Чаша моя. 7

      Творубушкин храпел на диване так, что кажется дверь в ординаторскую скрипела. Этот настоящий мужской крик души впечатлял постовых медсестер, забавлял Пашу и несколько беспокоил пару тройку первых палат. А с выражением филина - с округлыми глазами и вытянутыми губами за компьютером пытался уснуть Климов. Обычно любивший закрыть глаза в любую свободную минуту, Климов, наконец, похоже набрел на свой антидот. Ему не только не хотелось спать, но даже было немного страшно. Шуруя среди историй болезни Валерий Александрович, думал - насколько же перышко прыгнет ввысь, если во время храпа Творубушкина положить этот бедный субъект эксперимента. И почему Леня именно сегодня вручил ему пачку историй на проверку. Климов осторожно встал, и будто обходя вулкан, медленно шугаясь от пушечных залпов, подобрался к разобранному дивану. Кашлянув, он отстранился прочь: точно Камчатский гейзер полоснул его струей. Перегар, родимый.

- Вова, - Климов аккуратно трепал его по пузу - перевернись, а!

- Хрррррр…

- И хрен разбудишь! - Ваня сунул руки задумчиво на пояс.

- Ааааа…. Хррррр - с новой силой уничтожал звуковых бактерий Творубушкин.

- Вова, тебя зовут в реанимацию! - крикнул Климов с большой надеждою.

       Первый блин комом. Климов попробовал слепить второй:

- Вова, раков пойдем ловить?

    Кажется, на раков адские гончие ушли из своего стоила, и тридцать секунд тишины достались в награду Климову. «Раки - безотказная вещь!» Но тут же Климов пожалел, что не предложил их с пивом, ибо зажурчал истошный свист.

- Не свисти денег не будет, - с обидою сказал Климов, уже не надеявшись ни на что хорошее.

- Это у тебя не будет, мы зарабатывать умеем, - спросонья ответил ему травматолог, перевернулся и мощно закинул ногу на полу дивана.

      Климов вытянулся с улыбкой. И показав себе в зеркало, значок победы, гусарской походкой направился к себе за стол. Радовался он не долго. Запах и раздирающий штаны звон застиг Климова в расплох. И он на секунду, закрывший глаза, теперь путался, что быстрее сделать: открыть глаза или закрыть нос.

- Вова, - гнусил он, - это против правил, стрельба из всех орудий по безоружному.

     Спасение пришло оттуда, откуда не ждали. Зазвонил телефон на тумбочке. Боже, как же Климов был рад этому телефону. Его глаз хитро покосился на створку окна. Крехтение смешанное с чмоканьем послышалось с дивана, и тяжелая рука цапнула телефон со стола.

- Да, - хриплый голос заполнил экран.

- Бакунин, ты не знаешь где Вася? У меня такая тревога на сердце возникла. Он не ночевал дома, мы поссорились. Скажи мне, пожалуйста.

- Это Творобушкин, вы ошиблись… и машинально положил руку.

      И уснул, правда теперь мирно сопя, ожидая прихода следующего сна. Климов ковырялся теперь в проверочных историях. Каждый раз ему не хватало русских слов, чтобы описать изучаемые им претензии со стороны проверяющих органов. А только возникало “what?”, “why?” и почему-то польское «я пердолил». Он, будучи незаурядного ума не понимал, почему нельзя хотя бы немного интеллект применить при экспертизе.

- Нет входного кала на скрытую кровь? - спрашивал за эксперта себя Климов и тут же отвечал за себя - Ну да, он 12 дней не ходил в туалет, он же с раком кишечника поступил. Он откуда его получит.

