Колесница

Поздний вечер.
Джип несётся по грунтовой трассе, дребезжа и подскакивая на ухабах. По радио играет Игорь Вихорьков – самое то, для водителя, который уже почти пятнадцать часов за рулём. В голове Паши, всю дорогу прокручиваются вариации того, что будет, когда он приедет домой. Впервые за десять лет.
Сразу после окончания школы, восемнадцатилетний юноша уехал из родного Камышевска получать высшее образование, да так больше и не вернулся. С родителями Паша, время от времени, переписывался, говорил по телефону. Но три месяца назад всё затихло. Звонки от отца с матерью прекратились, а, набирая их номер, мужчина, неизменно, слышал одну и ту же фразу: «Абонент не доступен».
И вот, он, обеспокоенный, вооружённый дюжиной банок энергетика, мчит в сторону Камышевска, пытаясь представить волнительную встречу с родственниками.
«Как это будет? Я приду домой, а, застигнутые врасплох сюрпризом сына, родители поведают, что у них одновременно сломались телефоны, а мой номер они наизусть не помнят? Или скажут, что они делали ремонт в моей комнате, нашли под линолеумом порно-журналы и я им больше не сын? Или они…»
Паша мотает головой, отгоняя от себя самую страшную версию.
«Нет… Нет… Наверняка дело в журналах. Чёрт! Так и знал, что нужно забрать их с собой!»
Днём погода на улице была замечательная: солнышко, легкий ветерок. Одним словом – лепота! Но, чем ближе Паша приближался к Камышевску, тем сильнее она портилась. Туман, из-за которого лес по краям дороги выглядит мрачно и тоскливо. Мерзкая морось липнет к лобовому стеклу, размывая, и без того, замутнённую картинку. Но всё это не мешает Паше разглядеть огромную ржавую вывеску с названием города.
«Что ж, вот и он. Дом… Как я рад…» — проносится в голове мужчины, когда он пересекает границу Камышевска.
— Хм, а это что? — произносит он шёпотом, глядя на огромное здание, расположившееся метрах в двадцати от въезда. — Завод что ли, какой-то?..
Из крыши торчит широкая серая труба, из которой валит черный дым.
«Раньше этого здесь не было…»
В остальном всё выглядит как прежде. Город будто законсервировался. Те же вывески на магазинах, те же выбоины на дорогах, те же хрущёвки с осыпающимся фасадом. И всё-таки, почему-то, Паша испытывает некую тревогу. Будто, что-то незримое нависает над городом. Мужчина быстро понимает в чём дело.
«А куда подевались все люди?..»
Паша смотрит на наручные часы.
«Почти десять. Поздно… Но не настолько, чтобы все разбежались по домам. Даже с учётом паршивой погоды.»
Вдруг джип издаёт странный хлопок. Колёса делают несколько ленивых оборотов, прежде чем остановится. Автомобиль глохнет, прямо посреди проезжей части.
— Эй, ты чего? — обращается растерянный Паша к машине, стукнув ладонями по рулю.
Он поворачивает ключ, но джип, за который мужчина всё ещё платит кредит, не подаёт признаков жизни.
— Замечательно… Говно китайское…
Паша легонько постукивает по приборной панели пальцами, пытаясь продумать план дальнейших действий. Он быстро понимает, что, в сложившейся ситуации, вариант один: бросить машину и идти к родителям пешком. И пусть их дом находится буквально минутах в трёх ходьбы, от мысли, что машина останется в одиночестве посреди дороги, Паше становится не по себе.
«Не хотелось бы, вернувшись утром, найти её со снятыми колёсами и, спящими внутри, бездомными… Конечно, можно заглянуть под капот и попытаться починить поломку самостоятельно. Эх, ещё б я в этом, что-то понимал…»
Делать нечего… Мужчина вылезает из машины.
«Ух… как же холодно… И в этом Камышевск не изменился: в июле, здесь, всё ещё февраль…»
Потирая ладоши, Паша бросает скорбный взгляд на джип, после чего отходит на тротуар, направляясь в сторону родительского дома. Время от времени, он оборачивается, с целью удостоверится, что с машиной всё в порядке и, что на дороге, внезапно, не появился ещё один автомобиль, которому «какой-то идиот» перекрыл путь. Но нет. На улице пусто. Лишь Паша, да джип, медленно растворяющийся в тумане. Тишину, едва слышно, нарушает постукивание мороси по куртке и странный звук где-то в дали. Мужчина бы даже не обратил, на этот звук внимание, но он, будто приближается, с каждой секундой становясь всё громче и громче. Проходит немного времени и стук начинает приобретать характерные черты.
«Хм, как копыта по асфальту… Откуда здесь лошади?..»
