, но, наверное, будет правильней, если я останусь один.
Миша снова налил полстакана и, не говоря ни слова, выпив его, вышел за двери.
Когда Павел остался один, ему захотелось выпить ещё один бокал, он даже налил себе, поднёс его ко рту, но потом, почему-то передумав, поставил его на место и молча, медленно поплёлся к постели.
Что было дальше, знает только Бог и его величество случай. Может быть, и нам откроется эта тайна, если небеса дадут на то своё благословение.