     Однако, понимал и Климов то, что для бюрократиии единственное, что важно: написанное и обоснованное. Не назначено, значит, при остром гоните НПВС. А спрашивается зачем? Если он не болит, а жидкости внутри полно. Понятное дело, все эти штрафы, проверки сделаны для порядка. Стандарты, клинические рекомендации.  Только денег они сэкономят вряд ли государству, но посредникам. А раз у нас в больнице до сих пор не кормят красной рыбой и нельзя свободно вырастить себе селезенку, куда идут эти средства остаются загадкой. Странно и то, что вот перед глазами жизнь? А как жить по стандарту и рекомендациям? Вот поступил к нему «один товарищ» с инородным жужжащим с несколькими режимами инородным телом кишечника. И по рентгену ясно, что уже в сигму поехал доставлять удовольствие. А вот ректоскопию должен был провести, а раз не провел - написать: «ректоскопия не проведена потому что самотык проехал дальше, чем запланировано».

      Телефон на тумбочке разрывался. Что привело к восстанию травматолога, не досмотревшего снов, обиженного на телефон. Он только чуть позже разобрался, что телефон то вовсе не его, а потому без зазрения совести решил врубить «бесшумный». Звонки же не оставляли в покое. И следующий раздался за столом Климова. Тот сначала с максимальной корректностью игнорировал, только посматривал на Творобушкина, который заспанный, подобно мастеру бонсай тыкался в другом телефоне, чтобы отключить несносный будильник. Но нетерпение кого-то звонившего было сильнее и Климов принял на себя эту ношу секретаря.

- Да! - противно ответил Климов.

      И тут же он изменился в лице. Побледнел, а щеки его и вовсе сползли от новости, которой улюлюкали в трубке. Даже Творубушкин отвлекся от своей микрохирургии и внимательным образом изучал Климова.

- Будем сейчас же, 40 секунд, - он выкинул трубку, не положив и выхватил за руку Творобушкина.

- Ты куда меня тащишь. Дай хоть тапочки одеть?

- Быстрее в приемный, по дороге скажу.

       А звонили вот по какому поводу. Когда Елена Геннадьевна, советской закалки заведующий приемным отделением, с крыльца больницы, погруженная в созерцательное наблюдение своей вотчины, подняла трубку мобильного телефона, лицо ее исказилось диким страхом и той, решительностью человека, которая приходит к нему в смертный час. Она метким броском зашвырнул сигарету и с незапахнутым, неодетым халатом рванула внутрь приемного покоя. Еще даже не достигнув поста, она с улицы кричала:

- Гааааля, зови бригады, - и исчезла в смотровой, сцапав один из телефонов с собою.

       Что же такое произошло с заведующей? Звонок ею был принят от медицины катастроф. Сообщили коротко: «что не учения, и везут 17 пораженных».
     Дело было вот в чем. К слову, эта история уже сформировалась после пересудов и сбора данных из самого надежного источника. Вечером N числа M месяца H года примерно в 19:27 джип, выехав на перекрестке на неадекватной скорости порядка 150 км/час (а, может и более) пропахал две машины насквозь и две задел. Остальные четыре из-за особенности этой дороги, не справились с управлением. Самое неприятное, что примыкал к нему, никто иной как тротуар. Потому 3 пешехода было сбито на смерть, 7 пострадало. Повреждено значительное количество ограждения и одно из административных зданий. Такова версия официальная, опубликованная информационными источниками. Но говоря об надежных источниках, мы говорили, конечно же не о СМИ, но о народе. И поверьте, от народу правду утаить гораздо сложнее. Джип виновника, уж простите ДТП, это язык не поворачивается назвать, дорожно-транспортной катастрофы принадлежит одному из высокопоставленных местных сановников. А мастерство вождения его сыночку, который в этот вечер смешал в гиперудовлетворительных пропорциях алкоголь, героин и альфу. Также надежный источник сразу же сообщает нам о том, что все звонки по всем инстанциям высокопоставленным сановник сделаны вовремя. И текущая причина ДТП, естественно «непреодолимая сила». Вероятно, она и будет нести наказание за столько разрушенных душ и семей. В одной из машин, протараненных на 100% по слухам находилось человек 5 (это с учетом беременной женщины).  Итого, 8 скончалось на месте, 17 пораженных разной степени тяжести. Что ж, книги обычно не осуждают, у каждого отдых свой. Бог им судья. Своя у каждого и совесть, веришь ты или нет в это самое на небесах. Многих пораженных, кого не удалось отпустить, везли в эту больницу N.