В облаке перед собой, Паша замечает странное темное пятно. И так же как стук, оно становится всё более различимым…
Пустая улица. Сумерки. Туман. И жуткий силуэт, скачущий на встречу. От столь мрачной и таинственной картины у Паши начинают трястись колени. По спине бежит холодок. Обеспокоенный мужчина останавливается.
«Это… это часть какого-то интерактивного спектакля или что?» — думает он.
И вот, когда между Пашей и нечтом остаётся метров тридцать, можно разглядеть его таким, как оно есть. На мужчину несутся три, связанных в упряжку, зверя. Однако, это вовсе не лошади, как показалось сначала. Мохнатые, чёрные как смола, размером с бизонов мутанты, с голыми вытянутыми черепами вместо голов, огромными клыками и кроваво-красными глазными яблоками. За собой существа тащат грязную деревянную массивную колесницу, на которой стоит некто похожий на человека. Но по мере приближения, и это оказывается заблуждением. Непропорционально длинные бледные худые руки с такими же длинными и худыми пальцами, больше напоминающими гигантские вытянутые ноги белого каракурта. На монстра накинут чёрный балахон с капюшоном, почти полностью закрывающим лицо. Обнажён лишь рот, с острыми, как у акулы, зубами, расползшийся от уха до уха в безумной улыбке. И, пусть Паша не видит его глаз, по оскалу сразу ясно, что чудовище смотрит на мужчину, как волк на свинью, заставляя сердце своей потенциальной добычи танцевать гопак.
— Хе-хе-хе, — вдруг разлетается по улице высокий скрипучий гогот, — привет, мужичок!
«Твою мать… это точно не спектакль…»
Паша срывается с места и бежит прочь от чудовища.
«Это что такое?!»
Мужчина, понимая, что по прямой ему не убежать, сворачивает во двор. Протиснувшись между домами, Паша оказывается на детской площадке.
«Спрятаться… спрятаться… нужно спрятаться!»
Он подбегает к одной из дверей, ведущих в подъезд. Пытается открыть, но та, будучи закрытой на кодовый замок, не поддается. Не теряя времени, мужчина несётся к следующей двери. То же самое. Между тем, Паша слышит, как колесница со скрипом останавливается. Затем какой-то шлепок и быстрые приближающиеся шаги.
«Ох, что же делать?.. Думай! Думай!»
Паша нервозно озирается по сторонам.
«Вот оно!»
Слева от себя, метрах в двадцати, он видит заброшку и бежит к ней. Со школьных годов, не имея со спортом ничего общего, сейчас, переполненный адреналином, Паша, не чувствуя усталости, резво добегает до, много лет назад, опустевшего здания поликлиники, словно шимпанзе, запрыгивая в дверной проём. Ровно в тот же момент чудовище проникает во двор, что мужчина замечает краем глаза, тут же пригнувшись, дабы не быть замеченным через разбитое окно. На корточках, стараясь не издавать шума, он ползёт вглубь облезлого коридора. Вползает в одно из помещений – самое тёмное, из-за забитых окон, и, сидя на полу, прижимается к стене. А в это время из коридора доносятся шаги. Тяжёлые. Медленные.
— Гули-гули-гули, — раздаётся мерзкий, писклявый возглас. — Мужичок, ты где?.. Выходи-выходи.
От голоса существа, дёрганного, неестественно высокого и шизофреничного, у Паши дрожит всё тело, а голова начинает кружится, будто он вот-вот потеряет сознание.
— Му-жи-чок, вы-хо-ди…
Мужичок задерживает дыхание и прикрывает лицо руками. Шаги монстра прямо рядом со входом в тёмное помещение.
«Пожалуйста, уходи!»
Паша слышит громкие свистящие вздохи. Существо, кажется, замерло, буквально в паре десятком сантиметров от мужчины, видимо прислушиваясь, ожидая малейшего скрипа, который выдаст добычу.
«Пожалуйста, уходи!»
— Ладно, мужичок, всё равно найду… — будто читая Пашины мысли, произносит нечто, после чего убегает прочь.
Наступает тишина. Мужчина громко выдыхает, продолжая вжиматься в стену. Не шевелясь, он просидит ещё около получаса, прежде чем осмелится пошевелится, достав из кармана джинсов телефон. Нажимает на кнопку, но экран не загорается.
«Что?! Села батарейка? Я же его заряжал, перед отъездом!»
Паша убирает телефон и аккуратно встаёт на колени, выглядывая в дверной проём. За то время, пока он прятался, на улице воцарилась тьма, настолько густая, что, первым делом, мужчина думает, будто ослеп от страха. Паша поднимается. Медленно, на ощупь, идёт наружу. Оказавшись на свежем воздухе, осматривает двор. Ни уличных фонарей, ни света в окнах. Только чёрное покрывало перед глазами, сквозь которое едва различимы очертания пятиэтажек. Даже сияние звезд не пробивается через туман.
