Бэль-Эйр. Глава 1. Пути Господни неисповедимы

Немного предисловия.

17 мая 2025 года.

Этот роман я ещё не закончил.
По литературному жанру он одновременно близок и к сентиментализму, и к романтизму, и к реализму. Все произведения всех писателей уникальны, поэтому сложно бывает определить, к чему они относятся. Тот стиль, которым я пишу, я назвал modern. Потому что это произведения современности.

Этот роман полон глубоко смысла и даже религиозной философии, а также парадоксов. И один из таких парадоксов - парадокс Американской мечты. Главные герои потеряли абсолютно всё, что у них было. И их Американская мечта... сбылась.

Действие произведения разворачивается в Соединённых Штатах Америки, в 1928 году.

Главные герои: Дэвид и Хелен Йеллоусайд.

В тот день, 1 июня 1928 года, Дэвид … шёл по улице, приближаясь к … колледжу. Занятия из-за инфекции, бушевавшей в колледже всю весну, перенесли на лето к величайшему огорчению его студентов. Долгожданное лето и учёба? Понятия, казалось бы, несовместимые. Благо, что учиться осталось совсем немного. Для электрика Дэвид подходил по следующему критерию: его любимым предметом в школе была физика.
 На небе ярко светило солнце, облака были подобны каким-то неизведанным вздувшимся горам, похожие на огромные стены невероятной белизны. Привычка была такая у Дэвида – смотреть на небо и поражаться тому, насколько красив этот мир. Это был обычный спокойный день. Хоть и небо было красивым, но оно было обычным. Небо – великая вещь, что уж и говорить. На асфальтном тротуаре не было и соринки. Это было так не похоже на его родную улицу, где в некоторых местах лежали осколки битого стекла и мелкие камешки. Вдали, на перекрёстке этой и следующей дороги, шедшей под прямым углом напротив её, мелькали автомобили.
Идя, Дэвид споткнулся на ровном месте. Это оборвало все его мысли. Следующей первой мыслью было то, что кабы его опять не заметили на этой дискредитирующей оплошности, ведь это было уже не раз. Не то чтобы он был человеком рассеянным, но в его жизни было множество подобных моментов. И вот он уже забыл, о чём думал до этого. Вроде бы он и помнил, но никак не мог представить это в своём сознании. А поток информации, приходящий вместе с всё новыми и новыми домами и зданиями, попадавшимися на пути, порождал всё новые размышления.
Ветер метал сухие листья, оставшиеся с прошлогодней осени, шевелил сухую траву. Трава зеленела, и лишь иногда пробивались сухие зеленоватые стебельки злаковых растений. Трава была свежей, сочной. Но на ней не было ни единого цветка. Белые плитки дорожек и белые заборы обрамляли её по краям участков. На один такой забор сел домовый воробей. С серой шапочкой. Прочирикав пару раз, он улетел куда-то назад, откуда шёл Дэвид. Наверное, куда-то к себе. Таким и был газон у домов в районе Бэль-Эйр . В те времена Бэль-Эйр ещё не был так густо заселён состоятельными американцами, многие дома всё ещё напоминали о первом одноимённом поселении, которое основал Алонзо Белл . Обычные приземистые дома, характерные для Америки. Около них были посеяны газоны, а вдоль асфальтных дорог стояли деревянные столбы с провисающими на них электрическими проводами. Это новшество поражало в особенности тех, кто ещё не видел силы электричества, тягающую роторы электрических двигателей на фабриках, излучающую свет в лампах, издающую звук в громкоговорителях и т.п. По вечерам, особенно зимой, когда день так короток, на улицах Бэль-Эйра зажигались десятки галогеновых ламп, этакая божественная иллюминация, освещающая улицы и делавшая их видимой с высоты птичьего полёта. Этот яркий белый свет был так не похож на солнечный свет. Он словно истекал из глубины звёзд, будто сами звёзды упали на землю и остались светить на ней.
Вот и приблизился перекрёсток. Мимо ехал чёрный «Ford». Его корпус блестел, как будто он был покрыт блестящим сверкающим лаком. А за ним ехали остальные, разноцветные: красные, синие, зелёные, жёлтые… Вдруг с соседней улицы выехал на большой скорости другой автомобиль. Он, видимо, резко повернул, его занесло, и он чуть не задел других. Повихляв немного, он выровнял свой курс и ехал дальше уже без приключений. Дэвид с огромным интересом разглядывал эту забавную и в то же время опасную сцену. Ему нравилось наблюдать за жизнью и комментировать мысленно её. Если бы он вёл дневник и делал в нём записи, то в первую очередь он бы записал эту историю.
До колледжа осталось рукой подать. Дэвид, в общем-то, жил не так уж и далеко от него, всего 2 километра. Июньское солнце палило нещадно, пот стекал по его лбу и задерживался на бровях. Его голубые глаза смотрели в сторону колледжа с каким-то научным интересом. Его словно не огорчало то, что ему пришлось учиться летом. Он словно видел в нём какой-то другой, потаённый, смысл.
Он посмотрел влево, думая, не идёт ли туда его друг, Том Моррис. Нет, скорее всего, никто не шёл по той улице. Дэвид поднялся по мраморным ступенькам и подошёл к двери. Тяжёлая деревянная дверь открылась со скрипом. Он вошёл в просторную комнату, служившую колледжу своеобразной прихожей, рядом с которой находилось места охранника. Охранник поглядел на него.