     В приемном отделении быстро собрались все дежурные. Реаниматологи, травматологи, хирурги. Лица их были покрыты тревогою и решительным ожиданием. Они кивали друг другу, но по большей части молчали. Проснувшийся Творобушкин, после минутного ожидания тыкнул Климова, но тот не реагировал, лишь только строчил сообщения, очень быстро перебирая пальцами. Творобушкин протер глаза: черное мешалось с белым, казуальная одежда с белым халатом. Темный стоял с Градским одетые в кофты, о чем-то перешептываясь с заведующей. А ведь именно она сегодня дежурила. Здесь же был уже и Михайлов, запыхавшийся, бегом бежавший с травматологии. И даже Лунин с Крашенниковым, которые тоже отчего-то были здесь. Наконец, острый его взгляд достиг и Климова. Он тоже должен был быть дома, смотреть свои там картинки в тик-токах. Наступил беззвучный гам, в котором Творобушкин различал только «готово», «взяли», «а как оно так»

- Валера! Валера! Валера! - трепал за плечо его Творобушкин.

- Ну что?! - прикрикнул на него Климов.

   Творобушкин по-детски скривил губы.

- Вов, привезут аварию, ты нужен! Ты - травматолог, - уже лояльнее объяснил Климов.

- Аааа… - кивнул Творобушкин, но потом сразу вспомнил еще вопрос - А что делают здесь Градский, Лунин?

   Он даже невзначай показал на них пальцем. Климов виновно опустил голову. Он ведь обещал сказать. Тем более тот был дежурным врачом.

- Прости, я вызваниваю нейрохирургов. Сейчас Васю Кускина привезут в коме. Он в эту  аварию попал.

- Царствие небесное, - не зная как выразить свое отношение к несчастью, выпалил Творобушкин, а потом сам себя ударил по лбу.

- Сплюнь, а ты! - Климов продолжал переписки и перезвонки.

     Мобильный Бакунина на столе ординаторской был  схож с почтовым ящиком, все шли и шли письма. В одних сообщениях его умоляли сказать, в других оскорбляли и называли уродом, в третьем угрожали. Но все сводилось к одному: сообщить, где же его друг Василий Кускин. И Бакунин бы ответил, за него можно ручаться. Правда, он не мог сейчас. Сам Бакунин, находясь на аппарате ИВЛ, пребывал на границе между жизнью и смертью. Скорая помощь мчала его в ближайший травмцентр, петляя между машинами, ныряя в дворы и через встречку. Бакунин лежал на щите, над его головою помещалась банка. Оба фельдшера (старый и молодая, почти девочка) сидели в кабине с ним, шатаясь туда обратно от быстрой езды.

- Выживет, Федор Палыч? - девочка глядела на обожженное, перерезанное лицо Бакунина, одновременно убирая ваткой кое-где запекшиеся кусочки какого-то материала.

- Не думаю, - старый фельдшер потер свой ус - переломанный во всех местах. Его машину два раза перевернуло, а он еще взади сидел. Водителю там повезло больше.

- Красивый, - почему-то бросила молоденькая фельдшер.

- Коллега, - процедил Федор Васильевич, навешивая новую инфузионную банку.

- Откуда вы знаете?

- Вспомнил его, пока качали. Он у моего соседа рак желчного пузыря нашел. Парень толковый.

- Жалко, - согласилась фельдшер.

      Последнее, что заметил Бакунин - это кусочек обочины. И тьма настигла его. Сколько пребывал он там -  неизвестно. Вдруг показался кусочек света. И что-то странное начало происходить с ним. Что-то вроде расплывчатого сна появлялось перед ним и исчезало. В этом тумане он ясно сознавал озеро, костер, и кажется, двух людей. Но картинки не долго были перед ним, они исчезали, уходили, появлялись. И потом стали так ясны. Как явное сновидение, кажется, он сам принимал в нем участие. Но как спектатор, сторонний наблюдатель или даже смотритель. Но непроглядная тьма не уходила, будто он смотрел на сон через покрытое смогом окно.