«Нужно побыстрее добраться до родителей. Господи, пусть с ними всё будет в порядке!»
К счастью, за прошедшие десять лет, воспоминания о закоулках Камышевска не покинули Пашу, поэтому, даже в кромешной тьме ему не составило труда добраться до родного дома, потратив на путь не более десяти минут. Больше проблем мужчине доставили крысы, которые всю дорогу носились то тут, то там, вокруг Паши, заставляя того вздрагивать, от каждого скрипа, от каждого внезапного шелеста травы. Но грызунам, как они не старались, не удалось довести мужчину до инфаркта.
Что же касается людей, их Паша, на своём пути, так и не встретил. Город словно вымер. Столь сильного чувства одиночества, вызванного беспокойством из-за того, что он единственный человек на сотни километров, мужчине испытывать ещё не доводилось.
Сейчас, ощущая себя, моряком, брошенным посреди океана, Паша стоит перед подъездом, на третьем этаже которого находится квартира матери с отцом. Стараясь отгонять дурные мысли об участи родителей, он подходит к двери. Дёргает за ручку. В абсолютной тише, скрип ржавых петель разносится так, что у мужчины чуть не лопаются барабанные перепонки.
«Твою мать! Оно это точно слышало!»
Он влетает в подъезд и бежит по ступеням на третий этаж. Стучит в обитую дерматином дверь.
«Ну же… ну же… открывайте!»
Раздаётся щелчок замка. Из дверного проёма выскальзывает рука, хватая мужчину за куртку и, молниеносным движением, вдёргивает его внутрь. Паша падает на пол в ту же секунду, когда позади него захлопывается дверь.
— Твою мать! Ты зачем приехал?! — шепчет хриплым раздражённым голосом силуэт, нависающий над мужчиной.
— П-папа?..
— Ой, Пашенька, — раздаётся еще один голос. Женский. — Ты как тут оказался?
«Мама…»
Паша, кряхтя, поднимается на ноги. Он спрашивает:
— Что здесь происходит?
Несколькими минутами позднее…
— Началось это около трёх месяцев назад, — говорит отец, сидя рядом с матерью, напротив мужчины за кухонным столом, освещенным лишь тусклым светом керосиновой лампы, — сразу после того, как построили тот злосчастный завод на окраине города. Электроника и электричество перестали работать. Сначала мэр говорил, что скоро проблема решится. Куда там… Время шло, а мы так и оставались отрезанными от мира. Без, ставших привычными, удобств, словно в средневековье попали. Даже помыться нормально не можем, честное слово… По улицам разросся туман. А потом появился он… —  старик делает паузу и тяжело вздыхает. — Мы не знаем, что это такое. Точно не человек. Кем бы он ни был, с появлением колесничего, в городе начали пропадать люди. По ночам. Поэтому, как только заходит солнце, мы прячемся. Однажды, нас на площади собрал мэр. Он начал нести бред про какой-то скорм. Мы ничего не поняли. Но, главное, он сказал, что минимум раз в неделю, колесничий должен забирать по одному человеку, иначе, умрут все. Сначала, конечно, никто не поверил. Но затем, люд начал пропадать прямо из своих квартир. Иногда, по несколько за ночь. С тех пор, мы собираемся перед выходными и голосуем за то, кого принесут в жертву, — он виновато опускает глаза. — Тяжело это. Тяжело… Каждую пятницу, как расстрела ждём. Хотя, не обходится без исключений. Например, если в город случайно туристы забредут. Или кто-то из бывших жителей решит родных навестить. Тогда, колесничий их забирает. Словно чувствует прибытие чужаков. А камышевцы получают одну спокойную неделю. Зря ты приехал, сынок. Очень зря…
Услышь от кого-то подобную историю вчера, Паша решил бы, что человек бредит, но сейчас, сидя напротив мрачных отца и матери, после того, как он лично столкнулся с колесничим, никаких сомнений в том, что это правда, нет. Тем ни менее, мужчина крайне шокирован, похожим на фильм ужасов, рассказом. Такого развития событий, он никак не мог предположить. Паша говорит:
— А что мне было делать? Вы пропали. Я волновался. Я же не мог оставить всё как есть.
— Ох, сынок, на то и расчёт, — печально произносит старик, почёсывая седую щетину. — Ты не первый кто попадает в эту ловушку. Обеспокоенные родственники приезжают и остаются в Камышевске навсегда. Если ты понимаешь о чём я…
— Мда… Понимаю… Скажи, а какую роль во всём этом играет завод?
— Я не знаю. Но, говорят, что жертв колесничий везёт именно туда.
— Ох… — выдавливает из себя Паша, потирая лицо руками.
Он откидывается на спинку стула, ощущая, как мозг, будто старый компьютер, перегревается, не справляясь с объёмом данных. Слишком уж много странного произошло за последний час…
— Почему вы просто не сбежите? — спрашивает мужчина.