- Здравствуйте, мистер Вильсон!
- Здравствуй-здравствуй!
- Я не опоздал?
- Да не, половина только пришла твоих.
- Ну тогда я пошёл.
- Это… Вот вчера не сказали, а сегодня будет какое-то мероприятие. Сказали, будет что-то наподобие бала.
- Какого бала?
- Губернаторского! Шучу, конечно…
Мистер Вильсон был человек немолодой. Дэвид не знал, сколько ему лет. На вид не меньше пятидесяти… Короткие усы и борода, немного седые, шли ему как нельзя кстати. Немного полный, объёмный, он был одет в белую рубашку и шерстяной жилет. Наверное, все посетители колледжа диву давались, как ему не жарко летом.
- Так это, я пойду туда.
- Ну пойди, пойди…
…В актовом зале было полно народу. Но никакого шума, гама не было. Дэвид не сразу увидел Тома. Он подошёл к нему и пожал руку.
- Привет, Tomasino.
- Ну здравствуй-здравствуй, друг мой итальянский.
Том часто называл его «мой итальянский друг», потому что Дэвид любил называть его по-итальянски, Tomasino.
- Жарковато на улице.
- А мистер Вильсон так ещё и в жилетке.
- Пока я шёл, я так боялся, что весь промокну.
Это была одна из причин, почему Дэвид не любил хлопчатобумажные рубашки.
- Вот и носи найлон .
- От него ещё хуже будет.
- Ну тогда тебе конец.
И оба засмеялись. Они смеялись всегда громко, и почти всегда вместе. Некоторые студенты косились на них, а некоторые, точнее многие, вообще не обращали на них внимания.
Люди понемногу заходили в актовый зал. Все были заняты тихими беседами, разбившись по парам или по группам. Свет из окон лился на пол, освещая скамейки и стулья, словно подсвечивал дощатый пол. Американское лето… Оно всегда немного жарче британского, особенно в Южной Калифорнии. Дэвид никогда не был в Британии, но много представлял о ней. Он любил «путешествовать» мысленно по разным странам и городам. Пищей для таких «путешествий» были книги, газеты, журналы, атласы. Он бывал даже в России. Когда-то Дэвид увлекался социализмом и даже хотел вступить в Социалистическую партию Америки. Но в его жизни произошли вещи, которые открыли ему глаза и подарили новый взгляд на это. Он восхищался Россией, Владимиром Лениным, теорией Карла Маркса о классовой борьбе революцией в России, и наконец Интернационалом. И его рассуждения были логичны. Ведь он был из обычной бедняцкой семьи, не знавшей о роскоши, готовившей варёную картошку и жившую от зарплаты до зарплаты. Но давайте вернёмся к событиям, происходящим в колледже.
Мысль о словах, сказанным ему мистером Вильсоном, стала интересовать его всё больше и больше. Причём интерес его нарастал равномерно, с каждым пришедшим человеком, с каждым шелестом листочка по стеклу.
- Том, а насчёт чего такое собрание?
- Мистер Йеллоусайд из компании «Yellowside Electrics» всех студентов пригласил на Летний бал в клубе «Бэль-Эйр». Там будут красавицы, а тебе давно пора жениться, хе-хе.
- Как и тебе же.
- Ну вот, пойдём вместе.
- Только не читай никому проповеди там.
- Эх, Том, не знаешь ты, что такое настоящие проповеди.
Дэвид не верил когда-то в Бога, но именно Бог показал ему Свет Истинный. Это была причина, почему Дэвид из уверенного атеиста превратился в человека набожного и сильно верующего. Вы не представляете, насколько сильно верил теперь Дэвид в Бога. Такой Верой обладали, наверное, разве что Апостолы. Таким образом, он сравнивал себя с прозелитами . Он подобно им с чистого листа принял Слово Господне и старался соблюдать все Святые Заповеди Нового Завета Сына Божьего Единородного Спасителя Иисуса Христа.
- Ты бы и в бар с такими речами бы пришёл?
- Вот именно что.
- Так ведь не поймут…
- Цитирую Иисуса Христа: «Не здоровые нуждаются во враче, а больные ».
Наконец пришла завуч. Том и Дэвид присели на скамейку и с любопытством посмотрели на неё.  Эта всегда модно одетая женщина лет сорока обратилась ко всем студентам, раскинув руки вперёд и немного в стороны, будто пытаясь их всех обнять.
- Поздравляю вас, дорогие мои, с наступлением долгожданного лета, хоть и пришлось вот вам ходить учиться сейчас. Но, думаю, первый день этого лета вам запомнится с его светлой стороны. Владелец компании «Yellowside Electrics», господин Джордж Йеллоусайд, приглашает всех учащихся университетов и колледжов на благотворительный Летний бал! Все желающие могут бесплатно прийти потанцевать и просто отдохнуть. Бал будет 5 июня и начнётся в 6 часов вечера.
Том повернулся к другу с улыбкой.
- Вот, пойдёшь и найдёшь там себе красавицу. Это будет просто «муа»!
- Что-то я не уверен…
- Не колебайся, будь проще. Только что такой уверенный был. Ты же хорошо танцуешь! Ты, главное, не говори, что ты не из буржуазии, вот и всё.
- Ага, а если потом узнает? Все равно потом-то узнает…
- А ты очаруй её своим шармом; не знаю, поухаживай за ней так.
Дэвид в мыслях тут же опроверг эту мысль. Несколько мгновений раздумий, и он тут же принял решение пойти. «Я пойду!» - крикнул, сам того почти не ожидая, завучу. «Ну вот первый человек уже есть!» - сказала женщина и счастливо засмеялась. И было в её смехе что-то невероятно доброе, одобрительное. Как будто это было предсказание, ключ ко светлому и счастливому будущему. Эта мысль изменила всю его жизнь.