— Ха, просто… — ухмыляется отец. — Многие пытались. И уж они были пошустрее нас. Это невозможно. Колесничий чует, если кто-то к границе города приближается. Ещё никому не удалось покинуть Камышевск. Во всяком случае – живым.
— Нет-нет, должен быть…
Внезапный стук в дверь не даёт Паше договорить. Мать от неожиданности вздрагивает. Отец бросает беспокойный взгляд на сына.
— Прячься! — шёпотом командует старик, вставая из-за стола и хватая сына за руку. — В шкаф!
Он показывает на старенький фанерный шифоньер в углу.
— Скорее! Тебя не должны видеть.
Паша даже не успевает ничего понять, как перед ним уже закрываются дверцы.
— Сиди как мышь, — говорит отец на последок.
И вот, мужчина снова оказывается в кромешной темноте. Он слышит, как открывается входная дверь.
— З-здравствуйте, — дрожащим голосом произносит отец.
— Здравствуйте-здравствуйте! — отвечает кто-то, таким тоном, что сразу становится понятно, кто здесь хозяин. — Как поживаете? Всё хорошо?
— Да, не жалуемся…
— Отлично!
Паша слышит медленные, вальяжно приближающиеся шаги.
— А… м… чем можем быть обязаны?
— Да вот, птичка нашептала, что в Камышевск чужак пожаловал. Представляете?! Слышали, что-нибудь об этом?
Незнакомец находится, буквально, в паре метров от шкафа.
— Чужак? Н-нет… не слышали…
— Жаль, очень жаль… Ну а вы?
— Нет-нет, — раздаётся тревожный голос матери, — ничего не слышала.
— Хм… странно… Говорят он в этот подъезд прошмыгнул.
— К-кто говорит? — уточняет отец.
— Все… Все говорят. Кто бы мог подумать, что из несмазанных петель получается очень хорошая сигнализация…
— Может… — вклинивается мать. — Может он к кому-то из соседей пошёл?
— Соседей? Хм, возможно… Но… Видите ли какое дело, соседи, как раз, говорят, что вошёл он в эту самую квартиру.
 Всё затихает. Кажется, стук сердца Паши – это самый громкий, звук во всём городе. Незнакомец снова говорит:
— Ох, мы ведь это обсуждали… Мы все были согласны с правилами. Правила! Правила – это то, что позволяет нашей общине существовать. Так почему же, вы их нарушаете? Да ещё и врёте своему мэру в лицо? Считаете себя выше закона? М?
— Мы… мы не… — бубнит отец.
— Значит так, парень, — перебивает его криком мэр, — мы могли бы перевернуть здесь всё вверх дном. Но нет. Нет… Я так понимаю, эти хрычи твои родители. Верно? И так, либо ты выходишь по-хорошему, либо, твоих родителей ждёт очень-очень неприятный конец.
— Послушайте, — говорит отец, — здесь никого…
Звук выстрела обрывает старика на полуслове. По квартире разносится хриплый вопль.
— Нет! Что вы делаете?! — истерично кричит мать.
— Парень, не стоит откладывать неизбежное!
— Стойте! Стойте! — молит Паша, выскакивая из шкафа с выставленными перед собой руками. — Хватит!
— На колени! — командует какой-то толстяк с ружьём в руках.
Паша подчиняется, исподлобья оглядывая комнату. Перед ним стоит мужчина лет пятидесяти, в сером костюме, с седыми волосами, чуть длиннее среднего и блестящей залысиной на макушке. Лицо мэра, крепко сжимавшего в руке пистолет, расползлось в довольной противной гримасе. Рядом с ним двое крупных вооружённых мужчин в военной форме, один из которых держит Пашу на прицеле. Чуть поодаль, на полу в луже крови, держась за ногу, лежит отец, издавая болезненные стоны. Склонившись над стариком и, прижимая его к груди, сидит испуганная мать. Мэр говорит:
— А вот и ты! Славно-славно… Хотя, стоило бы поторопиться, тогда нога отца была бы в порядке. Совсем о стариках своих не думаешь… Уносите, — командует он бугаям, после чего разворачивается и уходит.
Приклад ружья летит в лицо. Паша отключиться.
Ночь.
«Ох, какой странный сон…» — проносится в мыслях мужчины, когда он открывает глаза.
Вокруг всё черным черно. Голова гудит. Он чувствует, будто к лицу, что-то прилипло. Хочет убрать, но не может пошевелить рукой. Довольно быстро глаза привыкают к темноте. Паше, худо-бедно, удаётся рассмотреть окружение и понять, что он находится на городской площади. Причем не лежит, а стоит вертикально. В руках, поднятых к небу, начинает чувствоваться боль, от чего-то впившегося в кожу на запястьях. Пальцы, словно налились свинцом и, кажется, будто вот-вот лопнут. Ноги не касаются земли.
«Боже… это был не сон…»
Паша пытается высвободится, но тщетно. В голове мужчины всплывает рассказ отца. Он начинает понимать, зачем его тут оставили. И стоило вспомнить про колесничего, как из дали начинает доносится стук копыт. Всё громче и громче.
«Что ж делать?.. Высвободится не получится. Видимо, остаётся один вариант…»
Паша закрывает глаза и опускает голову, делая вид, что не очнулся. Спустя минуту, колесница, со скрипом тормозит за спиной мужчины, однако монстр не торопится. Паша чувствует затылком, как тот, громко посапывая, сверлит добычу взглядом. Страх, словно одеяло из колючей проволоки, окутывает мужчину.
«Держись, держись… Сохраняй спокойствие. Не дрожи. Выдашь себя, и это конец. А если это и так конец?! Если сейчас, чудовище примеряется, чтобы вырвать мне сердце?! Нет… Нет… Не думай об этом. Успокойся.»
Наконец-то, колесничий, спрыгивает на брусчатку и медленно направляется к мужчине. Он подходит к Паше спереди. Узник чувствует зловонный, похожий на протухший кефир, запах из пасти монстра. Колесничий произносит:
— Говорил же тебе, мужичок, что найду, хе-хе-хе.
Затем, оно, видимо, поддев пальцами верёвку, связывающую руки мужчины, поднимает свою жертву с алтаря и забрасывает на своё костлявое плечо, кажется, не приложив при этом ни малейших усилий. Монстр тащит добычу к колеснице и бросает на её дно. От внезапного удара, Паша едва не вскрикивает, но, на удивление для себя самого, сдерживается. Мужчина сразу замечает смрад, исходящий от досок, которые покрыты толстым слоем запёкшейся крови. Тварь залазит следом и встряхивает вожжи, трогаясь с места.
Колесница ехала около пяти минут, прежде чем остановится у огромного завода на окраине города. Всю дорогу Паша разглядывал окрестности, в надежде увидеть какой-нибудь закоулок и, сорвавшись с места (благо ноги ему не связали) снова спрятаться от чудовища где-нибудь в подворотне. Но ничего подходящего на маршруте не оказалось. Да и слишком уж близко монстр на этот раз находился: мужчина лежал в его вонючих ногах, больше напоминающих мохнатые лапы оборотня с жёлтыми поломанными ногтями.
Колесничий спрыгивает на землю, подходит к Паше и снова кладёт себе на плечо. Затем куда-то несёт. Несколько тяжёлых шагов и вот, мужчина снова падает вниз, в этот раз приземляясь на бетонный пол.
«Да сколько можно…»
Монстр с силой стучит по чему-то железному и сразу уходит. Паша открывает глаза. Перед ним массивная железная дверь. Колесница трогается с места.
«Вот он! Вот мой шанс!» — думает мужчина, напрягая мышцы и, уже готовый пустится на утёк, как вдруг раздаётся оглушительный скрежет.
Дверь медленно открывается. Паша едва успевает закрыть глаза. Кто-то хватает его за шиворот куртки и втягивает внутрь, словно мешок с опилками. Дверь с шумом закрывается. Мужчину куда-то волокут по холодному полу. Он снова приоткрывает глаза. Видит длинный темный коридор, который всё же освещается тусклым светом череды потолочных ламп.
«А откуда здесь электричество?»
Скрип очередной открывающейся двери. Ещё немного протащив, Пашу отпускают. Он слышит удаляющиеся шаги. Аккуратно поворачивает голову. Мужчина находится в помещении из бетона, огромном на столько, что даже потолка не видно. Кругом стоит какое-то оборудование неизвестного назначения и стеллажи с инвентарём: молотки, отвёртки, пилы… И вот, наконец-то, Паша видит своего носильщика. Огромный тучный мужчина с черными кучерявыми волосами. Он отходит вдаль и подходит к какой-то стойке перед круглой железной площадкой, расположенной посреди цеха. Говорит:
— Всё, родимая, пришло время кушать.
Нажимает на кнопку. Снова раздаётся скрежет. Всё вокруг начинает дрожать. Железный створки перед толстяком медленно разъезжаются.
«Сейчас!»
Паша вскакивает с пола. Подбегает к мужчине и накидывает ему на шею верёвку, обмотанную вокруг рук. Оппоненты падают. В последний момент Паше удаётся сдвинуться в сторону, спасая себя от участи быть раздавленным толстяком, приземляясь на плечо. Носильщик, хрипя, пытается высвободится, засунув пальцы под верёвку, но не выходит. Он меняет тактику и начинает беспорядочно бить Пашу кулаками. По рукам, по ногам, по лицу. Однако, из-за адреналина эти удары практически не ощущаются. Толстяк слабеет. По инерции продолжает бить Пашу, но теперь удары больше похожи на поглаживания. И вот он издаёт последний хрип. Руки опадают. Но захват Паша не отпускает. Ещё около двух минут он душит гиганта. Чтоб наверняка. Чтоб без сюрпризов. И вот, наконец, обессиленный мужчина разжимает пальцы, отталкивая от себя бездыханную тушу. Паша замечает на поясе толстяка кобуру с пистолетом.
«Это мне пригодится.»
Он забирает оружие. Проверяет обойму.
«Полная.»
Кладёт пистолет себе в карман. Встаёт на ноги. Бросает взгляд на связанные руки.
«Нужно разрезать верёвки.»
Идёт к одному из стеллажей с инвентарём. Быстро находит на нём нож, с помощью которого и высвобождает руки, кисти которых уже начали синеть, испытывая невероятное облегчение. Потирает ладони, разгоняя кровь.
«Фух, хорошо…»
Внимание мужчины привлекает огромная дыра в полу. Он осторожно подходит к ней и заглядывает внутрь. Вниз, издавая зловещий гул, тянется огромная кирпичная кишка без дна. Из недр извергается горячий воздух, обдавая лицо Паши жаром.
«Что это такое? Кто там? Кого этот мужик собирался кормить?»
От столь монументальной бесконечности голова мужчины начинает кружится.
«Ох, всё. Хватит. Если долго смотреть в бездну…»
Он делает несколько шагов назад.
«Нужно сматываться.»
Паша выходит в коридор. Тихонько проходит до следующей двери. Хочет открыть, но, вдруг, его останавливает странный звук снаружи.
«Похоже на звук мотора… Машина?..»
Всё глохнет. Затем лязг, с которым закрывается дверь автомобиля и приближающиеся шаги. Паша достаёт пистолет из кармана и прижимается к стене у выхода, который с шумом открывается. В коридор входит низкорослый седой старичок в белоснежном костюме. Но стоит «Полковнику Сандерсу» обернуться, чтобы запереть за собой дверь, он вздрагивает, встречаясь взглядом с дулом, направленного на него пистолета. Паша грозно говорит:
— Только дёрнись.
— Ох… — протягивает старик, хватаясь за грудь. — Что, опять?!
— Чего? Что «опять»?
— Да так, не важно. Боже, понаберут идиотов… Стало быть, кочегар мёртв? Снова…
— Так, у меня нет времени на эту чушь. Что здесь происходит?
— Видимо, вы не местный… В таком случае, сомневаюсь, что смогу объяснить вам в двух словах.
— А ты попробуй.
— А мы уже на «ты»?
— Слышь, ты не в том положении, чтобы выпендриваться.
— Манеры никогда не бывают лишними.
Паша не отвечает, но испепеляющим взглядом даёт понять, что он крайне недоволен.
— Ладно, ваше дело. Учитывая, что вы доживаете последние минуты, я прощу вам вашу дерзость.
— Дед, не беси. Что. Здесь. Происходит?
— Хорошо…
Старик снимает очки, достаёт из кармана пиджака платок и начинает протирать линзы.
— Что вы знаете о Земле? — говорит он, не глядя на Пашу.
— В смысле?
— В смысле её устройства.
— К чему ты…
— Ладно-ладно, — перебивает старик, — зайдём с другой стороны. Знаете ли вы, почему горит костёр?
— Зубы мне заговариваешь? За идиота держишь? — нервничает Паша.
— Не в коем случае! Как можно?! Так, почему?
— Не знаю. Дрова?
— Ох, ну, допустим… А что будет, если дрова кончатся?
— Костёр потухнет?
— Совершенно верно! — вскликивает пожилой мужчина, надевая очки обратно, — А знаете ли вы, что находится в центре Земли?
— Ядро, — устало вздохнув отвечает Паша.
— Верно. Ядро. Простым языком, огромный огненный шар. И, знаете ли вы, что будет если этот шар потухнет?
Паша делает непонимающее лицо. Старик разводит руками и говорит:
— Конец. Наступит конец всего. Соответственно, чтобы ядро горело, нужно… подбрасывать дрова. Много-много дров…
— Дрова? А причём здесь я? Причём здесь жители города?
— При том, что от деревьев гораздо больше пользы, чем от людей. Они, хотя бы, кислород дают. Да и, как показала практика, творение из мяса, а тем-более живое, годится для поддержания огня куда лучше, чем высохшие полешки. Горит дольше.
— Так… Стоп… Дед, ты мне, чё здесь за бредни рассказываешь? Ты меня, на полном серьёзе пытаешься убедить, что вы кормите Землю людьми? Землю?! Людьми?!
— Людьми, собаками, коровами… Думаете, Камышевск единственный такой город? Их тысячи! Все трудятся ради блага Земли. С миру по нитке, так сказать. И у каждого своё сырьё. Одна деревушка в Африке, например, кормит ядро слонами. С одной стороны, удобно, конечно: у них норматив – одна жертва в месяц. А с другой – попробуй слона в яму затолкать… А вот Камышевск, к сожалению, стал одной из точек, в которых в качестве сырья используют людей. Да, печально. Но такие города ещё и неплохо борются с перенаселением.
— Почему я никогда не слышал об этом? Почему все молчат?
— Меры пресекающие любую возможность утечки работают безупречно. Для скорма выбираются мелкие города, о которых никто не знает. Сразу же отключается электричество и связь. Город, для мира, перестаёт существовать. Если, кто-то окажется в таком городе случайно, его он уже не покинет. Колесничий позаботится.
— Колесничий… Что это такое? И что это за зверюги с голыми черепами?
— Не знаю. Никто не знает. Существа они древние, как сама Земля и живут, видимо, только ради скорма. Вечные слуги планеты, так сказать. Одна точка – одна колесница.
— Кто в курсе всего этого? Неужели власти не знают, что творится у них под носом?
— Ох, глупый вы человек, честное слово! Конечно же, власти в курсе. Скорм – первое, во что посвящают президента любой страны, когда он вступает в должность. Если его это не устраивает – пуля в лоб. Кеннеди и Линкольн не дадут солгать. Но как правило, все соглашаются с правилами. Все понимают важность столь чудовищных жертв. Марсиане не понимали, и смотрите, что с ними стало!
— Бред… Это всё, какой-то бред… — трясёт головой Паша.
— Понимаю, переварить такое непросто. Да и не нужно оно вам было. Всё равно, вы уже не жилец.
— Не жилец? Я просто убью тебя, заберу машину и свалю отсюда. Почему твоя машина, кстати, не заглохла как моя?
— Особая начинка. Как директору завода, мне полагаются, скажем так, некоторые привилегии. А, что касается моего убийства… Вы, конечно, можете это сделать. Но не думайте, будто это что-то изменит. Вместо меня просто пришлют другого. Как и вместо кочегара. Думаете вы первый, кто пытался бежать? Думаете, до вас никто не убивал директоров и кочегаров? Не смешите! Были до вас, будут и после вас, уж поверьте. В одном мексиканском городке, какой-то психопат, вообще, весь персонал завода топором порешил. Сорок семь человек! Даже уборщицу не пощадил. Стоит ли объяснить, чем это закончилось для ненормального?.. Анархистов много везде и все они, в итоге оказываются в печи.
— Сегодня мне уже удалось убежать от колесничего. Получится ещё раз.
— Вы что, правда не поняли? Оно просто играло с вами! Или вы что, на полном серьёзе думаете, будто оказались не по зубам существу, которое кормило ядро динозаврами?.. Серьёзно?! Поверьте, никому не убежать от судьбы. Ни-ко-му.
Паша ненадолго погружается в раздумья. Затем говорит:
— Может быть… Может быть… Но знаешь, я попытаюсь.
С этими словами он бьёт старика пистолетом по голове. Издав стон, пожилой мужчина падает, теряя сознание. Паша склоняется над ним и начинает ощупывать. Находит ключи в правом кармане брюк.
«Отлично!»
Мужчина открывает входную дверь, оказываясь на улице. Уже начинает светать. Неподалёку стоит роскошный белый роллс-ройс.
«Некие привилегии?!»
Паша подбегает к машине. Открывает ключом дверь. Садится внутрь.
«О, Боже! Кожаное кресло… Ненавижу кожаные кресла! Всё потеет. Отвратительно! Ну да ладно… Что есть, то есть…»
Он заводит автомобиль и трогается с места. Разворачивается.
«Ещё чуть-чуть…»
Выезжает на дорогу.
«Вот чёрт! Родители… Я что, вот так их брошу? Придётся… Другого выбора нет. Я вернусь за ними. Обязательно вернусь…»
В зеркале заднего вида, в толще тумана, возникает чёрная фигура, быстро приближающаяся к, несущемуся на полной скорости, автомобилю. На морде колесничего, всё та же дьявольская улыбка, навсегда отпечатавшаяся в памяти мужчины.
— Твою мать! Давай, колымага, быстрее!
Роллс-ройсу не сравнится с тремя огромными скакунами, и расстояние становится всё меньше.
«У него что там, турбина истребителя спрятана?! Какого хрена?!»
И вот, колесница настигает машину, оказываясь прямо позади неё. Монстр натягивает вожжи. Звери, не сбавляя шаг, синхронно встают на дыбы и бьют передними ногами по багажнику автомобиля.
— Хе-хе-хе! — изрыгает из себя безумный смех колесничий, распахнув пасть так, будто собирается проглотить машину целиком, вместе с водителем.
Роллс-ройс подпрыгивает, а приземлившись начинает петлять на дороге. Паша пытается выровняться, но у него ничего не получается.
— Нет-нет!
Машину заносит. Она вываливается с трассы. Мужчина пытается остановиться, но и тормоза отказали. Автомобиль на полной скорости, с грохотом, влетает в ель…
Карета тормозит. Колесничий спрыгивает на асфальт и идёт к месту аварии.
— Снова я тебя поймал, мужичок. Хе-хе-хе, — говорит оно.
Из-под раскуроченного капота роллс-ройса валит дым. Монстр входит в чёрное облако. Тянется к ручке передней двери, чтобы открыть. Но стоит ему протянуть клешню, как раздаётся выстрел. Пуля попадает прямо в глаз колесничего. Взвыв, существо падает рядом с машиной.
Дверь открывается. Тяжело дыша, окровавленный Паша вылезает наружу. В правой руке он крепко сжимает пистолет. Судя по тому, что из левого предплечья торчит кость, оно сломано. Мужчина делает шаг. По левой ноге разлетается адская боль.
«Твою мать! Неужели тоже перелом?..»
Паша смотрит на бездыханное чудовище. Теперь он может рассмотреть его во всей красе. Лысый череп. Длинный, острый и горбатый нос. Большие, оттопыренные, как у горгульи, уши. Морда усеяна рубцами и шрамами. Из правой глазницы, в которую, минутой ранее попала пуля, вытекает густая чёрная субстанция. Боль в теле немного ослабевает от внезапно нахлынувшего чувства собственного превосходства.
«Скольких людей погубило это существо? И скольких погубило бы ещё, если б не встреча со мной?..»
Мужчина ухмыляется и ковыляет к дороге.
«Нужно вернуться домой. Сказать родным, что всё кончилось. А затем, разобраться с мэром… Ублюдок! Думал, что покалечит моего отца, и это сойдет ему с рук?! Чёрта с два!»
Вдруг, Паша замечает скакунов, перекрывших дорогу. Но, кажется, те не собираются нападать. Просто беспечно смотрят на убийцу своего хозяина круглыми алыми глазами, будто становятся свидетелями такой картины постоянно.
Разглядывая мутантов, мужчина не видит, как позади возникает чёрное пятно, укутанное в чёрный балахон.
«Это что же получается, я спас целый город?..»
Колесничий медленно приближается к раненному.
«Нет, ещё не спас. Мировое правительство это просто так не оставит. Хватит ли мне сил, защитить родной город?..»
Это становится последним, о чём думает, бравирующий перед самим собой, Паша, прежде чем, длинные костлявые пальцы хватают его голову, резким движением сворачивая шею.
Не успев осознать произошедшее, мёртвое тело падает в паре метров от колесницы. Самодовольная улыбка так и застыла на его, покрытом кровью лице…
Поздний вечер.
Окутанная туманом городская площадь забита до краёв людьми, окружившими пару деревянных брёвен-алтарей, расписанных какими-то символами, с подвешенными на них двумя бедолагами. Пожилые женщина и мужчина, с перебинтованной ногой, с ужасом разглядывают недовольную толпу, когда раздаётся голос мэра:
— Думаю, каждый из вас согласится, что мы – семья. Мы – герои, которые охраняют сон ближних, ценою своих жизней. И вы, конечно-же, знаете, что есть правила. Правила, которые нельзя нарушать. Только так семья может существовать во благо всего мира. И что мы делаем, когда кто-то эти правила, всё-таки нарушает? Что мы делаем, когда кто-то идёт против своей семьи?
Мэр встаёт перед стариками на алтарях, показывая на них рукой.
— Посмотрите! Старожилы Камышевска! Одни из самых уважаемых жителей города! Но в один миг, они уничтожили, всё то, что строили долгими годами. И теперь они предатели! Они променяли нас на заблудшего сына. Что мы делаем с предателями? Правильно. Приносим в жертву.
Он делает театральную паузу. В толпе раздаются одобрительные возгласы. Мэр смотрит куда-то в даль и снова говорит:
— Смеркается… Пришло время нам разойтись по своим домам. Давайте, последний раз выкажем уважение этим людям, ведь благодаря им, мы, две недели можем быть спокойны. Две недели спокойного сна, без страха пойти на скорм!
Раздаются жидкие аплодисменты. Некоторые зеваки снимают головные уборы и опускают глаза. Мэр уходит в сопровождении двух вооружённых вояк. Затем начинают расходится и остальные горожане. И вот, через несколько минут старики остаются в одиночестве. Пожилая женщина начинает плакать. Мужчина пытается держаться, но очень быстро прорывает и его. Родители Паши, подвешенные на брёвнах, горько рыдают в ожидании своей участи. А тем временем, позади начинает слышатся едва различимый стук копыт…